Анализ картины Делакруа "Свобода, ведущая народ" ("Свобода на баррикадах"), как символа Великой Французской Революции. “Свобода, ведущая народ на баррикады” Свобода ведущая народ история создания

Недавно наткнулся на картину Эжена Делакруа "Свобода, ведущая народ" или "Свобода на баррикадах". Картина написана по мотивам народного бунта 1830 г. против последнего из династии Бурбонов Карла Х. Но эту картину относят к символу и образу Великой Французской Революции.

А давайте мы этот "символ" Великой Французской Революции рассмотрим подробно с учётом фактов об этой Революции.

Итак справа налево: 1) - светловолосый европеец с благородными чертами лица.

2) с оттопыренными ушами, очень похожий на цыгана, с двумя пистолетами кричит и бежит вперёд. Ну, подросткам всегда хочется в чём-то себя самоутвердить. Хоть в игре, хоть в драке, хоть в бунте. Но на нём белая офицерская лента с кожаной сумкой и гербом. Так что, возможно, что это личный трофей. А значит этот мальчик подросток уже убивал.

3) и с удивительно СПОКОЙНЫМ ЛИЦОМ , с французским флагом в руке и фригийским колпаком на голове (типа - я француженка) и оголённой грудью. Тут невольно вспоминается участие парижских женщин (возможно, что проституток) во взятии Бастилии. Разгорячённые вседозволенностью и падением законности и порядка (т.е. опьянённые воздухом свободы), женщины в толпе бунтовщиков вступили в перепалку с солдатами на стенах крепости Бастилия. Они стали оголять свои интимные места и предлагать себя солдатам- "Зачем в нас стрелять? Лучше бросьте оружие, спуститесь к нам и "любите" нас! Мы дарим вам свою любовь в обмен на ваш переход на сторону восставшего народа!" Солдаты выбрали бесплатную "любовь" и Бастилия пала. Про то, что голые задницы и письки с сиськами парижанок взяли Бастилию, а не штурмующая революционная толпа, об этом сейчас молчат, чтоб не портить мифологизированную "картину" "революции". (Чуть не сказал - "Революции достоинства", ибо вспомнились киевские майдауны с окраинскими флагами.). Получается, что "Свобода, ведущая народ", это хладнокровная семитская женщина лёгкого нрава (голая грудь) замаскированная под француженку.

4) взирающий на голую грудь "Свободы". Грудь - красивая, и возможно, что это последнее, что он видит в своей жизни красивого.

5) ,- сняли куртку, сапоги и штаны. Причинное место его "Свобода " видит, а от нас оно скрыто ногой убитого. Бунты, ой, революции, они всегда не без грабежа и раздевания.

6) . Лицо слегка отрешённо. Волос чёрный и кучерявый, глаза слегка на выкате, крылья носа приподняты. (Кто в курсе, тот понял.) Как только у него цилиндр на голове в динамике боя не свалился и даже так прекрасно сидит на голове? В общем, этот молодой "француз" мечтает о перераспределении общественного богатства в свою пользу. Ну или в пользу своей семьи. Наверное не хочет стоять в лавке, а хочет быть как Ротшильд.

7) За правым плечом буржуа в цилиндре, находится,- с саблей в руке и пистолетом за поясом, и белой широкой лентой через плечо (похоже, что снятой с убитого офицера), лицо - явно южанина.

Теперь вопрос,- где французы, которые как-бы европейцы (европеоиды) и которые как-бы делали Великую Французскую революцию??? Или уже тогда 220 лет назад французы были все поголовно тёмными "южанами"? Это при том, что Париж не на Юге, а на Севере Франции. Или, это не французы? Или это те, кого называют "вечные революционеры" в любой стране???

Введение. 2

«Свобода ведущая народ». 3

Интересные факты.. 8

Список литературы. 10

Введение.

Фердинанд Виктор Эжен Делакруа, 1798-1863 гг., живописец и график, представитель романтизма.

Родился 26 апреля 1798 г. в Сен-Морисе близ Парижа. Обучался в Школе изящных искусств в Париже. Дебютировал картиной «Данте и Вергилий» (1822 г.).

В 1823 г. художник обратился к теме борьбы греков против Турции. Результатом стада композиция «Резня на Хиосе» (1824 г.), в которой проявились талант и профессионализм автора. В 1827 г. написана картина. «Греция на развалинах Миссолунги». С этого времени Делакруа стал известен как исторический живописец-романтик. Художник создал ряд произведений на исторические сюжеты: картины «Казнь дожа Марино Фальеро» (1826 г.), «Смерть Сарданапала» (1827 г.), иллюстрации к произведениям В. Скотта; полотна «Битва при Пуатье» (1830 г.), «Битва при Нанси» (1831 г.), «Взятие крестоносцами Константинополя»(1840- 1841 гг.).

Помимо живописи, обращенной в прошлое, Делакруа рисует современную ему Францию. Портреты деятелей искусства, литераторов, а также литографии - то, над чем трудится художник в 30-х гг. Ещё в конце 20-х гг. он создал ряд иллюстраций к трагедии И. В. Гёте «Фауст», а также картину «Фауст в своём кабинете» (1827 г.).

Волнения в Париже летом 1830 г. явились темой для написания, пожалуй, самого известного полотна Делакруа - «Свобода на баррикадах» («28 июля 1830»). Оно было выставлено уже через год после подавления парижского восстания - в Салоне 1831 г.

В следующем году художник уехал на Восток, жил в Марокко и Алжире. Восточные мотивы составили значительную часть творчества Делакруа. В 1834 г. появились картины «Алжирские женщины», в 1854 г. - «Львиная охота в Марокко». В последние годы жизни художник председательствовал в жюри всевозможных выставок и салонов.

Умер он 13 августа 1863 г. в Париже. За свою жизнь Делакруа создал большое количество картин на исторические и бытовые темы, пейзажей, портретов (например, Жорж Санд, Ф. Шопена), натюрмортов. Художник также расписывал залы дворцов и капеллу в церкви в городе Сен-Сюльписе.

«Свобода ведущая народ»

В своем дневнике молодой Эжен Делакруа 9 мая 1824 года записал: "Почувствовал в себе желание писать на современные сюжеты". Это не было случайной фразой, месяцем раньше он записал подобную же фразу: "Хочется писать на сюжеты революции". Художник и раньше неоднократно говорил о желании писать на современные темы, но очень редко реализовывал эти свои Желания. Происходило это потому, что Делакруа считал: "…следует жертвовать всем ради гармонии и реальной передачи сюжета. Мы должны обходиться в картинах без моделей. Живая модель никогда не соответствует точно тому образу, который мы хотим передать: модель либо вульгарна, либо неполноценна, либо Красота ее настолько иная и более совершенная, что все приходится менять".

Красоте жизненной модели художник предпочитал сюжеты из романов. "Что же следовало бы сделать, чтобы найти сюжет? – спрашивает он себя однажды. – Открыть книгу, способную вдохновить, и ввериться своему настроению!" И он свято следует своему собственному совету: с каждым годом книга все больше становится для него источником тем и сюжетов.

Так постепенно вырастала и крепла стена, отделявшая Делакруа и его искусство от действительности. Таким замкнувшимся в своем уединении и застала его революция 1830 года. Все, что еще несколько дней назад составляло смысл жизни романтического поколения, мгновенно было отброшено далеко назад, стало "выглядеть мелким" и ненужным перед грандиозностью свершавшихся событий.

Изумление и энтузиазм, пережитые в эти дни, вторгаются в уединенную жизнь Делакруа. Действительность теряет для него свою отталкивающую оболочку пошлости и обыденности, обнаруживая настоящее величие, которое он никогда в ней не видел и которое искал прежде в поэмах Байрона, исторических хрониках, античной мифологии и на Востоке.

Июльские дни отозвались в душе Эжена Делакруа замыслом новой картины. Баррикадные бои 27, 28 и 29 июля во французской истории решили исход политического переворота. В эти дни был свергнут король Карл X – последний представитель ненавистной народу династии Бурбонов. Впервые для Делакруа это был не исторический, литературный или восточный сюжет, а самая настоящая жизнь. Однако, прежде чем этот замысел воплотился, ему предстояло пройти длинный и сложный путь изменений.

Р. Эсколье, биограф художника, писал: "В самом начале, под первым впечатлением увиденного, Делакруа не намеревался изобразить Свободу посреди ее приверженцев… Он хотел просто воспроизвести один из июльских эпизодов, как, например, смерть д’Арколя". Да, тогда было много совершено подвигов и принесено жертв. Героическая смерть д’Арколя связана с захватом повстанцами парижской ратуши. В день, когда королевские войска держали под обстрелом висячий Гревский мост, появился молодой человек, который бросился к ратуше. Он воскликнул: "Если я погибну, запомните, что меня зовут д’Арколь". Он действительно был убит, но успел увлечь за собой народ и ратуша была взята.

Эжен Делакруа сделал набросок пером, который, может быть, и стал первым наброском к будущей картине. О том, что это был не рядовой рисунок, говорят и точный выбор момента, и законченность композиции, и продуманные акценты на отдельных фигурах, и архитектурный фон, органически слитый с действием, и другие детали. Этот рисунок действительно бы мог служить эскизом к будущей картине, но искусствовед Е. Кожина считала, что он так и остался просто наброском, не имеющим ничего общего с тем полотном, которое Делакруа написал впоследствии.

Художнику уже становится мало фигуры одного только д’Арколя, бросающегося вперед и своим героическим порывом увлекающего повстанцев. Эту центральную роль Эжен Делакруа передает самой Свободе.

Художник не был революционером и сам признавал это: "Я мятежник, но не революционер". Политика мало интересовала его, поэтому он и хотел изобразить не отдельный мимолетный эпизод (пусть даже и героическую смерть д’Арколя), даже не отдельный исторический факт, а характер всего события. Так, о месте действия, Париже, можно судить только по куску, написанному на заднем плане картины с правой стороны (в глубине едва видно знамя, поднятое на башне собора Нотр-Дам), да по городским домам. Масштабность, ощущение необъятности и размаха происходящего – вот что сообщает Делакруа своему огромному полотну и чего не дало бы изображение частного эпизода, пусть даже и величественного.

Композиция картины очень динамична. В центре картины расположена группа вооруженных людей в простой одежде, она движется в направлении переднего плана картины и вправо. Из-за порохового дыма не видно площади, не видно и как велика сама эта группа. Напор толпы, заполняющей глубину картины, образует все нарастающее внутреннее давление, которое неизбежно должно прорваться. И вот, опережая толпу, из облака дыма на вершину взятой баррикады широко шагнула прекрасная женщина с трехцветным республиканским знаменем в правой руке и ружьем со штыком в левой. На ее голове красный фригийский колпак якобинцев, одежда ее развевается, обнажая грудь, профиль ее лица напоминает классические черты Венеры Милосской. Это полная сил и воодушевления Свобода, которая решительным и смелым движением указывает путь бойцам. Ведущая людей через баррикады, Свобода не приказывает и не командует – она ободряет и возглавляет восставших.

При работе над картиной в мировоззрении Делакруа столкнулись два противоположных начала – вдохновение, внушенное действительностью, а с другой стороны, уже давно укоренившееся в его сознании недоверие к этой действительности. Недоверие к тому, что жизнь может быть прекрасна сама по себе, что человеческие образы и чисто живописные средства могут передать во всей полноте замысел картины. Это недоверие и продиктовало Делакруа символическую фигуру Свободы и некоторые другие аллегорические уточнения.

Художник переносит всё событие в мир аллегории, отражаем идею так, как поступал и боготворимый им Рубенс (Делакруа говорил молодому Эдуарду Мане: "Надо видеть Рубенса, надо Рубенсом проникнуться, надо Рубенса копировать, ибо Рубенс – это бог") в своих композициях, олицетворяющих отвлеченные понятия. Но Делакруа все-таки не во всем следует своему кумиру: свободу у него символизирует не античное божество, а самая простая женщина, которая, однако, становится царственно величественной.

Аллегорическая Свобода полна жизненной правды, в стреми тельном порыве идет она впереди колонны революционеров, увлекая их за собой и выражая высший смысл борьбы – силу идеи и возможность победы. Если бы мы не знали, что Ника Самофракийская была вырыта из земли уже после смерти Делакруа, можно было предположить, что художника вдохновлял этот шедевр.

Многие искусствоведы отмечали и упрекали Делакруа за то, что все величие его картины не может заслонить того впечатления, которое вначале оказывается лишь еле заметным. Речь идет о столкновении в сознании художника противоположных стремлений, что оставило свой след даже и в завершенном полотне колебание Делакруа между искренним желанием показать действительность (какой он ее видел) и непроизвольным стремлением поднять ее на котурны, между тяготением к живописи эмоциональной, непосредственной и уже сложившейся, привычной к художественной традиции. Многих не устраивало, что самый безжалостный реализм, приводивший в ужас благонамеренную публику художественных Салонов, соединяется в этой картине с безупречной, идеальной красотой. Отмечая как достоинство ощущение жизненной достоверности, которая никогда прежде не проявлялась в творчестве Делакруа (и никогда потом больше не повторилась), художника упрекали за обобщенность и символичность образа Свободы. Впрочем, и за обобщенность других образов, ставя художнику в вину, что натуралистическая нагота трупа на первом плане соседствует с наготой Свободы.

Эта двойственность не ускользнула и от современников Делакруа, и от более поздних ценителей и критиков. Даже 25 лет спустя, когда публика уже привыкла к натурализму Гюстава Курбе и Жана Франсуа Милле, Максим Дюкан все еще неистовствовал перед "Свободой на баррикадах", забывая о всякой сдержанности выражений: "Ах, если Свобода такова, если эта девка с босыми ногами и голой грудью, которая бежит, крича и размахивая ружьем, то она нам не нужна. Нам нечего делать с этой постыдной мегерой!"

Но, упрекая Делакруа, что можно было противопоставить его картине? Революция 1830 года отразилась и в творчестве других художников. После этих событий королевский трон занял Луи-Филипп, который старался представить свой приход к власти чуть ли не единственным содержанием революции. Многие художники, взявшиеся именно за такой подход к теме, устремились по пути наименьшего сопротивления. Революция, как стихийная народная волна, как грандиозный народный порыв для этих мастеров как будто вообще не существует. Они словно торопятся забыть обо всем, что видели на парижских улицах в июле 1830 года, и "три славных дня" предстают в их изображении вполне благонамеренными действиями парижских горожан, которые были озабочены только тем, как бы поскорее обзавестись новым королем взамен изгнанного. К числу таких произведений можно отнести картину Фонтена "Гвардия, провозглашающая королем Луи-Филиппа" или полотно О. Берне "Герцог Орлеанский, покидающий Пале-Рояль".

Но, указывая на аллегоричность главного образа, некоторые исследователи забывают отметить, что аллегоричность Свободы вовсе не создает диссонанса с остальными фигурами картины, не выглядит в картине настолько инородной и исключительной, как это может показаться с первого взгляда. Ведь остальные действующие персонажи по существу и по своей роли тоже аллегоричны. В их лице Делакруа как бы выводит на передний план те силы, которые совершили революцию: рабочих, интеллигенцию и плебс Парижа. Рабочий в блузе и студент (или художник) с ружьем – представители вполне определенных слоев общества. Это, несомненно, яркие и достоверные образы, но эту их обобщенность Делакруа доводит до символов. И аллегоричность эта, которая отчетливо ощущается уже в них, в фигуре Свободы достигает своего высшего развития. Это грозная и прекрасная богиня, и в то же время она дерзкая парижанка. А рядом прыгает по камням, кричит от восторга и размахивает пистолетами (будто дирижируя событиями) юркий, взлохмаченный мальчишка – маленький гений парижских баррикад, которого через 25 лет Виктор Гюго назовет Гаврошем.

Картиной "Свобода на баррикадах" заканчивается романтический период в творчестве Делакруа. Сам художник очень любил эту свою картину и приложил много усилий, чтобы она попала в Лувр. Однако после захвата власти "буржуазной монархией" экспозиция этого полотна была запрещена. Только в 1848 году Делакруа смог еще один раз, и даже на довольно длительное время, выставить свою картину, но после поражения революции она надолго попала в запасник. Подлинное же значение этого произведения Делакруа определяется вторым его названием, неофициальным: многие уже давно привыкли видеть в этой картине "Марсельезу французской живописи".

В 1999 году «Свобода» совершила перелёт на борту Эйрбас Белуга из Парижа на выставку в Токио через Бахрейн и Калькутту за 20 часов. Размеры полотна - 2,99 м в высоту на 3,62 м в длину - были слишком велики для Боинга 747. Транспортировка осуществлялась в вертикальном положении в изотермической барокамере, защищённой от вибрации.

7 февраля 2013 года посетительница музея Louvre-Lens, где выставлялась «Свобода», исписала нижнюю часть полотна маркером, после чего была задержана. 8 февраля реставраторы восстановили картину, потратив на это меньше двух часов.

Список литературы.

1. Делакруа, Фердинанд-Виктор-Эжен // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб., 1890-1907. Дата обращения: 14.12.2015

2. "Сто великих картин" Н.A.Иoнина, издательство "Вече", 2002г . Дата обращения: 14.12.2015

3. Право и история художественной культуры: учеб. пособие для студентов вузов, обучающихся по направлению «Юриспруденция» / [В.Г. Вишневский и др.]; под ред. М.М. Рассолова. – М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2012. – 431с. – (Серия «Cogito ergo sum»). Дата обращения: 14.12.2015

Эжен Делакруа

Илл. Эжена Делакруа «Свобода ведущая народ»

Описание работы

Романтизм сменяет эпоху Просвещения и совпадает с промышленным переворотом, обозначенным появлением паровой машины, паровоза, парохода и фотографии и фабрично-заводских окраин. Если Просвещение характеризуется культом разума и основанной на его началах цивилизации, то романтизм утверждает культ природы, чувств и естественного в человеке. Именно в эпоху романтизма оформляются феномены туризма, альпинизма и пикника, призванные восстановить единство человека и природы.

1-Введение. Описание историко-культурного контекста эпохи.
2- Биография автора.
3- Видовая, жанровая принадлежность, сюжет, формальная языковая характеристика(композиция, материал, техника, мазки, колорит), творческий замысел картины.
4- Картина «Свобода на баррикадах).
5- Анализ с современным контекстом(обоснование актуальности).

Файлы: 1 файл

Челябинская Государственная Академия

Культуры и Искусств.

Семестровая контрольная работа по художественной картине

ЭЖЕН ДЕЛАКРУА «СВОБОДА НА БАРРИКАДАХ».

Выполнила студентка второго курса группы 204 тв

Русанова Ирина Игоревна

Проверила преподаватель по ИЗО Гиндина О.В.

Челябинск 2012

1-Введение. Описание историко-культурного контекста эпохи.

3- Видовая, жанровая принадлежность, сюжет, формальная языковая характеристика(композиция, материал, техника, мазки, колорит), творческий замысел картины.

4- Картина «Свобода на баррикадах).

5- Анализ с современным контекстом(обоснование актуальности).

ИСКУССТВО СТРАН ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ В СЕРЕДТНЕ XIX ВЕКА.

Романтизм сменяет эпоху Просвещения и совпадает с промышленным переворотом, обозначенным появлением паровой машины, паровоза, парохода и фотографии и фабрично-заводских окраин. Если Просвещение характеризуется культом разума и основанной на его началах цивилизации, то романтизм утверждает культ природы, чувств и естественного в человеке. Именно в эпоху романтизма оформляются феномены туризма, альпинизма и пикника, призванные восстановить единство человека и природы. Востребованным оказывается образ «благородного дикаря», вооруженного «народной мудростью» и не испорченного цивилизацией. То есть романтисты хотели показать необычного человека в необычных обстоятельствax.

Развитие романтизма в живописи протекало в острой полемике с приверженца классицизма. Романтики укоряли своих предшественников в «холодной рассудочности» и отсутствии «движения жизни». В 20-30-х годах работы многих художников отличались патетикой, нервной возбуждённостью; в них наметилось тяготение к экзотическим мотивам и игре воображения, способного увести от «тусклой повседневности». Борьба против застывших классицистских норм длилась долго, почти полстолетия. Первым, кому удалось закрепить новое направление и «оправдать» романтизм, был Теодор Жерико

Историческими вехами, определяющими развитие западноевропейского искусства середины XIX столетия, были европейские революции 1848-1849 гг. и Парижская коммуна 1871 г. В наиболее крупных капиталистических странах происходит бурный рост рабочего движения. Возникает научная идеология революционного пролетариата, создателями которой были К. Маркс и Ф. Энгельс. Подъем активности пролетариата вызывает бешеную ненависть буржуазии, объединяющей вокруг себя все силы реакции.

С революциями 1830 и 1848-1849 гг. связаны наивысшие достижения искусства, основаны направлениями которого в этот период были революционный романтизм и демократический реализм. Самыми яркими представителями революционного романтизма в искусстве середины XIX в. Были французский живописец Делакруа и французский скульптор Рюд.

Фердина́н Викто́р Эже́н Делакруа́ (фр. Ferdinand Victor Eugène Delacroix; 1798-1863) - французский живописец и график, предводитель романтического на правления в европейской живописи. Первой картиной Делакруа стала «Ладья Данте» (1822), выставленная им в Салоне.

Творчество Эжена Делакруа может быть разделено на два периода. В первый-художник был близок к действительности, во второй-постепенно отходит от нее, ограничиваясь сюжетами, подчерпнутыми из литературы, истории, мифологии. Наиболее значительные картины:

«Резня на Хиосе» (1823-1824, Лувр, Париж) и «Свобода на баррикадах» (1830,Лувр,Париж)

Картина «Свобода на баррикадах».

Революционно-романтическое полотно «Свобода на баррикадах» связано с июльской революцией 1830 г. В Париже. Художник конкретизирует место действия-справа вырисовывается остров Сите и башни собора Парижской Богоматери. Вполне конкретны и образы людей, социальную принадлежность которых можно определить и по характеру лиц, и по костюмам. Зритель видит восставших рабочих, студентов, парижских мальчишек и интеллигента.

Образ последнего - автопортрет Делакруа. Введение его в композицию лишний раз говорит о том, что художник чувствует себя участником происходящего. Рядом с восставшим шагает через баррикаду женщина. Она обнажена до пояса: на ее голове фригийский колпак, в одной руке ружье, в другой знамя. Это аллегория Свободы, ведущей за собой народ (отсюда второе название картины-Свобода, ведущая народ). В нарастающем из глубины движения, ритме поднятых вверх рук, ружей, сабель, в клубах порохового дыма, в мажорно звучащих аккордах красно-бело-синего знамени –самом ярком пятне картины-ощущается стремительная поступь революции.

Картина была выставлена в Салоне 1831года, полотно вызвало бурное одобрение публики. Новое правительство купило картину, но при этом немедленно распорядилось снять её, слишком уж опасным казался её пафос.Однако затем на протяжении почти двадцати пяти лет из-за революционного характера сюжета произведение Делакруа не выставлялось.

В настоящее время находится в 77-м зале на 1-м этаже галереи Денон в Лувре.

Композиция картины очень динамична. Простому эпизоду уличных боёв художник придал вневременное, эпическое звучание. Повстанцы поднимаются на отбитую у королевских войск баррикаду, а возглавляет их сама Свобода. Критики увидели в ней «помесь торговки с древнегреческой богиней». В самом деле, художник придал своей героине и величавую осанку «Венеры Милосской», и те черты, которыми наделил Свободу поэт Огюст Барбье, певец революции 1830 г.: «Это сильная женщина с могучей грудью, с хриплым голосом, с огнём в глазах, быстрая, с широким шагом». Свобода поднимает трёхцветное знамя Французской республики; следом движется вооружённая толпа: мастеровые, военные, буржуа, взрослые, дети.

Постепенно вырастала и крепла стена, отделявшая Делакруа и его искусство от действительности. Таким замкнувшимся в своем уединении и застала его революция 1830 года. Все, что еще несколько дней назад составляло смысл жизни романтического поколения, мгновенно было отброшено далеко назад, стало "выглядеть мелким" и ненужным перед грандиозностью свершавшихся событий.

Изумление и энтузиазм, пережитые в эти дни, вторгаются в уединенную жизнь Делакруа. Действительность теряет для него свою отталкивающую оболочку пошлости и обыденности, обнаруживая настоящее величие, которое он никогда в ней не видел и которое искал прежде в поэмах Байрона, исторических хрониках, античной мифологии и на Востоке.

Июльские дни отозвались в душе Эжена Делакруа замыслом новой картины. Баррикадные бои 27, 28 и 29 июля во французской истории решили исход политического переворота. В эти дни был свергнут король Карл X - последний представитель ненавистной народу династии Бурбонов. Впервые для Делакруа это был не исторический, литературный или восточный сюжет, а самая настоящая жизнь. Однако, прежде чем этот замысел воплотился, ему предстояло пройти длинный и сложный путь изменений.

Р. Эсколье, биограф художника, писал: "В самом начале, под первым впечатлением увиденного, Делакруа не намеревался изобразить Свободу посреди ее приверженцев... Он хотел просто воспроизвести один из июльских эпизодов, как, например, смерть д"Арколя". Да, тогда было много совершено подвигов и принесено жертв. Героическая смерть д"Арколя связана с захватом повстанцами парижской ратуши. В день, когда королевские войска держали под обстрелом висячий Гревский мост, появился молодой человек, который бросился к ратуше. Он воскликнул: "Если я погибну, запомните, что меня зовут д"Арколь". Он действительно был убит, но успел увлечь за собой народ и ратуша была взята.

Эжен Делакруа сделал набросок пером, который, может быть, и стал первым наброском к будущей картине. О том, что это был не рядовой рисунок, говорят и точный выбор момента, и законченность композиции, и продуманные акценты на отдельных фигурах, и архитектурный фон, органически слитый с действием, и другие детали. Этот рисунок действительно бы мог служить эскизом к будущей картине, но искусствовед Е. Кожина считала, что он так и остался просто наброском, не имеющим ничего общего с тем полотном, которое Делакруа написал впоследствии.Художнику уже становится мало фигуры одного только д"Арколя, бросающегося вперед и своим героическим порывом увлекающего повстанцев. Эту центральную роль Эжен Делакруа передает самой Свободе.

При работе над картиной в мировоззрении Делакруа столкнулись два противоположных начала - вдохновение, внушенное действительностью, а с другой стороны, уже давно укоренившееся в его сознании недоверие к этой действительности. Недоверие к тому, что жизнь может быть прекрасна сама по себе, что человеческие образы и чисто живописные средства могут передать во всей полноте замысел картины. Это недоверие и продиктовало Делакруа символическую фигуру Свободы и некоторые другие аллегорические уточнения.

Художник переносит всё событие в мир аллегории, отражаем идею так, как поступал и боготворимый им Рубенс (Делакруа говорил молодому Эдуарду Мане: "Надо видеть Рубенса, надо Рубенсом проникнуться, надо Рубенса копировать, ибо Рубенс - это бог") в своих композициях, олицетворяющих отвлеченные понятия. Но Делакруа все-таки не во всем следует своему кумиру: свободу у него символизирует не античное божество, а самая простая женщина, которая, однако, становится царственно величественной.

Аллегорическая Свобода полна жизненной правды, в стреми тельном порыве идет она впереди колонны революционеров, увлекая их за собой и выражая высший смысл борьбы - силу идеи и возможность победы. Если бы мы не знали, что Ника Самофракийская была вырыта из земли уже после смерти Делакруа, можно было предположить, что художника вдохновлял этот шедевр.

Многие искусствоведы отмечали и упрекали Делакруа за то, что все величие его картины не может заслонить того впечатления, которое вначале оказывается лишь еле заметным. Речь идет о столкновении в сознании художника противоположных стремлений, что оставило свой след даже и в завершенном полотне колебание Делакруа между искренним желанием показать действительность (какой он ее видел) и непроизвольным стремлением поднять ее на котурны, между тяготением к живописи эмоциональной, непосредственной и уже сложившейся, привычной к художественной традиции. Многих не устраивало, что самый безжалостный реализм, приводивший в ужас благонамеренную публику художественных Салонов, соединяется в этой картине с безупречной, идеальной красотой. Отмечая как достоинство ощущение жизненной достоверности, которая никогда прежде не проявлялась в творчестве Делакруа (и никогда потом больше не повторилась), художника упрекали за обобщенность и символичность образа Свободы. Впрочем, и за обобщенность других образов, ставя художнику в вину, что натуралистическая нагота трупа на первом плане соседствует с наготой Свободы.

Но, указывая на аллегоричность главного образа, некоторые исследователи забывают отметить, что аллегоричность Свободы вовсе не создает диссонанса с остальными фигурами картины, не выглядит в картине настолько инородной и исключительной, как это может показаться с первого взгляда. Ведь остальные действующие персонажи по существу и по своей роли тоже аллегоричны. В их лице Делакруа как бы выводит на передний план те силы, которые совершили революцию: рабочих, интеллигенцию и плебс Парижа. Рабочий в блузе и студент (или художник) с ружьем - представители вполне определенных слоев общества. Это, несомненно, яркие и достоверные образы, но эту их обобщенность Делакруа доводит до символов. И аллегоричность эта, которая отчетливо ощущается уже в них, в фигуре Свободы достигает своего высшего развития. Это грозная и прекрасная богиня, и в то же время она дерзкая парижанка. А рядом прыгает по камням, кричит от восторга и размахивает пистолетами (будто дирижируя событиями) юркий, взлохмаченный мальчишка - маленький гений парижских баррикад, которого через 25 лет Виктор Гюго назовет Гаврошем.

Картиной "Свобода на баррикадах" заканчивается романтический период в творчестве Делакруа. Сам художник очень любил эту свою картину и приложил много усилий, чтобы она попала в Лувр. Однако после захвата власти "буржуазной монархией" экспозиция этого полотна была запрещена. Только в 1848 году Делакруа смог еще один раз, и даже на довольно длительное время, выставить свою картину, но после поражения революции она надолго попала в запасник. Подлинное же значение этого произведения Делакруа определяется вторым его названием, неофициальным: многие уже давно привыкли видеть в этой картине "Марсельезу французской живописи".

Картина изображена на холсте. Нарисована она была маслом.

АНАЛИЗ КАРТИНЫ ПО СОПОСТАВЛЕНИЮ СОВРЕМЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ И АКТУАЛЬНОСТИ.

Собственное восприятие картины.

На данный момент я считаю, что картина Делакруа « Свобода на баррикадах» очень актуальна в наше время.

Тема революции и свободы до сих пор будоражит не только великие умы, но и народ. Сейчас свобода человечества находится под руководством власти. Людей ограничивают во всем, человечеством движут деньги, а во главе стоит буржуазия.

В 21 веке у человечества больше возможности выходить на митинги, пикеты, манифесты, рисовать и создавать тексты(но есть исключения, если текст отнесут к экстремизму), в которых они смело показывают свои позиции и взгляды.

С недавнего времени тема свободы и революции в России тоже стала наиболее актуальна, чем была раньше. Все это связано с последними событиями со стороны оппозиции (движения «Левый фронт», «Солидарность», партия Навальнова и Бориса Немцова)

Все чаще и чаще мы слышим лозунги, призывающие дать свободу и сделать переворот в стране. У современным поэтов четко это выражено в стихах. Пример –Алексей Никонов. Его революционный бунт и своя позиция по отношению ко всей ситуации в стране отображается не только в стихах, но и в его песнях.

Я тоже считаю то, что нашей стране нужен революционный переворот. Нельзя отбирать у человечества свободу, заковывать их в кандалы и заставлять работать на систему. У человека есть право выбора, свобода слова, но и это пытаются отобрать. И нет границ-младенец ты, ребенок или взрослый человек. Поэтому мне очень близки картины Делакруа как и он сам.

Картина Жака Луи Давида «Клятва Горациев» является поворотной в истории европейской живописи. Стилистически она еще принадлежит к классицизму; это стиль, ориентированный на Античность, и на первый взгляд эта ориентация у Давида сохраняется. «Клятва Горациев» написана на сюжет о том, как римские патриоты три брата Горация были выбраны, чтобы сразиться с представителями враждебного города Альба-Лонги братьями Куриациями. Эта история есть у Тита Ливия и Диодора Сицилийского, на ее сюжет написал трагедию Пьер Корнель.

«Но именно клятва Горациев отсутствует в этих классических текстах. <...> Именно Давид превращает клятву в центральный эпизод трагедии. Старик держит три меча. Он стоит в центре, он представляет собой ось картины. Слева от него — три сына, сливающиеся в одну фигуру, справа — три женщины. Эта картина потрясающе проста. До Давида классицизм при всей своей ориентации на Рафаэля и Грецию не смог найти такого сурового, простого мужского языка для выражения гражданских ценностей. Давид словно услышал то, что говорил Дидро, который не успел увидеть это полотно: „Писать надо так, как говорили в Спарте“».

Илья Доронченков

Во времена Давида Античность впервые стала осязаемой благодаря археологическому открытию Помпеи. До него Античность была суммой текстов древних авторов — Гомера, Вергилия и других — и нескольких десятков или сотен неидеально сохранившихся скульптур. Теперь она стала осязаемой, вплоть до мебели и бус.

«Но ничего этого нет в картине Давида. В ней Античность поразительным образом сведена не столько к антуражу (шлемы, неправильные мечи, тоги, колонны), сколько к духу первобытной яростной простоты».

Илья Доронченков

Давид тщательно срежиссировал появление своего шедевра. Он написал и выставил его в Риме, собрав там восторженную критику, а затем отправил письмо французскому покровителю. В нем художник сообщал, что в какой-то момент перестал писать картину для короля и стал писать ее для себя, и, в частности, решил делать ее не квадратной, как требовалось для Парижского салона, а прямоугольной. Как художник и рассчитывал, слухи и письмо подогрели общественный ажиотаж, картине забронировали выгодное место на уже открывшемся Салоне.

«И вот, с опозданием картина водружается на место и выделяется как единственная. Если бы она была квадратная, ее бы повесили в ряд остальных. А изменив размер, Давид превратил ее в уникальную. Это был очень властный художнический жест. С одной стороны, он заявлял себя как главного в создании полотна. С другой — он приковывал к этой картине всеобщее внимание».

Илья Доронченков

У картины есть и еще один важный смысл, который делает ее шедевром на все времена:

«Это полотно обращается не к личности — оно обращается к человеку, стоящему в строю. Это команда. И это команда к человеку, который сначала действует, а потом размышляет. Давид очень правильно показал два непересекающихся, абсолютно трагически разделенных мира — мир действующих мужчин и мир страдающих женщин. И вот это сопоставление — очень энергичное и красивое — показывает тот ужас, который на самом деле стоит за историей Горациев и за этой картиной. А поскольку этот ужас универсален, то и „Клятва Горациев“ никуда от нас не уйдет».

Илья Доронченков  

Конспект

В 1816 году у берегов Сенегала потерпел крушение французский фрегат «Медуза». 140 пассажиров покинули бриг на плоту, но спаслись только 15; чтобы выжить в 12-дневном скитании по волнам, им пришлось прибегнуть к каннибализму. Во французском обществе разразился скандал; виновным в катастрофе признали некомпетентного капитана, роялиста по убеждениям.

«Для либерального французского общества катастрофа фрегата „Медуза“, гибель корабля, который для христианского человека символизирует сообщество (сперва церковь, а теперь нацию), стала символом, очень дурным знаком начинающегося нового режима Реставрации».

Илья Доронченков

В 1818 году молодой художник Теодор Жерико, искавший достойную тему, прочел книгу выживших и приступил к работе над своей картиной. В 1819 году картина была выставлена на Парижском салоне и стала хитом, символом романтизма в живописи. Жерико быстро отказался от намерения изобразить самое соблазнительное — сцену каннибализма; не стал он показывать поножовщину, отчаяние или сам момент спасения.

«Постепенно он выбрал единственно верный момент. Это момент максимальной надежды и максимальной неуверенности. Это момент, когда уцелевшие на плоту люди впервые видят на горизонте бриг „Аргус“, который сначала прошел мимо плота (он его не заметил).
И лишь потом, идя встречным курсом, наткнулся на него. На эскизе, где идея уже найдена, „Аргус“ заметен, а в картине он превращается в маленькую точку на горизонте, исчезающую, которая притягивает к себе взгляд, но как бы и не существует».

Илья Доронченков

Жерико отказывается от натурализма: вместо изможденных тел у него на картине прекрасные мужественные атлеты. Но это не идеализация, это универсализация: картина не про конкретных пассажиров «Медузы», она про всех.

«Жерико рассыпает на переднем плане мертвецов. Это не он придумал: французская молодежь бредила мертвецами и израненными телами. Это возбуждало, било по нервам, разрушало условности: классицист не может показывать безобразное и ужасное, а мы будем. Но у этих трупов есть еще одно значение. Посмотрите, что творится в середине картины: там буря, там воронка, в которую втягивается взгляд. И по телам зритель, стоящий прямо перед картиной, шагает на этот плот. Мы все там».

Илья Доронченков

Картина Жерико работает по-новому: она обращена не к армии зрителей, а к каждому человеку, каждый приглашен на плот. И океан — это не просто океан потерянных надежд 1816 года. Это удел человеческий. 

Конспект

К 1814 году Франция подустала от Наполеона, и приход Бурбонов был воспринят с облегчением. Однако многие политические свободы были отменены, началась Реставрация, и к концу 1820-х молодое поколение стало осознавать онтологическую бездарность власти.

«Эжен Делакруа принадлежал к той прослойке французской элиты, которая поднялась при Наполеоне и была оттеснена Бурбонами. Но тем не менее он был обласкан: он получил золотую медаль за первую же свою картину в Салоне, „Ладья Данте“, в 1822 году. А в 1824-м выступил с картиной „Резня на Хиосе“, изображающей этническую чистку, когда греческое население острова Хиос во время греческой войны за независимость было депортировано и уничтожено. Это первая ласточка политического либерализма в живописи, который касался пока еще очень далеких стран».

Илья Доронченков

В июле 1830 года Карл X издал несколько законов, серьезно ограничивающих политические свободы, и направил войска громить типографию оппозиционной газеты. Но парижане ответили стрельбой, город покрылся баррикадами, и за «Три славных дня» режим Бурбонов пал.

На знаменитой картине Делакруа, посвященной революционным событиям 1830 года, представлены разные социальные слои: щеголь в цилиндре, мальчишка-босяк, рабочий в рубахе. Но главная, конечно, — молодая прекрасная женщина с обнаженной грудью и плечом.

«У Делакруа получается здесь то, чего почти никогда не получается у художников XIX века, все более реалистически мыслящих. Ему удается в одной картине — очень патетической, очень романтической, очень звучной — соединить реальность, физически осязаемую и брутальную, (посмотрите на любимые романтиками трупы на переднем плане) и символы. Потому что эта полнокровная женщина — это, конечно, сама Свобода. Политическое развитие начиная с XVIII века поставило перед художниками необходимость визуализировать то, чего нельзя увидеть. Как ты можешь увидеть свободу? Христианские ценности доносятся до человека через очень человеческое — через жизнь Христа и его страдания. А такие политические абстракции, как свобода, равенство, братство, не имеют облика. И вот Делакруа, пожалуй, первый и как бы не единственный, кто, в общем, успешно с этой задачей справился: мы теперь знаем, как свобода выглядит».

Илья Доронченков

Один из политических символов на картине — это фригийский колпак на голове у девушки, постоянный геральдический символ демократии. Другой говорящий мотив — нагота.

«Нагота издавна ассоциируется с естественностью и с природой, а в XVIII веке эта ассоциация была форсирована. История Французской революции даже знает уникальный перформанс, когда в соборе Парижской Богоматери обнаженная актриса французского театра изображала природу. А природа — это свобода, это естественность. И вот что, оказывается, эта осязаемая, чувственная, привлекательная женщина обозначает. Она обозначает естественную вольность».

Илья Доронченков

Хотя эта картина прославила Делакруа, вскоре ее надолго убрали с глаз, и понятно почему. Стоящий перед ней зритель оказывается в положении тех, кого атакует Свобода, кого атакует революция. На неудержимое движение, которое сомнет тебя, смотреть очень неуютно. 

Конспект

2 мая 1808 года в Мадриде вспыхнул антинаполеоновский мятеж, город оказался в руках протестующих, однако уже к вечеру на 3-е число в окрестностях испанской столицы шли массовые расстрелы повстанцев. Эти события вскоре привели к партизанской войне, длившейся шесть лет. Когда она закончится, живописцу Франсиско Гойе будут заказаны две картины, чтобы увековечить восстание. Первая — «Восстание 2 мая 1808 года в Мадриде».

«Гойя действительно изображает момент начала атаки — тот первый удар навахой, который начал войну. Именно эта спрессованность момента здесь исключительно важна. Он как будто бы приближает камеру, от панорамы он переходит к исключительно близкому плану, чего тоже не было в такой степени до него. Есть и еще одна волнующая вещь: ощущение хаоса и поножовщины здесь чрезвычайно важно. Тут нет человека, которого ты жалеешь. Есть жертвы и есть убийцы. И эти убийцы с налитыми кровью глазами, испанские патриоты, в общем, занимаются мясницким делом».

Илья Доронченков

На второй картине персонажи меняются местами: те, кого режут на первой картине, на второй расстреливают тех, кто их резал. И моральная амбивалентность уличной схватки сменяется моральной ясностью: Гойя на стороне тех, кто восстал и погибает.

«Враги теперь разведены. Справа те, кто будет жить. Это череда людей в униформе с ружьями, абсолютно одинаковых, еще более одинаковых, чем братья Горации у Давида. У них не видно лиц, и их киверы делают их похожими на машины, на роботов. Это не человеческие фигуры. Они черным силуэтом выделяются в ночном мраке на фоне заливающего маленькую полянку светом фонаря.

Слева те, кто умрет. Они двигаются, клубятся, жестикулируют, и почему-то кажется, что они выше своих палачей. Хотя главный, центральный персонаж — мадридский мужик в оранжевых штанах и белой рубахе — стоит на коленях. Он все равно выше, он чуть-чуть на пригорке».

Илья Доронченков

Погибающий повстанец стоит в позе Христа, и для пущей убедительности Гойя изображает на его ладонях стигматы. Кроме того, художник заставляет все время переживать тяжелый опыт — смотреть на последнее мгновение перед казнью. Наконец, Гойя меняет понимание исторического события. До него событие изображалось своей ритуальной, риторической стороной, у Гойи событие — это мгновение, страсть, нелитературный выкрик.

На первой картине диптиха видно, что испанцы режут не французов: всадники, падающие под ноги лошади, одеты в мусульманские костюмы.
Дело в том, что в войсках Наполеона был отряд мамелюков, египетских кавалеристов.

«Казалось бы, странно, что художник превращает в символ французской оккупации мусульманских бойцов. Но это позволяет Гойе превратить современное событие в звено истории Испании. Для любой нации, ковавшей свое самосознание во время Наполеоновских войн, было исключительно важно осознать, что эта война есть часть вечной войны за свои ценности. И такой мифологической войной для испанского народа была Реконкиста, отвоевание Пиренейского полуострова у мусульманских королевств. Таким образом, Гойя, сохраняя верность документальности, современности, ставит это событие в связь с национальным мифом, заставляя осознать борьбу 1808 года как вечную борьбу испанцев за национальное и христианское».

Илья Доронченков

Художнику удалось создать иконографическую формулу расстрела. Каждый раз, когда его коллеги — будь то Мане, Дикс или Пикассо — обращались к теме казни, они следовали за Гойей. 

Конспект

Живописная революция XIX века еще более ощутимо, чем в событийной картине, произошла в пейзаже.

«Пейзаж совершенно меняет оптику. Человек изменяет свой масштаб, человек переживает себя по-иному в мире. Пейзаж — реалистическое изображение того, что вокруг нас, с ощущением насыщенного влагой воздуха и повседневных деталей, в которые мы погружены. Либо он может быть проекцией наших переживаний, и тогда в переливах заката или в радостном солнечном дне мы видим состояние нашей души. Но есть поразительные пейзажи, которые принадлежат и тому и другому модусу. И очень трудно понять, на самом деле, какой из них доминирует».

Илья Доронченков

Эта двойственность ярко проявляется у немецкого художника Каспара Давида Фридриха: его пейзажи и рассказывают нам о природе Балтики, и одновременно представляют собой философское высказывание. В пейзажах Фридриха есть томительное ощущение меланхолии; человек на них редко проникает дальше второго плана и обычно повернут к зрителю спиной.

На его последней картине «Возрасты жизни» на переднем плане изображена семья: дети, родители, старик. А дальше, за пространственным разрывом — закатное небо, море и парусники.

«Если мы поглядим, как выстроено это полотно, то мы увидим поразительную перекличку между ритмом человеческих фигур на переднем плане и ритмом парусников в море. Вот высокие фигуры, вот низкие фигуры, вот парусники большие, вот шлюпки под парусами. Природа и парусники — это то, что называется музыкой сфер, это вечное и от человека не зависящее. Человек на переднем плане — это его конечное бытие. Море у Фридриха очень часто метафора инобытия, смерти. Но смерть для него, верующего человека, — это обетование вечной жизни, про которую мы не знаем. Эти люди на переднем плане — маленькие, корявые, не очень привлекательно написанные — своим ритмом повторяют ритм парусника, как пианист повторяет музыку сфер. Это наша человеческая музыка, но она вся рифмуется с той самой музыкой, которой для Фридриха наполняется природа. Поэтому мне кажется, что в этом полотне Фридрих обещает — не загробный рай, но что наше конечное бытие находится все‑таки в гармонии с мирозданием».

Илья Доронченков  

Конспект

После Великой французской революции люди поняли, что у них есть прошлое. XIX век усилиями романтиков-эстетов и историков-позитивистов создал современную идею истории.

«XIX век создал историческую живопись, какой мы ее знаем. Не отвлеченные греческие и римские герои, действующие в идеальной обстановке, руководимые идеальными мотивами. История XIX века становится театрально-мелодраматичной, она приближается к человеку, и мы в состоянии теперь сопереживать не великим деяниям, а несчастьям и трагедиям. Каждая европейская нация создала себе историю в XIX веке, и, конструируя историю, она, в общем, создавала свой портрет и планы на будущее. В этом смысле европейскую историческую живопись XIX века страшно интересно изучать, хотя, на мой взгляд, она не оставила, почти не оставила по‑настоящему великих произведений. И среди этих великих произведений я вижу одно исключение, которым мы, русские, можем по праву гордиться. Это „Утро стрелецкой казни“ Василия Сурикова».

Илья Доронченков

Историческая живопись XIX века, ориентированная на внешнее правдоподобие, обычно рассказывает об одном герое, который направляет историю или терпит поражение. Картина Сурикова здесь — яркое исключение. Ее герой — толпа в пестрых нарядах, которая занимает практически четыре пятых картины; из-за этого кажется, что картина поразительно неорганизованная. За живой клубящейся толпой, часть которой скоро умрет, стоит пестрый, волнующийся храм Василия Блаженного. За застывшим Петром, шеренгой солдат, шеренгой виселиц — шеренга зубцов кремлевской стены. Картину скрепляет дуэль взглядов Петра и рыжебородого стрельца.

«Про конфликт общества и государства, народа и империи говорить можно очень много. Но мне кажется, что в этой вещи есть еще некоторые значения, которые делают ее уникальной. Владимир Стасов, пропагандист творчества передвижников и защитник русского реализма, написавший много лишнего про них, про Сурикова сказал очень хорошо. Он назвал картины такого рода „хоровыми“. Действительно, в них отсутствует один герой — в них отсутствует один двигатель. Двигателем становится народ. Но в этой картине очень хорошо заметна роль народа. Иосиф Бродский в своей нобелевской лекции прекрасно сказал, что настоящая трагедия — это не когда гибнет герой, а когда гибнет хор».

Илья Доронченков

События происходят на картинах Сурикова словно помимо воли их персонажей — и в этом концепция истории художника, очевидно, близка толстовской.

«Общество, народ, нация в этой картине кажутся разделенными. Солдаты Петра в униформе, которая кажется черной, и стрельцы в белом противопоставлены как добро и зло. Что соединяет эти две неравные части композиции? Это стрелец в белой рубашке, отправляющийся на казнь, и солдат в униформе, который поддерживает его за плечо. Если мы мысленно уберем все, что их окружает, мы ни за что в жизни не сможем предположить, что этого человека ведут на казнь. Это два приятеля, которые возвращаются домой, и один поддерживает другого дружески и тепло. Когда Петрушу Гринева в „Капитанской дочке“ вешали пугачевцы, они говорили: „Не бось, не бось“, словно и впрямь хотели подбодрить. Вот это ощущение того, что разделенный волей истории народ в то же время братск и един, — это поразительное качество суриковского полотна, которое я тоже больше нигде не знаю».

Илья Доронченков  

Конспект

В живописи размер имеет значение, однако не всякий сюжет можно изобразить на большом полотне. Разные живописные традиции изображали селян, однако чаще всего — не на огромных картинах, а именно такой являются «Похороны в Орнане» Гюстава Курбе. Орнан — зажиточный провинциальный городок, откуда родом сам художник.

«Курбе переехал в Париж, но не стал частью художественного истеблишмента. Он не получил академического образования, но у него была мощная рука, очень цепкий взгляд и огромное честолюбие. Он всегда ощущал себя провинциалом, и лучше всего ему было дома, в Орнане. Но он почти всю жизнь прожил в Париже, воюя с тем искусством, которое уже умирало, воюя с искусством, которое идеализирует и говорит об общем, о прошлом, о прекрасном, не замечая современности. Такое искусство, которое скорее хвалит, которое скорее услаждает, как правило, находит очень большой спрос. Курбе был, действительно, революционером в живописи, хотя сейчас эта революционность его нам не очень ясна, потому что он пишет жизнь, он пишет прозу. Главное, что было в нем революционным, — это то, что он перестал идеализировать свою натуру и стал писать ее именно так, как видит, или так, как полагал, что он видит».

Илья Доронченков

На гигантской картине практически в полный рост изображены около пятидесяти человек. Все они реальные лица, и специалисты опознали практически всех участников похорон. Курбе рисовал своих земляков, и им было приятно попасть на картину именно такими, какие они есть.

«Но когда эта картина была выставлена в 1851 году в Париже, она создала скандал. Она шла против всего, к чему парижская публика на этот момент привыкла. Художников она оскорбляла отсутствием четкой композиции и грубой, плотной пастозной живописью, которая передает материальность вещей, но не хочет быть красивой. Рядового человека она отпугивала тем, что он не очень может понять, кто это. Поразительный был распад коммуникаций между зрителями провинциальной Франции и парижанами. Парижане восприняли изображение этой добропорядочной зажиточной толпы как изображение бедняков. Один из критиков говорил: „Да, это безобразие, но это безобразие провинции, а у Парижа свое безобразие“. Под безобразием на самом деле понималась предельная правдивость».

Илья Доронченков

Курбе отказывался идеализировать, что делало его подлинным авангардистом XIX века. Он ориентируется на французские лубки, и на голландский групповой портрет, и на античную торжественность. Курбе учит воспринимать современность в ее неповторимости, в ее трагичности и в ее красоте.

«Французские салоны знали изображения тяжелого крестьянского труда, бедных крестьян. Но модус изображения был общепринятым. Крестьян нужно было пожалеть, крестьянам нужно было посочувствовать. Это был взгляд несколько сверху. Человек, который сочувствует, по определению находится в приоритетной позиции. А Курбе лишал своего зрителя возможности такого покровительственного сопереживания. Его персонажи величественные, монументальные, игнорируют своих зрителей, и они не позволяют установить с ними вот такой вот контакт, который делает их частью привычного мира, они очень властно ломают стереотипы».

Илья Доронченков  

Конспект

XIX век не любил себя, предпочитая искать красоту в чем-то еще, будь то Античность, Средневековье или Восток. Первым красоту современности научился видеть Шарль Бодлер, а воплотили ее в живописи художники, которых Бодлеру не суждено было увидеть: например, Эдгар Дега и Эдуард Мане.

«Мане — провокатор. Мане в то же время блестящий живописец, обаяние красок которого, красок, очень парадоксально соединенных, заставляет зрителя не задавать себе очевидных вопросов. Если присмотреться к его картинам, мы часто вынуждены будем признать, что мы не понимаем, что привело сюда этих людей, что они делают друг рядом с другом, почему эти предметы соединяются на столе. Самый простой ответ: Мане прежде всего живописец, Мане прежде всего глаз. Ему интересно соединение цветов и фактур, а логическое сопряжение предметов и людей — дело десятое. Такие картины часто ставят зрителя, который ищет содержание, который ищет истории, в тупик. Мане историй не рассказывает. Он мог бы так и остаться таким поразительно точным и изысканным оптическим аппаратом, если бы не создал свой последний шедевр уже в те годы, когда им владела смертельная болезнь».

Илья Доронченков

Картина «Бар в „Фоли-Бержер“» была выставлена в 1882 году, сначала снискала насмешки критиков, а потом быстро была признана шедевром. Ее тема — кафе-концерт, яркое явление парижской жизни второй половины века. Кажется, что Мане ярко и достоверно запечатлел быт «Фоли-Бержер».

«Но когда мы начнем присматриваться к тому, что натворил Мане в своей картине, мы поймем, что здесь огромное количество несоответствий, подсознательно беспокоящих и, в общем, не получающих внятного разрешения. Девушка, которую мы видим, продавщица, она должна своей физической привлекательностью заставлять посетителей останавливаться, кокетничать с ней и заказывать еще выпивку. Между тем она не кокетничает с нами, а смотрит сквозь нас. На столе, в тепле стоят четыре бутылки шампанского — но почему не во льду? В зеркальном отражении эти бутылки стоят не на том краю стола, на каком стоят на переднем плане. Бокал с розами увиден не под тем углом, под каким увидены все остальные предметы, стоящие на столике. А девушка в зеркале выглядит не совсем так, как та девушка, которая смотрит на нас: она поплотнее, у нее более округлые формы, она склонилась к посетителю. В общем, она ведет себя так, как должна была бы вести та, на которую смотрим мы».

Илья Доронченков

Феминистская критика обращала внимание на то, что девушка своими очертаниями напоминает бутылку шампанского, стоящую на прилавке. Это меткое наблюдение, но едва ли исчерпывающее: меланхолия картины, психологическая изолированность героини противостоят прямолинейному истолкованию.

«Эти оптические сюжетные и психологические загадки картины, похоже, не имеющие однозначного ответа, заставляют нас каждый раз подходить к ней снова и задавать эти вопросы, подсознательно пропитываясь тем ощущением прекрасной, грустной, трагической, повседневной современной жизни, о которой мечтал Бодлер и которую навсегда оставил перед нами Мане».

Илья Доронченков  

Eugène Delacroix - La liberté guidant le peuple (1830)

Описание картины Эжена Делакруа «Свобода, ведущая народ»

Картина, создана художником в 1830 г. и сюжет ее повествует, о днях Французской революции, а именно об уличных стычках в Париже. Именно они привели к свержению ненавистного режима реставрации Карла Х.

В молодости Делакруа, опьяненный воздухом свободы, занимал позицию мятежника, он одушевился идеей написать полотно, воспевающие события тех дней. В письме к брату, писал: ″Пусть я не сражался за Родину, но я буду писать для нее″. Работа над ней продолжалась 90 дней, по истечении которых, она была представлена на суд зрителей. Полотно называлось ″Свобода, ведущая народ″.

Сюжет достаточно прост. Уличная баррикада, по историческим источникам известно, что они строились из мебели и камней мостовой. Центральным персонажем является женщина, которая босыми ногами переступает преграду из камней и ведет народ к намеченной цели. В нижней части переднего плана видны фигуры убитых людей, с левой стороны оппозиционера, убитого в доме, на трупе надета ночная рубашка, а справой офицера королевской армии. Это символы двух миров будущего и прошлого. В правой поднятой руке женщина держит Французский триколор, символизирующий свободу, равенство и братство, а в левой держит ружье, готовая отдать жизнь за правое дело. Голова ее повязана платком, характерным для якобинцев, груди обнажены, что означает неистовое желание революционеров идти до конца со своими идеями и не бояться смерти от штыков королевских войск.

За ней видны фигуры других повстанцев. Автор, своей кистью подчеркнул разнообразие бунтующих: тут и представители буржуазии (человек в котелке), ремесленник (мужчина в белой сорочке) и подросток беспризорник (гаврош). В правой части полотна, за клубами дыма виднеются две башни Нотер-Дама, на крышах которого размещено знамя революции.

Эжен Делакруа. «Свобода, ведущая народ (Свобода на баррикадах)» (1830)
Холст, масло. 260 x 325 см
Лувр, Париж, Франция

Величайшим романтическим эксплуататором мотива выставленной напоказ груди как средства передачи противоречивых чувств был, вне всякого сомнения, Делакруа. Мощная центральная фигура на полотне «Свобода, ведущая народ» значительной частью эмоционального воздействия обязана своим величественно высвеченным грудям. Эта женщина являет собой чисто мифологическую фигуру, которая приобрела совершенно осязаемую достоверность, явившись среди народа на баррикадах.

Но ее изодранный в клочья костюм есть самым тщательным образом выполненное упражнение в художественной кройке и шитье, чтобы получившееся тканое изделие демонстрировало грудь как можно удачнее и тем самым утверждало власть богини. Платье пошито с одним рукавом, чтобы оставить обнаженной поднятую вверх руку, держащую флаг. Выше пояса, если не считать рукава, материи явно недостаточно, чтобы прикрыть не только грудь, но и второе плечо.

Художник в вольном духе облачил Свободу в нечто асимметричное по дизайну, сочтя антикизированные отрепья подходящим нарядом для богини рабочего класса. Кроме того, ее выставленная напоказ грудь никак не могла обнажиться в результате какого-то резкого непредумышленного действия; скорее наоборот, сама эта деталь — неотъемлемая часть костюма, момент исходного замысла — должная разом пробуждать ощущения святости, чувственного желания и отчаянной ярости!