Духовная культура народа сибири. Типологические черты художественной культуры сибири Русско сибирская культура

21. Санитарно-бытовая культура сельского населения в 1920-1940-е гг. Жилищная санитарно-бытовая культура1. Какой дом имела Ваша семья? Крестовый, пятистенный, какой еще? Сколько комнат было в доме?2. Кто его строил? Из чего строили? Саманный, срубный, какой еще?3. Сколько окон

Употребившему его в работе «О кооперации» (1923) и считавшему, что кооперирование крестьянства невозмож­но осуществить без повышения его культуры, своего рода культурная революция. Культурная революция - коренное изменение культурного облика страны.

В 1920-21 в регионе резко увеличилась сеть куль­турных учреждений всех типов. Восстанавливались школьные здания, начались занятия и перестройка школьной жизни на основе принципов единой трудовой школы. В 1920 в Сибири открылось вдвое больше школ, чем за предыдущие 5 лет, появилось более 5 тыс. пунктов ликбеза. Росло число чи­тален, клубов, драмкружков. В регионе открылись несколько новых вузов и рабочие факультеты при них.

В связи с переходом к новой экономической полити­ке возник разрыв между возраставшими потребностями культурных учреждений в ресурсах и экономическими возможностями государства. Учреждения культуры были сняты с государственного снаб­жения и переведены в основном на самообеспечение. Разра­зился финансовый кризис, в результате которого сложивша­яся система учреждений фактически распалась. К началу 1923 в Сибири по сравнению с летом 1921 количество школ уменьшилось более чем вдвое, изб-читален - более чем в 6 раз, культурно-просветительских кружков - примерно в 14 раз, а пунктов ликбеза - почти в 70 раз. На рубеже 1923- 24 кризис в целом был преодолен, развитие культуры вступило в полосу относительной стабильности. Расширение сети учреждений сопровождалось повышением качества их работы. С 1922/23 по 1928/29 расходы на народное образование в местных бюджетах выросли в 7,3 раза. С 1925 доля затрат на просвещение стала самой крупной в местных бюджетах.

Стержнем культурной революции оставалась идеологическая работа, направ­ленная на коммунистическое воспитание масс. Парткомы, советские и специальные культурные организации и учреждения первостепен­ное внимание уделяли так называемой политико-просветительской работе.

Культурная революция в Сибири

В Сибири ликвидация неграмотности как массовое движение началась в 1920 г. К началу 1940-х гг. неграмот­ность среди взрослого населения страны ликвидирована. Разъяснительная работа ориентировалась на усвоение активным населением принципов нэпа на беспартийных крестьянских конфе­ренциях, лекциях, беседах, началось издание массовой газеты «Сельская правда». Расширилась сфера партийного просвещения , что отчасти явилось следствием «ленин­ского призыва» (прием в партию после смерти Ленина большого числа активистов). Произошли изменения в атеистической пропаганде. Период «штурма», который проходил в первые годы революции и фактически являлся погромом Церкви, сменился более спокойной антирелигиозной работой, сосуществовавшей с политикой разложения религиозных организаций, предполагавшей, в частности, использование особых методов ОГПУ. Проводились специальные диспуты, читались лекции, работали кружки. В 1925 в регионе появились ячейки друзей газеты «Безбожник», а в 1928 оформился краевой орган «Союза воинствующих безбожников» (см. Антирелигиозная политика ).

В 1920-е гг. сеть массовых культурных учреждений включала клубы, народные дома и пр. В 1924-27 число рабочих театров и киноустановок увеличилось в 7 раз. В деревне опорным пунктом культработы стала изба-читальня. В городах вы­росло число библиотек, фонды которых постоянно пополнялись новыми книгами и журналами и одновременно «очищались» от «устаревшей» литературы. Началась регулярная трансляция радио­передач, осенью 1925 в Новосибирске появилась мощная радиовещательная станция. С расширением масштабов полит­просвещения улучшилось его качество (см. Культурно-просветительские массовые учреждения ).

Новым явлением стал перевод периодической печати на хозрасчет и отмена бесплатности ее распространения. Лозунговая агитация, типичная для периода «военного коммунизма» , сменилась обращением к конкретным темам жизни страны и региона. Увеличивалась популярность газет, росли их тиражи. Самыми известными были газеты «Советская Сибирь» и «Сельская правда», издавав­шиеся в Новосибирске. Большую роль в развитии печатных средств информации сыграло массовое рабселькорреспондентское дви­жение (см. ).

Итог первого десятилетия культурной революции - оформление основ советской модели культурного строительства , базировавшейся на коммунистической идеологии. Культурные изменения имели в основном эволюционную направленность. На рубеже 1920-30-х гг. культурная революция стала носить характер тотальных и форсированных преобразова­ний, адекватных лозунгам ускоренной технико-экономической модер­низации страны.

Первым по значимости элементом культурного «скачка» стала программа введения всеобщего начального образования (всеобуч). Сибкрайисполком постановил начать всеобуч в Сибири с октября 1930 и резко увеличил расходы на эти цели. Для школ начали строить новые здания, приспо­сабливать жилые помещения, открывались интернаты. Чтобы удовлетворить потребность в учителях, была расширена сеть педагогических техникумов, открылись краткосрочные курсы, к преподаванию привлекались недавние выпускники школ. Введение таких мер имело противо­речивый результат: количественные успехи сопровождались ухудшением качества обучения, что обусловило пони­жение общего культурного уровня кадров, в массовом по­рядке прибывавших на работу в промышленность, административные органы и в культурные учреждения.

В борьбе за всеобуч активно участвовали не только общественные организации, но и рядовые граждане. Возникло новое культурное движение. Наиболее активную роль в его организации играл комсомол. Культпоход выполнял фун­кцию мощного пропагандистского фактора, способствовал внедрению в массы коммунистической идеологии, росту ав­торитета партии.

Программа всеобуча в Сибири была в основном выполне­на к концу первой пятилетки. Общая численность учащихся удво­илась, в 1932/33 было охвачено обучением 95 % детей 8-10 лет. В городах почти все дети, окончившие начальную школу, продолжили учебу. Создавались условия для пе­рехода к всеобщему 7-летнему обучению, которое в качестве основной задачи было предусмотрено вторым 5-летним пла­ном. Восстанавливались средние школы, преобразованные в начале 1930-х гг. в техникумы, в больших масштабах велась подготовка и переподготовка школьных учителей. Ведущим направлением в этой работе стало заочное обучение в педагогических институтах и училищах. В 1936 только в Западной Сибири системой заочного обучения было охвачено более 8 тыс. учителей начальных классов.

Произошел кардинальный поворот от создания условий для добровольного обучения к обязательному начальному, а затем и 7-летнему образованию, закладывалась основа для пе­рехода к всеобщему полному среднему обучению как общеми­ровому цивилизационному стандарту. Одновременно школа вернулась к традиционным методам предметного усвоения знаний.

В 1930-е гг. продолжалась работа по решению важ­нейшей задачи культурной революции - ликвидации неграмотности. В свете новых задач достижения предшествующего десятилетия выглядели незначительными. После XVI партсъезда борьба с неграмотностью была объявлена наряду с все­обучем основным маршрутом культэстафеты. Широко внед­рялись новые формы активизации работы - ударни­чество, шефство, соцсоревнование; в нее вовлекались все - от учителей до студентов и учащихся общеобразовательных школ. В Новосибирске начали издавать первую в СССР газету для начинающих читать - «За грамоту».

Решающее значение имело массовое вовлечение ком­сомольцев в дело ликвидации неграмотности. Особое внимание уделялось промышленным районам, в первую очередь но­востройкам Кузбасса. В порядке шефства сюда в качестве культармейцев были направлены сотни работников из Москвы, Ленинграда, других центральных городов России. В Западной Сибири в 1928/29 учебном году насчитывалось 6 тыс. культармейцев, в 1929/30 - 100 тыс., в 1930/31 - 172 тыс. В 1928-30 в Сибири было обучено 1 645 тыс. человек против 502 тыс. в 1923-28.

Выделение всеобуча и ликбеза в качестве приорите­тов государственной культурной политики подчеркивало нацеленность культурной революции на формирование новой социалистической общности - советского народа, представленного главным образом рядовой массой тружеников промышленности и сельском хозяйстве , т. е. основного населения горо­дов и деревень. В сочетании с массовой политико-просветительской ра­ботой, а также деятельностью средств массовой информации указанные направления культурной политики обеспечивали создание нового типа управляемой культуры или адек­ватного «социалистическому строительству» культурного сопровождения.

Другие отрасли профессиональной культуры - высшее образование, наука, художественная культура - также подвергались радикальным культурным преобразованиям, что выражалось как в ви­де количественного приращения соответствующих учреждений, организаций, численность занятых в них лиц, так и в глубоком изменении со­держания деятельности. Политическая нейтральность, присущая многим специалистам в 1920-е гг., рассматривалась в 1930-е гг. как несовместимая со статусом советского специалиста. Ин­теллигенция в массе своей становилась народной и советской не только по социальному облику, но и внутренне, т. е. мировоззренчески. За годы первых пятилеток ее боль­шая часть пополнилась выходцами из массовых слоев тру­дящихся.

К концу 1930-х гг. в результате культурного «скачка», осуществленного в годы первых пятилеток, Сибирь по основным показателям массовой культуры преодолела отставание от центральных регионов страны. Сократился разрыв между ре­гиональной и общереспубликанской интеллигенцией по количественным, ка­чественным и структурным показателям. Другой качественный результат культурных преобразований - за 20 лет большинство на­селения в результате направленного идеолого-пропагандистского воздействия и воспитания усвоило основные стереотипы социалистического мировоззрения в его советской форме.

Лит.: Соскин В.Л. Советская культурная политика в Сиби­ри (1917-1920-е годы): Очерк социальной истории. Новосибирск, 2007.

Введение

Глава I. Условия культурного развития в Сибири в правление Екатерины II 24

1. Политика правительства в области культуры 24

2. Сибирские города как центры культурного развития 31

3. Роль церкви в культурной жизни сибирского населения 49

Глава II. Изменения в содержании культуры в эпоху Екатерины II 71

1. Трансформация системы образования 71

2. Культурно-досуговая деятельность сибирского населения 91

3. Традиционные обряды и праздничные развлечения сибиряков 116

Заключение 124

Примечания 128

Источники и литература 145

Приложение 157

Введение к работе

Актуальность проблемы

Культура является качественной характеристикой общества. В настоящее время интерес к истории культурного развития значительно возрос, льтура признается одним из важных регуляторов общественной жизни, а также необходимым условием развития личности как субъекта разносторонней социальной деятельности.

Рост интереса к изучению различных аспектов культуры был характерен для всей мировой науки двадцатого столетия, и особенно усилился в последние десятилетия. Может показаться парадоксальным тот факт, что история культуры многонационального российского народа остается у нас малоизученной. Особенно это касается истории региональной культуры, которая является органичной частью общероссийской, но, в то же время, сохраняет свою самобытность. К таким регионам относится и Сибирь, которая долгое время рассматривалась только как «сырьевой придаток» России. Именно поэтому в трудах по истории Сибири преобладают социально-экономический и политический аспекты, тогда как вопросы культурного развития, становления духовности народа остаются практически неизученными. Поэтому тема, выбранная для диссертационного исследования, представляется актуальной.

Актуальность данной темы также объясняется жизненным значением осуществления культурных связей для полноценного существования любой национальной культуры. Исторический опыт показывает, что ни одна культура не ограничивается собственными корнями, а воспринимает и использует необходимое из других культур. Восприятие общемировых духовных ценностей - естественный и объективный процесс, вызываемый потребностью каждого народа выходить за пределы собственной культуры, необходимой для ее дальнейшего успешного развития.

Исходя из признания значимости культуры для общественного развития и ее особой миротворческой роли в эпоху глобализации, во второй половине

1990-х гг. ЮНЕСКО были определены важнейшие области исследования, одной из которых стала жизнеспособность (жизненность) культуры. Она измеряется такими индикаторами, как грамотность, содержание народного искусства и ремесел, сохранение культурного наследия, доступ и участие населения в культурной деятельности.

Культурное развитие эпохи просвещенного абсолютизма - сложный многогранный процесс, «первотолчком» к которому явились петровские реформы. Эти реформы вывели как саму страну, так и ее культуру из эпохи древности и средневековья на новый уровень. 1 Век просвещения - важный период в развитии русской культуры, означавший постепенную трансформацию традиционной культуры в культуру нового времени. Политика просвещенного абсолютизма, характерная для ряда европейских государств 2-й половины XVIII в. - это не только преобразование устаревших социальных институтов, упразднение сословных привилегий духовенства, «союз государей с философами» 2 , но и развитие культурной сферы, образования, покровительство искусствам и наукам. Такая политика была официально провозглашена в 1762 г. Екатериной II.

В это время особенно интенсивно продолжаются процессы, начавшиеся еще при Петре I: «секуляризация» культуры - отделение ее от веры, конфронтационные тенденции между просвещенным либеральным «меньшинством» (культурной элитой) и консервативно настроенным большинством (непросвещенными массами), и как следствие - разрыв между культурой просвещенного дворянства, тяготеющей к европейской цивилизации, и народной культурой огромного большинства населения. Русская культура Сибири во второй половине XVIII в. оказалась под влиянием просветительских процессов, происходивших в стране. В ней происходит разделение на религиозный и светский пласт, а отстранение в XVIII в. церкви от влияния на политику и систему образования в государстве способствовало дальнейшему выдвижению светской культуры на первый план. Поэтому культуру Сибири

эпохи просвещенного абсолютизма Екатерины II нужно рассматривать как процесс сосуществования двух сфер - светской и духовной.

Картина культурного развития Сибири не может быть полной без понятия «провинция». По определению словаря С. Ожегова термин «провинциальный» означает нестоличное пространство жизни, культуры. Второе значение включает оценочный негативный смысл: отсталый, наивный, простоватый." К этому значению добавляется политический миф о второстепенности (второсортности) всего провинциального, в том числе в культурных традициях, в культурном наследии, в существующей иерархии оценок деятельности представителей провинциальной интеллигенции.

В нашем случае учитываются все эти акценты, но методологический приоритет отдается географическому смыслу - удаленности от центра страны. Провинция понимается как обозначение региональной, географической единицы, отдаленной от центра, но одновременно являющейся особой социокультурной системой. Столичная и провинциальная культуры являются двумя специфическими подсистемами практически любой национальной культуры пространственно крупных стран.

Принципиальным для определения понятийного аппарата и соотношения ключевых понятий для нас является идея «диалога культур» как основы цивилизации будущего. Особенностью культуры так называемого нового времени, относящемуся к XVIII столетию, наряду с усилением светскости и ростом внимания к человеческой личности, является углубление связей с другими странами. Специфика сибирского региона заключалась в значительном влиянии на быт и культурное развитие стран Азии, в частности Китая. Однако в своем исследовании мы отдаем приоритет европейскому вектору, поскольку политика просвещенного абсолютизма предполагала разносторонние контакты с развитыми европейскими странами. Россия XVIII века многое заимствовала у европейских стран, и это касается не только внешних проявлений, выражавшихся в манерах, одежде, образе жизни. «Европеизация» во многом затронула и образование, культурную сферу.

Таким образом, культурная жизнь Сибири в условиях просвещенного абсолютизма Екатерины II, под которым мы понимаем, прежде всего, существование двух основных пластов культуры, характерных для исследуемого периода: дворянской (или светской) культуры и культуры основной массы населения - религиозной, крестьянской, составляет предмет самостоятельного изучения. Культура светская - все новое, привнесенное из европейской России не распространенное прежде в Сибири, и ставшее характерным для городов. Культура крестьянская, духовная - связанная с вековыми традициями, обычаями, религией, продолжавшая жить преимущественно в сельской местности.

Степень изученности проблемы

Следует отметить, что некоторые стороны данной темы были освещены историками, но, как правило, в работах общего характера, где вопросам культурного развития Сибири эпохи просвещенного абсолютизма Екатерины II отводилось довольно скромное место. Первый этап разработки относится к дореволюционному периоду. Изучение культуры Сибири XVIII в. в это время находилось в зачаточном состоянии. Известный исследователь Сибири Г.Ф. Миллер, как и вся русская общественность того времени, воспринимал ее как «страну, в которой не процветали ни науки, ни искусства, да и умение писать, большею частью, было мало распространено...».

В 40 - 80-е гг. XIX в. вышли в свет работы П.А. Словцова, А.П. Щапова, В.К. Андриевича, П.М Головачева, Н.М. Ядринцева посвященные общим вопросам истории Сибири. В них были сделаны первые попытки дать характеристику уровня общей культуры в Сибири, который, как правило, оценивался авторами весьма низко. 5 В вышедшей в свет в 1845 г. и не раз переиздававшейся работе П.А. Словцова «Историческое обозрение Сибири», помимо экономических и политических проблем рассматриваются некоторые вопросы культурной жизни Сибири. В основном автор уделил внимание традиционной культуре - праздничным развлечениям горожан,

древним языческим обрядам шаманов, отмечая, что эти специфические ритуалы в Сибири сохранялись кое-где и во 2-й половине XVIII в. 6

В XIX - начале XX вв. на страницах периодических изданий Сибири начинают рассматриваться фрагментарно разные аспекты культурного развития, в том числе и в интересующий нас период. Это публикации С.С. Шашкова, И. Малиновского, В.А. Загорского (о быте и нравах Сибири XVIII в.), В.А. Ватина (начало народного образования в Минусинске), в которых по отдельности исследуются некоторые области Сибири, что не позволяет видеть общей картины развития культурной сферы. 7

«...Сибирь была гораздо невежественнее тогдашней России, а жизнь сибирских городов - шумна и безобразна» - отмечал С. Шашков в 1867 г. 8

И. Малиновский в статье «Сибирь и вопросы культуры» подчеркивал, что Россия позже других государств вступила на сцену мировой истории, но, тем не менее, соседствуя с Западом и Востоком одновременно, выполняла «миссию быть на Востоке носителем и распространителем европейской культуры». На вопрос, выполнялась ли эта миссия, автор дает отрицательный ответ, поскольку основная масса населения - простые казаки, служилые люди, ссыльные преступники, беглые крепостные, своекорыстные промышленники и торговцы, разные «гулящие люди» - не могли быть проводниками культуры. Он отмечал «поразительное невежество, полное отсутствие грамотности, пороки - как основную отличительную черту местных жителей, отсутствие почты, книг, журналов, газет... Необразованность царила между купечеством и даже высшими чинами. Половина священников и диаконов не умела ни читать, ни писать.

Минус указанных работ в том, что все они были опубликованы без ссылок на архивные источники, которые, несомненно, использовались. Абсолютно все указанные авторы также отмечали крайне низкий уровень сибирской культуры.

В XX в. в историографии проблемы начинается новый этап. В это время появляются специальные работы, в которых делалась попытка осветить

развитие той или иной области культурного развития. Первым крупным исследованием по одному из разделов культуры дореволюционной Сибири явилась книга Н.С. Юрцовского «Очерки по истории просвещения Сибири», опубликованная в 1923 г. в Новониколаевске. Это сводный очерк по истории просвещения в Сибири. В частности автор уделяет внимание организации образования в Сибири во 2-й половине XVIII в., и изменения в ней в связи с проведением школьной реформы Екатерины II. 10

В 1924 г. Д.А. Болдырев-Казарин издал брошюру, характеризующую прикладное искусство русского населения Сибири - крестьянскую живопись, орнамент, резьбу по дереву, скульптуру и т.п. Вместе с тем он впервые дает обоснование выделения особого стиля в архитектуре - сибирского барокко."

Одним из самых значительных в изучении русской культуры дореволюционной Сибири был, безусловно, выход в свет в 1947 г. книги М. К. Азадовского «Очерки литературы и культуры Сибири». Автор этой книги, наряду с характеристикой развития в Сибири литературы, первым из советских исследователей поставил вопрос об общем характере и уровне культурного развития Сибири в сравнении с европейской частью страны и сделал попытку дать общую характеристику культурной жизни края с выделением порайонной специфики (Иркутск, Тобольск), без углубления в детальное рассмотрение отдельных сторон культуры (образование, театр, живопись, архитектура и т. п.) и без ссылок на архивные материалы.

Вслед за опубликованием книги М. К. Азадовского в 1940-х - начале 1960-х гг. вышла серия работ, посвященных изучению отдельных сторон культурного прошлого Сибири. Так, история театра в Сибири освещалась в работах П.Г. Маляревского, С.Г. Ландау, Б. Жеребцова. В соответствии с общепринятыми оценками советского времени, в указанных работах содержится в основном негативное мнение по поводу развития театрального дела в Сибири в эпоху просвещения. 13 Б. Жеребцов писал: «Политическая и экономическая кабала в старой Сибири сочеталась с ужасающей культурной отсталостью даже по сравнению с тогдашней зауральской Россией. В старой

Сибири вплоть до 2-й половины XIX в. не было ни местной общественной жизни, ни литературы, ни театра. Культурная жизнь ограничивалась чрезвычайно редкими любительскими спектаклями, балами и военными парадами...».

Отдельные вопросы литературного творчества сибиряков, характеристику их читательских интересов и развитие библиотечного дела рассматриваются в работах М.Н. Сперанского, 3. Жукова, Г. Кунгурова. 15 Последний, кстати, дал весьма позитивную оценку деятельности сибирских литераторов в екатерининскую эпоху, и первым проанализировал материалы периодических изданий этого времени. |6

В 1950 - 1953 гг. с двумя большими монографиями о русском народном зодчестве в Сибири выступил Е. А. Ащепков. 17 Автор рассматривает в основном памятники русской архитектуры Сибири кониа XVIII в. и более поздних периодов. Вместе с тем он дает характеристику общей линии смены архитектурных стилей, планировки и застройки городов и деревень, специфических черт развития русского зодчества Сибири. Вслед за этим появляется ряд работ по истории архитектуры Сибири с конкретным анализом отдельных ее исторических этапов в том или ином районе Сибири, а также о творчестве местных зодчих. Применительно к изучаемому периоду из этих работ можно отметить исследования Б.И. Оглы, посвященного архитектуре Иркутска XVIII - XIX вв., В.И. Кочедамова об архитектуре Тобольска и Тюмени. 18

В 60-е - начале 80-х гг. XX века учеными разрабатывался вопрос о предмете и задачах изучения истории культуры, а также о самом определении «культура», в собственно историческом понимании. Была подчеркнута важность изучения культуры, как неотъемлемой части исторического развития. В этот период вышло в свет множество различных работ, как по истории культуры дореволюционной России, так и посвященных формированию и перспективам советской культуры.

Работы Е.К. Ромодановской, вышедшие в свет в середине 1960-х гг. посвяшены изучению круга чтения сибиряков. В частности, сибирская литература и читательские интересы населения Сибири XVIII столетия были отражены в статье «Новые материалы по истории сибирской литературы XVIII в.». В исследовании автор приводит образцы сатирических эпиграмм, пьес, имевших распространение в Сибири в изучаемое нами время. Она отмечала, что сибиряки были знакомы с литературой, имевшей распространение в европейской части России. 19

Вопросы культурного развития нашего региона в правление Екатерины II были обобщены в одной из глав 5-томного исследования по истории Сибири под редакцией А.П. Окладникова, вышедшем в Ленинграде в 1968 г. 20

Первую общую характеристику подходов к изучению сибирской культуры как культуры русского населения и результатов этой работы, достигнутых в советской историографии дал в 1968 г. А.Н. Копылов, в монографии, посвященной культуре русского населения Сибири XVII -начала XIX вв. 21 Так, в соответствии со сложившимися к тому времени трактовкам советской исторической науки автор писал: «...До Великой Октябрьской социалистической революции изучение культуры Сибири XVII-XVIII вв. находилось в зачаточном состоянии. Исследования по отдельным вопросам культуры края в виде очерков, сообщений и заметок, публиковавшиеся в различных дореволюционных изданиях, касались преимущественно частных вопросов истории народного образования, а также этюдов из истории иконописи, церковных библиотек, книжной торговли, издательского дела, церковного театра. В публицистике и литературных произведениях Сибирь по разным причинам часто изображалась как «непроглядная глухомань, край дикости и невежества».""

А.Н. Копылов предложил изучать культуру русского населения Сибири, в первую очередь, решая две задачи: 1) нарисовать конкретно-историческую картину развития русской культуры в одной из крупных и важных составных

частей страны и 2) выявить специфические черты культурного процесса на данной территории». Конечно, в работах этого автора содержатся общепринятые оценки, характерные для советской эпохи. Так, анализируя историографию исследований по сибирской культуре, Копылов отмечал: «...Бесспорно, царизм душил всякую передовую мысль в России и тормозил развитие народных масс, что особенно ярко проявлялось в Сибири, на которую смотрели как на источник обогащения царской казны и место ссылки политических заключенных и уголовных преступников...». 24 В работе «Очерки культурной жизни Сибири XVII - начала XIX в.», вышедшей в Новосибирске в 1974 г. А.Н. Копылов дал обобщающую характеристику разным областям культуры феодальной Сибири. Он отмечал, в частности, что архитектурное творчество, изобразительное и театральное искусство, школьное образование и другие отрасли сибирской культуры формировались под влиянием различных элементов северорусской, центральнорусской и украинской культуры. А.Н. Копылов особенно подчеркивал значение мощного воздействия на сибирскую культуру центра страны. 25

Получили отражение в литературе исследования проблем культурного развития в сибирской деревне. Это работы М.М. Громыко, вышедшие в Новосибирске в 1970-е гг. и посвященные русскому населению Западной Сибири XVIII в., а так же несколько трудов Н.А. Миненко по истории русской крестьянской семьи, в которых анализируются вопросы трудового воспитания, обучения крестьянства, роль церкви в культурной жизни и быту деревни.""" В работе «История культуры русского крестьянства Сибири» Н.А. Миненко проанализировала уровень грамотности сибирских крестьян. В частности, она отмечала, что набор в Училиша, открывшихся по указу Екатерины II, не был ограничен сословными рамками, а потому случаи зачисления в Училища крестьян имели место, хотя и не в большом объеме. 27

По мнению современного сибирского исследователя - Д.Я. Резуна, более пристального внимания ждет и проблема изучения городской культуры. Отметим, что Д.Я. Резун является одним из соавторов книги о строительстве

сибирских городов и их культурном значении от XVII в. до 1980-х гг. В настоящее время он считает, что здесь и в подходах к этой проблематике превалировал классовый подход, когда всю культуру четко делили на культуру

эксплуататоров и эксплуатируемых. " Характеризуя топографические описания сибирских городов, Д.Я. Резун отмечал, что в них обязательно существовал вопрос анкеты: «Какие есть в городах достопримечательные здания?» - как считает автор, это далеко не случайно, поскольку во 2-й половине XVIII в. русская архитектурная традиция обращает серьезное внимание на памятники истории и культуры, стремясь осмыслить русский национальный стиль в свете западноевропейских веяний. 29

Примечательно суждение Д.Я. Резуна, что городская культура как историческая категория есть консенсус разных уровней культурных ценностей и навыков, отражающих определенные эстетические и материальные потребности различных слоев населения, в пределах чего существует возможность движения вверх и вниз. На его взгляд, нужно различать следующие уровни, пласты городской культуры: элитарная, связанная с жизнедеятельностью высших по своему образованию и должностным функциям слоям населения (дворянство, чиновничество и т.д.); «обменно-интеллигентная», отражающая функции разных слоев населения, связанных с обменом и передачей технологических, финансовых и морально-культурных ценностей; «массовая», в рамках которой жила и мыслила основная категория городских мещан и разночинцев; «маргинальная» культура, связанная в первую очередь с различными маргинальными и люмпенизированными слоями горожан, не имеющих четко оформленной своей социальной ниши. 30

В работе Г.Ф. Быкони, посвященной русскому неподатному населению Восточной Сибири в XVIII - начале XIX в., вышедшей в 1985 г. были опубликованы архивные сведения об организации Народных училищ, развитии библиотечного дела в регионе. Эта работа была продолжена дальнейшим изучением и публикацией архивных источников по истории культуры

Красноярска, снабженных подробными комментариями в работе «Город у Красного Яра» и «История Красноярска». 31

Одной из характерных черт современного историографического контекста является обращение к теоретико-методологическому опыту отечественной и зарубежной гуманитарной мысли.

Наметился интерес к изучению провинциальной интеллигенции как отдельного и специфического объекта, к выяснению ее роли в системе региональной культуры. Было отмечено и своеобразие сибирской культуры, состоящее в слиянии потоков, шедших из «центра», с местными культурными традициями, что приводило к формированию особого пласта культуры. На уровне специализированных - «отраслевых» - исследований обозначились подступы к выявлению конкретно-исторического своеобразия «местной культуры» с учетом ее полифункциональности.

Практически в каждой области и крае издаются альманахи, журналы, сборники; в Барнауле, Омске, Кемерово, Иркутске, в последнее время выдвинулись Томск и Новосибирск. Структура изданий разнообразна, однако видны попытки отойти от упрощенных моделей, обратиться к теме подвижничества, поставить в центр фигуру краеведа как особого типа культурного работника. На наш взгляд, именно в этих локальных опытах наиболее заметна тенденция к реальной интеграции научных сил. Стала очевидной перспективность такой исследовательской модели для изучения отечественной культуры как истории развития культуры российской провинции. 32

Культура Сибири широко представлена в научно-популярной литературе и краеведческих изданиях музеев Тюмени, Тобольска, Омска, Кемерово, Иркутска, Красноярска и других сибирских городов. Все упомянутое свидетельствует об активизации интереса к проблемам историко-культурного наследия Сибири и социокультурным процессам в регионе. Один из самых последних примеров продвижения к новой модели изучения культуры региона

Появление специального журнала «Культурологические исследования в Сибири». 33

В 1980 - 90-х гг. по-прежнему популярной оставалась проблема изучения сибирской архитектуры. В работах Т.М. Стспанской, П.И. Лебедевой, К.Ю. Шумова, Г.Ф. Быкони рассматривается история застройки городов Западной и Восточной Сибири: Барнаула, Омска, Иркутска, Енисейска, Красноярска. Авторы выделяют специфику архитектурных сооружений, характерных для разных городских центров Сибири, уделяют внимание культовой и гражданской застройке городов, смене архитектурных стилей в XVIII в. 34

Много внимания на современном этапе исследования сибирской культуры уделяется образовательной сфере. Из собственно сибирских исследований - стоит отметить диссертацию Л.В. Нечаевой «Формирование системы образования и ее влияние на русскую художественную культуру Западной Сибири во 2-й половине XVIII в.». защищенную в 2004 г. в Тобольске.^ В этом же году в Санкт-Петербурге вышла в свет работа И. Черказьяновой посвященная школьному образованию российских немцев и проблеме развития и сохранения немецкой школы в Сибири в XVIII - XX вв. В первой главе данной работы рассматривается становление первых немецких школ в Сибири и роль немецкого духовенства в организации образования сибиряков. 6

Современные российские исследователи также занимаются изучением общественного быта, адаптации русского населения в условиях освоения Сибири, традиционного сознания сибиряков (О.Н. Шелегина, А.И. Куприянов, О.Н. Беседина, Б.Е. Андюсев). 37

В последнее время заметно возрос интерес к изучению культуры России в контексте политики просвещенного абсолютизма. Здесь стоит отметить, в частности, новейший сборник «Век Просвещения», в котором собраны статьи, касающиеся разных аспектов культурного развития данной эпохи." Более того, в сборнике систематизированы все новейшие издания по проблеме.

Часто история культурной жизни сводилась к перечислению достигнутого, касалась большей частью процесса возникновения и накопления памятников культуры. Этот процесс исследуется историей науки, искусства, литературы. И здесь нельзя не согласиться с Б.И. Краснобаевым, который отмечал еще в 70-х гг. XX в., что изучение культурного развития должно охватывать несколько иные проблемы. Это вопросы общей культуры, история распространения и распределения культурных ценностей, освоение их народом, а также значение культурного фактора в развитии общества. Краснобаев отмечал, что именно в XVIII в., в результате реализации политики просвещенного абсолютизма, шло интенсивное общение различных национальных культур и народов, а так же взаимодействие различных

европейских и восточных народов. Поэтому, подчеркивал он, любую культуру

ад принципиально неверно изучать как самодовлеюще замкнутую;

Этот же вопрос поднимал А.Н. Копылов, который писал, что роль различных дисциплин в раскрытии феномена культуры не одинаков, и историческая наука единственная исследует процесс культурного развития во всем его многообразии, затрагивая не столько создание духовных ценностей, сколько формирование и использование культурного потенциала общества. 4 "

Духовная жизнь Сибири 2-й половины восемнадцатого столетия - это часть так называемой «новой культуры», которую характеризует не только светскость и расширение межкультурных контактов, но и возрастание значения человеческой личности. Люди принадлежали к разным классам и сословиям, жили и в городе и в деревне, имели различный социальный статус, и поэтому одни из них творили, а другие пассивно воспринимали культуру, одни могли свободно наслаждаться культурными ценностями и получать образование, другие же, не имели этой возможности. Насколько же затронула сибирский регион политика просвещенного абсолютизма в области культуры? Как влияли культурные процессы эпохи просвещения на общий культурный уровень и образованность сибиряков?

Целью работы является исследование культурного развития Сибирского региона в условиях реализации политики просвещенного абсолютизма. Задачи:

Рассмотреть условия развития культуры Сибири в правление Екатерины II,

Раскрыть качественные изменения в культурно-досуговой и образовательной сфере, произошедшие в Сибири в правление Екатерины II.

Выявить степень влияния идей просвещения на элитарную (дворянскую) и массовую (крестьянскую) культуру, показать изменения в соотношении между традиционными и новационными элементами культуры в регионе.

Определить, насколько материальная база культурной сферы способствовала ее развитию.

В качестве объекта исследования выступило культурная жизнь Сибири в условиях просвещенного абсолютизма Екатерины II, под которым мы понимаем, прежде всего, два пласта культуры, характерных для исследуемого периода: дворянской (или светской) культуры и культуры основной массы населения - религиозной, крестьянской.

Предметом изучения стали изменения, произошедшие в культурной сфере под воздействием идей просвещенного абсолютизма и их влияние на различные слои сибирского общества.

Хронологические рамки охватывают период 1762-1796 гг. - правление Екатерины II, время реализации политики просвещенного абсолютизма.

Территориальные рамки: В результате реформы местного управления, правительство последовательно в 1782 и 1783 годах создало в Сибири Тобольское, Иркутское и Колыванское наместничество. Западная Сибирь охватывала два наместничества из трех - Тобольское и часть Колыванского. Восточная Сибирь включала Иркутское наместничество и часть Колыванского. Считаем необходимым, противопоставить Западную Сибирь с центром в Тобольске, где преобладала дворянская культура, и Восточную Сибирь с

центром в Иркутске, постепенно становившуюся центром новой буржуазной культуры. При этом в исследовании приоритет отдается культуре русского населения, без анализа культурной жизни коренных народов Сибири. Специфика региона заключалась в наличии огромного экономического потенциала, и его периферийности по отношению к европейской части страны, с особыми природно-климатическими и социо-культурными условиями.

Методология исследования. Тема, выбранная для изучения, требует обоснования методологических принципов. На наш взгляд эта тема комплексная, а потому требует изучения с позиций разных теоретико-методологических подходов, принципов и методов.

Важным для настоящего исследования является цивилтациоьшый подход, представленный Н.Я. Данилевским, О. Шпенглером, А. Тойнби, Ф. Броделем. Основными структурными элементами цивилизации как «единой во всех проявлениях культурно-исторической системы, обладающей внутренним механизмом функционирования» признавались ментальность, духовность, взаимодействие с другими культурами. Рассматривая проблему взаимодействия германо-романской и русской культур, Н.Я. Данилевский отмечал, что еще в начале XVIII в. русская жизнь была насильственно перевернута на европейский лад. Этот процесс шел постепенно, захнатив сначала лишь верхние слои, но мало помалу это искажение русской жизни стало распространяться вширь и вглубь. В целом Данилевский негативно оценивал культурные заимствования с Запада, которые происходили в течение всего восемнадцатого столетия. Эти заимствования Данилевский назвал «европейничаньем», которое выражалось в искажении народного быта и замены его форм формами чуждыми, иностранными; в заимствовании и насаждении разных иностранных учреждений; во взгляде на внутренние и внешние отношения и вопросы с иностранной, европейский точки зрения. Данилевский считал, что характер заимствований имеет важное влияние на слияние подчиненных народностей с народностью господствующей. Эти народности сохраняют свои национальные формы культуры, быта, но отдельные их представители, выходя на простор

обшей государственной жизни всегда стремились перенять жизненную обстановку высших классов господствующего народа. 41

Исследование изменений в культурной жизни Сибири в условиях просвещенного абсолютизма проводилось с позиций аптропоцентристского подхода. Этот подход предполагает изучение интересов, потребностей, действий людей, влиянии культуры на их повседневную жизнь. Данный подход использовался при изучении культурных потребностей и культурно-досуговой деятельности сибирского населения.

Формационный подход в последнее время подвергся серьезной критике из-за преувеличения роли экономического фактора в развитии человеческого общества. Однако в нем содержатся интересные для данного исследования положения. Как отмечалось, принципиальным положением для исследуемого периода является взаимовлияние культур. Один из марксистских теоретиков Г.В. Плеханов разделил влияние в области духовной жизни общества на одностороннее и двухстороннее. «Влияние одностороннее, когда один народ по своей отсталости не может ничего дать другому... Это влияние взаимно, когда вследствие сходства общественного быта, а, следовательно, культурного развития, каждый из двух обменивающихся народов может что-нибудь заимствовать у другого». 42 Культура Просвещения - это многосторонние взаимные контакты в области культуры, которые можно представить в виде своеобразной цепочки: Европа - центральная Россия - Сибирь,

Считаем необходимой применение в диссертации методологии диалога культур, которая была разработана в трудах М.М. Бахтина Он отмечал, что диалог характеризуется единством взаимопонимания его участников и сохранения каждым из них своей позиции. 4 " Бахтин отмечал, во-первых, синтез исходных позиций, слияние их в одну общую. Во-вторых, когда «при диалогической встрече двух культур они не сливаются и не смешиваются, каждая сохраняет свое единство и открытую целостность, но они взаимно обогащаются. В-третьих, возможна ситуация, при которой диалог приводит, прежде всего, к пониманию существенных, принципиальных различий

исходных установок, когда размежевания чем больше, тем лучше». В отношении рассматриваемого нами вопроса имела место вторая ситуация, когда культура Сибири вступала в контакт с господствующей в центральной Россией европейской культурой, при этом сохраняя свою самобытность и воспринимая то лучшее, что накопили культуры других народов. Интенсивность диалога находится в прямой зависимости от уровня развития сторон, их культуры, численности вовлеченных в него участников.

Теоретической основой для изучения культуры стали работы культурологов Б.С. Ерасова, И.В. Кондакова, А.Я. Флиера. 45 В них сосредоточен понятийно-категориальный аппарат культурологии, необходимый для осмысления культурных процессов, а так же обобщены подходы к анализу социального функционирования культуры. И.В. Кондаков, исследуя феномен культуры Просвещения, равно как и Н.Я. Данилевский, считал, что культурные преобразования коснулись лишь «верхушки» - т.е. просвещенного дворянства, что не только не привело к единству классов, но и усугубило разрыв между светской и традиционной культурой, между «образованными классами» и

«непросвещенной массой».

В основу исследования были положены общенаучные принципы историзма и объективности. Применение первого из них дало возможность рассмотреть объект изучения во всем его многообразии и противоречиях. Принцип объективности позволил осуществить комплексный и критический анализ событий и явлений. Так же при написании диссертации применялись сравнительный, логический, системный методы

Источниковую базу исследования составили неопубликованные (архивные) документы и опубликованные материалы. Одними из главных источников выступили официальные документы - указы Екатерины II, а также периодическая печать, записки иностранцев о Сибири и др.

Первую группу источников составили архивные документы. Нами были изучены материалы Тобольского филиала Государственного архива Тюменской

области (ТФ ГАТО), Государственного архива Красноярского края (ГАКК), Государственного архива Иркутской области (ГАИО).

Одним из основных источников для разработки темы настоящего исследования стали материалы, хранящиеся в ТФ ГЛТО. Это можно объяснить тем, что именно Тобольск в изучаемое время был центром Сибирского региона. Наше внимание привлек фонд Тобольской духовной консистории (Ф. 156), где содержится информация о быте и культуре населения. Именно в Тобольскую духовную консисторию стекались со всей территории Сибири основные указы, рапорты, промемории, уголовные дела, большинство из которых касаются религиозной, культурно-досуговой, бытовой, образовательной сфер сибирской жизни. Это позволяет судить о повседневности разных слоев городского и сельского населения: дворян, чиновников, крестьян, инородцев, старообрядцев и др.

Фонд Тобольского наместнического правления (Ф. 341), также содержит некоторое количество материалов по изучаемой проблеме. В основном это дела во исполнение официальных указов правительства. В фонде Тобольского приказа общественного призрения (Ф. И-355), заведовавшего школами, общественными заведениями, больницами, содержатся дела о поступлении средств от продажи книг, изданных в Тобольской типографии купца Корнильева, сметы на ремонт театра и других общественных заведений города. Кроме этого в фонде содержится подробнейшая информация о школьной реформе и организации процесса обучения в сибирских малых народных училищах. Фонд 661 (Указы тобольской полицмейстерской конторы) содержит указы о благоустройстве Тобольска.

В АААКК были изучены материалы фонда городской ратуши (Ф. 122). Интерес представляли протоколы заседаний ратуши, а также дела о взыскании штрафов с крестьян за уклонение от исповеди и причастия. Фонды Тобольской и Иркутской духовных консисторий, хранящиеся в ААККК (Ф. 812, 813), содержат важные для нас материалы о постройке церквей, состоянии в приходах на предмет суеверий. Фонды Туруханского Троицкого и Спасского

мужского монастырей (Ф. 594, 258) включают материалы по разным аспектам культуры -летописанию, книгораспространению и др.

В ГАИО нас, прежде всего, интересовал фонд Иркутской духовной консистории (Ф, 50), в котором также содержится информация о быте и культуре сибирского населения.

Важным источником выступили официальные документы. Это, прежде всего, указы Екатерины II в области культуры, положения которых распространялись на территорию Сибири; Указ о регулировании планов городов (1768 г.), указ об учреждении «Вольного российского собрания», занимавшегося изданием литературных, исторических произведений и исследовательской работой в области языка и литературы (1771 г.), указ о вольных типографиях (1783 г.), Указ Комиссии об учреждении Главных и Малых народных Училищ (1786 г.), указы о развитии театра, книжного дела в России и др. (Указы Екатерины II (1767-86 гг.). Кроме того, некоторые сведения о регламентации общественной жизни и контроле над исполнением религиозных норм мы почерпнули в Уставе благочиния (полицейский устав) Екатерины II, изданный в 1782 г.

Значительный пласт материала был взят из опубликованных источников. Все использованные материалы можно разделить на несколько жанров: информационные сообщения, научные и научно-познавательные статьи, путевые заметки. В первую очередь это информация, содержащаяся в периодических изданиях Сибири 80 - 90-х гг. XVIII в. Изучение материалов журналов «Иртыш, превращающийся в Иппокрену» (ИПИ) и «Библиотека ученая, историческая, экономическая...» позволяет судить о развитии некоторых сторон культурно-досуговой деятельности сибирских жителей, об актуальных в то время вопросах, которые интересовали читателей, и поднимались на страницах изданий.

Упоминая путевые заметки, мы имеем в виду, прежде всего, записки российских и иностранных подданных, бывавших в Сибири с различными целями. Это политические заключенные, ученые, путешественники, которые

оставляли свои впечатления в путевых описаниях. В этих материалах можно позаимствовать и сведения о повседневном быте, культурном облике сибирских городов и населения. Эти описания зачастую формировали определенный взгляд на развитие сибирской культуры, быта у отечественных историков.

Интересным источником послужили опубликованные письма А.Н. Радищева из Тобольска, адресованные А.Р. Воронцову. В них содержатся любопытные наблюдения и оценки автора, касающиеся сибирского быта и культуры. 47 Из путевых наблюдений иностранных граждан следует выделить записки Э. Лаксмана, П. Палласа, переведенные В. Лагусом, и изданные в Санкт-Петербурге в 1890 г. 48 В 60-е гг. XX в. работа по обобщению и систематизации заметок иностранных граждан о Сибири была продолжена. Так, исследователь Э.П. Зиннер в своей работе «Сибирь в известиях западноевропейских путешественников и ученых XVIII в.» собрал записки Августа Коцебу, Иоганна Людвига Вагнера, аббата Шаппа д"Отроша. 49 Э.П. Зиннер опубликовал в своем сборнике лишь небольшой отрывок из «Путешествия в Сибирь» Шаппа д"Отроша. Только в 2005 г. вышло в свет замечательное издание французской исследовательницы Элен Каррер д"Анкосс под названием «Императрица и Аббат. Неизданная литературная дуэль Екатерины II и аббата Шаппа д"Отроша». 50 Это издание содержит перевод не только собственно записок француза, но и перевод знаменитого опровержения - «Антидота», авторство которого не без оснований приписывают Екатерине II. В частности Э. Каррер д"Анкосс приводит в примечании аргументы по этому поводу историка А.Н. Пыпина - крупнейшего знатока екатерининской эпохи начала XX в. Если так, то мы имеем возможность оценить взгляды императрицы на быт, нравы и культуру сибиряков, вопреки существовавшему мнению, что «внимание правительства совсем не обращалось к Сибири».

Несомненный интерес представляли опубликованные документы сибирских архивов, содержащиеся в красноярских изданиях «Город у Красного Яра: Документы и материалы по истории Красноярска XVII - XVIII вв.», составленный Г.Ф. Быконей и Л.П. Шороховым, и переизданном и

дополненном издании «История Красноярска: Документы и материалы XVIII -первой половины XIX вв.» Г.Ф. Быкони, а так же в сборнике «Памятники истории и культуры Красноярского края» под редакцией Г.Л Рукша. Помимо этого, некоторые опубликованные документы и материалы Государственного Архива Алтайского Края были взяты из учебного пособия по регионоведению 1999 г. «Культура на Алтае в XVIII - первой половине XIX вв.».

Своеобразным источником послужили публикации документов в комплексе дореволюционных периодических литературно-краеведческих изданий XIX - начала XX вв.: «Сибирский архив», «Сибирские вопросы», «Литературный сборник», выходивший в издании «Восточно-Сибирского обозрения». В этих публикациях часто печатались короткие зарисовки из культурной и бытовой жизни старинной Сибири.

Совокупность источников позволила проанализировать культурную жизнь Сибири в условиях просвешенного абсолютизма.

Научная новизна работы заключается в том, что впервые объектом специального исторического исследования стали изменения в культуре сибирского региона во время осуществления политики просвещенного абсолютизма Екатерины II. Для освещения данной темы был использован культурологический подход. В научный оборот введены новые архивные материалы.

Практическая значимость работы. Обобщения и фактический материал диссертации могут быть использованы при создании обобщающих трудов по истории Сибири, в учебных курсах по краеведению, музейной практике.

Политика правительства в области культуры

Под условиями культурного развития мы понимаем конкретно-историческую обстановку, которая способствовала формированию и изменению отдельных отраслей культуры, под влиянием идей просвещенного абсолютизма, а также содействовала приобщению к новой культуре представителей сибирского общества.

Просвещенный абсолютизм - политика, которая претворялась в жизнь во время, когда становились очевидными изъяны феодальной системы, отживавшей свой век. Теоретические основы этой политики были разработаны в трудах европейских просветителей - Монтескье, Вольтера, Дидро, Д Аламбера, Руссо и др. Идеи Просвещения в той или иной мере разделяли многие монархи середины и 2-й половины XVIII в. Вступившая на престол в 1762 г. Екатерина II была в их числе. Доктрины политики просвещенного абсолютизма выражалась в распространении либеральных идей европейских просветителей, реформировании общественных отношений на основе «всеобщего равенства», просвещении нации, покровительстве наукам и искусствам.

Традиционный взгляд на политику просвещенного абсолютизма в екатерининскую эпоху ограничивался анализом нормативных актов, и в частности любимого «детища» Екатерины II - «Наказа». Это позволило некоторым историкам сделать вывод, что просвещенный абсолютизм, просуществовал до середины 70-х гг. XVIII в., а после восстания под предводительством Е.И. Пугачева императрица, отказавшись от идеалов Просвещения, стала проводить консервативный курс. Но мы согласны с теми исследователями правления Екатерины II, которые полагают принципиальным считать политикой просвещенного абсолютизма не только политические акции, но и те меры, которые принимались императрицей и были нацелены на совершенствование человеческой натуры. Благодаря этим мерам удалось достичь ярких культурных достижений, связанных с распространением идей Просвещения в России во 2-й половине XVIII в. Екатерина II продолжила культурные начинания своих предшественников - Петра I, императрицы Елизаветы Петровны. Как просвещенная монархиня, Екатерина II закономерно считала себя покровительницей искусств и наук, активно способствуя развитию культурной сферы. В ее правление достигли расцвета многие отрасли культуры. Самым непосредственным образом эти изменения затронули и Сибирь.

Исследователи отмечают, что на первом этапе заселения Сибири формирование кадров грамотных людей, зодчих, общественных деятелей комплектовалось за счет пришельцев из европейской части страны.1 Однако в начале XVIII столетия в Сибири появляются собственные специалисты. В правление Екатерины II в Сибири выросло число общественных деятелей, передовых людей своего времени, которые и явились носителями новой светской культуры, сторонниками народного просвещения. С этого времени история культуры Сибири становится тесно связанной с историей культуры европейской части России, на сибирский регион распространялись все официальные документы, вводящие культурные новации.

В соответствии с доктриной о просвещении нации, для времени правления Екатерины II характерен подъем организаторской деятельности многих крупных ученых и деятелей культуры, которая была направлена на создание целого ряда учебных заведений. Большое внимание уделялось воспитанию молодого поколения. Сама императрица в «Наказе» остановила на этом внимание.2 Специальная комиссия готовила проект нового законодательства, неоднократно обсуждался вопрос о расширении образования, в том числе и среди крестьянских детей. В результате этой деятельности во второй половине XVIII столетия была создана целая система светской школы для полготовки специалистов разных областей науки, техники, искусства, просвещения.

5 августа 1786 года был высочайше утвержден Устав об открытии Главных и Малых Народных училищ. Он без изменений был распространен на Сибирь. В течение 1789- 1790 гг. на территории Сибири было организовано 13 народных училищ: 3 Главных - в Тобольске, Иркутске и Барнауле и 10 Малых - в Тюмени, Туринске, Таре, Томске, Кузнецке, Нарыме, Красноярске, Енисейске, Иркутске, Верхнеудинске, большая часть из них находилась в Западной Сибири и входила в Тобольскую губернию.

Покровительство наукам и искусствам, и как следствие - их распространение и развитие, в правление Екатерины II также было поставлено в ряд первостепенных задач. Поэтому большое внимание уделялось воспитанию творческих способностей, культурных потребностей личности. Это повлекло за собой интенсивное развитие литературы, периодической печати, театрального и книжного дела. В развитии этих отраслей с одной стороны сказывалась преемственность традициям времени Петра I, с другой -учитывались новые тенденции в политической, общественной, литературной и художественной сферах деятельности. Одна из них - знакомство с зарубежной литературой, что было связано с быстро развивающимися странами Западной Европы. Однако поток книг из-за границы не помешал увеличению изданий отечественной литературы. Первые частные типографии появляются в Петербурге в 1769 г.3 Указ «О вольных типографиях» был издан в 1783 г. Он инициировал открытие частных типографий во многих российских городах. В Сибири первые типографии появляются в Иркутске (1785 г.) и Тобольске (1789 г.).

Под влиянием русской и европейской литературы, театральное искусство так же получает развитие во 2-й половине XVIII столетия. Начало этому процессу было положено в Ярославле, где в середине века Ф.Г. Волковым был создан первый русский профессиональный общедоступный театр. В правление Екатерины II любительские театры появляются во многих российских городах, в том числе и сибирских. Русская театральная культура в Сибири проходила те же этапы становления и развития, что и в европейской России.

Для эпохи просвещения было характерно изменение отношения людей к церкви. И, прежде всего это изменение коснулось культурной сферы. И. Кондаков отмечал, что секуляризация расчленила единую до того русскую культуру на «собственно культуру» и «веру».4 Приобщение России к культурным ценностям западноевропейской цивилизации было противоречивым и неоднозначным. Патриархальность - с одной стороны, и решительная ломка старых институтов - с другой. Однако влияние церкви на культурное развитие и светскую жизнь в европейской России в изучаемую эпоху было существенно ограничено.

Тем не менее, особенностью эпохи просвещения в Сибири, является значительное влияние церкви на все культурные процессы. Само время предполагало тесное переплетение светской и духовной областей культуры. В европейской России в исследуемую эпоху влияние церкви на светскую культуру ослабевает, чего нельзя сказать о Сибири. Церковь здесь продолжала играть важную роль и влияла не только на культурные процессы, но и на повседневную жизнь сибиряков.

Сибирские города как центры культурного развития

Экономическое своеобразие сибирских городов и их различные исторические судьбы обусловливали и оригинальность культурной жизни в Сибири. В связи с этим возникали определенные культурные центры. Два крупных города Сибири Тобольск и Иркутск особенно привлекали внимание современников. В глазах поздних историков Тобольск был символом старой Сибири, в Иркутске же созревала новая культура.

Первое, на что обращали внимание иностранцы, посещавшие сибирские города - это городское устройство - архитектурный облик, несомненно, отличавшийся определенным колоритом, состояние улиц и общественных заведений. Хотя в источниках встречаются фрагментарные изображения многих сибирских городов (Охотска, Мангазеи, Енисейска, Красноярска, Тюмени) и их жителей, чаще всего объектами описания становились два самых крупных города Сибири того времени - Тобольск и Иркутск.

В 1768 году в Париже была издана книга под интригующим для европейских читателей 2-й половины XVIII в. заглавием «Путешествие в Сибирь». Написал ее член французской Академии наук аббат Шапп д Отрош, побывавший в России и доехавший до Тобольска с целью проведения астрономических наблюдений. Во многом Шапп д Отрош был негативно настроен по отношению к России. Не удивительно, что в «Путешествии в Сибирь» он выступил активным распространителем множества антирусских стереотипов и мифов, призванных создать негативный образ России в общественном мнении Запада и оправдать тем самым его агрессивность по отношению к России. Вот свидетельство Шаппа д Отроша о Тобольске, самом крупном городе Сибири того времени: «...дома в городе все деревянные и построены весьма худо. С трудом можно пройти по улице даже в высокой части города из-за большой грязи...».9

Иоганн Людвиг Вагнер - немец, сосланный в Сибирь за политическое преступление - шпионаж. Его пребывание в Сибири длилось несколько лет, и окончилось в ноябре 1763 г. К этому времени относится свидетельство о Тобольске, в котором Вагнер подобно аббату Шаппу отмечает, что «...Тобольск- город большой, но не красивый. Все улицы замощены бревнами. В городе много болотистых и диких мест... Все здания из дерева, за исключением большинства прекрасных церквей в городе под горой и резиденции архиепископа, возведенной из камня...».10

Однако не все иностранцы были так категоричны и агрессивны. Иную картину видели те, кто вступал в более тесные связи с населением. Это ученые: естествоиспытатель Эрик Лаксман - финн, долго живший в Иркутске, бывший пастором лютеранского прихода Колывано-Воскресенских рудников, избранный корреспондентом Академии Наук, ас 1781 - горным советником в Нерчинске; Петер Симон Паллас, приглашенный Екатериной II в качестве адъюнкта Академии Наук, издавший записки «Путешествия по разным провинциям Российского государства в 1768-1774 гг.»; корреспондент Палласа - француз Патрень; Иоганн Готлиб Георги - участник экспедиции Палласа с 1768 г., по возращении в Петербург издавший свои записки; Иоганн Зиверс -ученый ботаник, член Академии Наук и Вольного экономического общества, много путешествовавший по Сибири; монголист Иериг, путешественники-англичане Биллингс, Ледьярд, Лессепс, Сивере и др. Таким образом, далеко не все иностранцы были негативно настроены по отношению к сибирским городам и их жителям. Те, кто теснее соприкасался с культурой и бытом сибиряков, находили в них массу положительных явлений. Кроме того, важно отметить, что нередко иностранцы, жившие постоянно в России назначались императрицей на руководящие должности на места, в том числе и в Сибирь, и часто вносили весомый вклад в развитие культурной сферы той местности, которой управляли.

Трансформация системы образования

Умственная жизнь сибирских городов в екатерининское время, так же как и культурный уровень в целом, представлялась многим современникам и историкам весьма примитивной: «Самостоятельная разумная критика общественных понятий и нравов в сибирском обществе, как и во всем русском обществе 2-й половины XVIII в., разумеется, еще немыслима была...» -отмечал историк.1 Нередко утверждение о «поразительном невежестве, безграмотности и полном отсутствии образования» сибиряков. Однако оно представляется спорным. Образованность - важнейший показатель общей культуры людей. В частности, это относится к людям XVIII в., потому что в это время, в таком отдаленном от центра регионе, образованность свидетельствовала об определенном культурном уровне каждого из них.

Как известно, в Сибири, как, впрочем, и во всей России все учебные заведения подразделялись на духовные и светские. В целом в течение всего XVIII в. сеть учебных заведений светского характера в регионе расширялась. До проведения Екатериной II школьной реформы в 1786 г., в Сибири имелись различные виды школ.

Под разными названиями (казачьи, военно-сиротские отделения и др.) существовали в Сибири гарнизонные школы: Омская, Петропавловская, Бийская (на 450 учеников), Ямышевская, Тобольская. Последняя могла принять 500 учащихся, однако в 1772 г. в ней учились 173 ученика, в 1796 - 200 человек.2 Обучали в гарнизонных школах элементарной грамоте, военному делу, а также различным ремеслам - слесарному, кузнечному, столярному, сапожному. В некоторых местах на базе гарнизонных возникали школы более высокого уровня. В центре Сибирского казачьего войска - Омске в 60-е годы XVIII в. из детей, окончивших гарнизонные школы, готовили переводчиков и толмачей, а при команде инженерной - чертежников и картографов. В 1789 г. здесь при том же военно-сиротском отделении была открыта так называемая Азиатская школа для подготовки переводчиков и толмачей татарского, калмыцкого, монгольского и маньчжурского языков.

Такая школа существовала и в Иркутске, о чем свидетельствует письмо иркутского губернатора Ф. Клички об отправке из Тобольской духовной семинарии способных учеников для изучения монгольского и китайского языка, чтобы затем определить их в должность переводчиков. Указывалось, также, что определенные на должность переводчиков люди могут сделать карьеру, дойдя до офицерских чинов." Письмо это было переправлено тобольскому губернатору Д.И. Чичерину, который в свою очередь обратился к епископу Варлааму. Возможно, что учащиеся Тобольской духовной семинарии неохотно соглашались получать дополнительное образование. В деле сохранилось только одно прошение ученика семинарии Ефима Стрельбицкого, с просьбой отпустить его в Иркутск для изучения восточных языков, но с условием возвращения назад за свой счет, если ему там не понравится.4

Другое сохранившееся дело - об определении в лекарские ученики семинаристов, желающих обучаться медико-хирургической науке. Не указано место, куда хотели определить учеников. Известно, что подготовка медицинских кадров началось в Сибири еще в середине XVIII в/ Штаб-лекарю Абраму Эшке, назначенному в 1751 г. на должность Главного лекаря Колывано-Воскресенского горного округа, указано было открыть при Барнаульском госпитале медицинскую школу по образцу школ при Московском и Петербургском госпиталях. По-настоящему медицинская школа в Барнауле стала функционировать с 1758 г., когда к обязанностям Главного лекаря приступил Никита Григорьевич Ножевщиков - один из выдающихся медиков России XVIII в. Тем не менее, медицинских кадров не хватало, существовала постоянная потребность в учениках. В 1788 г. по указу императрицы было предписано найти желающих стать учениками лекаря. Рапорты ректора семинарии архимандрита Геннадия гласят о том, что никто из учеников вступить в медико-хирургическую науку не согласился, не смотря на то, что указ в классах был объявлен.6

Кроме того, в Сибири появляются первые учебные заведения технического профиля. К таковым можно отнести геодезические школы, близкие по своей программе к навигацким.

В Западной Сибири по типу уральских горных школ в Барнауле была создана комбинированная словесная и арифметическая школа с горнозаводской специализацией. Из документов видно, что Барнаульская школа словесности размещалась в доме, состоящем из трех покоев (комнат) с тремя кирпичными печами и двенадцатью окнами. Список учеников, составленный С.А. Шелковниковым за сентябрьскую треть 1759 г., свидетельствует о том, что в школе насчитывалось 37 учащихся в возрасте от 5 до 14 лет. Это были дети подьячих и мастеровых. Учебный год длился все 12 месяцев, подразделяясь на трети, по 4 месяца каждая. По истечении трети года и за весь год в Канцелярию подавался отчет, в котором сообщались сведения о составе учащихся, их возрасте, времени поступления в школу, о дисциплинах обучения. В школе дети находились 6-7 лет, а иногда и больше. Когда ученику исполнялось 14 -15 лет, его тотчас же «определяли в службу». Тех, кто не проявил должных успехов в учебе, отчисляли из школы значительно раньше, и они с 12 - 13 лет работали на производстве. Несмотря на то, что срок обучения в школе был продолжительным, объем знаний, умений и навыков давался очень небольшой.

Культурно-историческое развитие Сибири - явление сложное и многогранное. Оно включает в себя культуру древних обитателей края и, начиная с конца XVI в. культуру русского населения. 58

В дореволюционной исторической и публицистической литературе Сибирь преимущественно изображалась как непроглядная глухомань, край дикости и невежества. Бесспорно, царизм душил всякую передовую мысль и тормозил культурное развитие народных масс. Это особенно наглядно проявилось в Сибири, на которую смотрели как на источник обогащения царской казны и место ссылки политических заключенных. Однако отсутствие помещичьего землевладения, постоянный приток политических ссыльных - передовых людей своего времени, научные экспедиции в Сибирь и особенно заселение и освоение Сибири русским народом оказали большое положительное влияние на историко-культурное развитие края. 59 Культура русского населения Сибири не только обогатила самобытную культуру аборигенов, но и способствовала ее дальнейшему развитию, что явилось достойным вкладом в общерусскую национальную культуру.

В. К. Андриевич писал об отсутствии в Сибири до XVIII в. грамотных людей, за исключением духовенства. 60 Однако среди казаков, промысловиков, крестьян, двинувшихся осваивать новый край, было немало грамотных людей, которые занимались описанием местностей, изготовлением планов населенных пунктов, расписывали дома, церкви, сочиняли различную «литературу» и т. д. На рынках Тобольска, Енисейска, Верхотурья, Тюмени, по крайней мере с 40-х годов XVII в., стали появляться грамматики, азбуки, псалтыри, часословы, что несомненно было вызвано повысившимся спросом на литературу. 61 Спрос на «учительные» книги особенно повысился в конце XVII-начале XVIII в. Руководители Сибирского приказа, обратив на это внимание, стали закупать учебную литературу в Москве и посылать ее сибирским воеводам для продажи «с прибылью». Так, в феврале 1703 г. начальник Сибирского приказа А. А. Виниус распорядился купить на Печатном дворе 300 азбук, 100 часословов, 50 псалтырей «учительных» и послать их в Верхотурье для продажи с прибылью «из приказной избы верхотурским всяких чинов людем для научения детей». 62 Примечательно, что через год в верхотурской смете отмечался особенно значительный спрос на азбуки. 63

Главной формой народного просвещения в допетровской Руси было обучение у частных «мастеров», грамоты. В этом отношении Сибирь не представляла какого-либо исключения. До начала XVIII в. здесь не было школ, а в качестве частных учителей выступали писцы, подьячие, церковнослужители и просто грамотные люди. Обучение было примитивным и имело целью практически-прикладную грамотность (учили читать и писать). Но в XVII в. и здесь уже были люди с тягой к более широким знаниям, которые достигали значительных успехов либо путем самообразования, как С. У. Ремезов, либо продолжали обучение в крупных культурных центрах Руси, как Андрей Несговорский, отправившийся из Тобольска в Киев «книжного ради учения». 64

Во второй половине XVII в. в ходе борьбы официальной церкви с ересями и расколом началось движение за повышение культурно-образовательного уровня русского духовенства, а в конце века правительство Петра I взяло курс на подготовку грамотных светских кадров, необходимых для осуществления широко задуманной программы государственных преобразований в России. Эти новые веяния времени в области культуры, связанные с обострением классовой борьбы и становлением абсолютизма, захватили и Сибирь.

В 1702-1703 гг. в Тобольске при архиерейском доме была открыта первая в Сибири и вторая в России провинциальная школа для подготовки низшего звена церковнослужителей (после школы в Ростове, 1702 г.). 65

Указ Петра I о ее открытии был послан в Тобольск еще в 1697/98 г. митрополиту Игнатию. Но последний вскоре попал в опалу, и открытие школы затянулось. По царскому указу от 9 января 1701 г. в Тобольск был послан «приказным человеком и дьяком» в Софийский митрополичий дом дворянин Андрей Иванович Городецкий. Ему велено было «для утверждения и расширения словес божиих на Софийском дворе, или где прилично, построя училище», обучать детей служителей церкви «грамоте, а потом словесной грамматике и протчим на словенском языке книгам». 66 На учительские должности рекомендовалось подыскать «искусных мирских добрых людей» на месте или в каком-либо другом городе. К приезду в Тобольск весной 1702 г. нового митрополита (Филофея Лещинского) училище, видимо, в основном было выстроено. Летом 1702 г. Филофей писал, что училищные здания «строением приходят в совершенство» и дети для обучения собираются, но нет нужных книг. 67 Тобольский воевода Михаил Черкасский в том же году доложил в Сибирский приказ об окончании строительства школы и отметил, что она располагается на Софийском дворе при Троицкой церкви. 68

Филофей намеревался в открываемой им школе организовать обучение по образцу юго-западных духовных школ. По его приказу в 1702 г. ездил в Киев митрополичий сын боярский Еремей Иванов с поручением приобрести для тобольской школы «церковных треб и книг грамматических», а также завербовать «дьяка черного в архидьяконы, да учителев латинской науки двух, спеваков 4 человек, студентов 2 человек». 69 В Печорском монастыре он приобрел 206 учебных и богослужебных книг. 70

В школу принимали детей церковнослужителей. Обучали их преимущественно начальной грамоте: читать (букварь, часослов, псалтырь), писать и петь церковные службы. С 1703 по 1726 г. здесь обучилось 33 человека. Из них 4 человека были уволены от церковной службы, а остальные 29 поступили на дьяконские и причетнические должности. 71 Тобольскую школу церковь стремилась использовать и для подготовки миссионеров из детей местных народов. 72 История народного образования Сибири в основных чертах повторяла ход просветительного дела в центральных областях России, а школьное обучение началось с открытия духовных школ.

Важными показателями для характеристики развития культуры в Сибири являются круг чтения и появление местной и привозной литературы. 73

О литературе, имевшей хождение в Сибири в XVI-начале XVIII в., известно мало. В основном это сведения о богослужебных книгах, распространявшихся официальным путем. Каждый новый острог вскоре обзаводился церковью, попом и необходимыми для культовых служб книгами. Для этой цели Сибирский приказ закупал в Москве апостолы, евангелия, псалтыри, минеи, требники. 74 В 1639 г. первые якутские воеводы П. П. Головин и М. Б. Глебов везли с собой из Москвы книги «в два острога к двум церквам». 75 Книги церковнослужебного характера с прибавлением учебной литературы (азбук, грамматик) привозили в Сибирь и купцы. 76

Состав монастырских и церковных библиотек Сибири (о светских библиотеках этого периода сведений нет) был ограничен церковно-служебными книгами, богословскими и житийными сочинениями, с очень небольшими вкраплениями учебной литературы. Так, из 77 книг митрополита Игнатия только 4 выходили за рамки сугубо церковной литературы: «Алфавит» (Азбуковник), 2 лечебника и «История Сирская». 77

Церковная литература распространялась также в среде рядового духовенства и у мирян. Наряду с переписываемыми богословскими сочинениями особым интересом пользовались жития святых, игравшие роль своеобразной беллетристики. Из переводных преобладали жития Евстафия Плакиды, Марии Египетской, Георгия Победоносца, Николая Мирликийского, Алексея божия человека. Среди русских житий наибольшее распространение имели биографии подвижников северного края - новгородских (Варлаама, Иоанна), архангельских (Антония Сийского), соловецких (Зосимы и Савватия, митрополита Филиппа), устюжских (Прокопия Уродивого). Рассказы о святынях северного края преобладают и среди сказаний о монастырях и чудотворных иконах. По-видимому, севернорусская литературная традиция была ближе русскому населению Сибири, сформировавшемуся в основном за счет выходцев из северных районов страны. Она поддерживалась и первыми сибирскими архиепископами - Киприаном и Нектарием, привезшими с собой из Новгорода не только книги, но и «книжных людей». В их числе был и Савва Есипов, автор сибирской летописи, справедливо называемый первым сибирским писателем.

Состав историко-географической литературы в Сибири отличался значительной пестротой. Среди географических сочинений преобладали космографии и литература хождений (Трифона Коробейникова, игумена Даниила, Василия Гагары). В группе исторических сочинений обращает на себя внимание большое число хронографов, в том числе хронограф конца XVII в., переписанный С. У. Ремезовым и его старшими сыновьями. Имели хождение исторические повести о Мамаевом побоище, о Темир-Аксаке (Тамерлане), о взятии Царьграда.

Главное место не только в читаемой, но и в собственно сибирской (по происхождению и тематике) литературе XVII-начала XVIII в. занимают летописи. В них особенно ярко проявилось творчество самих сибиряков. Развивая традиции древнерусского летописания, сибирские летописи претерпели известную эволюцию и уже в XVII в. представляли собой своеобразные исторические повести «о взятии Сибири». Первым видом сибирской летописи обычно считают «Синодик» тобольского архиепископа Киприана (около 1622 г.), составленный на основе более раннего «Написания, как приидоша в Сибирь», созданного либо непосредственными участниками похода Ермака в Сибирь, либо с их слов. Из летописей первой половины XVII в. известны две: Есиповская (составлена в 1636 г. тобольским подьячим Саввой Есиповым) и Строгановская (написана неизвестным автором, близким к дому Строгановых). Можно говорить о широком распространении этих произведений уже в XVII в., причем пометы на рукописях свидетельствуют о том, что сибирские сочинения читались не только в Сибири, но и в России. 78

В конце XVII-начале XVIII в. в Тобольске работал один из выдающихся деятелей русской культуры С. У. Ремезов - историк, этнограф, картограф, художник, архитектор и строитель. Историки считают его первым историком и этнографом Сибири, архитекторы - первым сибирским градостроителем и основоположником инженерной графики Урала и Сибири, картографы выделяют ремезовский этап в развитии сибирской картографии. «Хорографическая чертежная книга», «Чертежная книга Сибири», «История сибирская», «Описание о сибирских «народах и граней их земель», проектирование и строительство уникальных сооружений Тобольского Кремля - таков краткий перечень основных работ этого ученого-самоучки. 79 Его «История сибирская» (Ремезовская летопись) отличается от предыдущих летописных повестей элементами научного подхода к историческим событиям и привлечением нового круга источников, в том числе народных легенд и преданий.

Помимо летописей, собственно сибирская литература представлена рядом повестей. Наиболее ранним произведением является «Повесть о Таре и Тюмени» (написана в 1635-1642 гг., видимо, в г. Томске). Автор ее - очевидец описываемых событий, близкий к церковным кругам. В повести сказалось влияние русских воинских повестей XVI- XVII вв., писавшихся в духе «торжественной» литературы. 80

В XVII-начале XVIII в. под влиянием известных в Сибири общерусских сказаний был создан ряд повестей-легенд о местных чудесах и житий первых сибирских святых. Так, сказание об Абалацкой иконе (1640-е годы) испытало воздействие повести о знамении Новгородской иконы богородицы, а повесть о явлении иконы богородицы в Тобольске (1660-е годы) написана в подражание сказанию о Казанской иконе. 81 Сибирские жития конца XVII в. Василия Мангазейского и Симеона Верхотурского, отражающие быт и социальную борьбу в среде русского населения Сибири, подобно большинству поздних русских житий, представляют собой не подробную биографию святого, как требовали законы жанра, а перечень их посмертных чудес, которые описывались разными людьми и в разное время, постепенно пополняя уже существующее произведение. 82

Довольно широкое распространение в Сибири христианской легенды, в то время как этот жанр в центральных областях России стал уже изживать себя, объясняется тем, что в отдаленной Сибири церковь и в XVII-XVIII вв. продолжала играть большую роль, поскольку она активно помогала царизму закабалять коренные народы Сибири и боролась с расколом, который в то время являлся одной из форм классового протеста крестьянства. К концу XVII в. Сибирь превратилась в один из главных районов распространения раскольников, поэтому общей идейной направленностью христианских легенд была борьба с «ересью».

Заметную роль в литературной жизни Сибири играли лица с ярко выраженным литературным дарованием, временно оказавшиеся в Сибири на службе или в ссылке. Так, в Сибири (в 1622-1625 гг. в ссылке в Тобольске и в 1629-1630 гг. воеводой в Енисейске) был князь С. И. Шаховской, видный литературный деятель первой половины XVII в. Вероятно, в период тобольской ссылки им была написана «Повесть известно сказуема на память великомученика Димитрия», посвященная теме убийства царевича Димитрия в Угличе, с искусно составленным введением о мученичестве и гонениях вообще. 83

Тобольским воеводой в 1609-1613 гг. служил князь И. М. Катырев-Ростовский, которому приписывается «Повесть книги сея от прежних лет» (1626 г.)-одно из наиболее ярких сочинений о «смуте». Часть исследователей, однако, приписывает это произведение другому сибирскому деятелю - тобольскому служилому человеку С. И. Кубасову, создавшему особую редакцию Хронографа, куда вошла и эта повесть. 84 Около 15 лет в Тобольске прожил в ссылке Юрий Крижанич, один из виднейших публицистов XVII в., перу которого принадлежит интересное описание Сибири и ряд философских сочинений. Отбывал ссылку в Сибири и самый крупный деятель раскола XVII в. - протопоп Аввакум (с 1653 по 1662 г.). Описание сибирских пейзажей (особенно «Байкалова моря»)-одно из самых красочных мест его «Жития» и вместе с тем самое художественное описание Сибири, дошедшее до нас от XVII в. Имя Аввакума вошло в фольклор старообрядческого населения Забайкалья, где он изображается борцом за правду и народные интересы. 85

Среди сибирских митрополитов выделялся своей литературной деятельностью Иоанн Максимович (1711 -1715 гг.), один из наиболее выдающихся представителей «барочного» красноречия, носителями которого были воспитанники Киево-Могилянской духовной академии.

Русское население в Сибири передавало из поколения в поколение былины, песни и предания, принесенные с Руси. Некоторые из них приобретали здесь местные черты (древнерусские богатыри охотились в лесах на распространенных в Сибири зверей, ездили по тайге). Особенно бережно хранило традиции русского фольклора старообрядческое население, в свадебных и других обрядах которого наиболее отчетливо прослеживается севернорусская традиция.

Начиная с XVII в. в Сибири были широко распространены исторические песни «Взятие Казани», «Кострюк», песни о Ермаке, Степане Разине, о чем свидетельствуют сибирские летописи того времени. Наиболее полный вариант песни о походе Ермака находится в сборнике Кирши Данилова, составленном им, грамотным певцом-скоморохом, в 1722-1724 гг. на Урале. В тот же сборник К. Данилова вошли еще две песни: «Поход селенгинским казакам» («А за славным было батюшком, за Байкалом морем») и «Во Сибирской Украине, во Даурской стороне». Особенно интересна вторая песня, повествующая о трудностях, связанных с освоением Приамурья. 86 Сибиряки складывали и другие песни о местных событиях.

Первыми носителями народного театрального искусства русских в Зауралье были скоморохи, появившиеся из северных областей Русского государства вместе с первыми поселенцами в конце XVI в.

Скоморошество на Руси было распространено с древних времен. Музыканты, песенники, жонглеры, потешники-игрецы были любимы простым людом. Правительство же и духовенство преследовали скоморохов, поэтому те уходили на Север, позднее - в Сибирь.

Когда в середине XVII в. царское правительство в связи с обострением в стране социальных противоречий приняло новые жесткие меры к истреблению скоморошества, последнее имело уже значительное распространение в Сибири. Популярность народных зрелищ здесь в значительной мере объяснялась тем, что широкие слои населения видели в обличительных сатирических представлениях живой отклик на уродливые явления сибирской действительности - произвол воевод-лихоимцев, неправедный суд, корыстолюбие и невежество священников.

В 1649 г. в сибирских городах была получена царская грамота, предписывавшая применять к скоморохам такие же меры, какие были приняты в 1648 г. в Москве и других городах: уничтожать домры, гусли и прочие инструменты и наказывать скоморохов батогами. Однако высочайшие указания не помогали. В 1653 г. архиепископ Симеон жаловался в Москву, что в Сибири «умножилось всякого беззакония», в том числе «скоморошества и всяких игр бесовских и кулачново бою и на качелях качаютца и иных всяких неподобных дел умножилось много». 87

Скоморохи как деятели народного театра представляли самые разнообразные направления народного искусства. Среди них были песенники, плясуны, музыканты, жонглеры, клоуны, дрессировщики животных (медведей, собак), кукольники. Сибиряки не только хорошо принимали скоморохов. Они сами любили различные игры, пение, пляску. В архивных документах отмечается их увлечение шахматами, катанием на лыжах с гор, «шаром и мечем и бабками и городками и шахардою и свайкою», борьбой, кулачными боями, лошадиными скачками. По вечерам устраивались, по выражению церковников, «бесовские игры», во время которых рядились в маски, пели песни, плясали «и в ладони били». 88

Используя любовь народа к зрелищам, церковь противопоставляла скоморошьим представлениям и народным играм свой театр. Появление в Сибири первого церковного театра относится к началу XVIII в. и связано с именем митрополита Филофея Лещинского. Воспитанник Киевской духовной академии, он перенес в Сибирь многие традиции староукраинской культуры, в том числе театр. Театральные представления в Тобольске начались почти одновременно с открытием духовной школы, во всяком случае не позднее 1705 г. 89 В качестве актеров выступали преподаватели и ученики тобольской архиерейской школы, а ставились духовно-назидательные пьесы. Сцена устраивалась на площади вблизи архиерейского дома. При этом церковники стремились привлечь в качестве зрителей возможно большее число народа. 90

Живопись в Сибири XVI-начала XVIII в. была представлена преимущественно иконописным искусством. Неверно распространенное мнение, что потребности населения Сибири в иконописной продукции вплоть до середины XIX в. почти исключительно удовлетворялись привозной продукцией. 91 В Сибири очень рано развилось иконописное дело, и по крайней мере с середины XVII в. ее потребности в иконописи в основном удовлетворялись местными художниками.

Первые иконописцы в Сибири были выходцами из Европейской России. Так, в самом начале XVII в. в Сибирь переселился из Устюга Великого «иконник», Спиридон, родоначальник известного в XVII- XVIII вв. в Тюмени купеческого дома и автор популярной тюменской иконы «Знамения божия матери» (Знаменская церковь). В начале XVII в. выехал из Европейской России в Сибирь автор известной «чудотворной» Абалацкой иконы протодьякон тобольского кафедрального собора Матвей. Не позднее начала 30-х годов XVII в. в Тобольске при сибирском архиепископе появились специальные мастерские для письма икон и обучения детей иконописному искусству и резьбе по дереву. 92

Иконописцы были также в монастырях и во всех более или менее крупных городах Сибири, по крайней мере начиная со второй половины XVII в. Иконописец тобольского Знаменского монастыря Мирон Кириллов в 1675 г. писал копию Абалацкой «чудотворной» иконы для жены тобольского воеводы П. М. Салтыкова. 93 В Тюмени в 1701 г. работали иконописцы из служилых людей Максим Федоров Стрекаловский и Лев Мурзин. 94 В Енисейске в 1669 г. на посаде было 5 иконописцев (в том числе один ученик иконописного дела). Среди них были мастера, специально работавшие на рынок. Так, два брата и отец енисейского иконописца Григория Михайлова Кондакова, жившие вместе с ним, в 50-60-х годах XVII в. вели интенсивную торговлю на деньги, выручаемые от «иконного письма» Григория. 95

В отличие от московского, фряжского, строгановского и других стилей в Сибири сложилась своя манера художественного письма. Сибирские иконы не отличались высокими художественными достоинствами, но имели свои особенности, импонировавшие широкому потребителю. 96

Кроме изготовления икон и картинок религиозного содержания (преимущественно это было копирование по образцам), местные художники расписывали стены церквей, а также наружные части некоторых зданий. В Енисейске в середине 90-х годов XVII в. при воеводе М. И. Римском-Корсакове был построен казенный амбар, в котором хранилась денежная и другая казна. На амбаре был устроен «чардак караульной новой, писан красками (разрядка наша, - Авт.), на нем орел деревянной резной двоеглавый». В это же время был построен на воеводском доме «чардак новой о двух житьях с перилами, верхнее житье шатром, круглой, писано красками». 97

Местная сибирская знать пользовалась услугами живописцев для отделки своих домов. Известно, например, что проводились большие художественные работы в доме первого сибирского губернатора М. П. Гагарина. В 1713 г. у него работали 9 местных и 3 приезжих художника, в том числе С. У. Ремезов, его сын Семен и племянник Афанасий Никитин Ремезов. 98

Иконописцы выполняли работы по росписи военного инвентаря, а также привлекались к изготовлению наиболее ответственных чертежей местности. Енисейский иконописец Максим Протопопов Иконник, в 1688 г. расписавший «своими красками» для казны 12 лукошек для барабанов, через несколько лет «по государеву указу... писал Иркутский чертеж до Кудинской слободы», 99 К концу XVII в. относятся художественные произведения знаменитого сибиряка ученого С. У. Ремезова. Свою «Историю Сибирскую» и «Чертежную книгу Сибири» он богато иллюстрировал рисунками в красках, на которых даны ценные для этнографии изображения различных представителей аборигенного населения Сибири. Эти рисунки затем широко использовались в иностранных изданиях о Сибири, в частности Витсеном во втором издании его книги (1705г.).

Русская архитектура в Сибири до конца XVII в. была представлена исключительно деревянным зодчеством, которое можно разделить условно на три группы: крепостное, церковное и гражданское.

Занятие новой территории сопровождалось постройкой укрепленных пунктов - острогов, внутри которых располагались основные казенные здания (воеводская и таможенная избы, амбары, церковь, тюрьма, гостиный двор). Острог обычно был небольших размеров, с общей протяженностью стен 200-300 сажен, и представлял собой четырехугольник (иногда шести- или восьмиугольник). 100 Строили либо «стоячий острог» (первоначально такими были все остроги в Сибири), либо из бревенчатых горизонтальных двухстенных связей. Высота стен была различной. В Якутске острожная стена состояла из 30 венцов, в том числе 20 до облама (выступавшей вперед верхней части) и 10 -облам. Общая высота стены Якутского острога составляла 3 сажени (около 6.5 м), Иркутского - 2.5, Илимского - 2 сажени. 101

По углам и кое-где в стенах острога стояли башни (обычно 4, 6 или 8), возвышавшиеся над уровнем стен. Среди них были глухие и проезжие (с воротами). Самые высокие башни Якутского острога имели 42 венца до облама и 8 - облам. Башня обычно представляла собой высокий сруб с четырех-, шести, или восьмиугольным основанием (чаще четырехугольник). Она вершилась шатровой крышей с вышкой. Среди острожных башен выделялась архитектурной изысканностью восьмиугольная проезжая башня Иркутского острога, верх которой имел три уступа, увенчанных шатром. Балконы над воротами проезжих башен обычно являлись надвратными церквами или часовенками и увенчивались крестом и маковицей. Большое внимание обращалось на декоративную сторону строительства: высокие шатры на башнях, орлы, часовенки.

Из памятников крепостного деревянного зодчества в Сибири до нас дошли две башенки Братского острога (1654 г.), крепостная Спасская башня в Илимске (XVII в.), башня Якутского острога (1683 г.), Вельская «дозорная» башня (начало XVIII в.).

В сибирской церковной архитектуре XVI-начала XVIII в. были две основные группы храмов.

Первая представлена наиболее древним и наиболее простым видом церковных строений севернорусского происхождения, так называемым клетским храмом. Типичным образцом этого вида церковного зодчества была Введенская церковь в Илимске (1673 г.). Она представляла собою два поставленных рядом сруба, один из которых (восточный) несколько выше другого. Каждый сруб был покрыт двускатной крышей. На крыше восточного сруба (клети) находился небольшой четверик, покрытый «бочкою», повернутой поперек главной оси здания. Бочка несла на круглых шейках две «луковичные» главки, обитые чешуею. Церкви такого типа были распространены во многих районах Сибири.

Другим типом старорусских построек, привившихся в Сибири, была шатровая церковь. Она обычно состояла из обширного четырех- или

восьмигранника, заканчивающегося вверху восьмигранной пирамидой в виде шатра. Шатер увенчивался небольшим куполом луковичной формы. Шатровые колокольни имели верхоленская Богоявленская (1661 г.), иркутская Спасская (1684 г.) и другие церкви.

Кроме того, в Сибири были широко распространены, как уже отмечалось, «надвратные» церкви, стоявшие над острожными и монастырскими воротами. Для этого вида типична надвратная церковь в Киренске (1693 г.).

Большой интерес представляют покрытия церквей, имеющие чисто национальные русские архитектурные мотивы: бочки, кубы, маковицы. До нашего времени сохранилась покрытая «бочкой» и «маковицей» Казанская церковь в Илимске. 102

Следует отметить одну любопытную черту церковных храмов в Сибири: под ними обычно располагались торговые лавки, которые церковники сдавали в аренду.

Гражданская деревянная архитектура Сибири XVI-XVIII вв. отличалась большой простотой и строгостью. Дома и избы как деревенских, так и городских жителей строились из больших бревен, толщиной не менее 35-40 см, рубились они топором в «обло» с выемкой в верхнем бревне. Крыша большей частью была высокой, двускатной. Вверху, на стыке скатов, концы досок перекрывались толстым выдолбленным снизу бревном - «охлупнем» («шеломом», «коньком»). Своей тяжестью он прижимал всю конструкцию крыши, придавая ей необходимую прочность. Конец «охлупня» обычно выдавался вперед и иногда декоративно обрабатывался.

Окна в домах были небольшие, 50-70 см высотой, квадратной и иногда круглой формы; в них вставлялась слюда, которая в Сибири добывалась в достаточном количестве. Оконная рама обычно была деревянной, иногда - железной. Во многих домах сибиряков в XVII в. печи топились «по белому» (имели выводные кирпичные трубы). Уже в это время в Сибири была распространена русская печь, наиболее эффективная из существовавших в те времена отопительных систем (коэффициент полезного действия такой печи - 25-30%, при 5-10% в западноевропейских каминах). 103

Внутри избы обычно стоял прямоугольный стол; вдоль стен располагались лавки, а вверху полки для хозяйственных нужд; под потолком над входной дверью устраивался специальный настил - «полати», где спали в зимнее время.

(Рисунок деревянной церкви русского поселения Зашиверска (Якутия), XVII в.)

Сибирские города, основанные в XVI-XVIII вв., строились обычно как острог, расположенный на высоком берегу, вокруг которого группировался посад. Архитектурный облик сибирского города мало чем отличался от севернорусского. В нем наблюдалась та же смена стилей, что и в Москве, только происходила она с некоторым запозданием - старинные шатровые колокольни и деревянные дома строились до второй половины XVIII в. и позже, а формы барокко применялись до 30-х годов XIX в.

Среди городских строений несколько выделялись по размерам и архитектурному оформлению таможенные и приказные избы, гостиные дворы, воеводские дома. Воеводский дом обычно имел в разных своих частях два или три этажа. По описанию 1697 г., воеводский дом в Енисейске представлял собой трехэтажное здание: первый этаж составляли «жилые подклети», на которых стояла «двойня»; над ней возвышалась «вышка», «перед вышкою сени, да чердак, да повалыша старая о четырех житьях». Во дворе находилась воеводская баня («мыльня»), которая топилась «по белому», и печь ее была даже с изразцовой отделкой. 104

Каменное строительство началось в Сибири в конце XVII в. Одним из первых был сооружен Софийский двор в Тобольске (1683-1688 гг.). Это был целый комплекс - большой собор, колокольня и крепостная стена с башнями. 105 В конце XVII в. в целях борьбы с очень частыми в сибирских городах пожарами было велено все казенные здания строить из камня. Но за неимением «мастеров каменных дел», и из-за нехватки сил и средств каменное строение удалось развернуть лишь в начале XVIII в. и только в двух городах - Верхотурье и Тобольске. В других местах в это время ограничивались постройкой отдельных зданий, например, в Тюмени - казенных амбаров с церковью над ними (1700-1704 г.г.). 106

Составление проекта и сметы нового каменного города в Тобольске было поручено в 1697 г. С. У. Ремезову. В июне 1698 г. он был вызван в Москву для защиты своего проекта. Здесь Ремезова направили для обучения «каменному строению» в Оружейную палату, после чего поставили во главе всего строительного дела в Тобольске, «для того что ему всякие чертежи делать за обычай, и как сваи бить и глину разминать, и на гору известь и камень и воду и иные припасы втаскивать, и о том

ему на Москве в Сибирском приказе пространно и довольно сказано, и мельничные колеса на пример ему на Москве показывали». Ремезову «в пример» была дана также «строения печатная книга фряжская». 107

«Служебная чертежная книга» Ремезовых содержит среди других материалов проекты зданий Тобольска и представляет собой одно из первых русских руководств по архитектуре. 108

Некоторые каменные здания этого времени были сделаны еще в духе допетровского шатрового стиля. Среди них интересны бывший гостиный двор и две башенки с частями северной стены в Тобольске и несколько шатровых колоколен в Тобольске, Тюмени, Енисейске, Таре. Большинство же каменных построек: гостиные дворы, административные здания, крепостные постройки, жилые дома - строилось уже в новом стиле московского или украинского барокко. 109

Русские деревни с характерными силуэтами высоких крыш, заканчивавшихся «коньками», традиционные башни острогов, церкви с их «бочками» и «маковицами», наконец, каменное строение по опыту Москвы и других городов - все это образцы русского национального зодчества, показывающие неразрывную связь архитектуры центра и далекой сибирской окраины России.

Быт русских поселенцев в Сибири организовывался «по русскому обычаю». Вместо юрт, полуземлянок и примитивных деревянных жилищ аборигенных обитателей края они строили дома с деревянным полом, с печами и слюдяными окнами. Поскольку леса и земли в Сибири было много, дома строили крупнее, чем в европейской части страны. 110 Характерной чертой русского быта сибиряков была баня. Она, как и на Руси, использовалась не только в санитарно-гигиенических, но и в лечебных целях.

Но первые русские поселенцы в Сибири в силу необычайно суровых климатических условий и частых голодовок сильно страдали от цынги, оспы, различных «горячек» и других болезней, которые из-за отсутствия квалифицированной помощи часто принимали эпидемический характер. 111

До начала XVIII в. врачи в Сибири были лишь в составе крупных военных экспедиций, посылаемых непосредственно центральным правительством, в официальных посольствах в Китай и при дворе тобольских воевод. Так, у тобольского воеводы М. Я. Черкасского в 1702 г. жил доктор немец Готфрид Георгий Херургус. 112

В начале XVIII в., когда в армии и на флоте стали вводить должности лекарей и открывать госпитали, появились лекари и лазареты в воинских гарнизонах Сибири. Наиболее крупные лазареты были открыты в 1720 г. в Омской, Семипалатинской и Усть-Каменогорской крепостях. Это имело важные последствия. Уже в начале XVIII в. лекари крепостей Иртышской линии начали санитарно-гигиеническое изучение местности, включая исследование болезней, распространенных среди коренных жителей края 113

Однако подавляющая масса населения Сибири и в начале XVIII в. медицинской помощи от государства не получала. Население лечилось народными средствами, в первую очередь лекарственными травами. В XVII в. русские в Сибири знали и широко использовали лечебные свойства зверобоя, сосновой хвои, черемши, девятильника, березовых почек, малины, шиповника, белены, «лиственной губы» и других растений. От китайцев они узнали о лечебных свойствах ревеня, а от предков хакасов - «волчьего коренья». Кроме того, использовали лекарства животного (мускус) и минерального («каменное масло») происхождения, а также лечебные свойства источников минеральных вод. Московские власти в XVII в. и позднее в поисках новых лекарственных средств неоднократно обращали взоры к Сибири и требовали от местных воевод сыска, заготовки и доставки в Москву лекарственных растений. Сведения о лечебных свойствах некоторых из них в Москве были получены впервые от сибиряков (например, о зверобое в начале 30-х годов XVII в.). Иногда сибирских «травников» вызывали на работу в Москву. 114 Сибиряки в XVI-начале XVIII в. несомненно значительно обогатили русскую народную фармакопею.

Русское население принесло в Сибирь не только свои формы социального устройства и трудовой организации, но и свою национальную культуру, которая, приспосабливаясь к местным условиям, продолжала развиваться как составная часть общерусской культуры.

114 Е. Д. Петряев. Исследователи и литераторы старого Забайкалья, стр. 30- 41; Н. Н. Оглоблин. Бытовые черты XVII в. Русская старина, 1892, № 10, стр. 165; ЦГАДА, СП, стлб. 49, л. 414; оп. 4, № 169, л. 1.

56 См.: М. Г. Новлянская. Филипп Иоганн Страленберг. Его работы по исследованию Сибири. М.-Л., 1966.

57 Ph. I. Strahlenberg. Das nord- und ostliche Theil von Europa und Asia ... Stockholm. 1730. Эта книга была переведена на английский язык в 1738 г. на французский- в 1757 г., на испанский - в.1780 г.

58 В соответствии со структурой тома в главах о культуре и изучении Сибири рассматриваются общие вопросы культурного развития края и культура русского населения, а культура аборигенных народов освещается в разделах, посвященных особенностям их исторического развития (см. стр. 93-108, 285-299, 417-433).

59 М. К. Азадовский. Очерки литературы и культуры Сибири ИРКУТСК 1947 стр. 34-38; Народы Сибири. М.-Л., 1956, стр. 210, 211.

60 В. К. Андриевич. История Сибири, ч. IL СПб., 1889, стр. 402.

61 Н.Н Оглоблин 1) Книжный рынок в Енисейске в XVII в. Библиограф 1888, №7-8, стр 282-284; 2) из архивных мелочей XVIIв. Библиограф, 1890, №№ 2,5-6; ЦГАДА, СП, кн. 44, л.л. 137,183,184,248,275.

62 ЦГАДА, СП, оп. 5, № 717, лл. 1-2 об.

63 Н.Н. Оглоблин. Обозрение столбцев и книг Сибирского приказа, ч.1, М, 1895, стр. 220.

64 ЧОИДР 1891 кн. 1, отд. V;

65 Н.С. Юрцовский. Очерки по истории просвещения в Сибири. Ново-Николаевск, 1923, стр. 9.

66 ЦГАДА, СП, кн. 1350, лл. 500-501.

67 Там же, л. 500-500 об.

68 Там же, оп. 5, № 608, л. 1.

69 Н. Н. Оглоблин. Бытовые черты начала XVIII в. ЧОИДР, 1904, кн. 1, отд. 3, Смесь, стр. 15-16.

70 ЦГАДА, СП, кн. 1350, л. 502.

71 П. Пекарский. Введение в историю просвещения в России XVIII столетия. СПб., 1862, стр. 120.

72 А. Г. Базанов. Очерки по истории миссионерских школ на Крайнем Севере (Тобольский Север). Л., 1936, стр. 22-24.

73 См.: Е. К. Ромодановская. О круге чтения сибиряков в XVII-XVIII вв. в связи с проблемой изучения областных литератур. Исследования по языку и фольклору, вып. 1, Новосибирск, 1965, стр. 223-254.

74 Н. Н. Оглоблин. Из архивных мелочей XVII в., №№ 2, 5-6.

75 ЦГАДА, СП, стлб. 75, лл. 49, 75, 95.

76 Н. Н. Оглоблин. Книжный рынок в Енисейске в XVII в., стр. 282-284.

77 Н. Н. Оглоблин. Библиотека сибирского митрополита Игнатия, 1700 г. СПб. 1893, стр. 3-5.

78 Е. К. Ромодановская. О круге чтения сибиряков в XVII-XVIII вв. стр. 236-237.

79 А. И. Андреев. Очерки по источниковедению Сибири, вып. 1, гл. 2, 4, 8; А. А. Гольденберг. Семен Ульянович Ремезов; Е. И. Дергачева-Скоп. Из истории литературы Урала и Сибири XVII в. Свердловск, 1965.

80 М. Н. Сперанский. Повесть о городах Таре и Тюмени. Тр. Комиссии по древнерусской литературе АН СССР, т. I, Л., 1932, стр. 13-32.

81 Е. К. Ромодановская. О круге чтения сибиряков в XVII-XVIII вв. стр. 240.

82 С. В. Бахрушин. Легенда о Василии Мангазейском. Научные труды, т. III, ч. 1, М., 1955, стр. 331-354.

83 История русской литературы, т. II, ч. 2. М.-Л., 1948, стр. 60; К. Газенвинкель. Материалы для справочно-библиографического словаря сибирских деятелей. Ежегодн. Тобольск, губ. музея, вып. 1, Тобольск, 1893, стр. 79, 80.

84 В. С. Иконников. Опыт русской историографии, т. 2, ч. 2. Киев, 1908, стр. 1378, 1379; История русской литературы, т. II, ч 2, стр. 61-64; С. Ф Платонов. Старые сомнения. Сборник статей в честь М. К. Любавского, М., А. Ставрович. Сергей Кубасов и Строгановская летопись. Сборник статей по русской истории, посвященных С. Ф. Платонову, Пгр., 1922, стр. 285-293.

85 Л Е Элиасов. Протопоп Аввакум в устных преданиях Забайкалья. ТОДРЛ, т. XVIII, М.-Л., 1962, стр. 351-363.

86 А А Горелов. 1) Народные песни о Ермаке. Автореф. канд. дисс. Л., 1 стр. 7, 8; 2) Кем был автор сборника «Древние российские стихотворения» Русский фольклор. Материалы и исследования, т. VII. М.-Л., 1962, стр. 293-312; т. I. M., 1929, стр. 427.

87 ЦГАДА, СП, стлб. 400, лл. 410, 411; см. также: АИ, т. IV, СПб., 1842, стр. 125.

88 ЦГАДА, СП, стлб. 400, лл. 1-7.

89 А. И. Сулоцкий. Семинарский театр в старину в Тобольске. ЧОИДР, 1870, кн. 2, стр. 153-157.

90 П. Г. Маляревский. Очерк из истории театральной культуры Сибири. Иркутск, 1957, стр. 12-18; Б. Жеребцов. Театр в старой Сибири (страница из истории русского провинциального театра XVIII-XIX вв.). Зап. Гос. инст. театрального искусства им. Луначарского, М.-Л., 1940, стр. 120, 121, 130.

91 ССЭ, т. I, стр. 933.

92 А. И. Сулоцкий. Исторические сведения об иконописании в Сибири. Тобольские губернские ведомости, 1871, № 17, стр. 97, 98.

93 А. И. Сулоцкий. Исторические сведения об иконописании в Сибири, стр. 98.

94 Н. Н. Оглоблин. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа, ч. 1, стр. 359.

95 А. Н. Копылов. Русские на Енисее в XVII в., стр. 159-162.

96 Г. Ровинский. История русского иконописания. Записки археологического общества, т. VIII, 1836, стр. 27.

97 ЦГАДА, СП, кн. 1148. лл. 73, 79 об.

98 Там же, оп. 5, № 2251, лл. 230, 389.

99 Там же. кн. 951, л. 6 об., стлб. 1352, л. 73а.

100 М. К. Одинцова. Из истории русского деревянного зодчества в Восточной Сибири (XVII век). Иркутск, 1958, стр. 46; В. И. Кочедамов. Строительство Тюмени в XVI-XVIII вв. Ежегодн. Тюменск. обл. краеведч. музея, вып. III, Тюмень, 1963, стр. 86, 87; ЦГАДА, СП, стлб. 25, лл. 41, 42.

101 М. К. Одинцова. Из истории русского деревянного зодчества в Восточной Сибири, стр. 45.

102 Там же, стр. 55-56.

103 Там же, стр. 18, 24-25.

104 ЦГАДА, СП, кн. 1148, лл. 79-81.

105 В. И. Кочедамов. 1) Строительство Тюмени в XVI-XVIII вв., стр. 92; 2) Тобольск (как рос и строился город). Тюмень, 1963, стр. 25-34.

106 В. И. Кочедамов. Строительство Тюмени в XVI-XVIII вв., стр. 93.

107 А. И. Андреев. Очерки по источниковедению Сибири, вып. 1, стр. 108, 109.

108 История европейского искусствознания от античности до конца XVIII века. М., 1963, стр. 349.

109 В. И. Кочедамов. Строительство Тюмени в XVI-XVIII вв., стр. 97, 98.

110 В. А. Александров. Русское население Сибири XVII-начала XVIII в. стр. 162-168; М. К. Одинцова. Из истории русского деревянного зодчества в Восточной Сибири, стр. 18-22.

111 Е. Д. Петряев. Исследователи и литераторы старого Забайкалья. Чита, 1954, стр. 38.

112 Н. Н. Оглоблин. Бытовые черты начала XVIII в., стр. 16.

113 Б. Н. П а л к и н. Краткий очерк истории возникновения медицинских учреждений в районах Прииртышья и Горного Алтая в XVIII в. Здравоохранение Казахстана, Алма-Ата, 1954, № 3, стр. 31, 32.

Сибирский макрорегион занимает особое положение в России. Сегодня это основная часть (две трети) территории Российской Федерации, на которой сосредоточены основные энергетические и сырьевые ресурсы страны. Но, несмотря на все это, населению пришлось адаптироваться к условиям, усвоить местные традиции, принять своеобразие материальной и духовной культуры коренных жителей Сибири. Таким образом, в Сибири складывались социально-экономические общественные отношения, представлявшие собой результат трансляции российского образа жизни на местную почву; стала формироваться особая сибирская народная культура как вариант общенациональной русской культуры, явившей собой единство общего и особенного.

Межкультурное взаимодействие коснулось орудий труда. Население немало позаимствовало у туземцев из орудий охоты и рыболовства, а туземцы в свою очередь стали широко использовать орудия земледельческого труда. Заимствования с той и другой стороны в разной степени проявились в сооружаемых жилищах, в хозяйственных постройках, в предметах быта и одежде. Взаимное влияние разных культур имело место и в духовной сфере, в меньшей степени - на ранних этапах освоения Сибири, в значительно большей - начиная с XVIII века. Речь идет, в частности, об усвоении некоторых феноменов религиозности коренного населения пришлыми людьми, с одной стороны, и о христианизации аборигенов - с другой.

Отмечается большое сходство казачьего быта с бытом коренного населения. И бытовые отношения весьма сближали казаков с аборигенами, в частности, с якутами. Казаки и якуты доверяли и помогали друг другу. Якуты охотно одалживали казакам свои каяки, помогали им в охоте и рыболовстве. Когда казакам по делам службы приходилось отлучаться на длительный срок, они передавали соседям-якутам на сохранение свой скот. Многие местные жители, принявшие христианство, сами становились служилыми людьми, у них появлялись общие интересы с русскими переселенцами, формировался близкий образ жизни.

Смешанные браки коренных жителей с туземками, как крещеными, так и остававшимися в язычестве, приобретали массовый характер. Следует иметь в виду, что церковь относилась к этой практике с большим неодобрением. В первой половине XVII века духовные власти высказывали беспокойство по поводу того, что русские люди «с татарскими и с остяцкими и вогульскими поганскими женами смешаются... а иные живут с татарками некрещеными как есть со своими женами и детей приживают».

Местная культура, несомненно, влияла на культуру россиян. Но влияние русской культуры на туземную было значительно сильнее. И это вполне естественно: переход ряда коренных этнических групп от охоты, рыболовства и других примитивных промыслов к земледелию означал не только повышение уровня технологического оснащения труда, но и продвижение к более развитой культуре.

В Сибири существовали особенности социального устройства: отсутствие помещичьего землевладения, ограничение монастырских притязаний на эксплуатацию крестьянства, приток политических ссыльных, заселение региона предприимчивыми людьми - стимулировали его культурное развитие. Культура аборигенов обогащалась за счет российской общенациональной культуры. Повышалась грамотность населения, хотя и с большими трудностями. В XVII веке грамотными в Сибири были в основном люди духовного звания. Однако попадались грамотные и среди казаков, промысловиков, торговцев и даже крестьян.

Известно, что быт и культура населения того или иного региона определяются многими факторами: природно-климатическими, экономическими, социальными. Для Сибири важным обстоятельством было то, что поселения, которые возникали зачастую как временные, с преимущественно защитной функцией, постепенно приобретали постоянный характер, начинали выполнять все более широкий спектр функций - как социально-экономических, так и духовно-культурных. Пришлое население все прочнее укоренялось на освоенных землях, все больше приспосабливаясь к местным условиям, заимствуя элементы материальной и духовной культуры у аборигенов и в свою очередь, влияя на их культуру и образ жизни.

Дома рубились, как правило, из двух «клетей», соединенных между собой. Вначале жилища строили без украшений, а затем стали украшать наличники, карнизы, калитки, ворота и другие элементы дома. Со временем жилище становилось более гармоничным, удобным для проживания. В разных районах Сибири встречались крытые дворы, что было весьма удобно для хозяев. В домах сибиряков-старожилов поддерживались чистота и порядок, что свидетельствует о достаточно высокой бытовой культуре этой категории поселенцев.

До начала XVIII века в Сибири не было школ, детей и юношество учили частные учителя. Но их было немного, сфера их влияния ограниченна.

Духовные школы готовили кадры и для гражданских учреждений. При школах были библиотеки с книгами, в том числе и редкими, рукописями и другими богатствами духовной культуры. В распространении культуры важную роль играла миссионерская деятельность церкви. Миссионеров готовили из детей хантов и манси.

Светские учебные заведения появились в основном позже духовных, хотя были и исключения: цифирная школа в Тобольске открылась в первой четверти XVII века.

Организовывались и гарнизонные школы, в которых обучались грамоте, военному делу и ремеслам. Готовили переводчиков и толмачей: первых - для письменного, а вторых -- для устного перевода с русского языка и на русский язык. Были открыты также профессионально-технические школы, среди них -- заводские, навигацкие, геодезические. Появились и медицинские школы. Важную роль в обучении грамоте крестьян сыграли старообрядцы, у которых имелся значительный культурный потенциал.

Результатом миссионерской деятельности очень часто была не монорелигия, а двоеверие. Христианство причудливо сочеталось с язычеством. Так, буряты, принимая христианство, сохраняли свои шаманские верования и обряды. Трудности в приобщении аборигенов к христианской вере были связаны с тем, что сами аборигены противились этому, а миссионеры относились к своей задаче достаточно нормально.

Положительное влияние на систему образования в Сибири оказала проводившаяся в 1803-1804 годах школьная реформа. В соответствии с ее установками Россия была поделена на шесть учебных округов, Сибирь вошла в состав Казанского округа, интеллектуальным центром которого был Казанский университет. Плохо складывалась ситуация с развитием образования у коренных народов, и в первую очередь у жителей Крайнего Севера. Потребность в образовании была огромной, но возможности получать его, были ограниченными, политика образования - непродуманной.

В культурное развитие Сибири внесли свой вклад не только сибирские и российские энтузиасты, но и представители других стран, увидевшие большие возможности огромного края.

В области здравоохранения и медицины были достигнуты определенные успехи: строились больницы и амбулатории, Томский университет готовил врачей. Но врачей все же не хватало, больницы были бедными, из-за тяжелых условий жизни, как у коренного, так и пришлого населения болели люди очень много. Страшной болезнью была проказа - «ленивая смерть», как называли ее якуты. Часто вспыхивали эпидемии чумы, холеры, тифа. И в том, что многие больные излечивались в трудных условиях Сибири, была несомненная заслуга врачей и другого медицинского персонала, трудившегося на ниве здравоохранения.

Следует подчеркнуть, что в XIX веке, как и в предшествующие времена, весьма трудно и противоречиво протекал процесс цивилизационного развития Сибири. Продолжалось слияние разных потоков российской культуры и культуры аборигенов. Природное богатство края, относительная свобода труда, благоприятные условия для реализации предприимчивости, творческие дерзания прогрессивной интеллигенции, высокий уровень образования и культуры у политических ссыльных, их свободомыслие обусловливали своеобразие духовного и культурного развития жителей Сибири. Поражали высокие темпы распространения культуры, большая грамотность сибирского населения по сравнению с населением центральной части России, стремление сибиряков содействовать процветанию своего края.

Патриотическая интеллигенция, сибирские предприниматели искали пути и средства приобщения населения к культуре. Создавались общества, ориентированные на повышение грамотности сибиряков, приобщение их к ценностям духовной культуры. Одним из них было Общество попечения о народном образовании, созданное в 1880 году известным томским просветителем П.И. Макушиным. Результатом его деятельности было открытие шести школ для детей из бедных семей, ряда профессиональных школ и классов, бесплатных библиотек и музея.

Еще в XIX столетии в Сибири началось становление высшего образования. Были открыты университет и технологический институт в Томске, затем настало время Восточного института во Владивостоке.

У малочисленных сибирских народностей духовная культура в начале XX века находилась на родоплеменном уровне. В 1913 году на Чукотке было три начальные школы, в которых обучалось 36 детей. Своей письменности, тем более письменной литературы, малочисленные этносы не имели. Некоторые из них, например, коряки, были поголовно неграмотными. Даже в 20-е годы, как об этом свидетельствует перепись 1926-1927 годов, кочевое населенные было сплошь неграмотным.

Отставание великой державы, наличие в ней консервативных традиций, разгул полицейского государства уже много десятилетий назад вызывали тревогу у лучшей части общества, его интеллектуально-нравственной элиты.

За долгие века исторического развития народами Сибири создана богатая и своеобразная духовная культура. Формы и содержание ее были обусловлены в каждом регионе уровнем развития производительных сил, а также конкретными историческими событиями и природными условиями.

В целом результаты так называемого «культурного строительства» у народов Сибири неоднозначны. Если одни мероприятия способствовали подъему общего развития аборигенного населения, то другие - тормозили и нарушали традиционный уклад, создававшийся веками, обеспечивающий устойчивость жизни сибиряков.