Школьная энциклопедия. Школьная энциклопедия Своеобразие сказок О.Уайльда

УАЙЛЬД, ОСКАР (Wilde, Oscar), допустимо также – Уайлд (1854–1900), английский драматург, писатель, поэт, эссесист, прозаик, критик, автор самых блестящих комедий и эссе на английском языке.

Один из самых известных драматургов позднего Викторианского периода, яркая знаменитость своего времени.

Полное имя – Оскар Фингал О Флаэрти Уиллс Уайльд. По происхождению – ирландец. Родился 18 октября 1854 в Дублине в весьма известной семье.

Оскар Уайльд родился в доме 21 по улице Уэстлэнд-роу в Дублине и был вторым ребёнком от брака сэра Уильяма Уайльда и Джейн Франчески Уайльд (старший брат Уильям, «Уилли», был на два года старше).

Отец, сэр Уильям Уайльд, был врачом-офтальмологом с мировым именем, автором множества научных
трудов, в свободное от работы время увлекавшимся археологией. Он также писал книги по ирландской археологии и фольклору. Он был филантропом и учредил бесплатный медицинский пункт, обслуживающий бедняков города. Размещённый с обратной стороны дублинского Тринити-колледжа, медпункт перерос впоследствии в городскую глазную и ушную больницу, которая теперь расположена на Адэлэйд-роуд.

Мать, Джейн Уайльд – светская дама, писавшая стихи под псевдонимом «Speranza» (ит. »надежда») об Ирландии и освободительном движении, и считавшая свои приемы литературным салоном. Стихи участников этого движения она читала Оскару и Уилли, прививая в них любовь к этим поэтам.

Помимо детей от брака с женой, сэр Уильям Уайльд был отцом троих детей, рождённых до супружества: Генри Уилсон (род. 1838), Эмили и Мэри Уайльд (род. соответственно в 1847 и 1849 гг.; девочки не состояли в родстве с Генри). Сэр Уильм признал отцовство незаконнорождённых детей и оплачивал их обучение, однако воспитывались они своими родственниками отдельно от жены и законнорождённых детей.

В 1855 году семья переехала в дом №1 по Меррион-сквер, где год спустя родилась сестра Уайльда Изола. Новый дом был просторней, и благодаря связям и успеху родителей здесь воцарилась «уникальная медицинская и культурная среда». Гостями их салона были Джозеф Шеридан Ле Фаню, Чарльз Левер, Джордж Петри, Айзек Батт, Уильям Роуэн Гамильтон и Сэмюэл Фергюсон.

До девяти лет Оскар Уайльд получал образование на дому, от французской гувернантки он научился французскому языку, от немецкой – немецкому. После этого учился в Королевской школе Портора в городе Эннискиллен, графство Фермана. До двадцати лет Уайльд проводил лето в загородной вилле отца в Мойтуре, графство Мейо. Там молодой Уайльд с братом Уилли часто играл вместе с будущим писателем Джордом Муром.

Изола умерла в восемь лет от менингита. Стихотворение «Requiescat» (лат. »да покоится (с миром)») написано в память о ней:

Молодой Уайльд рос в атмосфере поэзии и аффектированно-театральной экзальтации, что не могло не сказаться на его дальнейшем творчестве и образе жизни.

С 1864 по 1871 год Оскар Уайльд посещал Королевскую порторскую школу в Эннискиллене.

Уайльд изучал классическую литературу в колледже Святой Троицы в Дублине, после чего получил стипендию на обучение в Оксфордском университете (Магдален колледж).

Здесь, под влиянием лекций Джона Рескина, поэтов-романтиков и искусства прерафаэлитов, формируются эстетические взгляды блестящего студента

Окончил Оксфорд в 1878 г. с отличием, и там же получил престижную премию Ньюдигейт за стихотворное произведение «Равенна» (Ravenna, 1878). В университетские годы Уайльд был известен своим экстравагантным образом жизни и прогрессивными убеждениями, был сторонником эстетизма, из-за чего получил плохую репутацию.

В Оксфорде Уайльд имел репутацию не только эстета и денди, давая повод для обсуждений всему колледжу его причудливо декорированных комнат и колких острот, но и серьезного исследователя классической литературы и талантливого поэта (еще учась на последнем курсе, он выиграл престижную премию Ньюдигейт).

Культ Прекрасного, горячим пропагандистом которого стал Уайльд, привел юношу к бунтарству против буржуазных ценностей, но к бунту скорее чисто эстетическому, проявлявшемуся не только в изысканно-красивых стихотворениях, но и в нарочито-эпатажном стиле одежды и поведения – экстравагантный костюм с подсолнухом в петлице (позже подсолнух заменит знаменитая уайльдовская зеленая гвоздика), искусственно-манерные, почти ритуальные речевые интонации. Чуть ли не впервые в истории культуры художник, литератор рассматривал всю свою жизнь как эстетический акт, став предтечей знаменитостей русского Серебряного века, футуристов, или наиболее последовательного приверженца эпатажного стиля жизни – Сальвадора Дали.

Однако то, что в 20 в. стало почти художественной нормой (во всяком случае, рассматривалось как допустимое), для викторианской Англии конца 19 в. было непозволительным. Это в итоге привело Уайльда к трагедии.

По окончании университета, благодаря своему таланту, остроумию и умению привлечь внимание, Уайльд быстро влился в литературные круги. Его первый поэтический сборник «Стихи» написан в духе прерафаэлитов, опубликован в 1881 году, незадолго до того, как Уайльд отправился с лекциями в Северную Америку.

Ведомый жаждой литературной славы он в 1882 году отправился с циклом лекций по городам США и Канады, сопровождаемый ироническим хихиканьем американской прессы, что не мешало ему собирать скептически настроенные, но всегда большие аудитории. Одетый в темно-лиловый бархатный жакет с кружевными манжетами, в коротких штанах, заправленных в черные шелковые гетры, в ботинках с блестящими пряжками, он проповедовал свою доктрину эстетизма, прославляя искусство и все прекрасное. В Кэмдене, Нью-Джерси, состоялась его встреча с Уолтом Уитменом, перед которой он заявил: «Я пришел сюда как поэт, чтобы пообщаться с поэтом». Встреча была сердечной и искренней, и Уитмен позднее вспоминал Уайльда как «милого, очаровательного молодого человека».

Сборник «Стихи» продемонстрировал его приверженность к эстетическому направлению декаданса (фр. decadence – упадок), которому свойственны культ индивидуализма, вычурность, мистицизм, пессимистические настроения одиночества и отчаяния.

К этому же времени относится и первый его опыт в драматургии – Вера, или Нигилисты. Однако следующие десять лет он драматургией не занимался, обращаясь к другим жанрам – эссе, сказкам, литературно-художественным манифестам. В конце 1881 уехал в Нью-Йорк, куда его пригласили прочитать курс лекций по литературе. В этих лекциях Уайльд первые сформулировал основные принципы английского декаданса, позднее подробно разработанные в его трактатах, объединенных в 1891 в книге Замыслы (Кисть, перо и отрава, Истина масок, Упадок искусства лжи, Критик как художник).

Свой медовый месяц он провел в Париже в 1884 году, когда женился на Констанции Ллойд. В 1885 и в 1886 году у них родились сыновья, но семейному счастью не суждено было быть долгим.

После женитьбы на Констанс Ллойд в 1884, свет увидел ряд сборников рассказов для детей, изначально написанных для его сыновей.

Отрицание социальной функции искусства, приземленности, правдоподобия, солипсистская концепция природы, отстаивание права художника на полное самовыражение нашли свое отражение в известных произведениях Уайльда – его сказках , впрочем, объективно вырывающихся на пределы декаданса (Счастливый принц и другие сказки, 1888; Гранатовый домик, 1891). Нельзя не отметить волшебного, поистине завораживающего обаяния этих очень красивых и грустных историй, несомненно, адресованных не детям, но взрослым читателям. Однако с точки зрения театрального искусства в сказках Уайльда важнее другое: в них выкристаллизовался эстетический стиль отточенного парадокса, отличающий немногочисленную драматургию Уайльда, и превращающий его пьесы в уникальное явление, почти не имеющее аналогов в мировой литературе.

Пожалуй, единственной корректной стилистической аналогией пьесам Уайльда можно считать драматургию Бернарда Шоу – при всей полярности их творческих и жизненных принципов. Однако до возвращения к драматургии, в качестве своеобразного перехода к ней от сказок, по заказу американского издателя, Уайльд пишет свой самый крупный роман «Портрет Дориана Грея» (1890), в котором писатель внятно очертил круг своей проблематики. Эстетизация безнравственности, концепция циничного гедонизма, пряное очарование порока, процветающего в роскошных интерьерах аристократических салонов – все это чуть позже перейдет в изысканные комедии Уайльда. Однако пьесы эти окажутся совершенно иными. В лишенных крутого замеса символического мистицизма Портрета Дориана Грея блестящих парадоксальных диалогах откровенный цинизм сконцентрирован столь густо, что волей-неволей возникает ощущение сатиры. Недаром его пьесы в сценической трактовке зачастую выступают в жанре социально-разоблачительной комедии.

Все пьесы Уайльда написаны в начале 1890-х: Веер леди Уиндермир (1892), Женщина, не стоящая внимания (1893), Святая блудница, или женщина, осыпанная драгоценностями (1893), Идеальный муж (1895), Как важно быть серьезным (1895), и сразу поставлены на лондонской сцене. Они пользовались большим успехом; критики писали о том, что Уайльд внес оживление в английскую театральную жизнь, о продолжении драматургических традиций Шеридана. Однако с течением времени стало ясно, что эти пьесы вряд ли можно отнести к простым «комедиям нравов». Сегодня именно О.Уайльд, наряду с Б.Шоу, справедливо считается основоположником интеллектуального театра, в середине 20 в. получившего свое развитие в течении абсурдизма. (См. статью театр Абсурда).

Период зрелого и интенсивного литературного творчества Уайльда охватывает 1887-1895. В эти годы появились: сборник рассказов «Преступление лорда Артура Севиля» (Lord Savile s crime, 1887), два тома сказок «Счастливый принц» (The Happy prince, 1888) и «Гранатовый домик» (A House of pomegranates, 1892), цикл диалогов и статей, излагающих эстетические взгляды Уайльда - «Упадок лжи» (The Decay of Lying, 1889), «Критик как художник» (The Critic as Artist, 1890) и др. В 1891 вышло в свет наиболее прославленное произведение Уайльда - роман «Портрет Дориана Грея» (The Picture of Dorian Gray).

В 1890-е практически все творчество Уайльда сопровождалось громкими общественными скандалами. Первый из них возник при появлении Портрета Дориана Грея, когда широкое обсуждение романа свелось к обвинению автора в безнравственности. Далее, в 1893, английская цензура запретила к постановке драму Саломея, написанную на французском языке для Сары Бернар. Здесь обвинения в безнравственности были куда серьезнее, поскольку в декадентскую стилистику был переведен библейский сюжет. Сценическую историю Саломея обрела лишь в начале 20 в., с расцветом символизма: в 1903 ее поставил знаменитый немецкий режиссер Макс Рейнхарт; в 1905 Рихард Штраус написал по мотивам пьесы оперу; в 1917 в России прогремел спектакль Александра Таирова с А.Коонен в главной роли.

Но главный скандал, разрушивший не только драматургическую карьеру, но и всю его жизнь, разразился в 1895, вскоре после премьеры последней комедии драматурга. Уайльд, обороняясь от общественного обвинения в гомосексуализме, подал в суд на маркиза Квинсберри, отца своего ближайшего друга Альфреда Дугласа. Однако Дуглас, фактически разлучивший Уайльда с семьей и бывший у него на роскошном содержании в течение трех лет, на суде выступил свидетелем обвинения. Уайльд был осужден за безнравственность и приговорен к тюремному заключению. Названия пьес Уайльда тут же исчезли с афиш театров, имя его перестало упоминаться. Единственным коллегой Уайльда, ходатайствовавшим о его помиловании – правда, безуспешно – стал Б.Шоу.

Два года, проведенные писателем в тюрьме, обернулись двумя последними литературными произведениями, исполненными огромной художественной силы. Это прозаическая исповедь De Profundis (Из бездны), написанная во время заключения и опубликованная посмертно, и поэма Баллада Редингской тюрьмы, написанная вскоре после освобождения в 1897. Она была опубликована под псевдонимом, которым стал тюремный номер Уайльда – С.3.3. Больше он ничего не писал. Приняв имя Себастьяна Мельмота (очевидно, под влиянием популярного романа Мельмот-скиталец, принадлежавшего перу его дальнего родственника, писателя Чарльза Роберта Мэтьюрина), Уайльд уезжает во Францию.

Один из самых блистательных и утонченных эстетов Англии 19 в. проводит последние годы своей жизни. Умер Уайльд 30 ноября 1900 в Париже. Основной образ у Уайльда - денди-вивёр, апологет аморального эгоизма и праздности. Он борется со стесняющей его традиционной «рабьей моралью» в плане измельчённого ницшеанства. Конечная цель индивидуализма Уайльда - полнота проявления личности, усматриваемая там, где личность нарушает установленные нормы. «Высшие натуры» Уайльда наделены утончённой извращённостью. Пышный апофеоз самоутверждающейся личности, разрушающей все преграды на пути своей преступной страсти, представляет собой «Саломея». Соответственно кульминационной точкой эстетизма Уайльда оказывается «эстетика зла». Однако воинствующий эстетический имморализм является у Уайльда лишь исходным положением; развитие идеи всегда приводит в произведениях Уайльда к восстановлению прав этики.

Любуясь Саломеей, лордом Генри, Дорианом, Уайльд всё же вынужден осудить их. Ницшеанские идеалы терпят крушение уже в «Герцогине Падуанской». В комедиях Уайльда совершается «снятие» имморализма в комическом плане, его имморалисты-парадоксалисты оказываются на практике блюстителями кодекса буржуазной морали. Почти все комедии строятся на искуплении некогда совершённого антиморального поступка. Следуя по пути «эстетики зла», Дориан Грей приходит к уродливому и низменному. Несостоятельность эстетического отношения к жизни без опоры в этическом - тема сказок «Звёздное дитя» (The star child), «Рыбак и его душа» (The Fisherman and his soul). Рассказы «Кентрвилльское привидение» (The Canterville ghost), «Натурщик-миллионер» и все сказки Оскара Уайльда кончаются апофеозом любви, самопожертвования, сострадания к обездоленным, помощи бедным. Проповедь красоты страдания, христианства (взятого в этико-эстетическом аспекте), к которой Уайльд пришёл в тюрьме (De profundis), была подготовлена в его предшествующем творчестве. Не чужд был Уайльд и заигрываний с социализмом [«Душа человека при социалистическом строе» (The soul of man under socialism, 1891)], который в представлении Уайльда ведёт к праздной, эстетской жизни, к торжеству индивидуализма.

В стихах, сказках, романе Уайльда красочное описание вещественного мира оттесняет повествование (в прозе), лирическое выражение эмоций (в поэзии), давая как бы узоры из вещей, орнаментальный натюрморт. Основной объект описания - не природа и человек, а интерьер, натюрморт: мебель, драгоценные камни, ткани и т. п. Стремление к живописной многокрасочности определяет тяготение Уайльда к восточной экзотике, а также к сказочности. Для стилистики Уайльда характерно обилие живописных, подчас многоярусных сравнений, часто развёрнутых, крайне детализированных. Сенсуализм Уайльда, в отличие от импрессионистического, не ведёт к разложению предметности в потоке ощущений; при всей красочности стиля Уайльда для него характерны ясность, замкнутость, граненость формы, определённость предмета, не расплывающегося, но сохраняющего чёткость контуров. Простота, логическая точность и ясность языкового выражения сделали хрестоматийными сказки Уайльда .

Уайльд с его погоней за изысканными ощущениями, с его гурманским физиологизмом чужд метафизических стремлений. Фантастика Уайльда, лишённая мистической окраски, является либо обнажённо-условным допущением, либо сказочной игрой вымысла. Из сенсуализма Уайльда вытекает известное недоверие к познавательным возможностям разума, скептицизм. В конце жизни, склоняясь к христианству, Уайльд воспринял его лишь в этическом и эстетическом, а не в собственно религиозном плане. Мышление у Уайльда приобретает характер эстетической игры, выливаясь в форму отточенных афоризмов, поражающих парадоксов, оксюморонов. Главную ценность получает не истинность мысли, а острота её выражения, игра слов, преизбыток образности, побочных смыслов, который свойственен его афоризмам. Если в иных случаях парадоксы Уайльда имеют целью показать противоречие между внешней и внутренней стороной изображаемой им лицемерной великосветской среды, то часто их назначение - показать антиномичность нашего рассудка, условность и относительность наших понятий, ненадёжность нашего знания. Уайльд оказал большое влияние на декадентскую литературу всех стран, в частности на русских декадентов 1890-х гг.

В наши дни Оскара Уайлда вспоминают прежде всего как уникальную личность, выдающегося мастера парадокса. Из произведений Уайлда в мировой литературе останутся три диалога Замыслов, где великолепно, пусть и несколько претенциозно, изложено авторское кредо; Душа человека.., одно из самых замечательных эссе на английском языке, в котором сейчас видят манифест индивидуализма; и Как важно быть серьезным, поразительный пример сатирического «нонсенса», ярчайший образец его творчества.

О́скар Уайльд – английский философ, эстет, писатель, поэт, драматург. При этом он является автором сказок, которые написал для своих сыновей.

Сказки были изданы в 2-х сборниках: «Счастливый принц» (1888) и «Гранатовый домик» (1891).

Об авторе

Оскар Уайльд (его полное имя – О́скар Фи́нгал О"Фла́эрти Уиллс Уайльд, 1854-1900) – замечательная и противоречивая фигура в английской литературе. По происхождению он ирландец.
Уже при жизни его называли «блестящий Оскар». В начале 90-х годов ХIХ в. Уайльд имел признание и славу в английских литературных кругах как блестящий острослов, эксцентричная личность и писатель, отличающийся красотой и изяществом стиля, оригинальным умом и своеобразием. Его афоризмы, эпиграммы, парадоксы ловили на лету. Даже сказки Уайльда отличаются глубокой серьёзной мыслью. Хотя они были предназначены для детей и очень хорошо ими воспринимаются, его сказки интересны и взрослым, т.к. в них он противопоставляет алчность и бессердечность буржуа искренние чувства и нравственное превосходство простых людей. Он и сам считал, что его сказки будут интересны взрослым, «которые не утратили дара радоваться и изумляться».

Первый сборник «Счастливый принц и другие сказки» (1888)

«Счастливый принц»
«Соловей и роза»
«Великан-эгоист»
«Преданный друг»
«Замечательная ракета»

Финский исследователь А. Оялы назвал сборник «Счастливый Принц и другие сказки» «духовным завещанием Оскара Уайльда». Главный их пафос – нравственный.

Сказка «Счастливый Принц»

Над городом стоит статуя Счастливого Принца. Сверху донизу он покрыт листочками чистого золота. Вместо глаз у него сапфиры, на рукоятке шпаги сияет крупный рубин. Принцем все любовались.
Но никто не знал, что сверху он видел всё безобразие и нищету своего города, и, хотя сердце его было сделано из свинца, он не мог удержаться от слез. Об этом принц рассказал Ласточке, которая однажды села у его ног. Ласточка и Принц подружились, и она стала выполнять его поручения.
Его первое поручение было таким:

Далеко отсюда в улочке стоит убогий домишко. Одно из его окон раскрыто, и в окно я вижу женщину, сидящую у стола. Лицо у неё худощавое, изнуренное: у неё загрубелые красные руки, исколотые иглою, она – швея. Она вышивает страстоцветы на атласе для платья прелестнейшей из фрейлин королевы к предстоящему придворному балу. В углу комнаты, на постели, лежит её больной малютка. У него жар, и он просит апельсинов. Матери нечего дать ему, кроме речной воды, и он плачет. Ласточка, ласточка-крошка, не отнесешь ли ты ей рубин из рукоятки моего меча? Мои ноги прикреплены к пьедесталу, и я не могу двинуться с места.

Ласточка выполнила это поручение, затем другое, третье... И Принц отдал вслед за рубином сапфиры из своих глаз. Теперь Принц стал слепым, и Ласточка решила не лететь на юг, а остаться с ним навсегда. Она сидела на плече Принца и рассказывала ему обо всём, что видела в чужих краях.
Но Принц сказал:

Ты рассказываешь мне о дивных вещах, но всего удивительнее страдания людей. Нет тайны более великой, чем нищета. Полетай над моим городом, Ласточка-крошка, и расскажи мне о том, что увидишь.
Ласточка стала летать над огромным городом, видела богачей, веселящихся в своих пышных чертогах, в то время как нищие сидели у ворот. Она залетала в темные переулки и видела бледные личики полумертвых от голода детей, безучастно глядевших в темноту улицы. Под пролетом моста лежали два маленьких мальчика, пытавшихся согреться друг у друга в объятиях.

Как голодно! – говорили они.
- Здесь не дозволено лежать! – заорал на них сторож, и дети побрели под дождь.
Ласточка вернулась и рассказала Принцу обо всем, что видела.
- Я покрыт чистым, золотом, – молвил Принц. – Ты снимай его по листочку и отдавай моим беднякам; живым всегда думается, что золото может сделать их счастливыми.
Ласточка откалывала золото листочек за листочком, пока Счастливый Принц не сделался серым и тусклым.
Но морозы всё крепчали, и Ласточка погибла. Она упала мёртвой к его ногам. В это мгновение внутри статуи раздался странный треск – точно сломалось что-нибудь. И действительно, его свинцовое сердце раскололось пополам.
Утром все увидели, что Счастливый Принц стал выглядеть ужасно: он превратился в оборвыша. И было решено снести его. И вот статую Счастливого Принца стащили с пьедестала.

Раз он уже некрасив, он и не полезен, – объявил университетский профессор искусств.
- Удивительное дело! – говорил старший мастер литейного завода. – Это надтреснутое свинцовое сердце никак не расплавится в горне. Надо его выбросить. И свинцовое сердце выбросили в мусорную кучу, где уже лежала

мертвая Ласточка.

Принеси мне две лучших драгоценности города, – сказал Господь одному из Своих ангелов, и ангел принес Ему свинцовое сердце и мёртвую птицу.

Ты правильно выбрал, – изрёк Господь, – ибо эта птица вечно будет петь в Моем райском саду, и в золотом Моем городе Счастливый Принц будет возносить Мне хвалу.
Так заканчивается сказка «Счастливый Принц». О чём она? Разве только о благотворительности? Нет, конечно. Отдать лишнее со своего богатого стола – невелика заслуга. А вот отдать другим всего себя, как это сделали Счастливый Принц и Ласточка, может не всякий. Спешите делать добро!

Второй сборник сказок «Гранатовый домик» (1891)

«Мальчик-звезда»
«День рождения инфанты»
«Рыбак и его душа»
«Юный Король»

Сказка «Мальчик-звезда» («Звёздный мальчик») (1891)

Стояла зима. Была лютая стужа...

Иллюстрация Н. Гольц

Два дровосека возвращались домой, и вдруг впереди блеснула и упала яркая звезда. Дровосеки пустились наперегонки к тому месту. Они увидели большой золотой сверток – это был в несколько раз свернутый плащ из золотой ткани, в котором был укутан ребёнок. Один дровосек предложил оставить его, но другой понёс ребёнка домой.

Жена с удивлением смотрела на свёрток в его руках. Между ними произошёл такой разговор:

А это ребенок; я нашел его в бору и принес к тебе, чтобы ты позаботилась о нем так же, как и о наших детях.
И муж, развернув плащ, открыл жене спящего ребенка.
- Неужели тебе мало своих детей? – сказала с упреком жена. – Как мы будем его кормить и воспитывать, когда нет сил держать и своих детей? Кто поручится, что этот ребенок не принесет нам несчастья!
- Это дитя должно принести нам счастье: оно-Дитя-Звезда, – отвечал дровосек и стал рассказывать о дивной находке.
Но жену трудно было успокоить; она ворчала, что и так недостает пищи, а тут еще чужой ребенок.
- Бог заботится не только о людях, но даже и о птицах; посмотри: Он и зимой кормит их, – говорил дровосек.
Дровосек стоял близ открытой двери и не трогался с места.
Чрез открытую дверь потянул резкий ветер. Жене дровосека стало холодно, и она сказала мужу:
- Прикрой дверь, в горницу дует резкий ветер!
- Там, где черствое сердце, всегда бывает холодно, – ответил дровосек.

Жена молча присела к огню.
Через несколько минут она посмотрела на мужа. В ее глазах были слезы. Муж заметил это, подошел к ней и передал ей ребенка. Взяв его на руки, она отнесла его в кроватку, где спал ее младший сын.
Так Мальчик-звезда стал расти в семье дровосека.
Золотой плащ и янтарную цепочку, висевшую на шее ребенка, он спрятал до поры до времени в сундук.
Шло время, и Мадьчик-звезда становился всё прекраснее и прекраснее. Он понимал это и гордился своей красотой. «А в своей гордости он стал жестоким и самолюбивым. Он с презрением относился к детям дровосека и к другим деревенским детям, считая себя благородным, рожденным от Звезды, а их – низкими по происхождению. Он стал повелевать детьми и называть их своими слугами. Бедных, калек, слепых и вообще слабых и несчастных он также презирал. Не имея к ним ни малейшей жалости, он кидал в них камнями, гнал на большую дорогу и угрожал им, чтобы они не появлялись в следующий раз. Зло издеваясь над слабыми, Мальчик-Звезда любил только самого себя, свою красоту. Нередко он спускался к ручью и любовался отражением своего красивого лица».

Иллюстрация Н. Гольц

Дети всегда послушно исполняли все, что он приказывал им. Когда он мучил крота, выкалывая ему глаза, дети смеялись. Когда же он кидал камнями в слепых или в прокаженных, они помогали ему. Его жестокость заражала их.
Однажды в их деревне появилась нищенка. Мальчик-Звезда подбежал к ней и стал забрасывать её камнями. Отец, увещевая его, сказал:

Что дурного сделала тебе эта женщина и за что ты её бьешь?
Мальчик-Звезда гордо посмотрела, на него и гневно произнес:
- Я не обязан давать тебе объяснений моих поступков. Ты мне не отец, чтобы приказывать!
- Это верно, – ответил дровосек, – но все же я пожалел тебя и спас от гибели, когда ты замерзал близ леса; а потом вот и вырастил тебя.

Иллюстрация Н. Гольц

Эти слова поразили нищенку, и она стала расспрашивать дровосека. Оказалось, что это была мать Мальчика-Звезды. Но он даже слышать об этом не хотел, несмотря на то, что она подробно рассказала, что его похитили разбойники. И теперь она ищет своего сына вот уже 10 лет. Но Мальчик-Звезда ответил:

Если ты действительно моя мать, то лучше бы тебе не приносить позора мне. До сих пор меня называли сыном Звезды, а не нищей. Уходи же отсюда: я не хочу тебя видеть!
А на просьбу матери поцеловать её на прощание он сказал:

Ты так безобразна, что я лучше поцелую змею или жабу, но только не тебя...
Когда женщина, заплакав, ушла, он вернулся к детям, но те увидели совсем другого мальчика:
- У-у! Какой ты гадкий, точно жаба или змея! Мы не станем играть с тобой. Уходи отсюда прочь!
Мальчик взглянул на своё отражение в ручье, увидел ужасный свой вид и понял, что наказан за собственную жестокость. И он пошёл искать свою мать. Всех, кто ему попадался на пути, он спрашивал, не встречали ли его матери.
Крот ему сказал:

Ты для забавы выколол мне глаза и я не могу отплатить тебе добром за твою жестокость.
Коноплянка на его просьбу помочь ответила:
- Ты был так жесток, что обрезал мне крылья, и я не могу теперь летать.
- Я не отвечу тебе на этот вопрос, – сказала Белка, – потому что ты убил мою мать. Я боюсь, что ты ищешь и свою мать для того, чтобы убить ее.
Обо всех приключениях Мальчика-Звезды вы должны прочитать самостоятельно . Он много перенёс и многое понял. Он научился делать добро: спас попавшего в капкан зайца, несколько раз помог бедному прокажённому... И былая красота возвратилась к нему.

Иллюстрация Н. Гольц

А нищенка и прокажённый оказались Королевой и Королём, он же сам – их сыном.
«Мальчика-Звезду нарядили в лучшие одежды и короновали на царство. И стал он править городом.
Как повелитель, он был добр и справедлив. Злого мага он изгнал, а дровосека и его жену одарил подарками, детей же дровосека взял во дворец на службу.
Юный Король не выносил жестокости. Он постоянно учил своих подданных любви и милосердию. Каждый бедняк мог свободно обратиться к Королю за помощью. И юный Король всем помогал: голодных кормил, а нагих одевал. И воцарился в той стране мир. Но славное царствование юного Короля было кратковременно. Прошлое мучило его, и он страдал. Но еще больше он страдал при виде людских страданий. Спустя три года он скончался, не выдержав своих страданий».

Эта сказка не требует никаких комментариев.

Литературоведы отмечают, что сказки О. Уайльда обнаруживают сильное влияние Г.Х. Андерсена , для них характерны христианские мотивы. Да и по художественному строю они близки творениям великого датского сказочника, хотя в них сильна сатира на современные автору английские нравы.
Главное в сказках Оскара Уайльда – их нравственное начало.

...что есть красота
И почему её обожествляют люди?
Сосуд она, в котором пустота,
Или огонь, мерцающий в сосуде?

Н. Заболоцкий

Позже Оскар Уайльд издал некоторые сказки специально в изложении для детей (пер. И.П. Сахарова):

«День рождения Принцессы»
«Звездный мальчик»
«Принц и ласточка»
«Преданный друг»
«Соловей и роза»
«Великан-эгоист»
«Замечательная ракета»
«Молодой Король»

Жил в одном приходе пастор. Жадный он был до того, чТо все только диву давались. Никогда, бывало, ни одного яИщего не накормит, ни одному бездомному страннику приюта на ночь в своем доме не даст.
Но уж зато в проповедях он куда как красно говорил, и кулаком по кафедре стучал, и на всю церковь гремел, что, дескать, жадные люди богу неугодны и что надо с бедняками последним куском делиться.
А на деле-то все у него наоборот выходило. И от жадности своей он вот какую штуку придумал. В Рождество, когда много нищих странников приюта просило, переодевался он в лохмотья и садился у себя дома на кухне. Постучится кто-нибудь к пастору в дом, попросит ночлега, а пасторша ему на переодетого мужа показывает и говорит:
— Рада бы я тебя приютить, да у нас уж вон один нищий сидит. Ты лучше к звонарю ступай, его дом неподалеку от нашего стоит.
Так и спроваживала она всех нищих к звонарю. А звонарь, понятное дело, не больно-то этому радовался. Но был он человек хитрый и на всякие проделки горазд.
И решил он прижимистого пастора проучить.
Вот раз в ночь под Рождество переоделся звонарь нищим, пришел в пасторскую усадьбу и попросил приюта на ночь. Пасторша старую песню затянула:
— Рада бы я тебя, добрый человек, приютить, да видишь — вон у очага другой нищий сидит. Ты ступай-ка лучше к звонарю, его дом неподалеку от нашего стоит.
А звонарь ей отвечает:
— Я там был. Только в доме у звонаря уж и без меня нищих полно, так что и ступить негде. Не выгонит же меня пасторша на ночь глядя, чтобы я замерз где-нибудь под забором?
— Упаси бог! — испугалась пасторша.
— То-то и оно! — говорит звонарь.- Уж коли у вас в доме для одного нищего место нашлось, то и для меня сыщется- Не на пасторской же постели он ночевать будет! Верно, брат?
Подошел он к пастору, да так его по плечу хлопнул, что едва-едва носом в очаг не свалился.
Накормила пасторша нищих ужином и отвела в старую пивоварню ночевать. Велела она пастору на деревянный диван лечь, а звонарю — на крышку от дивана. Только звонапь не будь дурак, взял да и растянулся на диване.
Пришлось пастору на твердую крышку лечь.
Спустя какое-то время вышел звонарь потихоньку из пивоварни, а потом вернулся и будит пастора:
— Слышь, друг! Здорово я сейчас этому сквалыге-пастору насолил! Я на чердаке стаббюра дырку просверлил, и все зерно, что пастор у крестьян для церковной десятины забрал, на дрова просыпалось.
— Ой, ой, ой! -завопил пастор.
— Что с тобой? — удивляется звонарь.
— Живот схватило! — закричал пастор.
И опрометью из пивоварни на двор кинулся. Прибежал он в стаббюр и давай дырку на чердаке заделывать да зерно меж поленьев собирать. Полночи трудился, совсем из сил выбился, а все равно всего зерна не собрал.
А звонарь меж тем надел одежу пастора и пошел в пасторскую опочивальню. А пасторша думала, что это муж ее воротился.
— Ну, что этот чертов нищий? Угомонился? — спрашивает пасторша.
— Спит, проклятый! — отвечает звонарь. -А у меня от этой деревянной крышки все кости ломит. Вот я и решил на своей постели понежиться.
Растянулся он на мягкой пасторской постели и заснул сладким сном. А в полночь пробудился и пошел обратно в пивоварню. Улегся он на диван и видит — входит со двора пастор еле живой от усталости, пот с него градом ль Только пастор на крышку дивана лег, звонарь опять по хоньку за дверь вышел. Потом воротился и будит пасто
— Слышь, братец, проснись! Я этому сквалыге-пастор; еще пуще насолил. Открыл ворота на скотном дворе да всю его скотину выгнал.
— Ты чего это? — удивился звонарь.
— Живот схватило! — закричал пастор и стрелой из пивоварни выскочил. Прибежал пастор на скотный двор, а стадо уж все разбрелось. И пришлось ему среди ночи по лесам да по пригоркам бегать и коров своих скликать. В темно-те-то не видать ничего. Бегает пастор, спотыкается, падает.
Не одну шишку набил он, пока стадо собрал. А звонарь меж: тем надел одежу пастора, пришел в опочивальню, растянулся на мягкой пасторской постели и заснул сладким сном. Под утро пробудился он и пошел в пивоварню поглядеть, что там пастор поделывает. А пастор едва дышит. Лежит на крышке дивана, охает и стонет тяжко.
— Долго же ты ходил,-говорит ему звонарь.-А я тем временем опять с этим сквалыгой-пастором шутку сыграл!
— Что еще ты натворил? — спрашивает пастор, а сам чуть не плачет.
— Я в погреб сбегал и в самую большую бочку с пивом навоз насыпал. Пастор, видать, собирался звонарю на Рождество пива послать.
— Ой, ой, ой! — завопил пастор.
— Ты это что? — удивился звонарь.
— Живот схватило, мочи нет! — кричит пастор.
— Ты, бедняга, видать, намаялся, на этой крышке. Ложись-ка на диван, а я пойду восвояси. На дворе уж светает, а от этого сквалыги-пастора завтрака не жди!
Ушел звонарь, и у пастора точно гора с плеч свалилась. Вскочил он с дивана и пошел в свою опочивальню.
— Это ты опять? — спрашивает его пасторша.
— Почему «опять»? — удивился пастор.
— Так ведь уж ты два раза приходил.
Пастор от удивления даже рот разинул:
— Два раза? Да в своем ли ты уме, матушка? Тебе, видно, это во сне привиделось!
— Я, когда не сплю, снов не вижу! — рассердилась пасторша.- А ты всю ночь тут взад-вперед ходил, спать мне не давал.
Улегся пастор на постель, а потом вскочил и пасторшу будит:
— Проснись, матушка!
— Чего тебе, отец?
— Пошли завтра звонарю самую большую бочку пива.
— А не много ли ему будет?
— Нет, не много. Нищий туда навоз насыпал.
На другое утро послала пасторша звонарю всю бочку пива. А звонарь пил да нахваливал его. Он-то знал, что никакого навоза там и в помине нет.
Вот так и проучил звонарь жадного пастора.

Информационная справка:

Среди литературы для детей особняком стоят творческие сборники Уайльда. Любая сказка Оскара Уайльда – произведение особенной фантазии, во многом вырывающееся из привычного ряда сочинений для детей. Необычайная образность языка, почти музыкальный стиль изложения, особый сюжет ставят такую сказку на грань качественной фантастики. Её сможет понять ребёнок возраста старших дошколят и школьников. Такой сборник с интересом обновит в памяти и взрослый.

Из жизни Уайльда

Потомок богатой семьи, мечтатель и любимец светских салонов, писатель всегда жил по своему разумению. Блестящий ум соединялся со свободным образом жизни, чувство прекрасного – с большим эгоизмом. Из такого яркого сплава и рождались бурные творения фантастической направленности с философским уклоном. После рождения сыновей писатель решил писать для них сказки.

Такие же поучительные и образные, как и любые его творения.

Читаем сегодня

Предлагаем список сказок Уайльда, которые читают сегодня. Иррациональные сюжеты, необычные герои, мистический настрой светского денди придутся по-вкусу романтично настроенным поклонникам особого творчества автора. Не все его истории заканчиваются счастливым концом, но это и придаёт повествованию особый шарм трагичности.

Оскар Уайльд

Счастливый принц

С вершины большой колонны возносилась над городом статуя Счастливого Принца. Он весь был покрыт тончайшими листочками чистого золота, вместо глаз у него сияли два сапфира, а на рукоятке его меча блестел большой красный рубин.

Все восхищались Счастливым Принцем.

– Он так же красив, как петух на флюгере, – изрек один из членов муниципалитета, старавшийся прослыть человеком с изысканным артистическим вкусом. – Конечно, менее полезен, – прибавил он, боясь обвинения в недостатке практичности, что было бы совсем несправедливо.

– Отчего ты не похож на Счастливого Принца? – спрашивала чувствительная мамаша своего крошку сына, который, плача, просил, чтобы ему дали луну. – Счастливому Принцу и в голову бы не пришло капризничать.

– Хорошо, что на свете есть хоть один счастливец, – прошептал гонимый судьбой горемыка, взглянув на чудную статую.

– Он совсем как ангел, – говорили приютские дети, выходя из собора в своих широких красных плащах и чистеньких белых передниках.

– Почем вы знаете? – возразил им учитель математики. – Разве вы видели когда-нибудь ангелов?

– Ах! Они являются нам иногда во сне, – отвечали дети; и математик строго нахмурил брови: он вовсе не одобрял детской привычки видеть сны.

Однажды ночью над городом пролетала маленькая Ласточка. Ее друзья уже шесть недель назад пролетели в Египет; она же осталась, будучи не в силах расстаться с прекрасным Тростником, покорившим ее сердце. Они познакомились ранней весной. Преследуя над рекой желтого мотылька, Ласточка внезапно остановилась, плененная стройностью Тростника.

– Можно я буду любить вас! – не задумываясь воскликнула она.

И Тростник ответил ей грациозным поклоном.

Тогда Ласточка принялась летать вокруг него, задевая воду своими крыльями и рассыпая серебряные брызги, – такая у нее была манера ухаживать. Так продолжалось все лето.

– Что за странная привязанность! – щебетали другие ласточки: – У него совсем нет денег и слишком большая родня.

И действительно, вся река заросла тростниками.

А осенью ласточки улетели. После этого наша Ласточка почувствовала одиночество и охладела к своему возлюбленному. «Он совсем не умеет разговаривать, – решила она, – и при этом очень кокетлив, постоянно флиртует с ветром».

И в самом деле, когда бы ни подул ветер, Тростник отвечал ему грациознейшими поклонами. «Я допускаю, что он любит свой дом, – продолжала Ласточка свои рассуждения, – но я-то люблю путешествия, и мой супруг должен иметь к ним склонность».

– Согласны ли вы последовать за мною? – спросила она, наконец, у своего милого, но Тростник покачал головой: он был так крепко привязан к своему дому.

– Стало быть, вы просто играли моей любовью! – вскричала Ласточка. – Прощайте же, я лечу к пирамидам!

И она пустилась в путь.

Целый день она была в дороге и к ночи прилетела в город.

– Где же я переночую? – сказала она. – Надеюсь, что мне здесь устроят достойную встречу.

Тут она увидела статую на высокой колонне.

– Вот где я отдохну! – вскричала она. – Здесь прекрасное место и такой простор!

С этими словами она опустилась как раз к ногам Счастливого Принца.

– Да у меня золотая спальня! – обрадовалась она, оглядевшись вокруг, готовая расположиться ко сну. Но только хотела спрятать голову под крыло, как крупная капля упала на нее.

– Что за странность! – вскричала Ласточка. – На небе ни облачка, звезды ярко блещут, и все-таки идет дождь. Право, на севере Европы отвратительный климат! Мой Тростник любил дождь, однако это было чистейшим эгоизмом…

Но вот упала другая капля.

– Какая же польза от статуи, если она даже не может защищать от дождя? – сказала Ласточка. – Нужно поискать пристанища где-нибудь в трубе на крыше.

Но прежде чем она успела развернуть крылья, третья капля упала на нее. Она подняла голову – и что же увидела?

Глаза Счастливого Принц были полны слез, они струились по его золотым щекам. И так прекрасно было его лицо, освещенное месяцем, что сердце маленькой Ласточки дрогнуло от жалости.

– Кто ты такой? – спросила она.

– Я Счастливый Принц.

– Почему же ты плачешь? – спросила опять Ласточка. – Ты меня промочил насквозь.

– Когда я был жив и у меня было живое человеческое сердце, – отвечал принц, – я не знал, что такое слезы. Я жил во дворце Sans Souci, куда не дозволено было проникать горю. Днем я играл в саду с моими приближенными, а вечера проводил в танцах в большом зале. Высокая стена окружала сад, и я не старался узнать, что происходило за ней, – всё вокруг меня было так прекрасно! Придворные звали меня Счастливым Принцем, и я действительно был счастлив, если счастье заключается в удовольствиях. Так я жил, так и умер. И теперь, когда меня уже нет в живых, они вознесли меня так высоко, что я могу видеть все бедствия и всю нищету моего города, и, хотя мое сердце теперь из свинца, я не могу удержаться от слез.

«Значит, он не полностью золотой!» – подумала Ласточка про себя; но она была слишком деликатна, чтобы делать вслух замечания, касающиеся других.

– Там, далеко, – продолжал Принц тихим, музыкальным голосом, – далеко, на маленькой улице стоит бедный домик. Одно из окон его открыто, и я вижу сидящую у стола женщину. У нее усталое, поблекшее лицо, загрубевшие от работы руки, пальцы ее все исколоты иглой – она золотошвейка. Она вышивает к предстоящему балу пышный узор на роскошном платье прекраснейшей из фрейлин королевы. А в углу комнаты в кроватке лежит ее больной сын. Он мечется в жару и требует апельсинов. А мать ничего не может дать ему, кроме простой воды, и потому он плачет. Ласточка, Ласточка, быстрокрылая Ласточка, отнеси ей рубин из моего меча: мои ноги прикреплены к пьедесталу, и я не могу тронуться с места.

– Меня ждут в Египте, – отвечала Ласточка. – Друзья мои, летая вдоль Нила, шепчутся с цветами лотосов. Скоро они полетят к усыпальнице великого фараона. Сам фараон лежит там в своем роскошном гробу. Он обернут в желтые ткани и набальзамирован ароматными травами. На шее у него длинная цепь из бледно-зеленой яшмы, а руки его похожи на поблекшие листья.

– Ласточка, Ласточка, маленькая Ласточка, – сказал Принц. – О, если бы ты осталась здесь на одну только ночь и была бы моим вестником! Ребенок томится жаждой, а мать его так печальна.

– Мне кажется, что я не люблю мальчиков, – отвечала Ласточка. – Прошлым летом, когда я жила на реке, я знала двух мальчиков, сыновей Мельника. Они всегда бросали в меня камнями. Конечно, им не удавалось задеть меня! Мы, ласточки, слишком хорошо летаем, и кроме того, мои предки славились ловкостью, но все же это было непочтительно с их стороны.