Выставка структуры в мраморном дворце. Формалисты ищут формулы. «Сдвигая метафоры: Куба в эпоху перемен»
Проект, включающий произведения в хронологическом диапазоне от 1960-х годов до настоящего времени, обращен к понятию структуры (лат. – строение, упорядоченное строение, расположение, порядок, связь) – качеству формы, имеющему серьезные мировоззренческие следствия. Выставка позволяет развернуть в экспозиционном пространстве увлекательную и масштабную «дискуссию о формализме».Алла Урбан. «Структура взлета – 3». 2013 Нержавеющая сталь, сланец
Арт-объект «Бабочки»
Структура - это качество формы, обладающее серьёзными мировоззренческими следствиями. Выставка в Мраморном дворце – развёрнутая дискуссия о формализме, призванная доказать актуальность «чистой» формы. В экспозицию входят объекты Кирилла Александрова, Александра Кожина, Олега и Ольги Татаринцевых, Виталия Пушницкого, Виктора Вотского и других художников из музеев и частных коллекций.
Интерпретация текста в пространстве нелинейной структуры. Преломление пространства. 2014. Картон, оргстекло (черное). ГРМ. Виктор Вотский у своего арт-объекта.
Александр Подобед. Без названия. Стик 2015
Экспозиция, призванная доказать актуальность искусства «чистой» формы, представит модели или матрицы структур, наиболее распространенных в искусстве прошлого и нынешнего столетия и превратившихся в устойчивые пластические мотивы (решетка/сетка, кристалл, цепочка, спираль и т.п.).
Глеб Гавриленков. Развертывание темы. Из серии «Объект и субъект». Холст, масло 2016
На выставке представлены произведения из собрания Русского музея, Нового музея (СПб), Музея Органической Культуры (Коломна), из частных коллекций и мастерских художников.
Виктор Вотский. Арт-объект. Фрагмент
Выставка продлится до 29 мая 2017 года.Фото с выставки: © Александра Траубе
Фотоальбом с открытия
В анонсе статьи использован арт-объект Кирилла Александрова. «Тесcеракт (куб в четвертом измерении). Посвящение Михаилу Матюшину». 2015. Крашеное дерево. Частное собрание, Москва
«Экспозиция представит модели или матрицы структур, наиболее распространенных в искусстве прошлого и нынешнего столетия и превратившихся в устойчивые пластические мотивы (решетка/сетка, кристалл, цепочка, спираль и т.п.)».Олег и Ольга Татаринцевы. «Хранилище», 2013. rusmuseum.ru
«Выставка представляет собой большой проект, включающий в себя произведения, начиная с 1960-х годов до настоящего времени, который обращен к понятию "структуры" - качеству формы, имеющему серьезные мировоззренческие следствия. Экспозиция представит модели или матрицы структур, наиболее распространенных в искусстве прошлого и нынешнего столетия и превратившихся в устойчивые пластические мотивы (решетка/сетка, кристалл, цепочка, спираль и т.п.) », - сообщили в пресс-службе музея.
Посетители увидят работы Виталия Пушницкого, Александра Кожина, Алексея Костромы, Франциско Инфанте-Арана и других художников. Всего в экспозицию войдут более 200 произведений - объектов, скульптур, живописи, графики из собраний Русского и Нового музеев, Музея органической культуры в Коломне, галерей, частных коллекций, а также из собственности авторов.
К. Александров. «Тесcеракт (куб в четвертом измерении)».
В. Пушницкий. «Структура вращения».
Источник изображений: rusmuseum.ru
Выставка "Структуры", открывшаяся в "Русском музее", представляет более 200 работ почти 50 художников. Лет пятьдесят назад участникам бы не поздоровилось: официальная критика заклевала бы за формалистические изыски! Слово "формализм" в нашем искусствоведении долгое время было ругательным. Хотя это лишь поиск точного выражения мысли.
Фрагмент работы. Алексей Кострома "Нано 720" (2012). Фото: Алексей Кострома
Вот, например, "Небоскребженщина" Игоря Шелковского или его же "Дом-клетка": подобные здания каждый вполне мог видеть на улицах мегаполисов. А его деревянная скульптура "сидящий" чем-то неуловимо напоминает старинные шезлонги. А вот этот гигантский сруб, причудливо составленный из деревянных "уголков" ("структура вращения" Виталия Пушницкого), вполне мог бы украсить какую-нибудь городскую площадь.
Многие работы, кажется, разумнее было бы описывать математическими формулами. Например, триптих Кирилла Александрова "Разрушение сферы": автор "взрывает" шар, превращая его кусочки в новые пространственные объекты.
Об анатомии вещной среды говорил здесь и искусствовед Александр Боровский: "Концептуализм доказал, что изобразительное искусство может жить на одних идеях, акционизм - на прямых действиях. Но формализм убеждает: исследование форм, структур предмета - более продуктивно для художника. Оно - вечно".
В сущности, выставка показывает, что у каждого предмета есть скелет, конструкция. Выявление ее делает очевидным важные, может быть, главные свойства изображаемого. Неслучайно "Пространственный иероглиф" Вячеслава Колейчука заставляет увидеть в черно-белом нагромождении крестов - выгоревший лес, а в "Общежитии" Александра Дашевского - соты человеческого улья, их куратор выставки Ирина Карасик остроумно называет "человейником".
Выставка демонстрирует неразрывную связь художественного сознания с научным подходом. Так на полотне Глеба Гавриленкова "структура мысли" мы видим переплетение не то проводов в "начинке" компьютера, не то - нейронов под микроскопом, а в целом - выразительное декоративное панно, кажется, наполненное говорящими знаками, как древний орнамент.
"В дневниках ученика Малевича Льва Юдина, - рассказывает Ирина Карасик, - есть записи, которые излагают понимание Малевичем феномена структуры. "Структура - строение внутреннее, - говорил он. - Ее можно определить, разрезав вещь. Мы узнаем ее, когда вещь строится. Все живые вещи обязательно структурны".
Выставка охватывает большой временной пласт: от работ 60-х годов, например, Франциско Инфанте-Арана, до инсталляций типа "Кристаллы времени" Сергея Катрана, в которой множество песочных часов, погруженных в дюжину аквариумов, плывут, позванивая.
"Современное искусство в России, - отмечает Ирина Карасик, - обращается преимущественно к социальным аспектам, оставляя вне внимания зрителя свои внутренние, визуальные поиски. Если западная художественная практика прошла через подобный опыт в 1960-х годах, то в России этот этап в был пропущен, а впоследствии так и остался неосвоенным".
Выставка "Структуры" восполняет этот пробел.
Очередной — вслед за запомнившимся всем «Актуальным рисунком» 2014-го и «Новыми рассказчиками в русском искусстве» 2015 года — выставочный проект отдела новейших течений Русского музея во главе с Александром Боровским мог появиться еще в прошлом году, но открылся только сейчас. Кураторы — сотрудники отдела Ирина Карасик и Владимир Перц — собрали работы более 50 современных художников, чтобы показать искусство, определенное ими как «новый русский формализм».
Одно из главных свойств всякой структуры — ее тотальность, поэтому в залах выставки особенно сильно ощущение тесноты. Многие художники представлены на «Структурах» таким количеством и составом работ, что может получиться маленькая персональная выставка: Кириллу Александрову, Владимиру Наседкину и Татьяне Баданиной отведено по целому залу. В других — удивляющее соседство художников разных поколений: Вячеслав Колейчук рядом с работами Ольги и Олега Татаринцевых, Тиграна Малхасяна. В таком смешении эпох, проводимом кураторами как принцип, встречаются удачи: живописи Александра Дашевского идет близкое соседство с работами Витаса Стасюнаса — это две очень различные «Недвижимости», хрущевская и новостройки последних лет, но структура отечественного домостроительства, запечатленная художниками, не изменилась. Архитекторы и художники с архитектурным бэкграундом — от Юрия Аввакумова до Гарри Файфа по алфавиту — выделяются отчетливее всего. Но все же «Структуры» стали бы гораздо яснее, если бы Игорь Шелковский с Михаилом Шварцманом не были экспозиционно оторваны от Лидии Мастерковой и Франциско Инфанте на несколько залов. Проявить структуру способна четкая хронологическая последовательность, связывающая искусство с интеллектуальными увлечениями времени — такими как структурализм тартуской семиотической школы, в конце 1970-х влиятельный в самой широкой гуманитарной среде, не исключая и художников.
Кураторы находят исторические корни показанного искусства в творчестве Павла Филонова, Владимира Стерлигова и его школы — структура была для них прежде всего органическим явлением. Можно мысленно дополнить выставку и другими пропущенными на ней именами — русских конструктивистов и прежде всего Александра Родченко не только с пространственными конструкциями 1920-х годов, но и с фотографиями сталинских парадов. И все равно для «чистого формализма» в истории отечественного искусства очень мало места: оп-арт и минимализм не развиты и не были укоренены в традиции, концептуализм нашел свое выражение совсем в других формах, недаром получив эпитет «романтический». Впору признать, что национальное чувство формы в России противоположно структуре, точно так же, как русское социальное чувство сопротивляется любому навязанному извне порядку.
