Чарльз диккенс о каком объекте преследования. Погоня за собственной шляпой является одним из тех редких испытаний, смешных и печальных одновременно, - которые вызывают мало сочувствия. Чарльз Диккенс "Больший надежды"

ГЛАВА IV Полевые маневры и бивуак; еще новые друзья и приглашение поехать за город Многие писатели проявляют не только неразумное, но и поистине постыдное нежелание отдавать должное тем источникам, из которых они черпают ценный материал. Нам такое нежелание чуждо. Мы лишь стремимся честно исполнить ответственную обязанность, вытекающую из наших издательских функций; и сколь бы при других обстоятельствах честолюбие ни побуждало нас притязать на авторство по отношению к этим приключениям, уважение к истине воспрещает нам претендовать на что-либо большее, чем заботливое приведение их в порядок и беспристрастное изложение. Пиквикские документы являются нашим Нью-Риверским водоемом *, а нас можно было бы сравнить с Нью-Риверской компанией. Трудами других создан для нас огромный резервуар существеннейших фактов. Мы же только подаем их и пускаем чистой и легкой струей при помощи этих выпусков {Первоначально роман выходил ежемесячно отдельными выпусками.} - на благо людей, жаждущих пиквикской мудрости. Действуя в таком духе и твердо опираясь на принятое нами решение воздать должное тем источникам, к коим мы обращались, заявляем открыто, что записной книжке мистера Снодграсса обязаны мы фактами, занесенными в эту и последующую главы, - фактами, к изложению которых, очистив ныне свою совесть, мы приступаем без дальнейших комментариев. На следующее утро жители Рочестера и примыкающих к нему городов рано поднялись с постели в состоянии крайнего волнения и возбуждения. На линии укреплений должен был состояться большой военный смотр. Орлиное око командующего войсками будет наблюдать маневры полудюжины полков; были возведены временные фортификации, будет осаждена и взята крепость и взорвана мина. Мистер Пиквик был восторженным поклонником армии, о чем, быть может, догадались наши читатели, основываясь на тех кратких выдержках, какие даны нами из его описания Четема. Ничто не могло привести его в такое восхищение, ничто не могло так гармонировать с чувствами каждого из его спутников, как предстоящее зрелище. Вот почему они вскоре тронулись в путь и направились к месту действия, куда уже со всех сторон стекались толпы народа. Вид плаца свидетельствовал о том, что предстоящая церемония будет весьма величественной и торжественной. Были расставлены часовые, охранявшие плацдарм, и слуги на батареях, охранявшие места для леди, и бегали по всем направлениям сержанты с книгами в кожаных переплетах под мышкой, и полковник Балдер в полной парадной форме верхом галопировал с места на место, и осаживал свою лошадь, врезавшись в толпу, и заставлял ее гарцевать и прыгать, и кричал весьма грозно, и довел себя до того, что сильно охрип и сильно раскраснелся без всякой видимой причины или повода. Офицеры бегали взад и вперед, сначала переговаривались с полковником Балдером, затем отдавали распоряжения сержантам и, наконец, исчезли; и даже солдаты выглядывали из-за своих лакированных кожаных воротников с видом загадочно-торжественным, который ясно указывал на исключительный характер события. Мистер Пиквик со своими тремя спутниками поместился в первом ряду толпы и терпеливо ждал начала церемонии. Толпа росла с каждой секундой; и в течение следующих двух часов внимание их было поглощено теми усилиями, какие приходилось им делать, чтобы удержать завоеванную позицию. Иногда толпа вдруг напирала сзади, и тогда мистера Пиквика выбрасывало на несколько ярдов вперед с быстротой и эластичностью, отнюдь не соответствовавшими его степенной важности; иногда раздавался приказ "податься назад", и приклад ружья либо опускался на большой палец на ноге мистера Пиквика, напоминая об отданном распоряжении, либо упирался ему в грудь, обеспечивая этим немедленное выполнение приказа. Какие-то веселые джентльмены слева, напирая гуртом и придавив мистера Снодграсса, претерпевавшего нечеловеческие муки, желали узнать, "куда он прет", а когда мистер Уинкль выразил крайнее свое негодование при виде этого ничем не вызванного натиска, кто-то из стоявших сзади нахлобучил ему шляпу на глаза и спросил, не соблаговолит ли он спрятать голову в карман. Все эти остроумные шуточки, а также непонятное отсутствие мистера Тапмена (который внезапно исчез и обретался неведомо где) создали для пиквикистов ситуацию в целом скорее незавидную, чем приятную или желательную. Наконец, по толпе пробежал тот многоголосый гул, который обычно возвещает наступление ожидаемого события. Все взоры обратились к форту - к воротам для вылазки. Несколько секунд напряженного ожидания - и в воздухе весело затрепетали знамена, ярко засверкало оружие на солнце: колонна за колонной вышли на равнину. Войска остановились и выстроились; команда пробежала по шеренге, звякнули ружья, и войска взяли на караул; командующий в сопровождении полковника Балдера и свиты офицеров легким галопом поскакал к фронту. Заиграли все военные оркестры; лошади встали на дыбы, галопом поскакали назад и, размахивая хвостами, понеслись по всем направлениям; собаки лаяли, толпа вопила, солдаты взяли ружья к ноге, и на всем пространстве, какое мог охватить глаз, ничего не видно было кроме красных мундиров и белых штанов, застывших в неподвижности. Мистер Пиквик, путаясь в ногах лошадей и чудесным образом выбираясь из-под них, был столь этим поглощен, что не располагал досугом созерцать разыгрывающуюся сцену, пока она не достигла стадии, только что нами описанной. Когда, наконец, он получил возможность утвердиться на ногах, радость его и восторг были беспредельны. - Может ли быть что-нибудь восхитительнее? - спросил он мистера Уинкля. - Нет, не может, - ответил этот джентльмен, только что освободившийся от низкорослого субъекта, который уже с четверть часа стоял у него на ногах. - Это поистине благородное и ослепительное зрелище, - сказал мистер Снодграсс, в чьей груди быстро разгоралась искра поэзии: - доблестные защитники страны выстроились в боевом порядке перед мирными ее гражданами; их лица выражают не воинственную жестокость, но цивилизованную кротость, в их глазах вспыхивает не злобный огонь грабежа и мести, но мягкий свет гуманности и разума! Мистер Пиквик вполне оценил дух этой похвальной речи, но не мог до конца с нею согласиться, ибо мягкий свет разума горел слабо в глазах воинов, так как после команды "смирно!" зритель видел только несколько тысяч пар глаз, уставившихся прямо перед собой и лишенных какого бы то ни было выражения. - Теперь мы занимаем превосходную позицию, - сказал мистер Пиквик, осматриваясь по сторонам. Толпа вокруг них постепенно рассеялась, и поблизости не было почти никого. - Превосходную! - подтвердили и мистер Снодграсс и мистер Уинкль. - Что они сейчас делают? - осведомился Пиквик, поправляя очки. - Я... я склонен думать, - сказал мистер Уинкль, меняясь в лице, - я склонен думать, что они собираются стрелять. - Вздор! - поспешно проговорил мистер Пиквик. - Я... я, право же, думаю, что они хотят стрелять, настаивал мистер Снодграсс, слегка встревоженный. - Не может быть, - возразил мистер Пиквик. Едва произнес он эти слова, как все шесть полков прицелились из ружей, словно у всех была одна общая мишень, - и этой мишенью были пиквикисты, - и раздался залп, самый устрашающий и оглушительный, какой когда-либо потрясал землю до самого ее центра или пожилого джентльмена до глубины его существа. При таких затруднительных обстоятельствах мистер Пиквик - под градом холостых залпов и под угрозой атаки войск, которые начали строиться с противоположной стороны, - проявил полное хладнокровие и самообладание, каковые являются неотъемлемыми принадлежностями великого духа. Он схватил под руку мистера Уинкля и, поместившись между этим джентльменом и мистером Снодграссом, настойчиво умолял их вспомнить о том, что стрельба не грозит им непосредственной опасностью, если исключить возможность оглохнуть от шума. - А... а что, если кто-нибудь из солдат по ошибке зарядил ружье пулей? - возразил мистер Уинкль, бледнел при мысли о такой возможности, им же самим измышленной. - Я только что слышал - что-то просвистело к воздухе, и очень громко: под самым моим ухом. - Не броситься ли нам ничком на землю? - предложил мистер Снодграсс. - Нет, нет... все уже кончено, - сказал мистер Пиквик. Быть может, губы его дрожали и щеки побледнели. но ни одно слово, свидетельствующее об испуге или волнении, не сорвалось с уст этого великого человека. Мистер Пиквик был прав: стрельба прекратилась. По едва он успел поздравить себя с тем, что догадка его правильна, как вся линия пришла в движение: хрипло пронеслась команда, и, раньше чем кто-нибудь из пиквикистов угадал смысл этого нового маневра, все шесть полков с примкнутыми штыками перешли в наступление, стремительно бросившись к тому самому месту, где расположился мистер Пиквик со своими друзьями. Человек смертен, и есть предел, за который не может простираться человеческая храбрость. Мистер Пиквик глянул сквозь очки на приближающуюся лавину, а затем решительно повернулся к ней спиной, - не скажем - побежал: во-первых, это выражение пошло; во-вторых, фигура мистера Пиквика была отнюдь не приспособлена к такому виду отступления. Он пустился рысцой, развив такую скорость, на какую только способны были его ноги, такую скорость, что затруднительность своего положения мог оценить в полной мере, когда было уже слишком поздно. Неприятельские войска, чье появление смутило мистера Пиквика несколько секунд назад, выстроились, чтобы отразить инсценированную атаку войск, осаждающих крепость; и в результате мистер Пиквик со своими приятелями внезапно очутился между двумя длиннейшими шеренгами, из коих одна быстрым шагом приближалась, а другая в боевом порядке ждала столкновения. - Эй! -кричали офицеры надвигающейся шеренги. - Прочь с дороги! - орали офицеры неподвижной шеренги. - Куда нам идти? - вопили всполошившиеся пиквикисты. - Эй-эй-эй! - было единственным ответом. Секунда смятения, тяжелый топот ног, сильное сотрясение, заглушенный смех... С полдюжины полков уже удалились на полтысячи ярдов, а подошвы мистера Пиквика продолжали мелькать в воздухе. Мистер Снодграсс и мистер Уинкль совершили вынужденные курбеты с замечательным проворством, и первое, что увидел этот последний, сидя на земле и вытирая желтым шелковым носовым платком животворную струю, лившуюся из носа, был его высокочтимый наставник, преследовавший свою собственную шляпу, которая, шаловливо подпрыгивая, уносилась вдаль. Погоня за собственной шляпой является одним из тех редких испытаний, смешных и печальных одновременно, - которые вызывают мало сочувствия. Значительное хладнокровие и немалая доза благоразумия требуются при поимке шляпы. Не следует спешить - иначе вы перегоните ее; не следует впадать в другую крайность - иначе окончательно ее потеряете. Наилучший способ - бежать полегоньку, не отставая от объекта преследования, быть осмотрительным и осторожным, ждать удобного случая, постепенно обгоняя шляпу, затем быстро нырнуть, схватить ее за тулью, нахлобучить на голову и все время благодушно улыбаться, как будто вас это забавляет не меньше, чем всех остальных. Дул приятный ветерок, и шляпа мистера Пиквика весело катилась вдаль. Ветер пыхтел, и мистер Пиквик пыхтел, а шляпа резво катилась и катилась, словно проворный дельфин на волнах прибоя, и она укатилась бы далеко от мистера Пиквика, если бы по воле провидения не появилось на ее пути препятствие как раз в тот момент, когда этот джентльмен готов был бросить ее на произвол судьбы. Мистер Пиквик был в полном изнеможении и хотел уже отказаться от погони, когда порыв ветра отнес шляпу к колесу одного из экипажей, стоявших на том самом месте, к которому он устремлялся. Мистер Пиквик, оценив благоприятный момент, быстро рванулся вперед, завладел своей собственностью, водрузил ее на голову и остановился, чтобы перевести дух. Не прошло и полминуты, как он услышат голос, нетерпеливо окликавший его по имени, и тотчас же узнал голос мистера Тапмена, и подняв голову, увидел зрелище, преисполнившее его удивлением и радостью. В четырехместной коляске, из которой по случаю тесноты были выпряжены лошади, стоял дородный пожилой джентльмен в синем сюртуке с блестящими пуговицами, в плисовых штанах и в высоких сапогах с отворотами, затем две юных леди в шарфах и перьях, молодой джентльмен, по-видимому влюбленный в одну из юных леди в шарфах и перьях, леди неопределенного возраста, по всей видимости тетка упомянутых леди, и мистер Тапмен, державшийся столь непринужденно и развязно, словно с первых дней младенчества был членом этой семьи. К задку экипажа была привязана внушительных размеров корзина - одна из тех корзин, которые всегда пробуждают в созерцательном уме мысли о холодной птице, языке и бутылках вина, а на козлах сидел жирный краснолицый парень, погруженный в дремоту. Каждый мыслящий наблюдатель с первого взгляда мог определить, что его обязанностью является распределение содержимого упомянутой корзины, когда настанет для его потребления подходящий момент. Мистер Пиквик торопливо окидывал взглядом эти интересные детали, когда его снова окликнул верный ученик. - Пиквик! Пиквик! -восклицал мистер Тапмен. Залезайте сюда! Поскорей! - Пожалуйте, сэр, милости просим, - сказал дородный джентльмен. - Джо! Несносный мальчишка... Он опять заснул... Джо, опусти подножку. Жирный парень не спеша скатился с козел, опустил подножку и держал дверцу экипажа приветливо открытой. В этот момент подошли мистер Снодграсс и мистер Уинкль. - Всем хватит места, джентльмены, - сказал дородный джентльмен. - Двое в экипаже, один на козлах. Джо, освободи место на козлах для одного из этих джентльменов. Ну, сэр, пожалуйте! - И дорожный джентльмен протянул руку и втащил в коляску сперва мистера Пиквика, а затем мистера Снодграсса. Мистер Уинкль влез на козлы, жирный парень, переваливаясь, вскарабкался на тот же насест и мгновенно заснул. - Очень рад вас видеть, джентльмены, - сказал дородный джентльмен. - Я вас очень хорошо знаю, хотя вы меня, быть может, и не помните. Прошлой зимой я провел несколько вечеров у вас в клубе... Встретил здесь сегодня утром моего друга мистера Тапмена и очень ему обрадовался. Как же вы поживаете, сэр? Вид у вас цветущий. Мистер Пиквик поблагодарил за комплимент и дружески погнал руку дородному джентльмену в сапогах с отворотами. - Ну, а вы как себя чувствуете, сэр? - продолжал дородный джентльмен, с отеческой заботливостью обращаясь к мистеру Снодграссу. - Прекрасно, да? Ну, вот и отлично, вот и отлично. А вы, сэр? (Обращаясь к мистеру Уинклю.) Очень рад, что вы хорошо себя чувствуете, очень и очень рад. Джентльмены, эти девицы - мои дочери, а это моя сестра, мисс Рейчел Уордль. Она - мисс, хотя и не так понимает свою миссию... Что, сэр как? - И дородный джентльмен игриво толкнул мистера Пиквика локтем в бок и от души расхохотался. - Ах, братец! - с укоризненной улыбкой воскликнула мисс Уордль. - Да ведь я правду говорю, - возразил дородный джентльмен, - никто не может это отрицать. Прошу прощенья, джентльмены, вот это мой приятель мистер Трандль. Ну-с, а теперь, когда все друг с другом знакомы, я предлагаю располагаться без всяких стеснений, и давайте-ка посмотрим, что там такое происходит. Вот мой совет. С этими словами дородный джентльмен надел очки, мистер Пиквик взял подзорную трубу, и все находящиеся в экипаже встали и через головы зрителей начали созерцать военные эволюции. Это были изумительные эволюции: одна шеренга палила над головами другой шеренги, после чего убегала прочь, затем эта другая шеренга палила над головами следующей и в свою очередь убегала; войска построились в каре, а офицеры поместились в центре; потом спустились по лестницам в ров и вылезли из него с помощью тех же лестниц; сбили баррикады из корзин и проявили величайшую доблесть. Инструментами, напоминающими гигантские швабры, забили снаряды в пушки; и столько было приготовлений к пальбе и так оглушительно прогремел залп, что воздух огласился женскими воплями. Юные мисс Уордль так перепугались, что мистер Трандль буквально вынужден был поддержать одну из них в экипаже, в то время как мистер Снодграсс поддерживал другую, а у сестры мистера Уордля нервическое возбуждение достигло столь ужасных размеров, что мистер Тапмен счел совершенно необходимым обвить рукой ее стан, дабы она не упала. Все были взволнованы, кроме жирного парня; он же спал сладким сном, словно рев пушек с детства заменял ему колыбельную. - Джо! Джо! - кричал дородный джентльмен, когда крепость была взята, а осаждающие и осажденные уселись обедать. - Несносный мальчишка, он опять заснул! Будьте так добры, ущипните его, сэр... пожалуйста, за ногу, иначе его не разбудишь... очень вам благодарен. Развяжи корзину, Джо! Жирный парень, которого мистер Уинкль успешно разбудил, ущемив большим и указательным пальцами кусок ляжки, снова скатился с козел и начал развязывать корзину, проявляя больше расторопности, чем можно было ждать от него, судя по его пассивности до сего момента. - А теперь придется немного потесниться, - сказал дородный джентльмен. Посыпались шутки по поводу того, что в тесноте у леди изомнутся рукава платьев, послышались шутливые предложения, вызвавшие яркий румянец на щеках леди, - посадить их к джентльменам на колени, и, наконец, все разместились в коляске. Дородный джентльмен начал передавать в экипаж различные вещи, которые брал из рук жирного парня, поднявшегося для этой цели на задок экипажа. - Ножи и вилки, Джо! Ножи и вилки были поданы; леди и джентльмены в коляске и мистер Уинкль на козлах были снабжены этой полезной утварью. _ Тарелки, Джо, тарелки! Повторилась та же процедура, что и при раздаче ножей и вилок. - Теперь птицу, Джо. Несносный мальчишка - он опять заснул! Джо! Джо! (Несколько ударов тростью по голове, и жирный парень не без труда очнулся от летаргии.) Живей, подавай закуску! В этом последнем слове было что-то, заставившее жирного парня встрепенуться. Он вскочил; его оловянные глаза, поблескивавшие из-за раздувшихся щек, жадно впились в съестные припасы, когда он стал извлекать их из корзины. - Ну-ка, пошевеливайся, - сказал мистер Уордль, ибо жирный парень любовно склонился над каплуном и, казалось, не в силах был с ним расстаться. Парень глубоко вздохнул и, бросив пламенный взгляд на аппетитную птицу, неохотно передал ее своему хозяину. - Правильно... смотри в оба. Давай язык... паштет из голубей. Осторожнее, не урони телятину и ветчину... Не забудь омары... Вынь салат из салфетки... Давай соус. Эти распоряжения срывались с уст мистера Уордля, пока он вручал упомянутые блюда, переправляя всем тарелки в руки и на колени. - Чудесно, не правда ли? - осведомился сей жизнерадостный джентльмен, когда процесс уничтожения пищи начался. - Чудесно! - подтвердил мистер Уинкль, сидя на козлах и разрезая птицу. - Стакан вина? - С величайшим удовольствием. - Возьмите-ка бутылку к себе на козлы. - Вы очень любезны. - Джо! - Что прикажете, сэр? (На сей раз он не спал, ибо только что ухитрился стянуть пирожок с телятиной.) - Бутылку вина джентльмену на козлах. Очень рад нашей встрече, сэр. - Благодарю вас. - Мистер Уинкль осушил стакан и поставил бутылку подле себя на козлы. - Разрешите, сэр, выпить за ваше здоровье? - обратился мистер Трандль к мистеру Уинклю. - Очень приятно, - ответил мистер Уинкль, и оба джентльмена выпили. Затем выпили по стаканчику все, но исключая и леди. - Как наша милая Эмили кокетничала с чужим джентльменом! - шепнула своему брату, мистеру Уордлю, тетка, старая дева, со всей завистью, на которую способна тетка и старая дева. - Ну, так что же? - отозвался веселый пожилой джентльмен. - Мне кажется, это очень естественно... ничего удивительного. Мистер Пиквик, не угодно ли вина, сэр? Мистер Пиквик, глубокомысленно исследовавший начинку паштета, с готовностью согласился. - Эмили, дорогая моя, - покровительственно сказала пребывающая в девичестве тетушка, - не говори так громко, милочка. - Ах, тетя! - Тетка и этот старенький джентльмен разрешают себе все, а другим ничего, - шепнула мисс Изабелла Уордль своей сестре Эмили. Молодые леди весело засмеялись, а старая попыталась скроить любезную мину, но это ей не удалось. - Молодые девушки так бойки, - сказала мисс Уордль мистеру Тапмену таким соболезнующим тоном, словно оживление являлось контрабандой, а человек, не скрывавший его, совершал великое преступление и грех. - О да! -отозвался мистер Тапмен, не уяснив себе, какого ответа от него ждут. - Это очаровательно. - Гм... - недоверчиво протянула мисс Уордль. - Разрешите? - самым слащавым тоном сказал мистер Тапмен, прикасаясь одной рукой к пальцам очаровательной Рейчел, а другой приподнимая бутылку. Разрешите? - О, сэр! Мистер Тапмен имел весьма внушительный вид, а Рейчел выразила опасение, не возобновится ли пальба, ибо и таком случае ей придется еще раз прибегнуть к его поддержке. - Как вы думаете, можно ли назвать моих милых племянниц хорошенькими? шепотом спросила мистера Тапмена любящая тетушка. - Пожалуй, если бы здесь не было их тетушки, ответил находчивый пиквикист, сопровождая свои слова страстным взглядом. - Ах, шалун... но серьезно... Если бы цвет лица у них был чуточку лучше, они могли бы показаться хорошенькими... при вечернем освещении? - Да, пожалуй, - равнодушным тоном проговорил мистер Тапмен. - Ах, какой вы насмешник... Я прекрасно знаю, что вы хотели сказать. - Что? - осведомился мистер Тапмен, который ровно ничего не хотел сказать. - Вы подумали о том, что Изабелла горбится... да, да, подумали! Вы, мужчины, так наблюдательны! Да, она горбится, этого нельзя отрицать, и уж, конечно, ничто так не уродует молодых девушек, как эта привычка горбиться. Я ей часто говорю, что пройдет несколько лет и на нее страшно будет смотреть. Да и насмешник же вы! Мистер Тапмен ничего не имел против такой репутации, приобретенной по столь дешевой цене, он приосанился и загадочно улыбнулся. - Какая саркастическая улыбка! - с восхищением сказала Рейчел. - Право же, я вас боюсь. - Боитесь меня? - О, вы от меня ничего не скроете, я прекрасно знаю, что значит эта улыбка. - Что? - спросил мистер Тапмен, который и сам этого не знал. - Вы хотите сказать, - понизив голос, продолжала симпатичная тетка, вы хотели сказать, что сутулость Изабеллы не такое уж большое несчастье по сравнению с развязностью Эмили. А Эмили очень развязна! Вы не можете себе представить, до чего это меня иногда огорчает! Я часами плачу, а мой брат так добр, так доверчив, он ничего не замечает, я совершенно уверена, что это разбило бы ему сердце. Быть может, всему виной только манера держать себя хотелось бы мне так Думать... Я утешаю себя этой надеждой... (Тут любящая тетушка испустила глубокий вздох и уныло покачала головой.) - Ручаюсь, что тетка говорит о нас, - шепнула мисс Эмили Уордль своей сестре, - я в этом уверена, у нее такая злющая физиономия. - Ты думаешь? - отозвалась Изабелла. - Гм... Дорогая тетя! - Что, милочка? - Тетя, я так боюсь, что вы простудитесь... пожалуйста, наденьте платок, закутайте вашу милую старую голову... право же, нужно беречь себя в ваши годы! Хотя расплата была произведена той же монетой и по заслугам, но вряд ли можно было придумать месть более жестокую. Неизвестно, в какой форме излила бы тетка свое негодование, не вмешайся мистер Уордль, который, ничего не подозревая, переменил тему разговора, энергически окликнув Джо. - Несносный мальчишка, - сказал пожилой джентльмен, - он опять заснул! - Удивительный мальчик! - произнес мистер Пиквик. - Неужели он всегда так спит? - Спит! - подтвердил старый джентльмен. - Он всегда спит. Во сне исполняет приказания и храпит, прислуживая за столом. - В высшей степени странно! - заметил мистер Пиквик. - Да, очень странно, - согласился старый джентльмен. - Я горжусь этим парнем... ни за что на свете я бы с ним не расстался. Это чудо природы! Эй, Джо, Джо, убери посуду и откупорить еще одну бутылку, слышишь? Жирный парень привстал, открыл глаза, проглотил огромный кусок пирога, который жевал в тот момент, когда заснул, и не спеша исполнил приказание своего хозяина: собрал тарелки и уложил их в корзинку, пожирая глазами остатки пиршества. Была подана и распита еще одна бутылка; опять привязали корзину, жирный парень занял свое место на козлах, очки и подзорная труба снова были извлечены. Тем временем маневры возобновились. Свист, стрельба, испуг леди, а затем, ко всеобщему удовольствию, была взорвана и мина. Когда дым от взрыва рассеялся, войска и зрители последовали этому примеру и тоже рассеялись. Не забудьте, - сказал пожилой джентльмен, пожимая руку мистеру Пиквику и заканчивая разговор, начатый во время заключительной стадии маневров, завтра вы у нас в гостях. - Непременно, - ответил мистер Пиквик. - Адрес у вас есть? - Менор Фарм, Дингли Делл *, - отозвался мистер Пиквик, заглянув в записную книжку. - Правильно, - подтвердил старый джентльмен. - И помните, я вас отпущу не раньше чем через неделю и позабочусь о том, чтобы вы увидели все достойное внимания. Если вас интересует деревенская жизнь, пожалуйте ко мне, и я дам вам ее в изобилии. Джо! - Несносный мальчишка: он опять заснул! Джо, помоги Тому заложить лошадей! Лошадей впрягли, кучер влез на козлы, жирный парень поместился рядом с ним, распрощались, и экипаж отъехал. Когда пиквикисты в последний раз оглянулись, заходящее солнце бросало яркий отблеск на лица сидевших в экипаже и освещало фигуру жирного парня. Голова его поникла на грудь, он спал сладким сном.

Шляпа помогла ставропольчанке выиграть 90 тысяч рублей. Фотограф из Михайловска Елена Якимова одержала победу над знатоками клуба "Что? Где? Когда?", не сумевшими правильно ответить на вопрос нашей землячки.

Загадка от жительницы Ставропольского края прозвучала в 10 раунде программы, когда знатоки с минимальным преимуществом выигрывали у телезрителей.

Значительное хладнокровие и немалая доза благоразумия требуются при её поимке. Не следует спешить, иначе вы перегоните её. Не следует впадать в другую крайность, иначе окончательно её потеряете. Наилучший способ - бежать полегоньку, не отставая от объекта преследования, ждать удобного случая, быстро схватить её и все время благодушно улыбаться, как будто вас это забавляет не меньше, чем всех остальных. Внимание, вопрос: о каком объекте преследования писал Чарльз Диккенс ? - огласил задание ведущий.

Такой, казалось бы, простой и одновременно весьма запутанный вопрос задала знатокам наша землячка.

Удача! - практически не раздумывая, предположил один из знатоков.

Фотограф... - усомнился в этом другой, подумав, что ответ должен быть связан с профессией телезрительницы.

Бабочка? - выдвинула свою версию еще одна участница команды.

Вариантов сразу же возникла масса, знатоки выдвигали предположения, сразу же отказывались от многих и продолжали рассуждать.

Мне кажется, это неодушевленное что-то! Нам не сказали о каком-то объекте идет речь, - задумался ещё один член команды.

Тем временем, кто-то из игравших перечислял признаки «объекта преследования», прозвучавшие в преддверии заданного вопроса.

Давайте начнем с простого: бабочка, - снова предложила единственная девушка в команде.

Тогда скорее змея, - возразил другой участник.

Фортуна? - задался вопросом третий.

В потоке предположений трудно было все даже расслышать.

Может быть, это любовь, если речь идет о девушке?

А муза? Плохо?

Муза я не понимаю почему...

Потому что, если у писателя плохо с музой...

Тогда собравшиеся за круглым столом начали вспоминать, что они знают о Диккенсе, о проблематике его произведений. И снова стали возникать предположения о семье, музе, богатстве, победе, удаче. Больше всего склонялись знатоки к последнему варианту.

Прежде чем озвучить решение команды, участница попросила ведущего повторить вопрос.

Снова выслушав задание, она задумалась и выдержала длинную паузу.

Мне очень хочется ответить, что это бабочка, но я в неё не верю. Давайте предположим, что это удача, - ответила девушка.

Прозвучал гонг.

А теперь, внимание, правильный ответ. Алена, а скажите, пожалуйста, - обратился ведущий к отвечавшей, - зачем «благодушно улыбаться, как будто вас это забавляет не меньше, чем всех остальных»? То есть все окружающие смеются, когда ты это делаешь...

Шляпа, конечно же... - расстроенно ответила представительница команды знатоков, пока другой игрок удрученно стучал по своему лбу.

Диккенс описал погоню за шляпой, - подтвердил ведущий.

Выиграв в этом туре, Елена Якимова получила 90 тысяч рублей.

КСТАТИ

Ставропольцы неоднократно выигрывали у знатоков в "Что? Где? Когда?". Например, жительница краевого центра получила 30 тысяч рублей ещё в 2009 году , а электромонтёр из Георгиевска

Цитата из романа «Посмертные записки Пиквикского клуба» (The Posthumous Papers of the Pickwick Club, 1836 - 1837 гг.), английского писателя (1812 - 1870), гл. 4:

"Погоня за собственной шляпой является одним из тех редких испытаний, смешных и печальных одновременно, - которые вызывают мало сочувствия . Значительное хладнокровие и немалая доза благоразумия требуются при поимке шляпы. Не следует спешить - иначе вы перегоните ее; не следует впадать в другую крайность - иначе окончательно ее потеряете. Наилучший способ - бежать полегоньку, не отставая от объекта преследования, быть осмотрительным и осторожным, ждать удобного случая, постепенно обгоняя шляпу, затем быстро нырнуть, схватить ее за тулью, нахлобучить на голову и все время благодушно улыбаться, как будто вас это забавляет не меньше, чем всех остальных.

Дул приятный ветерок, и шляпа мистера Пиквика весело катилась вдаль. Ветер пыхтел, и мистер Пиквик пыхтел, а шляпа резво катилась и катилась, словно проворный дельфин на волнах прибоя, и она укатилась бы далеко от мистера Пиквика, если бы по воле провидения не появилось на ее пути препятствие как раз в тот момент, когда этот джентльмен готов был бросить ее на произвол судьбы.

Мистер Пиквик был в полном изнеможении и хотел уже отказаться от погони, когда порыв ветра отнес шляпу к колесу одного из экипажей, стоявших на том самом месте, к которому он устремлялся. Мистер Пиквик, оценив благоприятный момент, быстро рванулся вперед, завладел своей собственностью, водрузил ее на голову и остановился, чтобы перевести дух".

Перевод на русский язык А.В. Кривцовой и Евгения Ланна.

Текст на английском языке:

There are very few moments in a man’s existence when he experiences so much ludicrous distress, or meets with so little charitable commiseration, as when he is in pursuit of his own hat. A vast deal of coolness, and a peculiar degree of judgment, are requisite in catching a hat. A man must not be precipitate, or he runs over it; he must not rush into the opposite extreme, or he loses it altogether. The best way is to keep gently up with the object of pursuit, to be wary and cautious, to watch your opportunity well, get gradually before it, then make a rapid dive, seize it by the crown, and stick it firmly on your head; smiling pleasantly all the time, as if you thought it as good a joke as anybody else.

There was a fine gentle wind, and Mr. Pickwick’s hat rolled sportively before it. The wind puffed, and Mr. Pickwick puffed, and the hat rolled over and over as merrily as a lively porpoise in a strong tide: and on it might have rolled, far beyond Mr. Pickwick’s reach, had not its course been providentially stopped, just as that gentleman was on the point of resigning it to its fate.

Mr. Pickwick, we say, was completely exhausted, and about to give up the chase, when the hat was blown with some violence against the wheel of a carriage, which was drawn up in a line with half a dozen other vehicles on the spot to which his steps had been directed. Mr. Pickwick, perceiving his advantage, darted briskly forward, secured his property, planted it on his head, and paused to take breath.

Чарльз Диккенс "Оливер Твист"

«Приключения Оливера Твиста» – самый знаменитый роман великого Диккенса.

История мальчика, оказавшегося сиротой, вынужденного скитаться по мрачным трущобам Лондона. Перипетии судьбы маленького героя, многочисленные встречи на его пути и счастливый конец трудных и опасных приключений – все это вызывает неподдельный интерес у множества читателей всего мира.


Мне почему-то всегда казалась, что это очень грустная история, где в конце главный герой обязательно умирает. И так как я натура впечатлеительная, то долго откладывала прочтение этой книги. И зря:) Как оказалось, Диккенс был добрым человеком, и не желая расстраивать своих читателей, практически все свои произведения заканчивал хеппи-эндом.

Оливер Твист - замечательная история о победе добра над злом, о преодолении трудностей и о вере в чудеса. Книга немного смахивает на мыльную оперу, в ее лучших традициях)) Кто читал, тот поймет, что я имею ввиду)) Думаю, что у более молодых читателей книга пойдет вообще на ура!

Чарльз Диккенс "Больший надежды"

В романе "Большие надежды" - одном из последних произведений Диккенса, жемчужине его творчества - рассказана история жизни и крушения надежд молодого Филиппа Пиррипа, прозванного в детстве Пипом. Мечты Пипа о карьере, любви и благополучии в "мире джентльменов" разбиваются в один миг, едва он узнает страшную тайну своего неизвестного покровителя, которого преследует полиция. Деньги, окрашенные кровью и отмеченные печатью преступления, как убеждается Пип, не могут принести счастья. Но что в таком случае может? И куда заведут героя его мечты и большие надежды?

Во время чтения этой книги у меня бегали мурашки по коже! История большых надежд, и не менее больших крушений... Читается легко, это даже, в какой-то мере, детектив, поэтому книга вас не отпустит, обещаю:)

И опять таки, спасибо Диккенсу за его доброту... Знаю, изначально автор планировал другой конец...

Чарльз Диккенс "Дэвид Копперфильд"

«Жизнь Дэвида Копперфилда» - поистине самый популярный роман Диккенса. Роман, переведенный на все языки мира, экранизировавшийся десятки раз - и по-прежнему завораживающий читателя своей простотой и совершенством.
Это - история молодого человека, готового преодолеть любые преграды, претерпеть любые лишения и ради любви совершить самые отчаянные и смелые поступки. История бесконечно обаятельного Дэвида, гротескно ничтожного Урии и милой прелестной Доры. История, воплотившая в себе очарование «старой доброй Англии», ностальгию по которой поразительным образом испытывают сегодня люди, живущие в разных странах на разных континентах.

Вот у Диккенса если злодей, то такой, что и за киллометр видно! А если положительный, то прямо ангел с крыльями:) Пожалуй эта книга мой фаворит из представленных здесь произведений. В книге описывается жизнь Дэвида от самого рождения до старости, все насыщенно событиями, приключениями и переживаниями.

Часть про дество героя мне понравилась больше, чем про его взрослую жизнь. Но в целом книга очень достойная, рекомендую к прочтению, впрочем как и любую другую у этого автора. У Диккенса потрясающая манера писать книги, это такой чудесный, живой слог, в его книгах много юмора, в некоторых моментах я действительно смеялась, чего не ждешь в общем-то от книг классиков (ну или я не жду..))

Чарльз Джон Хаффем Диккенс – английский писатель, романист, очеркист
7 февраля исполняется 205 лет со дня рождения писателя.

Чарльз Диккенс
(1812-1870)
«Человек не может по-настоящему усовершенствоваться, если не помогает усовершенствоваться другим»

Чарльз Диккенс родился в 1812 году в Лэндпорте. Его родителями были Джон и Элизабет Диккенс. Чарльз был вторым по счету ребенком из восьми детей в семье. Его отец работал на военно-морской базе Королевского флота, но был не работягой, а чиновником.

Маленький Диккенс унаследовал от отца богатое воображение, лёгкость слова, по-видимому, присоединив к этому некоторую жизненную серьёзность, унаследованную от матери, на плечи которой падали все житейские заботы по сохранению благосостояния семьи.

Богатые способности мальчика восхищали родителей, и артистически настроенный отец буквально изводил своего сынишку, заставляя его разыгрывать разные сцены, рассказывать свои впечатления, импровизировать, читать стихи и т. д. Диккенс превратился в маленького актёра, преисполненного самовлюблённости и тщеславия.

Однако семья Диккенса была вдруг разорена дотла. Отец был брошен на долгие годы в долговую тюрьму, матери пришлось бороться с нищетой. Изнеженный, хрупкий здоровьем, полный фантазии, влюблённый в себя мальчик попал в тяжёлые условия эксплуатации на фабрику ваксы.

Всвою последующую жизнь Диккенс считал это разорение семьи и эту свою ваксу величайшим оскорблением для себя, незаслуженным и унизительным ударом. Он не любил об этом рассказывать, он даже скрывал эти факты, но здесь, со дна нужды, Диккенс почерпнул свою горячую любовь к обиженным, к нуждающимся, своё понимание их страданий, понимание жестокости, которую они встречают сверху, глубокое знание жизни нищеты и таких ужасающих социальных учреждений, как тогдашние школы для бедных детей и приюты, как эксплуатация детского труда на фабриках, как долговые тюрьмы, где он посещал своего отца и т. п.

Диккенс вынес из своего отрочества и великую, мрачную ненависть к богачам, к господствующим классам. Колоссальное честолюбие владело юным Диккенсом. Мечта о том, чтобы подняться назад в ряды людей, пользовавшихся благосостоянием, мечта о том, чтобы перерасти своё первоначальное социальное место, завоевать себе богатство, наслаждения, свободу, - вот что волновало этого подростка с копной каштановых волос над мертвенно бледным лицом, с огромными, горящими здоровым огнём, глазами.

После выхода отца из тюрьмы Чарльз остался на своей службе по настоянию матери. Кроме того, он начал посещать Веллингтонскую академию, которую окончил в 1827 году. В мае того же года Чарльз Диккенс устроился младшим клерком в адвокатскую контору, а через полтора года, порядком освоив стенографию, стал работать свободным репортером. В 1830 году его пригласили в "Монинг Хроникал".

Публика сразу приняла начинающего репортера. Его заметки привлекали внимание многих. В 1836 году были напечатаны первые литературные опыты писателя - нравоописательные "Очерки Боза". В основном он писал о мелкой буржуазии, ее интересах и положении дел, рисовал литературные портреты лондонцев и психологические зарисовки. Надо сказать, что Чарльз Диккенс, краткая биография которого не позволяет охватить все детали его жизни, и свои романы начал печатать в газетах отдельными главами.

"Посмертные записки Пиквикского клуба". Роман начал выходить в свет в 1836 году. Роман произвел невероятный фурор. Именами героев тут же стали называть собак, давать прозвища, носить такие шляпы и зонты, как у Пиквика.

Чарльз Диккенс, биография которого известна каждому жителю Туманного Альбиона, заставил смеяться всю Англию. Но это послужило ему подспорьем для решения более серьезных задач. Следующим его произведением стал роман "Жизнь и приключения Оливера Твиста". Сложно сейчас представить себе человека, который не знает историю сироты Оливера из лондонских трущоб. Чарльз Диккенс изобразил широкую социальную картину в своем романе, затрагивая проблему работных домов и показывая в противовес жизнь богатеньких буржуа.

Слава Диккенса выросла стремительно. Своего союзника видели в нём и либералы, поскольку он защищал свободу, и консерваторы, поскольку он указывал на жестокость новых общественных взаимоотношений.
В 1843 году выходит "Рождественская песнь", ставшая одним из самым популярных и читаемых рассказов об этом волшебном празднике.

В 1848 году публикуется роман "Домби и сын", называемый самым лучшим в творчестве писателя. Следующим его произведением становится "Дэвид Копперфильд". В некоторой степени роман автобиографичен. Диккенс привносит в произведение дух протеста против капиталистической Англии, старых устоев морали.
Роман "Наш общий друг" привлекает своей многоплановостью, в нем писатель отдыхает от социальных тем. И именно здесь меняется его манера письма. Она продолжает трансформироваться и в следующих произведениях автора, к сожалению, не законченных.

В 1850-ых гг. Диккенс достиг зенита своей славы. Он был баловнем судьбы - прославленным писателем, властителем дум и богачом, - словом, личностью, для которой судьба не поскупилась на дары.

Но потребности Диккенса были шире его доходов. Беспорядочная, чисто богемная натура его не позволяла ему внести какой бы то ни было порядок в свои дела. Он не только терзал свой богатый и плодотворный мозг, заставляя его чрезмерно работать творчески, но будучи необыкновенно блестящим чтецом, он старался зарабатывать громадные гонорары лекциями и чтением отрывков из своих романов. Впечатление от этого чисто актёрского чтения было всегда колоссальным. По-видимому, Диккенс был одним из величайших виртуозов чтения. Но в своих поездках он попадал в руки каких-то антрепренёров и, много зарабатывая, в то же время доводил себя до изнеможения.

Его семейная жизнь сложилась тяжело. Размолвки с женой, какие-то сложные и тёмные отношения со всей её семьёй, страх за болезненных детей делали для Диккенса из его семьи скорее источник постоянных забот и мучений.

9 июня 1870 г. пятидесятивосьмилетний Диккенс, не старый годами, но изнурённый колоссальным трудом, довольно беспорядочной жизнью и множеством всяких неприятностей, умирает в Гейдсхилле от инсульта.

Знаете ли вы что

∙ Чарльз Диккенс всегда спал головой на север. Также, когда писал свои произведения, садился лицом в эту сторону.

∙ Одним из любимейших развлечений Чарльза Диккенса были походы в парижский морг, где он мог проводить целые дни напролет, захваченный видом неопознанных останков.

∙ С самого начала отношений Чарльз Диккенс заявил Кэтрин Хогарт, своей будущей жене, что ее основное назначение - рожать детей и делать то, что он ей скажет. За годы их совместной жизни она родила десять детей, и все это время беспрекословно выполняла любое указание мужа. Однако с годами он начал ее попросту презирать.

∙ Диккенс был очень суеверным человеком: он ко всему прикасался три раза - на удачу, считал пятницу своим счастливым днем, а в день выхода последней части очередного романа непременно уезжал из Лондона.

∙ Диккенс уверял, что он видит и слышит персонажей своих произведений. Они, в свою очередь, постоянно путаются под ногами, не желают, чтобы писатель занимался чем-либо, кроме них.

∙ Чарльз очень часто впадал в транс, что не раз замечали его товарищи. Его постоянно преследовало чувство дежавю.

Интернет-ресурсы:

Диккенс Чарльз. Все книги одного автора [Электронный ресурс] / Ч. Диккенс / / RoyalLib.Com: электронная библиотека. – Режим доступа: http://royallib.com/author/dikkens_charlz.html

Диккенс Чарльз. Все книги автора [Электронный ресурс] / Ч. Диккенс / / Читать книги онлайн: электронная библиотека. – Режим доступа: http://www.bookol.ru/author.php?author=%D0%A7%D0%B0%D1%80%D0%BB%D1%8C%D0%B7%20%D0%94%D0%B8%D0%BA%D0%BA%D0%B5%D0%BD%D1%81

Чарльз Диккенс. Собрание сочинений [Электронный ресурс] / Ч. Диккенс // Lib.Ru: библиотека Максима Мошкова. – Режим доступа: http://lib.ru/INPROZ/DIKKENS/

Чарльз Диккенс: биография [Электронный ресурс] // Litra.ru. – Режим доступа: http://www.litra.ru/biography/get/wrid/00286561224697217406/

Чарльз Диккенс. Статьи. Речи. Письма [Электронный ресурс] // Библиотекарь. Ру.: электронная библиотека нехудожественной литературы. - Режим доступа: http://www.bibliotekar.ru/dikkens/

Афоризмы и цитаты:

Наш мир - мир разочарований, и нередко разочарований в тех надеждах, какие мы больше всего лелеем, и в надеждах, которые делают великую честь нашей природе.

Слёзы очищают лёгкие, умывают лицо, укрепляют зрение и успокаивают нервы - так плачь же хорошенько!

Бывают такие книги, у которых самое лучшее - корешок и обложка.

Женщины умеют объяснить всё в двух словах, если только не начинают кипятиться.

Я решил, что если мой мир не может быть вашим, я сделаю ваш мир своим.

Нет раскаяния более жестокого, чем раскаяние бесполезное.

В этом мире пользу приносит каждый, кто облегчает бремя другого человека.

Не всегда высоко то, что занимает высокое положение. И не всегда низко то, что занимает положение низкое.

Книгопечатание это самое великое открытие в мире искусства, культуры и всех технических изобретений.

Для чего нам жизнь дана? Чтобы мы её защищали отважно до последнего вздоха.

Настойчивость достигнет вершины любого холма.

Что бывает отважнее правды?

Залогом вашего процветания является трудолюбие.

Помогая учиться и развиваться другим, мы усовершенствуемся сами.

Дети острее чувствуют и тоньше ощущают несправедливость, чем взрослые.

Мертвец не так страшен, как живой, но лишенный разума человек.

Ложь всегда является ложью, выскажете вы её или скроете.

Слёзы - дождь, смывающий земную пыль, что покрывает наши заскорузлые сердца.

Любой прекрасной цели можно добиться честными средствами. А если нельзя, то эта цель плоха.