Анализ «Свои люди – сочтемся!» Островский. Вы здесь: Журавлёва А.И., Макеев М.С. "Свои люди — сочтёмся!"
Анализ комедии А.Н. Островского "Свои люди - сочтемся!"
В основе сюжета пьесы лежит распространенный в прошлом веке в купеческой среде случай мошенничества. Богатый купец Самсон Силыч Большов занял у других купцов крупную сумму денег и, не желая возвращать ее, объявил о своем банкротстве. А все свое имущество он перевел на имя приказчика Лазаря Елизарыча Подхалюзина, за которого, для своего спокойствия, отдаёт замуж дочь Липочку – Олимпиаду Самсоновну. Должника Большова сажают в тюрьму (долговую «яму»), но Самсон Силыч уверен, что дочь и зять помогут ему оттуда выбраться.
Большов – мошенник, обманщик. Он обманывает других, и сам не замечает того, что и его обманывают. В этой пьесе царит обман. Купцы здесь не могут прожить и дня без обмана. Обман – вот что стало главной темой пьесы Островского. Большов, обманывая, не чувствует при этом угрызения совести, потому что так поступают все. Большов готов обмануть всех, но проявляет доверчивость к Подхалюзину. Большову главное – чтобы ему не перечили. Подхалюзин использует эту слабость хозяина, поэтому и входит к нему в доверие.
Липочка тоже ищет во всем выгоду. Она выходит замуж за Подхалюзина только потому, что у него есть деньги.
В раскрытии темы, я думаю, главными героями становятся Большов и Подхалюзин. Они живут обманом. Большов не рассчитывает «проколоться». Он уже не видит вокруг себя ничего, кроме мошенничества. Подхалюзин умело пользуется этим. В этом и суть комедии. Люди обманывают других и самих себя, сами того не замечая.
В комедии проявляются мастерство писателя обрисовать характер героя способом его разговора, особенным тоном речи. Островский включает каждую реплику в живой поток диалога. Мастерство языка сильно способствовало успеху первой комедии Островского.
Островский берет жизненные ситуации, актуальные во все времена. Он пишет обыкновенным языком, все описывает просто, потому его легко читать.
Немногие писатели описывают так умело жизненные ситуации, заставляя задуматься над ними. Благодаря таланту Островского, мы так любим его пьесы, потому что они открывают нам нашу жизнь. И мы стараемся избежать тех ошибок, которые совершили те или иные герои в пьесах.
«Свои люди - сочтемся» - комедия А.Н. Островского. Свое первое крупное произведение Островский создавал около четырех лет. Отрывок будущей комедии «Несостоятельный должник», обработанный совместно с провинциальным актером Д.А. Горевым-Тарасенковым, был опубликован 9 января 1847 г. в «Московском городском листке» — за подписью «А.О. и Д.Г.». Полуслучайный соавтор драматурга в дальнейшей работе над пьесой участия не принимал, Островский продолжал трудиться над нею один и по новому плану. К середине 1849 г. комедия была окончена и под названием «Банкрут, или Свои люди — сочтемся!» отправлена на цензуру. Цензура запретила комедию для сцены под предлогом того, что все действующие лица — «отъявленные мерзавцы», а их «разговоры грязны».
Цензурный запрет не помешал устройству авторских чтений пьесы в различных литературных кружках и салонах (зачастую — совместно с близким другом и единомышленником драматурга, артистом Малого театра П.М. Садовским). На одном из таких чтений (3 декабря 1849 г., в доме М.П. Погодина) присутствовал Н.В. Гоголь, благосклонно отозвавшийся о пьесе. В 1850 г. Островский создал вторую редакцию пьесы, соответствующую цензурным требованиям: острые места были убраны или смягчены, в заключительную сцену введен квартальный, уводивший Подхалюзина «к следственному приставу по делу о сокрытии имущества несостоятельного купца Большова». Первая публикация: журнал «Москвитянин», 1850, №6, март. В этой редакции пьеса была опубликована в первом собрании сочинений Островского и дозволена к представлению.
Комедия «Свои люди - сочтемся» Островского вызвала единодушное одобрение русского общества, в авторе увидели продолжателя традиций национальной комедиографии. В.Ф. Одоевский выразил общее мнение, написав: «Я считаю на Руси три трагедии: «Недоросль», «Горе от ума», «Ревизор». На «Банкруте» я поставил нумер четвертый». Зачисление лучших оригинальных русских комедий в разряд «трагедий» нельзя счесть случайной оговоркой. Речь шла о глубоко национальной форме комического, не признающей стихии «чистого комизма» и тяготеющей к сложному сплаву комического с драматическим, трогательным или патетическим освещением событий. И.А. Гончаров указал на знание Островским «сердца русского человека и на искусное введение в комедию драматического элемента». Л.Н. Толстой писал о «мрачной глубине», которая слышится в «Банкруте» и «Доходном месте». А.А. Григорьев подчеркивал, что на дне комедий Островского скрывается «горькое и трагическое» содержание русской жизни. В русле этой традиции критика рассматривала главного героя комедии как «замоскворецкого короля Лира».
Шекспировскую тему отца, все отдавшего детям и прогнанного ими без малейшего сострадания, Островский разрешил в пределах национального, конкретно-исторического, характерного типа. Искания европейского духа драматург перевел в плоскость душевной жизни героя русской современности. Образ купца Большова он раскрыл как человека, в котором сквозь коросту социального «амплуа» прозвучал голос живой души.
Источником драматизма комедии «Свои люди - сочтемся» стала самобытная, самодостаточная, самовластная, самодержавная «самость» Большова, проявляющаяся в самодурстве, не знающем ни границ, ни пределов, ни меры. «Зерно» личности Большова — в словах приказчика Подхалюзина: «Коли им что попало в голову, уж ничем не выбьешь оттедова». В картинах семейной жизни раскрываются последствия его самодурного влияния на характеры и поведение домочадцев. В нежелании платить кредиторам — та же широта натуры героя: «Да я лучше все огнем сожгу, а уж им ни копейки не дам».
Задумав ложное банкротство, Большов измаялся в поисках оправдания своему мошенничеству: «Положим, что мы не немцы, а христиане православные, да тоже пироги-то с начинкой едим. Так ли, а?». Появление стряпчего Рисположенского, готового за гроши любую «механику подсмолить», чтение «Ведомостей» с сообщениями о расплодившихся банкротах, мягкое подталкивание Подхалюзина, — так развивается в пьесе мотив соблазна, «дьявольского наущения», помрачившего совесть Большова. Найдя «своего» человека в приказчике Подхалюзине, Большов решается на обман: «Там после суди, Владыко, на втором пришествии».
Подхалюзин потому легко завоевал доверие Большова, что в разговоре использовал понятные тому категории («душа», «совесть», «чувство», «сердце») и смог заверить, что всего этого у него в избытке. Любопытно, что Подхалюзину, собравшемуся в деле ложного банкротства «попользоваться чем-нибудь лишним», тоже пришлось себя уговаривать. И только уговорив себя, что в этом «греха нет никакого», он смог заполучить все, что хотел: и дом, и лавки, и хозяйскую дочь Липочку.
«Сговорчивость» персонажей с собственной совестью — следствие усвоенной с детства «торговой науки». В семейной жизни, в делах сватовства, в любовных устремлениях Липочки и Подхалюзина — тот же въевшийся отпечаток торгового дела, дающий комическую подсветку действию пьесы. Обрядовое родительское благословение молодых, искаженное «экономической подкладкой», оборачивается фарсом. Серьезность родительского проклятия (в последнем действии) сходит на нет в смехотворной семейной сваре: драматическое напряжение разряжается в «ничто». И только для Большова, обманутого Подхалюзиным, прошедшего через «страм» и унижение долговой ямы, потрясенного бесчувственностью дочери, кончилось время «торгов». Пробуждение личности в образе связано с пробуждением совести — сознания и чувства греха. Выпрямление искаженной торгашеством человеческой личности — в осознании того, что «Иуда — ведь он тоже Христа за деньги продал, как мы совесть за деньги продаем...».
Менее всего в этот момент купец Большов напоминает гневного Лира, бросающего вызов миропорядку. В отличие от своего шекспировского «прототипа», Большов не возвышается до осознания законов бытия, а смиряется со своей участью. Даже Подхалюзина «пробило» смирение неукротимого Большова: «Жаль тятеньку, ей-Богу, жаль-с!». Надев «старый сюртук, которого хуже нет», он едет «поторговаться с кредиторами». Жизнь купеческого сословия предстает в комедии как «торжище», искажающее естественную человечность героев. Позднее Островский писал, что взгляд на жизнь кажется ему в этой комедии «молодым и слишком жестоким». В этой «жесткости» взгляда нет приговора человеку, но есть строгая справедливость его моральной оценки.
Расцвечивая своих персонажей пестрым узором «характера» и «характерности» (принадлежности к сословию, времени, роду занятий), драматург показывает купца и приказчика, мальчика на побегушках и спившегося подьячего, купеческую дочку на выданье и хлопотливую маменьку, замоскворецкую сваху и нелепую ключницу — в их типичности. Но вместе с тем за грубой оболочкой социальности он выявляет, делает зримой — индивидуальную душевную жизнь своих персонажей. Найденный склад и тон «цветной» старомосковской речи, полнота и богатство речевых характеристик персонажей — рекомендуют Островского как «драматурга слова», воссоздающего объемный и красочный замоскворецкий быт. «Пословичное» название и «говорящие» фамилии войдут в арсенал излюбленных приемов Островского. Постоянным приемом Островского станет показ определенного художественного типа в перспективе роста, в динамике его становления: мальчик Тишка — приказчик Подхалюзин — купец Большов (ср.: Бородкин — Русаков в «Не в свои сани не садись», Белогубов — Юсов в «Доходном месте», Вожеватов — Кнуров в «Бесприданнице» и пр.). Способом разрешения конфликта навсегда останется торжество художественной правды над «голой обыденной действительностью». В первой комедии Островского «Свои люди - сочтемся» заявлены многие темы, идеи и образы, развитые в его дальнейшем творчестве: «самодурство» и «закон домостроя», «торги» и «торговая психология», «свое» и «чужое», «закон совести», «душа» и «характер» в человеке.
В связи с цензурным запретом на сценическое исполнение «Своих людей...», первые постановки комедии были осуществлены любительскими силами. В некоторых из них участвовал автор, исполняя роль Подхалюзина (в домашнем спектакле в доме С.А. Пановой, в театре у Красных ворот). Первый публичный спектакль состоялся в Иркутске в ноябре 1857 г., но, попав под запрещение, был снят со сцены. В Александрийском театре (Петербург) премьера состоялась 16 января 1861 г., в Малом театре (Москва) — 31 января 1861 г. (пьеса шла во второй редакции). В спектакле Малого театра П.М. Садовский создал образ Подхалюзина, ставший классическим. Без цензурных искажений пьеса впервые была сыграна 30 апреля 1881 г. в театре А.А. Бренко «Близ памятника Пушкину» (Москва). Наиболее значительной постановкой в сценической истории комедии явился спектакль А.А. Гончарова в театре имени Маяковского (1974 г., Москва).
С какой стороны ни станем мы глядеть на деятельность г. Островского, мы должны будем признать ее самою блистательною, самою завидною деятельностью в современной нам русской литературе. Г. Островский, один из всех ныне живущих литераторов, подарил России два произведения, которые, если их поставить рядом с сокровищами, оставшимися от предшествовавшего нам литературного поколения, не померкнут и не уступят первенства ни знаменитой комедии Грибоедова, ни драматическим трудам самого Гоголя. Имя Островского знакомо и дорого тысячам простых людей, не читавших русских поэтов и никогда не раскрывавших ни одного русского журнала. <...>
Первое произведение г. Островского, комедия "Свои люди - сочтемся" , появилась в 1849 году, в журнале "Москвитянин" 1 . Успех ее был огромный, небывалый. Самые робкие и холодные из ценителей открыто сознавались, что молодой московский писатель, до той поры ничего не печатавший, с первого шага обогнал всех в то время трудившихся русских литераторов, за исключением Гоголя. Но и самое исключение это еще ничего не доказывало. Между "Ревизором" Гоголя и новой комедиею не было той непроходимой бездны, которая, например, отделяла "Мертвые души" от лучшего из литературных произведений, написанных на Руси после поэмы Гоголя. Ни один из русских писателей, самых знаменитейших, не начинал своего поприща так, как Островский его начал. <...> С какой стороны ни станем смотреть мы на комедию "Свои люди - сочтемся", она оказывается капитальным, образцовым произведением, лучшим вкладом нашего литературного поколения в сокровищницу отечественного искусства.
Комедия "Свои люди - сочтемся" удовлетворяет самым строжайшим требованиям во всех трех отношениях, но главная и несравненная ее красота заключается в ее постройке. С этой точки зрения ей уступают и "Ревизор", которого интрига не нова и отчасти грешит противу правдоподобия, и "Горе от ума", где она раздроблена и не довольно энергична. Интрига комедии г. Островского - совершенство по замыслу и по блеску исполнения. Она истинна, проста, всеми сторонами соприкасается действительной жизни, без усилия принимает в себя несколько комических и характерных эпизодов, обнимает собою значительнейшие моменты в быте русского торгового класса, ни на один миг не замедляется в своем течении, вполне захватывает собой внимание читателя и, наконец, на последних страницах произведения, как громовым ударом, разражается катастрофой, в которой не знаешь, чему более удивляться - потрясающему ли драматизму положений, или простоте средств, каким этот драматизм достигнут. Оттого вся драма, взятая в целости, производит впечатление, какое только могут производить первоклассные творения. Читатель, окончив чтение, почти говорит себе: "Это так просто, что, кажется, я сам мог бы написать такую комедию!" Всякий год на Руси да и за границей происходят сотни историй в роде истории Большова с Подхалюзиным, всякий купец, банкир и негоциант знает и может рассказать тысячу подобных случаев. Отчего же ни в России, ни за границею до сей поры не было драмы, основанной на одном из таких случаев? <...>
Неразрывно с совершенством постройки идет совершенство в создании действующих лиц, и связь эта совершенно понятна: ошибись автор хотя в одном из персонажей, увлекись он преувеличением комизма или ослабей он при создании подробностей, частная ошибка отразилась бы на целом и, как темное пятно, легла бы на всю интригу. Лица комедии живы, объективно художественны, верны действительности в сфере, в которой они действуют. В отношении типическом, отчасти от некоторой исключительности самой сферы, но еще более от склада авторского таланта, они стоят ниже лиц грибоедовских и гоголевских. Как ни новы и ни правдивы Подхалюзин, Большов и Ризположенский, их нельзя равнять с Хлестаковым, Скалозубом, Молчалиным, Подколесиным. Диапазон наших умерших драматургов чище, их лица более общие и, следовательно, более типичны. <...>
Переходя... к языку комедии, мы, при всей нашей неохоте к восторженным отзывам, не можем начать дело спокойною речью. Язык, которым говорят действующие лица комедии г. Островского, не уступает языку Гоголя и Грибоедова. С языком наших новых писателей (кроме двух или трех) мы и равнять его не смеем. <...> Мы очень знаем, что у писателя, подобного г. Островскому, мужик не заговорит речью купца, купец - речью чиновника, а чиновник - речью дьячка, недавно покинувшего семинарию. <...> Не за такие будничные заслуги мы отдаем дань похвалы нашему автору, а под словом язык Островского не понимаем мы простую гладкость или верность диалогов. Язык, на каком говорят действующие лица комедии "Свои люди - сочтемся" (и всех других произведений г. Островского), есть сила и несомненная принадлежность первоклассного писателя, вековой штемпель, который он кладет на свои произведения, квинтэссенция его могущественного таланта. О таком языке стоит говорить и думать не одним защитникам чистоты русского слога . Это колорит живописца. <...> Этот язык не тем удивителен, что исполнен метких выходок и выражений, успевших сделаться поговорками, он удивителен тем, что в нем каждое слово стоит на своем месте и ни под каким видом, ни в каком случае не может быть заменено другим словом . <...> Язык господина Островского не только меток, верен, энергичен, поражает комическими особенностями - всех этих достоинств недостаточно, чтоб поставить его наряду с языком Гоголя и Грибоедова. Автору комедии "Свои люди - сочтемся" с первого разу далась высшая наука. Его действующие лица говорят так, что каждою своей фразою высказывают себя самих, весь свой характер, все свое воспитание, все свое прошлое и настоящее. Язык, доведенный до такой художественной степени, есть сильнейшее орудие в руках писателя, он дается только писателям образцовым, первоклассным. <...>
Благодаря художественному языку художественного произведения оно никогда не стареется и не пресыщает читателя: чем здесь внимательнее изучение, тем обширнее горизонты, при нем открывающиеся. Когда вещь сильно задумана и сильно высказана - в ее языке является своего рода магия, не подлежащая холодному анализу. Лучшим доказательством того, что "Свои люди - сочтемся" богаты такою магиею, служит то, что не один из внимательных людей, читавших комедии Островского, наверное, читал ее не один раз, а два, три раза, десять раз и так далее. Что до нас, то мы счет потеряли тому, сколько раз она нами читана. Вернее этого мерила трудно сыскать что-либо. Роман, поэма, драма и стихотворения, которые не выдерживают второго или третьего чтения, могут быть произведениями очень почтенными, важными в ряду других таких же произведений, но драгоценным камнем в венке родной славы их никто не признает. <...>
/Александр Васильевич Дружинин (1824-1864).
Сочинения А. Островского. Два тома (СПб., 1859)/
/ / / В чём смысл названия пьесы Островского «Свои люди - сочтемся!»?
Смысл названия пьесы Островского раскрывается в сюжете. Большов, доверился Лазарю, сосватал свою дочь за него, доверил ему свои деньги со словами: «Свои люди – сочтёмся!». Это означает, что когда наступит момент и у Лазаря появятся деньги, он их вернёт.
У Большова была надежда на сохранение в людях человечности, хотя он и сам обманывал многих, не думая, что вскоре сам окажется на их месте. Но возвращения денег не произошло, и не должно было произойти. Это не входило в планы . Типичный эгоист, идущий по головам, лжец и обманщик. Его главное оружие - лесть. «Свои люди» так не поступают. В такой ситуации может оказаться каждый человек.
В пьесе с говорящими фамилиями каждый человек может увидеть себя. Такова и есть цель литературных произведений - донести до читателя, как должен вести себя человек и в обществе, и в семье, как стать уважаемым человеком, воспитать в себе личность. Так и эта пьеса «Свои люди - сочтемся!» носит поучительный характер. Относитесь к окружающим с уважением, будьте позитивны, благодарны. Будьте человеком чести. Это, прежде всего, ваше воспитание. Вы - отражение своих родителей.
Как думаете, каких людей больше? Таких, которые доверяют или позволяют доверять? Конечно, обманщиков больше. Эти люди слишком ленивы, чтобы зарабатывать честно. Их не уважают, не ценят, в большинстве случаев, вычёркивают из своей жизни. Если у вас уже был негативный опыт, не подставляйтесь ещё раз. Будьте бдительны и действуйте оперативно, не становитесь обманутым. Такой беспринципный человек обманет вас ещё раз и будет обманывать до тех пор, пока вы либо не обанкротитесь, как и станете не нужны, либо не осознаете сами, что совершаете большую ошибку, впуская такого человека в свою жизнь.
Прочитав и проанализировав данную пьесу, задумайтесь, есть ли в вашем окружении такие люди? И как часто они помогали вам, а не наоборот. Должна быть взаимовыручка и взаимопомощь, за которую достаточно искреннего «спасибо».
Доверять можно только человеку, проверенному годами и делами. В силу слабости людского характера, мы порой отдаём последнее, беспокоясь о просящем. Но стоит ли оно того? Тому ли человеку вы помогаете?
Люди, заискивающие перед вами, явно делают это не просто так. Все взаимоотношения людей не случайность и не стечение обстоятельств. Мы осознанно выбираем себе друзей. Человеку приятно внимание к себе, забота, но мы уже знаем, чем это может закончиться. Как говорится: «Доверяй, но проверяй». Лучше всего будет разглядеть разложившуюся личность до внедрения негатива в вашу жизнь.
Именно поступками красив человек. Поступками, которые идут от души, на которые не нужно направлять, а человек сам находит нужное направление и действует. О таких поступках не нужно просить, не нужно побуждать к ним. Они идут своим чередом. Все отношения должны быть взаимными. Неважно, между кем эти отношения. Ничто и никто не смеет нарушать наши планы, ухудшать жизненные условия и становится причиной такого кошмара. Задумайтесь, а тот ли человек рядом с вами?
Одна из первых комедий А.Н.Островского «Банкрут», или «Свои люди - сочтемся!», была написана в 1849 году. Она сразу же была замечена читающей публикой и принесла заслуженную славу автору.
Сюжет ее взят из самой гущи жизни, из хорошо знакомых драматургу юридической практики и купеческого быта. Обман здесь начинается с малого - с умения приказчика материю потуже затянуть или «шмыгнуть» через руку аршин ситца перед носом зазевавшегося покупателя; продолжается крупной и рискованной аферой купца Самсона Силыча Большова, а завершается тем, что более молодой и ловкий подлец приказчик Лазарь Елизарович Подхалюзин обводит вокруг пальца своего хозяина - старого плута и пройдоху. Вся эта жизнь основана на механизмах обмана, и если не обманешь ты, обманут тебя - вот что сумел показать Островский.
Купец Большое объявляет о том, что он стал банкротом. В действительности это один из ходов в коммерческой игре, с помощью которого он намерен «закрыть» расчеты с кредиторами, уклониться от уплаты долгов. Все свое состояние Большое переводит на имя «верного человека» - приказчика Подхалюзина. Этот оборотистый слуга под стать своему хозяину: руководствуясь не одними романтическими чувствами, женится на дочери Самсона Силыча Липочке, а затем присваивает имущество тестя. Большов отправляется в долговую тюрьму. Его можно было спасти. Для этого достаточно вернуть кредиторам хотя бы небольшую часть долгов. Но Подхалюзин и Липочка еще во время помолвки решили, что старики «почудили на своем веку, теперь нам пора». И долги Самсона Силыча остаются неоплаченными...
Разгадка этого сюжета - в привычной психологии самодурства. Большое вообще-то признает моральные законы и правила, но только не для себя; его мораль действует лишь в одну сторону. Для всех - мораль, а для него - выгода. Большое принадлежит к старой породе московского купечества: он груб, прямолинеен и простоват. Все в доме - от жены Аграфены Кондратьевны и до мальчика Тишки - дрожат при его появлении, и ощущение этой беспредельной власти над домашними согревает душу Самсона Силыча. Он не имеет повода усомниться в том, что безгласная родня и челядь слепо покорны ему. Большов думает, что весь мир делится на чужих, которых грешно не обманывать, и своих, которым самой природой определено подчиняться его воле и пребывать в домашнем рабстве. Он не может допустить и мысли, чтобы свои люди что-либо замышляли против него или оказались непослушными. Большов готов обмануть всех кругом, но проявляет неожиданную доверчивость к Подхалюзину - и на этом проигрывает все. Но еще более подводит Самсона Силыча то, что, казалось бы, является источником его силы, - его самодурная спесь, тупая уверенность в авторитете силы и страха для «своих», к числу которых он вправе отнести воспитанного с малолетства в доме Подхалюзина. Но Подхалюзин обманывает своего благодетеля нагло, цинично, проявляя беззастенчивость дельца, нарождающегося нового предпринимателя, перед которым сам Большов может показаться наивным простаком.
Островский как бы разворачивает тему самодурства во времени, следя за диковинными изменениями. Самодурство показано не только как плод дикости, невежества, но и как вымещаемое подневольным человеком прежнее его ничтожество. То, что когда-то Самсон Силыч на Балчуге голицами торговал, то, что добрые люди его Самсонкою звали и подзатыльниками кормили, он никогда не забудет и не простит. Теперь он измывается над домашними как бы в счет своих прежних унижений. А едва только власть в доме переходит к Подхалюзину, как этот тишайший приказчик, твердивший только «не могу знать-с» и «как вам угодно», становится холоден, самовластен и нагл.
Сатиру Островского неизменно привлекала среда полуобразованности, отечественные «мещане во дворянстве». За вершками внешней просвещенности, заемными словечками и манерами, часто еще карикатурно искаженными (все эти «антриган», «антересен», «проминаж», «уму непостижимо»), таилась та же грубость понятий, душевная неразвитость. Автор открыл комический эффект мещанской полукультуры: снов и примет, эстетики «жестокого романса», особых обрядов знакомства и ухаживания - со своими обиняками, подходцами, любимыми разговорами о том, «что вам лучше нравится - зима или лето» или «что лучше - мужчина или женщина».
И каждый раз читатель убеждается в том, насколько бедна действительность такой жизни.
