Литература в 1920 е годы кратко. Литература периода Великой Отечественной войны
Рассечённая на три части, две явные и одну неявную (по крайней мере для советского читателя), русская литература XX века все-таки оставалась во многом единой, хотя русское зарубежье знало и свою, и советскую, а с определенного времени немало произведений задержанной на родине литературы, советский же широкий читатель до конца 80-х годов был наглухо изолирован от огромных национальных культурных богатств своего века (как и от многих богатств мировой художественной культуры).
Издавна писатель в России почитался учителем жизни. Литература была больше, чем только и просто художественная словесность. И при царях, и особенно при коммунистах она во многом заменяла россиянину, а тем более советскому человеку и философию, и историю, и политэкономию, и другие гуманитарные сферы: в образах зачастую «проходило» то, что не было бы пропущено цензурой в виде прямых логических утверждений. Власти, со своей стороны, охотно пользовались услугами лояльных им литераторов. После 1917 года «руководящая функция литературы получает исключительное развитие, оттеснив и религию, и фольклор, пытаясь непосредственно строить жизнь по рекомендуемым образцам...» Конечно, была и сильнейшая непосредственная идеологическая обработка советского человека, но газет он мог и не читать, а к советской литературе хотя бы в школе приобщался обязательно. Советские дети играли в Чапаева, правда, уже после появления кинофильма, юноши мечтали походить на Павла Корчагина и молодогвардейцев. Революцию советские люди представляли себе прежде всего по поэмам Маяковского (позже – по кинофильмам о Ленине и Сталине), коллективизацию – по «Поднятой целине» Шолохова. Отечественную войну – по «Молодой гвардии» Фадеева и «Повести о настоящем человеке» Бориса Полевого.
И официально возвеличенный Горький, и другие «пытались более или менее честно и искренно служить своему народу, обществу, государству и в результате все оказались (хотя каждый по-своему) жертвами сталинской авторитарной системы. Репрессированы были либо они сами, либо их произведения, либо подлинный смысл их творчества. Последнее в значительной степени относится к творчеству официальных «основоположников советской литературы» Горького и Маяковского (а также Шолохова), освещавшемуся апологетически, но либо весьма избирательно, либо тенденциозно и односторонне.
В 1932 году возникло понятие основного метода советской литературы – социалистического реализма. Задним числом, но небезосновательно к нему были отнесены и многие более ранние произведения. начиная с «Матери» Горького.
Соцреализм оставался реализмом, пока идеализировал несуществующее будущее (это по-своему делали и «критические» реалисты от Гоголя до Чехова), но с 30-х годов стал превращаться в откровенный нормативизм и иллюстрирование политических лозунгов, сталинского заявления о том, что «жить стало лучше, жить стало веселей». Идеализация далеко не идеальной реальности не могла быть реализмом, но соответствующая литература сохранила прежнее наименование – литературы социалистического реализма.
Иногда так же назывались произведения, чья принадлежность к соцреализму даже в его собственно реалистической ипостаси довольно сомнительна, например «Тихий Дон» и «Василий Тёркин». К нему относятся «Жизнь Клима Самгина» и «Дело Артамоновых» Горького, ранние произведения Фадеева, Леонова и др., «Пётр Первый» Толстого, первая книга «Поднятой целины» (хотя и сочетающая реализм характеров и частных обстоятельств с нормативным утверждением обстоятельств глобально-исторических) и «Судьба человека» Шолохова, «За далью – даль» и даже «задержанная» поэма «По праву памяти» Твардовского.
Сложнее с Маяковским. Талантливые поэмы «Владимир Ильич Ленин» и «Хорошо!» – не реализм, ни социалистический, ни «тенденциозный» (собственный термин Маяковского). В первой вообще определяющим принципом является не метод как таковой, а жанр поэмы-плача. Это скорбное надгробное слово, которое никогда не претендует на истинность, но лишь на выражение чувств говорящего. Искусство здесь состоит в том, чтобы нечто банальное сказать совершенно небанально. Это Маяковскому удалось. А в финале «Хорошо!» – прямое обращение к идеалу будущего, не выдаваемому за действительность.
Выродившийся же соцреализм, т.е. нормативизм и идеологизированная иллюстративность, дал в основном антиискусство.
После 1917 г. литературный процесс развивайся по трем противоположным и часто почти не пересекающимся направлениям.
Первую ветвь русской литературы XX в. составила советская литература - та, что создавалась в нашей стране, публиковалась и находила выход к читателю. С одной стороны, она показала выдающиеся эстетические явления, принципиально новые художественные формы, с другой - данная ветвь отечественной литературы испытывала на себе самое мощное давление политического пресса. Новая власть стремилась утвердить единый взгляд на мир и па место человека в нем, что нарушало законы живой литературы, вот почему этап с 1917 г. по начало 1930-х гг. характеризуется борьбой двух противоположных тенденций. Во-первых, это тенденция многовариантного литературного развития, а отсюда - обилие в России в 1920-е гг. группировок, литературных объединений, салонов, групп, федераций как организационного выражения множественности различных эстетических ориентации. Во-вторых, стремление власти, выраженное в культурной политике партии привести литературу к идеологической монолитности и художественному единообразию. Все партийно-государственные решения, посвященные литературе: резолюция ЦК РКП(б) "О Пролеткультах", принятая в декабре 1920 г., постановления от 1925 г. "О политике партии в области художественной литературы" и от 1932 г. "О перестройке литературно-художественных организаций" - были направлены на выполнение именно этой задачи. Советская власть стремилась культивировать одну линию в литературе, представленную эстетикой социалистического реализма, как она была обозначена в 1934 г., и не допускать эстетических альтернатив.
Вторая ветвь литературы рассматриваемого периода - литература диаспоры, русского рассеяния. В начале 1920-х гг. Россия познала явление, невиданное в таких масштабах ранее и ставшее национальной трагедией. Это была эмиграция в другие страны миллионов русских людей, не желавших подчиниться большевистской диктатуре. Оказавшись на чужбине, они не только не поддались ассимиляции, не забыли язык и культуру, но создали - в изгнании, часто без средств к существованию, в чужой языковой и культурной среде - выдающиеся художественные явления.
Третью ветвь составила "потаенная" литература, созданная художниками, которые не имели возможности или принципиально не хотели публиковать свои произведения. В конце 1980-х гг., когда поток этой литературы хлынет на журнальные страницы, станет ясно, что каждое советское десятилетие богато рукописями, отложенными в стол, отвергнутыми издательствами. Так было с романами А. Платонова "Чевенгур" и "Котлован" в 1930-е гг., с поэмой А. Т. Твардовского "По праву памяти" в 1960-е, повестью "Собачье сердце" М. А. Булгакова в 1920-е. Бывало, что произведение заучивалось наизусть автором и его сподвижниками, как "Реквием" А. А. Ахматовой или поэма "Дороженька" А. И. Солженицына.
Формы литературной жизни в СССР
Полифония литературной жизни в 1920-е гг. на организационном уровне нашла выражение во множественности группировок. Среди них были группы, оставившие заметный след в истории литературы ("Серапионовы братья", "Перевал", ЛЕФ, РАПП), но были и однодневки, появившиеся, чтобы выкрикнуть свои манифесты и исчезнуть, например группа "ничевоков" ("Группа - три трупа" - иронизировал по этому поводу И. И. Маяковский). Это был период литературных споров и диспутов, вспыхивавших в литературно-артистических кафе Петрограда и Москвы в первые послереволюционные годы - время, которое сами современники в шутку назвали "кафейным периодом". В Политехническом музее устраивались публичные диспуты. Литература становилась своего рода реальностью, подлинной действительностью, а не бледным ее отражением, поэтому-то столь бескомпромиссно протекали споры о литературе: они были спорами о живой жизни, ее перспективах.
"Мы верим, - писал Лев Луни, теоретик группировки "Серапионовы братья", - что литературные химеры - особая реальность <...> Искусство реально, как сама жизнь. И. как сама жизнь, оно без цели и без смысла: существует, потому что не может не существовать".
"Серапионовы братья". Этот кружок сложился в феврале 1921 г. в Петроградском доме искусств. В него вошли Всеволод Иванов, Михаил Слонимский, Михаил Зощенко, Вениамин Каверин, Лев Лунц, Николай Никитин, Константин Федин, поэты Елизавета Полонская и Николай Тихонов, критик Илья Груздев. Близки к "серапионам" были Евгений Замятин и Виктор Шкловский. Собираясь в комнате М. Л. Слонимского каждую субботу, "серапионы" защищали традиционные представления об искусстве, о самоценности творчества, об общечеловеческой, а не узкоклассовой значимости литературы. Противоположные "серапионам" по эстетике и литературной тактике группировки настаивали на классовом подходе к литературе и искусству. Самой мощной литературной группировкой данного типа в 1920-е гг. была Российская ассоциация пролетарских писателей (РАПП).
1921-1929 годы были в целом весьма плодотворным периодом в истории русской советской литературы, хотя уже в это время наметились первые признаки сопротивления свободе литературного самодвижения (середина 1921 г. - смерть А. Блока и расстрел Н.С. Гумилева; август-ноябрь 1922 - высылка инакомыслящих философов, литераторов, научных деятелей за границу; 1924 - закрытие ряда «неофициальных» журналов). Несмотря на все эти явления, литература 1920-х годов сохраняла многообразие творческих направлений и группировок, редкое жанровое и тематическое богатство. Главный смысл, пафос литературного движения 1920-х годов заключался в поисках новых путей, новых форм. Модернистские течения взаимодействовали с реалистическими. В прозе 20-х годов на стыке модернизма и реализма получил развитие орнаментальный стиль, насыщенный особой экспрессией, метафоричностью; он так или иначе отразился в «Железном потоке» А. Серафимовича, «Голом годе» Б. Пильняка, в «Падении Дайра» А. Малышкина и др. Стилистические искания писателей-«орнаменталистов» соприкасались с западноевропейской литературой «потока сознания»; имели они и российские истоки, восходящие к символистской прозе. Многообразие выразительных и изобразительных средств языка и стиля, изобретательность в композиции и сюжетной организации произведения, полная свобода творческой фантазии - все это заслуженно принесло двадцатым годам славу времени «великого эксперимента» и выдающихся художественных произведений. В прозе - это книги М. Булгакова, М. Горького, М. Зощенко, А. Платонова, М. Шолохова; в поэзии - С. Есенина, Н. Клюева, О. Мандельштама, В. Маяковского, М. Цветаевой; в драматургии - М. Булгакова, В. Маяковского, Н. Эрдмана. Рядом с этими именами по праву могут быть поставлены десятки других.
Зловещим предзнаменованием грядущих перемен в литературе стали опубликованные в газете «Правда» (январь 1927 г.) «Злые заметки» Н.Бухарина, направленные против «есенинщины»; еще раньше, в мае 1926 г., казалось бы, в самый расцвет «большевистского плюрализма» совершалась беспрецедентная до той поры акция - после опубликования в «Новом мире» «Повести непогашенной луны» Б. Пильняка весь тираж журнала был изъят и перепечатан. 1929 год положил конец периоду относительно свободного развития литературы. В этом году с самых первых месяцев начинается не только идеологическое, но и репрессивное преследование литературных инакомыслящих. С этого года - раньше с пафосом, а теперь с горькой иронией именуют его годом «великого перелома» - начинается процесс унификации литературы под давлением партийных директив. Разрыв с корневой системой культуры приводил многих писателей к утрате собственного лица, к тотальной зависимости от очередных директив и указаний.
2.1. Литературные группировки 1920-х годов («Перевал», «Серапионовы братья», «РАПП» и др.)
В 1924 г. в Москве вышла книга «От символизма до «Октября», составленная Н.Л. Бродским и Н.П. Сидоровым. В нее вошли литературные манифесты, декларации, программы двенадцати объединений, групп, редакций и т.п. Среди них - «Серапионовы братья», «Кузница», ЛЕФ, имажинисты, конструктивисты, ничевоки, экспрессионисты, биокосмисты и т.д. Заявили о себе РАПП, попутчики, «Перевал». Такое огромное количество группировок и течений свидетельствовало о напряженном характере литературного процесса, о его разнообразных тенденциях. Некоторые из этих объединений оказались эфемерными («ничевоки» - крайне «левое» течение футуризма), другие приобрели значительный вес в литературной жизни страны. «Кузница», например, объединяла поэтов пролетарского происхождения (среди них особенно выделялся талантливый В.В. Казин) и просуществовала с 1920 по 1931 год; ЛЕФ (Левый фронт искусств, 1922-1929) выдвинул теорию «социального заказа» (художник - только мастер, выполняющий задания своего класса), а также «революцию формы» - типичный лозунг деятелей авангардного направления. Лефовцы (В. Маяковский, Н. Асеев, В. Каменский, Б. Пастернак, О. Брик) опирались на эстетику футуризма с его пафосом отрицания традиционных форм искусства и жизненных ценностей «старого мира». «Серапионовы братья» (1921-1929) объединяли петроградских литераторов М. Зощенко, Вс.В. Иванова, В.А. Каверина, Л.Н. Лунца (талантливого прозаика-сатирика, ушедшего из жизни в 23 года), Н.С. Тихонова, К.А. Федина. Название группы было позаимствовано у Э.Т.А. Гофмана; гофмановские мотивы, фантастика и гротеск проникали в прозу многих писателей 1920-х годов, в том числе в прозу Лунца и раннего Каверина.
«Серапионы» отстаивали право писателя на художественный эксперимент, на свободу творческой фантазии. Они утверждали принципиальную аполитичность искусства, его независимость от каких-либо тенденций.
К середине двадцатых годов определились три основные противоборствующие силы - РАПП, «Перевал» и попутчики.
Образованию Российской ассоциации пролетарских писателей (РАПП) предшествовало в конце 1922 г. появление нового вульгарно-социологически ориентированного литературного объединения «Октябрь», предъявившего претензии на идеологическое «пролетарское» руководство литературным процессом. Группа «Октябрь» стала издавать журнал «На посту», программа которого была поддержана партийными верхами и легла в основу «пролетарского» литературного движения, в том числе и РАПП. Эта организация ориентировалась на творчество рабочих и крестьян и быстро стала массовой. Вульгарный социологизм и догматизм в суждениях о художественных произведениях, тон литературной команды в обращении с несогласными, тенденциозные оценки ряда писателей и др. - все это не позволило РАПП занять лидирующее положение в литературе. Особенно агрессивна РАПП была по отношению к попутчикам - так называли писателей, которые хотя и сотрудничали с новой властью, были выходцами из интеллигенции и недостаточно, с точки зрения РАПП, овладели марксистской идеологией. Многие попутчики (сам термин принадлежал Л.Д. Троцкому; см. его книгу «Литература и революция»), а среди них С.А. Есенин, В.В. Маяковский, Б.Л. Пастернак, А.П. Платонов, Ю.К. Олеша, И.Э. Бабель - так и не заслужили рапповского аттестата на благонадежность. Даже М. Горький не пользовался у них особым доверием - в 1929 г. рапповцы объявили его «рупором замаскировавшегося классового врага».
А.К. Ворронский возглавлял группу «Перевал», наиболее решительно противостоящий притязаниям РАПП на руководство литературой. «Перевал» возник в конце 1923 г. при журнале «Красная новь» (гл. редактор - А.К. Воронский). В этом журнале (1927, №2) была опубликована декларация «Перевала», подписанная более 60 писателями (среди них Э. Багрицкий, М. Пришвин, А. Малышкин и др.). Декларация была направлена в первую очередь против тенденциозности, сектантства и администрирования РАПП. Одновременно члены «Перевала» выступали и против формализма лефовцев за сохранение преемственной связи советской литературы с лучшими традициями русской и мировой классики.
На детское чтение во все времена существенное влияние оказывали те события, которые происходили в стране.
В дореволюционной России в чтение детей в обязательном порядке входила религиозно-нравственная литература.
К таким книгам относятся нравственные проповеди Л. Толстого.
Чтение детей из разных слоев общества существенно различалось.
Так «дети из народа», которые учились в народных школах, читали сказки и повести А. Пушкина, Н. Гоголя, рассказы
И. Тургенева, А. Горького, комиксы о сыщике Нате Пинкертоне. Сопереживали героям произведений: «Рыжик» А. Свирского, «Без семьи» Г. Мало, «Маленький оборвыш» Д. Гринвуда и др.
Гимназисты 12-14 лет читали очень серьезные произведения, которые сегодня, возможно, могут осилить лишь взрослые. Они читали русских писателей Н. Чернышевского, Д. Писарева, Н. Добролюбова, Н. Некрасова. В гимназиях были свои любительские театры, проводились поэтические вечера, на которых гимназисты читали стихи и рассказы, цитировали романы и повести, а также делились своими литературными опытами. Особым успехом пользовались баллады В. Жуковского. Подростки с удовольствием читали зарубежных авторов: «Хижина дяди Тома» Г. Бичер-Стоу, «Крутоярская царевна» Е. Салиас, «Сравнительные жизнеописания. Трактаты и диалоги» Плутарха, «Страдания юного Вертера» И. Гёте, «Айвенго» В. Скотта, «Двадцать тысяч лье под водой» Ж. Верна, «Овод» Э. Войнич, драмы Ф. Шиллера и др.
Книги, которым отдавали предпочтение девочки дореволюционной России, отличались от прочего чтения. Их привлекали романы о любви. Поэтому, наряду с другими произведениями, барышни читали и женскую литературу. Они зачитывались книгами: «Бедная Лиза» Н. Карамзина, «Записки институтки» и «Сибирячка» Л. Чарской, «История одного детства» Е. Водовозовой, «Юлия, или новая Элоиза» Ж. Ж. Руссо, «Серебряные коньки» М. Додж, «Маленькие женщины» Л. Олкотт и др.
Великая Октябрьская революция и последующая за ней Гражданская война внесли существенные изменения в детское чтение. В детскую литературу пришло новое поколение писателей и поэтов. Для юных читателей, так же как и во взрослой литературе, создавались романы и повести, отражающие это непростое время: «Р.В.С.» (А. Гайдар), «Железный поток» А.Серафимович), «Бронепоезд 14-69» (В. Иванов), «Ташкент – город хлебный» (А. Неверов), «Республика Шкид» (Л. Пантелеев и Г. Белых), «Три толстяка» (Ю. Олеша), «Кондуит и Швамбрания» (Л. Кассиль), «Мальчишки» (А. Безыменный).
Особой популярностью пользовались произведения, в которых рассказывалось об участии детей в революционных событиях. В названиях фигурировал красный цвет в его политическом значении: «Красный бакен» С.(Григорьев), «Красные дьяволята» (П. Бляхин), «Красный десант» (Д. Фурманов), «Красный партизан» (М. Колябская), «Красные воробьи» (Г. Никифоров).
Именно в это время писатели часто обращались к собственным воспоминаниям о дореволюционной эпохе: «Детство» (М. Горький), «Детство Кузьки» (П. Бессалько), «Повесть о днях моей жизни» (И. Вольнов), «Мое детство» (М. Герасимов), «История моей голубятни» (И Бабель), «Детство Люверс» (Б. Пастернак), «В юные годы» (В. Вересаев), «Курымушка» (М. Пришвин), «Повесть о рыжем Мотеле» (И. Уткин).
С образованием в 1922 году пионерской организации появляются книги, рассказывающие о красногалстучных юных наследниках Октябрьской революции - о пионерах: «Пропавший лагерь», «Васина смычка», «Три беглеца» Н. Богданова, «Искатели мозолей» И. Грязнова, «Хлебный фронт» Л. Воронковой и др.
Тема современности была отражена в произведениях: «Цемент» Ф. Гладкова, «Время вперед!» В. Катаева, «Гидроцентраль» М. Шагинян, «День второй И. Эренбурга, «Злое море» и «Морские истории» Б. Житкова.
Большинство из этих произведений писались для взрослых, но их читателями, как правило, становились и подростки.
Видное место в чтении детей 1920-х годов занимала и литература по истории России. Популярными были книги о народных героях, таких как: Степан Разин, Емельян Пугачев, Салават Юлаев, декабристы. Им были посвящены книги: «Мальчий бунт» С. Григорьева, «Бунтари в Сибири» А. Алтаева, «Кюхля» Ю. Тынянова, «Черниговцы» А. Слонимского, «Впереди всех» В. Каверина, «Тюремные робинзоны» М. Новорусского.
Неизменным успехом пользовались книги об ученых и путешественниках: «Человек с Луны» Е. Васильева, «Сокровища африканских гор» А. Грина, «Государство Солнца» Н. Смирнова, «Капитан Джеймс Кук» К. Чуковского.
Особое место в эти годы занимала литература о В. И. Ленине, которая рекомендовалась для обязательного чтения: «Детские и школьные годы Ильича» А. Ульяновой, «Детям о Ленине» А. Кравченко, «Мы в школе» Н. Венгрова и
Н. Осмоловского и др.
С огромным удовольствием читали дети 1920-х годов книжки о природе. Особенно популярны были «Дерсу Узала» В. Арсеньева, «Рассказы егеря Михал Михалыча» М. Пришвина, «Лесные домишки» В. Бианки и др.
И, конечно же, дети зачитывались книгами об открытиях науки и техники, о покорении воздушного и водного пространства, о беспосадочных перелетах летчиков: «Солнце на столе» М. Ильина, «Китайский секрет» Е. Данько, «Приключения Травки» С. Розанова, «Красин во льдах» Э. Миндлина, «Большой каботаж» В. Веревкина, «На полюс по воздуху» А. Лебеденко.
В золотой фонд детской поэзии 1920-х годов вошли произведения Н. Гумилева, А. Ахматовой, М. Цветаевой, В. Хлебникова, Н. Заболоцкого,О. Мандельштама, Б. Пастернака, В. Маяковского, М. Светлова, Д. Бедного,Н. Асеева, А. Жарова, Д. Хармса, Н. Тихонова, В. Катаева, Н. Клюева, К. Чуковского, С. Маршака, А. Барто, С. Михалкова и др.
Поток литературы, обрушившийся на детей 20-х годов, вынудил Наркомпрос организовать работу по изучению детского чтения. Было выпущено два сборника «Материалов по истории детской книги», в которых среди других была представлена и тема «Дети и чтение». С 1920 по 1923 гг. функционировал Научно-исследовательский институт детского чтения Наркомпроса РСФСР. Ведущими темами данного института стали: изучение читательских интересов детей, впечатления от прочитанной литературы и ее влияние на подрастающее поколение. Изучение читательских интересов показало, что, несмотря на все усилия пропаганды и распространения «нужных» книг, большинство детей предпочитали читать книги о приключениях, а не о Ленине. Получалось, что институт не справился с поставленной перед ним задачей - научить молодое поколение страны «правильно читать» и «правильно думать» над прочитанным, и в 1933 году его ликвидировали. Наступило время господства тотальной педагогики и жесткого диктата в области детского чтения.
В 1930-е годы, когда шла социалистическая переделка всей страны и людей, от литературы требовалось, чтобы книга была полна бодрости и оптимизма, звала на борьбу и свершения. С этой целью на 1-м Всесоюзном съезде писателей были объединены многонациональные литературные кадры, а литературе указан путь развития – социалистический реализм, целью которого было отражение действительности и развитие индивидуальных способностей человека. Особые требования предъявлялись к детской литературе. В докладе
С. Маршака «О большой литературе для маленьких» было сказано, что детская литература будет расцветать с каждым годом, потому что у нее есть для этого все условия: героическая, полная свершений действительность, труд как основа жизни советского общества, дружба всех народов страны, превосходное, одаренное поколение читателей и богатейшие традиции фольклора, и русской классической литературы.
В сентябре 1933 года было основано специальное государственное издательство детской литературы «Детгиз», которое и стало выпускать «большую литературу для маленьких». Все это позволило стране создать новую детскую литературу, какой еще не было в мире, литературу, провозгласившую право детства на реальную мечту, на подвиг, на будущее. Книга для детей стала настоящим произведением искусства и многие произведения, созданные для детей в 1930-е годы, вошли в золотой фонд детской литературы.
Небывалым успехом пользовались произведения: «Судьба барабанщика», «Военная тайна», «Чук и Гек», «Тимур и его команда» А. Гайдара, «Кондуит и «Швамбрания» Л. Кассиля, «Белеет парус одинокий» В. Катаева, «Два капитана» В.Каверина, «Рассказ о неизвестном герое» С. Маршака, «Доктор Айболит»
К. Чуковского, «Дядя Степа» С. Михалкова, стихи А. Барто.
Сложные проблемы нравственного становления личности, трудовое воспитание коллективом в те годы затрагивались в книгах: «Педагогическая поэма» А. Макаренко, «Одногодки» И. Шорина, «Шекомята» А. Мусатова,«Рассказы о дорогах» М. Лоскутова, «Тансык» А. Кожевникова», «Повесть о фонаре» Л. Будогоской, «Дикая собака Динго, или повесть о первой любви» Р. Фраермана.
Именно в 1930-е годы вышло много книг, рассказывающих о новой советской школе: «Победа» Б. Винникова, «Девятый «А» Г. Медынского, «Кто впереди» А Финогенова, «Поющее дерево» Н. Саконской, «Чукотка» Т. Семушкина, «Школа на тундре» С. Стебницкого, «Школа над морем» О. Донченко.
Воспитанию в юных читателях достоинства, смелости в борьбе с ложью, трусостью, невежеством и хамством, были посвящены произведения: «Не надо врать» М. Зощенко, «Чужая девочка» Е. Шварца и др.
Крупными достижениями исторической прозы для детей этих лет стали книги: «Петр I» А. Толстого, «Салават Юлаев» С. Злобина, «Соль Вычегодская» Т. Богданович, «Александр Суворов» С. Григорьева, «Черниговский полк ждет» Ю. Тынянова, «Железный Феликс» Ю. Германа, «Юнармия» Г. Мирошниченко, Маленький партизан» А. Панича, «Миколка-паровоз» М. Лынькова, «Чапаенок» С. Могилевской, «Грач – птица весенняя» С. Мстиславского, «Мальчик из Уржума» А. Голубевой.
Большим успехом у подростков пользовались историко-биографические романы о выдающихся деятелях науки, культуры и литературы: «Три цвета времени» А. Виноградова, «Приключения Марка Твена» Э. Выгодской, книги об ученых: о И. Павлове (А. Югов), И. Мичурине (А. Лебедев), о писателе
А. Чехове (А. Роскин), о художниках И. Левитане и О. Кипренском (К. Паустовский).
По-новому раскрывали писатели 1930-х годов перед детьми и образ В.И.Ленина. В эти годы вышли книги: «Володя Ульянов» Н. Веретенникова, «Билет по истории» М. Шагинян, «Рисунок с Ленина» К. Федина, «Рассказы о Ленине» М. Зощенко, «Рассказы о Ленине» А. Кононова и др.
1930-е годы по праву можно назвать расцветом литературной сказки. Многие сказки, созданные в те годы, остаются, с детьми и по сей день: "Золотой ключик, или Приключения Буратино» А. Толстого, «Приключения Врунгеля» А. Некрасова, «Старик Хоттабыч» Л. Лагина, «Цветик-семицветик» В. Катаева, «Волшебник Изумрудного города» А. Волкова и мн.др.
Особым интересом у детей пользовалась научно-фантастическая литература: «Аэлита» и «Гиперболоид инженера Гарина» А. Толстого, «Тайна двух океанов» Г. Адамова, «Звезда КЭЦ» и «Прыжок в ничто» А. Беляева.
Новые решения в произведениях тех лет находила и проблема взаимодействия человека с природой: «Зверь бурундук», «Журка» М. Пришвина, «Приключения муравья», «Сказки зверолова» В. Бианки, «Васька, Бобка и крольчиха», «Волчишко и другие» Е. Чарушина.
В это время были созданы прекрасные научно-художественные книги, посвященные разным профессиям: «Подводные мастера» К. Золотовского, «Разумные машины» О Дрожжина, «Фабрика точности» К. Меркульевой, «Остров в степи» Г. Замчалова и О Перовской, «Полтора разговора» Н. Григорьева.
Освоение Северного морского пути, первые беспосадочные перелеты летчиков, спасение челюскинцев и дрейфующая станция Папанина вдохновили писателей и журналистов на создание произведений: «На полюсе» (И. Папанин), «Полет на землю Франца- Иосифа», «На краю света» (С. Безбородов), «Прежде, чем лететь на Луну», «Ритм вещества» (Л. Кассиль), «Выборжцы рапортуют» Д. Левин).
В литературу, в том числе и детскую, вошла большая стройка. Будни страны, полные напряженного труда, романтика героических подвигов народа становились содержанием стихов, баллад и рассказов в стихах: «Война с Днепром», «Рассказ о неизвестном герое» (С. Маршак), «На льдине»,«Молочный колхоз», «Ленин и печник» (А. Твардовский), «Дом переехал» (А. Барто), «Полевой октябрь» (З. Александрова), «Метрополитен» Е. Тараховская), «Мамин мост» (Н. Саконская), «Поэма о роботе», «Песня о Турксибе» (С. Кирсанов), «Смерть пионерки», «Соболиный след» Э. Багрицкий).
Переводы К. Чуковского, М. Светлова, С. Маршака, С. Михайлова и Е. Благининой сделали доступной детям поэзию братских народов, населяющих республики многонациональной страны - СССР: «Письмо Ворошилову», «Лошадка» (Л. Квитко), «Сказка о том, как котенок стал котом» (А. Прокофьев),«Как от меда у медведя зубы начали болеть» (Б. Корнилов) и др.
Приближалась Вторая мировая война, и детская поэзия стала прославлять героизм пограничников и мужество испанского народа,вступившего в войну с фашизмом: «Я с тобой», «Над морем звезды» (А. Барто), «Мы военные», «Пароход из Испании» (С. Маршак), «Светлана» (С. Михалков)и др.
Предвоенное десятилетие ознаменовалось и расцветом песни. Вся страна распевала «Тачанку» М. Рудермана, «Широка страна моя родная» В. Лебедева-Кумача, «Катюшу» М. Исаковского, «Песню о Каховке» М. Светлова, «Полюшко-поле» В. Гусева. Поэтами песенниками пришли в детскую литературу
З. Александрова, Н. Забила, С. Михалков, Л. Квитко.
В эти же годы со своим пониманием детства напомнили о себе О. Бергольц, Е. Благинина, А. Барто, М. Пожарова. Необычного, чудаковатого героя изображал в своих стихах Д. Хармс. Сказочный мир природы показал детям А. Введенский. В мир удивительной гиперболы и забавных ситуаций уносил юных читателей Ю. Владимиров.
После революции 1917 года по всей стране появилось множество различных литературных групп. Многие из них возникали и исчезали, даже не успевая оставить после себя какой-либо заметный след. Только в одной Москве в 1920 г. существовало более 30 литературных групп и объединений. Нередко входившие в эти группы лица были далеки от искусства (например, группа "Ничевоки", провозглашавшая: "Наша цель: истончение поэтпроизведения во имя ничего"). Причины возникновения многочисленных и разнохарактерных литературных групп: обычно на первый план выдвигаются материально-бытовые: "Вместе было легче выжить в тяжелых обстоятельствах русской жизни тех лет, преодолеть разруху, голод, наладить условия для нормальной работы и профессионального общения людей, причастных к литературе и искусству". Как отмечал В.Зазубрин, говоря о писательских организациях Сибири и Дальнего Востока после Октября, "все они возникали по содружеству, по знакомству, а не поэтическим или идеологическим признакам".
Раскол на 3 ветви произошел в начале 20х годов: литература задержанная, литература советская и эммиграционная. Возникают литературные группировки: ОПОЯЗ, ЛЕФ, имажинисты, РАПП, Чинари, ОБЭРИУ.
с самого начала 20-х годов начинает усиливаться и культурное самообеднение России.Россию покидают поэты. августовский культурный погром 1922 года стал сигналом к началу массовых гонений на свободную литературу, свободную мысль. Один за другим стали закрываться журналы.
Существует 3 тенденции:
1)Размежевание и консолидация. Эксперимент и поиск дали высокие результаты, стали питательной почвой для всей советской литеартуры.
2) Возникла двойственность мироощущения и мировосприятия в следствии ориентации на анализ реальной жизни;
3)Период пересмотра утопий, максималистской веры в человека-титана и процесс возвращения к нравественно-религиозным идеалам;
4)Оппозиция природы и культуры.
Символизм, акмеизм, футуризм в чистом виде прекращают свое существование вскоре после 1917 г., однако их представители и наследники продолжают обновлять и обогащать литературу. Еще до революции критика заговорила о неореализме - реализме, впитавшем некоторые черты модернистских направлений. В 20-е годы советская критика возобновила разговор о синтетизме и новом реализме как синтезе реализма с символизмом, "романтизмом" и т.д. при доминировании реализма. Тем или иным образом эта проблематика затрагивалась в статьях В. Брюсова, Е. Замятина, А. Воронского и др.
В литературе России 20-30-х годов и в эмигрантской исследователи находят разные художественные методы и принципы отражения, например, относят к "критическому реализму" творчество В. Вересаева, И. Шмелева,., к натурализму - Артема Веселого, к "романтизму" - футуризм и левое искусство (В. Маяковского, Н. Асеева, Б. Пастернака, И. Северянина и др.), к экспрессионизму - М. Булгакова, А. Платонова, Е. Замятина, к импрессионизму - О. Мандельштама. Теряют право на выход к читателям (полностью или частично) А. Платонов, М. Булгаков, С. Клычков. Замолкают И. Бабель, о. Мандельштам. К концу 30-х годов умирают Ю. Тынянов, М. Горький. С начала 30-х годов давление официальной критики и власти приводит к тому, что «неклассическая» проза оказывается вытесненной. Тем не менее именно в 30-е годы созданы наиболее значительные произведения этой прозы: «Записки покойника» (1927) и «Мастер и Маргарита» (1940) М. Булгакова. Реализм утверждает себя появлением таких произведений, как «Тихий Дон» М. Шолохова, «Петр Первый» А. Толстого. Первым съездом советских писателей (1934), не только предъявила литераторам особые эстетические требования (жизнеподобная поэтика, социально-политическая детерминация характера, четко определенные амплуа в системе персонажей, но и определила круг тем, обращение к которым санкционировалось. Вокруг указанных тем сформировались основные жанры соцреалистического романа. Это, прежде всего, производственный роман, в центре которого проблемы перевоспитания, нравственного становления людей, участвующих в социалистическом строительстве. В конце 20-х- 30-е годы возникает сначала жанр деревенского, а затем колхозного романа: «Бруски» (1928-1937) Ф. Панферова, «Поднятая целина» (1932) М. Шолохова и др.
В 30–е годы происходит нарастание негативных явлений в литературном процессе. Начинается травля выдающихся писателей (Е.Замятин, М.Булгаков, А.Платонов, О.Мандельштам). В начале 30–х годов происходит смена форм литературной жизни: после выхода в свет постановления ЦК ВКП(б) объявляют о своем роспуске РАПП и другие лит-ные объедине-ния. В 1934 году состоялся Первый съезд советских писателей, который единственно возможным тв-ким методом объявил социалистический реализм. В целом же началась политика унификации культурной жизни, происходит резкое сокращение печатных изданий.В тематическом плане ведущими становятся романы об индустриали-зации, о первых пятилетках, создаются большие эпические полотна. И вообще ведущей становится тема труда.
Художественная литература начинала освоение проблем, связанных с вторжением науки и техники в повседневную жизнь человека. Новые сферы жизни человека, новые конфликты, новые характеры, видоизменение традиционного литературного материала привели к появлению новых героев, к возникновению новых жанров, новых приемов стихосложения, к поискам в области композиции и языка.Отличительной особенностью поэзии 30–х годов является бурное развитие песенного жанра. В эти годы были написаны прославленные «Катюша» (М.Исаковский), «Широка страна моя родная…» (В.Лебедев–Кумач), «Каховка» (М.Светлов) и многие другие.На рубеже 20–30–х годов в литературном процессе наметились интересные тенденции. Критика, еще недавно приветствовавшая «космические» стихи пролеткульто-вцев, восторгавшаяся «Падением Даира» А.Малышкина, «Ветром» Б.Лавренева, изменила ориентацию. Глава социологической школы В.Фриче начал поход против роман-тизма как искусства идеалистичес-кого. Появилась статья А.Фадеева «Долой Шиллера!», направленная против романтического начала в литературе.Безусловно, это было требование времени. Страна пре-вращалась в огромную стройку, и читатель ждал от литературы немед-ленного отклика на происходящие события.Но раздавались голоса и в защиту романтики. Так, газета «Изв-естия» публикует статью Горького «Еще о грамотности», где писатель защищает детских авторов от комис-сии детской книги при Наркомпрос-се, которая бракует произведения, находя в них элементы фантастики и романтики. Журнал «Печать и Р-ция» публикует статью философа В.Асмуса «В защиту вымысла».И, тем не менее, лирико-романтическое начало в литературе 30-х годов в сравнении с предшествующим врем-енем оказывается оттесненным на второй план. Даже в поэзии, всегда склонной к лирико–романтическому восприятию и изображению дейст-вительности, в эти годы торжеств-уют эпические жанры (А.Твардовс-кий, Д.Кедрин, И.Сельвинский).
