Давид самуилович самойлов биография подробная. Биография Давида Самойлова. Творческое наследие поэта

Имя: Давид Самойлов (Давид Кауфман)

Возраст: 69 лет

Деятельность: поэт, переводчик

Семейное положение: был женат

Давид Самойлов: биография

Сороковые годы XX столетия ознаменовались в России не только самой масштабной и кровопролитной войной за всю историю существования человечества, но и героическими подвигами народа. В память о тех временах, кроме монументов и печали, нам осталась поэзия и проза российских писателей послевоенного периода, видевших изнутри боль разрушенной страны, которую пронесли почти через столетие в своих произведениях.

Детство и юность

Давид Самойлов – это псевдоним российского поэта, переводчика еврейского происхождения Давида Самуиловича Кауфмана. Давид Самуилович родился в Москве, 1 июня 1920 года. Самуил Абрамович Кауфман, отец Давида, был знаменитым московским врачом-венерологом. От имени отца образован псевдоним поэта – Давид Самойлов. Высшее образование юноша получил в Московском институте философии, литературы и истории.

В 1939 году, будучи студентом 2 курса, Давид хотел уйти добровольцем на фронт финской войны, но не смог по состоянию здоровья (в некоторых источниках указанна причина – недостаточный возраст молодого человека). А в 1941 году Давид попал на трудовой фронт Великой Отечественной войны. Будущий поэт рыл окопы в Смоленской области, у города Вязьмы. Там здоровье Самойлова ухудшилось, и юношу отправили в тыл, в узбекский город Самарканд. В Узбекистане молодой человек продолжил образование на вечернем отделении педагогического института.

После пединститута Давид поступил в военно-пехотное училище, но закончить его так и не смог. В 1942 году молодой человек снова попал на фронт, в Ленинградскую область, у города Тихвина. Провоевав один год, Давид получил серьезное ранение – осколок мины повредил ему руку. Произошло это в урочище Карбусель, 23 марта 1943 года. Давид, будучи пулеметчиком, прорвался во вражеский окоп и в одиночку уничтожил троих неприятелей в рукопашном бою. За отвагу в атаке и совершенный подвиг Самойлов получил медаль «За отвагу».

Давид Самойлов в военной форме

Уже через год, в марте 1944 года, храбрый солдат вернулся снова в строй, теперь на линию Белорусского фронта и в звании ефрейтора, где по совместительству выполнял обязанности писаря. В ноябре 1944 года Самойлов получил очередную медаль - «За боевые заслуги». Уже после окончания войны, в июне 1945 года, Самойлову вручили третью награду – орден Красной Звезды за то, что взял в плен немецкого унтер-офицера, давшего ценные сведения советской разведке.

Поэт прошел всю войну, получил ранение, три награды, участвовал в боях за Берлин – разумеется, война оставила отпечаток в душе этого великого человека, что позднее вылилось в стихи.

Литература

Первая публикация произведений поэта состоялась в 1941 году, под настоящим именем автора – Давид Кауфман, сборник назывался «Охота на мамонта». В период учебы в МИФЛИ Самойлов познакомился с Сергеем Сергеевичем Наровчатовым, Михаилом Валентиновичем Кульчицким, Борисом Абрамовичем Слуцким, Павлом Давыдовичем Коганом, которым посвятил стихотворение «Пятеро». Этих авторов позднее стали называть поэтами военного поколения.

В первые месяцы на фронте Давид записывал свои стихи в тетрадь, уже после Победы многие из них были опубликованы в литературных журналах. В период Великой Отечественной войны Самойлов не публиковал стихотворений, за исключением сатирической поэмы, посвященной .

Кроме того, жизнь на фронте вдохновила молодого человека на стихотворные произведения о солдатской жизни в виде собирательного образа по имени Фома Смыслов. Эти стихи печатались в местных газетах, вдохновляя, вселяя веру и надежду на победу у других солдат. Самое известное стихотворение Давида Самуиловича, посвященное войне, называется «Сороковые, роковые…». В нем представлена обобщенная тема войны и проблема военного поколения. Но при этом Самойлов в творчестве не затрагивал политических тем.

По окончании войны поэт зарабатывал переводами и писал сценарии для радиопередач. Литературное признание пришло к Самойлову только в 1970 году, после выхода сборника стихотворений под названием «Дни». Став известным, Давид Самуилович не вел светской жизни в литературных кругах, но с удовольствием общался с Генрихом Бёллем, и другими талантливыми современниками.

В 1972 году вышла в свет поэма «Последние каникулы», где перекликаются различные исторические периоды и страны в путешествии главного героя по Германии. Кроме военных и исторических тем, есть у Самойлова пейзажная лирика (например, стихотворение «Красная осень») и произведения о любви («Беатриче»). Любовная лирика поэта на удивление спокойна и холодна, в ней нет страстей, свойственных этому жанру. Часто творчество Самойлова сравнивают с : в лирике Давида Самуиловича присутствует пушкинианство в форме биографического мифа.

Помимо собственных стихотворений поэт переводил произведения зарубежных авторов, писал сценарии для театральных постановок, тексты песен для фильмов. Несмотря на серьезные темы в творчестве поэта, часто его упоминают в качестве авторов стихов из детства. Книги для детей Самойлов писал в 80-е годы ХХ века. Детские произведения наполнены историзмом, любовью к Родине и русскому народу.

Личная жизнь

Вернувшись героем с войны, Давид в 1946 году женился на Ольге Лазаревне Фогельсон. Ольга была искусствоведом по специальности. Биография поэта Самойлова почти не рассказывает о личной жизни Давида Самуиловича. Известно, что в браке Кауфманы имели единственного сына Александра. Александр Кауфман (псевдоним Александр Давыдов) пошел по стопам отца, став переводчиком и прозаиком.

Однако в первом браке семейная жизнь Давида не сложилась. Поэт повторно женился на Галине Ивановне Медведевой, в браке с которой родились Пётр, Варвара и Павел.

О личностных качествах Самойлова вспоминал в интервью его сын. Давид Самуилович был человеком скромным, простым и с удивительным чувством юмора. В юношестве Давид имел среди близких друзей прозвище Дэзик. Многое о Самойлове говорит личный дневник, который поэт вел последние 28 лет жизни. После смерти проза и стихи из дневника частично опубликованы.

Смерть

В 1974 году Самойлов с семьей уехал из Москвы в город Пярну (Эстония). Семья жила небогато, пока поэт не выкупил второй этаж дома. По мнению современников, чистейшая экология и безмятежность Пярну продлили жизнь поэта минимум на несколько лет.

Хотя политических взглядов Самойлов не высказывал, сотрудники Комитета государственной безопасности СССР постоянно присматривали за жизнью и творчеством Самойлова, но это не пугало поэта.

Давид Самуилович Кауфман болел последние годы жизни, но смерть его стала внезапной. Умер поэт 23 февраля 1990 года, в городе Пярну, на сцене театра, скрывшись на миг за кулисами и сказав на прощание, что все хорошо.

Библиография

• 1958 – «Ближние страны»
• 1961 – «Слонёнок пошёл учиться»
• 1961 – «Дом-музей»
• 1962 – «Светофор»
• 1963 – «Второй перевал»
• 1970 – «Дни»
• 1972 – «Равноденствие»
• 1974 – «Волна и камень»
• 1975 – «Перебирая наши даты…»
• 1978 – «Весть»
• 1981 – «Залив»
• 1981 – «Линии руки»
• 1981 – «Улица Тооминга»
• 1983 – «Времена»
• 1985 – «Голоса за холмами»
• 1987 – «Дай выстрадать стихотворенье»
• 1989 – «Горсть»
• 1989 – «Беатриче»
• 1990 – «Снегопад»

Русский поэт Давид Самуилович Самойлов (настоящая фамилия Кауфман) родился 1 июня 1920 г. в Москве в семье врача Самуила Абрамовича Кауфмана. Псевдоним поэт взял после войны в память об отце.

В 1938 г. Давид Самойлов окончил школу и поступил в Московский институт философии, истории и литературы (МИФЛИ) – объединение гуманитарных факультетов, выделенное из состава МГУ. В МИФЛИ преподавали лучшие специалисты того времени – Сергей Радциг, Николай Гудзий, Дмитрий Благой, Дмитрий Ушаков, Леонид Тимофеев и др. В годы учебы Самойлов подружился с поэтами, которых вскоре стали называть представителями поэзии "военного поколения" – Михаилом Кульчицким, Павлом Коганом, Борисом Слуцким, Сергеем Наровчатовым.

Самойлов посвятил им стихотворение "Пятеро", в котором написал: "Жили пятеро поэтов / В предвоенную весну, / Неизвестных, незапетых, / Сочинявших про войну". Творчески близки ему были также поэты Николай Глазков, Николай Отрада, Михаил Луконин. Вместе с друзьями Самойлов занимался в неофициальном творческом семинаре поэта Ильи Сельвинского, который добился публикации стихов своих учеников в журнале "Октябрь" (1941, № 3). В общей подборке Самойлов опубликовал стихотворение "Охота на мамонта", в котором дал поэтическую картину движения человечества по пути прогресса.

В 1941 г. Самойлов студентом был мобилизован на рытье окопов. На трудовом фронте поэт заболел, был эвакуирован в Ашхабад, где поступил в военно-пехотное училище, по окончании которого в 1942 г. был направлен на Волховский фронт под Тихвин.

В 1943 г. Самойлов был ранен, ему спас жизнь друг, алтайский крестьянин Семен Косов, о котором поэт в 1946 году написал стихотворение "Семен Андреич".

После госпиталя Давид Самойлов вернулся на фронт и стал разведчиком. В частях 1-го Белорусского фронта освобождал Польшу, Германию; окончил войну в Берлине. Был награждён орденом Красной Звезды, медалями.

В годы войны Самойлов не писал стихов – за исключением поэтической сатиры на Гитлера и стихотворений об удачливом солдате Фоме Смыслове, которые он сочинял для гарнизонной газеты и подписывал "Семен Шило".

Первое послевоенное произведение "Стихи о новом городе" было опубликовано в 1948 г. в журнале "Знамя". Самойлов считал необходимым, чтобы впечатления жизни "отстоялись" в его душе, прежде чем воплотиться в поэзии.

Временная дистанция для осмысления войны, по Самойлову, закономерна: "И это все в меня запало / И лишь потом во мне очнулось!.. " ("Сороковые").

В поэме "Ближние страны. Записки в стихах" (1954-1959) Самойлов подвел итог важнейшего этапа биографии своего поколения: "Отмахало мое поколенье / Годы странствий и годы ученья…/ Да, испита до дна круговая, / Хмелем юности полная чаша. / Отгремела война мировая - / Наша, кровная, злая, вторая. / Ну а третья уж будет не наша!.."

Регулярные публикации его стихов в периодической печати начались в 1955 г. До этого Самойлов работал как профессиональный переводчик поэзии и как сценарист на радио.

В 1958 г. Давид Самойлов издал свою первую поэтическую книгу "Ближние страны", лирическими героями которой были фронтовик ("Семен Андреич", "Жаль мне тех, кто умирает дома…" и др.) и ребенок ("Цирк", "Золушка", "Сказка" и др.). Художественным центром книги стали "Стихи о царе Иване", в которых впервые в полной мере проявился присущий Самойлову историзм. О роли человека в истории Самойлов размышлял в поэме "Сухое пламя" (1963), главным героем которой стал сподвижник Петра Великого князь Александр Меншиков. Перекличка исторических эпох происходит и в поэме Давида Самойлова"Последние каникулы" (1972), в которой лирический герой путешествует по Польше и Германии разных времен вместе с польским скульптором XVI века Витом Сквошем.

Определяя свое поэтическое самоощущение, Самойлов писал: "У нас было все время ощущение среды, даже поколения. Даже термин у нас бытовал до войны: "поколение 40-го года". К этому поколению Самойлов относил друзей-поэтов, "Что в сорок первом шли в солдаты / И в гуманисты в сорок пятом". Их гибель он ощущал как самое большое горе. Поэтической "визитной карточкой" этого поколения стало одно из самых известных стихотворений Самойлова "Сороковые" (1961).

С 1967 г. Давид Самойлов жил в деревне Опалиха недалеко от Москвы. Поэт не участвовал в официозной писательской жизни, но круг его занятий был так же широк, как круг общения. Самойлов дружил со многими своими выдающимися современниками – Фазилем Искандером, Юрием Левитанским, Булатом Окуджавой, Николаем Любимовым, Зиновием Гердтом, Юлием Кимом и др. Несмотря на болезнь глаз, поэт занимался в историческом архиве, работая над пьесой о 1917 г.; издал стиховедческую "Книгу о русской рифме", в которой рассмотрел проблемы стихосложения от народного эпоса до современности; занимался поэтическими переводами с польского, чешского, венгерского и других языков.

В 1974 г. вышла книга поэта "Волна и камень", которую критики назвали самой пушкинианской книгой Самойлова – не только по числу упоминаний о Пушкине, но, главное, по поэтическому мироощущению. Евгений Евтушенко в своеобразной стихотворной рецензии на эту книгу написал: "И читаю я "Волну и камень" / там, где мудрость выше поколенья. / Ощущаю и вину, и пламень, / позабытый пламень поклоненья".

В 1976 г. Давид Самойлов поселился в эстонском приморском городе Пярну. Новые впечатления отразились в стихах, составивших сборники "Весть" (1978), "Улица Тооминга", "Залив", "Линии руки" (1981).

С 1962 г. Давид Самойлович вел дневник, многие записи из которого послужили основой для прозы, изданной после его смерти отдельной книгой "Памятные записки" (1995).

Писатель был удостоен Государственной премии СССР (1988). Его стихи переведены на многие европейские языки.

Давид Самойлович Самойлов скончался 23 февраля 1990 г. в Таллине, на юбилейном вечере Бориса Пастернака, едва завершив свою речь. Похоронен в Пярну (Эстония) на Лесном кладбище.

В июне 2006 г. в Москве была открыта мемориальная доска поэту-фронтовику Давиду Самойлову. Она расположена на доме, где он прожил более 40 лет, – на пересечении улицы Образцова и площади Борьбы.

Как считается рейтинг
◊ Рейтинг рассчитывается на основе баллов, начисленных за последнюю неделю
◊ Баллы начисляются за:
⇒ посещение страниц, посвященных звезде
⇒ голосование за звезду
⇒ комментирование звезды

Биография, история жизни Самойлова Давида Самуиловича

Самойлов Давид (имя при рождении – Кауфман Давид Самуилович) – русский советский поэт фронтового поколения, переводчик.

Ранние годы

Давид родился в Москве 1 июня 1920 года в семье знаменитого врача-венеролога Самуила Абрамовича Кауфмана и его супруги Цецилии Израилевны. После окончания средней школы в 1938 году Давид стал студентом Московского института философии, литературы и истории.

Служба

В 1939 году, когда началась война с Финляндией, Давид Кауфман хотел оставить учебу и уйти на фронт добровольцем, однако юношу не приняли в ряды солдат по состоянию здоровья. Спустя 2 года, в самом начале Великой отечественной и Второй мировой войн, Давида направили под Вязьму рыть окопы в составе трудового фронта. Под Вязьмой молодой человек тяжело заболел, из-за чего было принято решение эвакуировать его в Самарканд.

В Самарканде Давид поступил в Вечерний педагогический институт, затем – в Военно-пехотное училище (которое, правда, так и не успел окончить). В 1942 году Кауфмана отправили под Тихвин на Волховский фронт. В марте 1943 года осколок мины попал в левую руку Давида. Спустя несколько дней красноармеец Давид Кауфман, пулеметчик 1 отдельного стрелкового батальона 1 отдельной стрелковой бригады, был награжден медалью «За отвагу» (Давид собственными руками уничтожил трех врагов).

В марте 1944 года, уже полностью выздоровев, Давид Кауфман попал в 3 отдельную моторазведроту разведывательного отдела штаба 1 Белорусского фронта. В ноябре того же года Давид Самуилович, ефрейтор и писарь, был награжден медалью «За боевые заслуги». В 1945 году автоматчик Кауфман был отмечен орденом Красной звезды за захват пленных, от которых была получена ценная информация, и за активное участие в боях за Берлин.

ПРОДОЛЖЕНИЕ НИЖЕ

Литературная деятельность

В военное время Давид Самуилович практически не занимался писательским ремеслом. Он не писал стихотворений – разве что сатирические рифмы на и вдохновляющие советских бойцов стихи о солдате Фоме Смыслове, публиковавшиеся в гарнизонной газете. Когда война осталась позади, Давид занялся переводами различных произведений с венгерского, польского, чешского и литовского языков.

В 1948 году на страницах журнала «Знамя» появилось первое произведение Давида Самойлова «Стихи о новом городе». Спустя 10 лет на прилавках книжных магазинов появился первый сборник стихов поэта «Ближние страны». В 1962 году был выпущен лирико-философский сборник стихотворений «Второй перевал», в 1970 году появились «Дни», в 1974 году – «Волна и камень», в 1978 – «Весть», в 1981 – «Залив», в 1985 – «Голоса за холмами» и так далее.

Писал Давид Самойлов и прозу, в том числе и труды по стихосложению, которые помогли многим начинающим авторам определиться с собственным стилем и научиться не просто складывать слова в рифму, а говорить, жить, дышать стихами.

В 1988 году Давид Самойлов был удостоен Государственной премии СССР за выдающиеся творческие достижения в области литературы.

Семья

В 1946 году Давид Самойлов женился на Ольге Фонельсон, дочери советского кардиолога Лазаря Фогельсона. В 1953 году в семье родился сын Александр (продолжил дело отца, стал писателем и переводчиком).

Второй супругой литератора была Галина Медведева. Она родила мужу троих детей – девочку Варвару и мальчиков Петра и Павла.

Смерть

23 февраля 1990 года Давид Самойлов скончался в Таллине (он жил в Эстонии с 1974 года). Тело писателя и поэта захоронили на Лесном кладбище в портовом городе Пярну.

Его отец был врачом, участником Первой мировой и Гражданской войн, в годы Отечественной войны работал в тыловом госпитале. Образы родителей присутствуют в стихах Самойлова (Выезд, Двор моего детства и др.); воспоминания детства отразились в автобиографической прозе конца 1970-х - начала 1980-х годов (Дом, Квартира, Сны об отце, Из дневника восьмого класса и др.).

Его московское детство было удивительно похоже на детство другого замечательного поэта - Бориса Пастернака. Мама Бориса Леонидовича - Розалия Кауфман, а отец Давида Самойлова - тоже Кауфман, Самуил Абрамович. Нет, они не были родственниками, просто однофамильцы, но как это близко, как символично, что в русской литературе имена этих поэтов почти всегда стоят рядышком!

В 1938 году окончил среднюю школу и поступил в Московский институт философии, истории и литературы (МИФЛИ) - объединение гуманитарных факультетов, выделенное из состава МГУ. Там, в МИФЛИ, в то время преподавали лучшие ученые страны - С.И.Радциг, Н.К.Гудзий, Ю.М.Соколов, Д.Д.Благой, Д.Н.Ушаков, Л.И.Тимофеев и другие.

Первая поэтическая публикация Самойлова — благодаря его педагогу Илье Сельвинскому - появилась в журнале “Октябрь”, № 3 за 1941 год (стихотворение “Охота на мамонта” за подписью Давид Кауфман).

В годы учебы Давид Самойлов (или Дэзик, как ласково, дружески величали его близкие) подружился с поэтами, которых вскоре стали называть представителями поэзии «военного поколения» - Михаилом Кульчицким, Павлом Коганом, Борисом Слуцким, Сергеем Наровчатовым. Самойлов посвятил им провидческое стихотворение «Пятеро», в котором написал:

Жили пятеро поэтов
В предвоенную весну,
Неизвестных, незапетых,
Сочинявших про войну...

Ощущение войны в этом стихотворении - поразительно, как и в других стихах, ставших любимыми для миллионов россиян.

В начале финской войны Самойлов хотел уйти на фронт добровольцем, но не был мобилизован по состоянию здоровья. Впрочем, и в начале Великой Отечественной войны он не был взят в армию по возрасту, но здесь Самойлову повезло: его направили на трудовой фронт - рыть окопы под Вязьмой. В первые месяцы войны поэт записал в тетрадь все свои неизданные произведения, которые считал для себя важными: около 30 стихотворений и стихотворных отрывков, одну комедию, три поэтических перевода.

На трудовом фронте Давид Самойлов заболел, был эвакуирован в Самарканд, учился в Вечернем педагогическом институте. Вскоре поступил в военно-пехотное училище, по окончании которого в 1942 году его направили на Волховский фронт под Тихвин.

Впоследствии в своих воспоминаниях Самойлов написал: «Главное, что открыла мне война, - это ощущение народа».

В 1943 году поэт был ранен; жизнь ему спас друг, алтайский крестьянин С.А.Косов, о котором Самойлов в 1946 году написал стихотворение «Семен Андреич».

После госпиталя Самойлов вернулся на фронт и стал разведчиком. В частях 1-го Белорусского фронта освобождал Польшу, Германию; окончил войну в Берлине.

В годы войны было издано два сборника стихов Самойлова, датированных 1944 годом, а так же поэтическую сатиру на Гитлера и стихотворения про удачливого солдата Фому Смыслова, которые он сочинял для гарнизонной газеты и подписывал «Семен Шило». Послевоенное произведение Стихи о новом городе было опубликовано в 1948 в журнале «Знамя». Самойлов считал необходимым, чтобы впечатления жизни «отстоялись» в его душе, прежде чем воплотиться в поэзии. Регулярные публикации его стихов в периодической печати начались в 1955. До этого Самойлов работал как профессиональный переводчик поэзии и как сценарист на радио.

В 1958 издал свою первую поэтическую книгу Ближние страны, лирическими героями которой были фронтовик (Семен Андреич, Жаль мне тех, кто умирает дома... и др.) и ребенок (Цирк, Золушка, Сказка и др.). Художественным центром книги стали Стихи о царе Иване, в которых впервые в полной мере проявился присущий Самойлову историзм. В этом поэтическом цикле воплотился исторический опыт России и одновременно - жизненный опыт поэта, в котором своеобразно отразились традиции пушкинского историзма. Исторической теме посвящено и стихотворение «Пестель, Поэт и Анна» (1965). О роли человека в истории Самойлов размышлял в драматических сценах Сухое пламя (1963), главным героем которых был сподвижник Петра Великого князь Меньшиков. Перекличка исторических эпох происходит и в поэме Последние каникулы (1972), в которой лирический герой путешествует по Польше и Германии разных времен вместе с польским скульптором 16 века Витом Сквошем.

Определяя свое поэтическое самоощущение, Самойлов написал: «У нас было все время ощущение среды, даже поколения. Даже термин у нас бытовал до войны: «поколение 40-го года». К этому поколению Самойлов относил друзей-поэтов, «Что в сорок первом шли в солдаты / И в гуманисты в сорок пятом». Их гибель он ощущал как самое большое горе. Поэтической «визитной карточкой» этого поколения стало одно из самых известных стихотворений Самойлова Сороковые, роковые (1961).

Если вычеркнуть войну,
Что останется - не густо.
Небогатое искусство
Бередить свою вину.

Что еще? Самообман,
Позже ставший формой страха.
Мудрость - что своя рубаха
Ближе к телу. И туман...

Нет, не вычеркнуть войну.
Ведь она для поколенья -
Что-то вроде искупленья
За себя и за страну.

Простота ее начал,
Быт жестокий и спартанский,
Словно доблестью гражданской,
Нас невольно отмечал.

Если спросят нас юнцы,
Как вы жили, чем вы жили?
Мы помалкиваем или
Кажем шрамы и рубцы.

Словно может нас спасти
От упреков и досады
Правота одной десятой,
Низость прочих девяти.

Ведь из наших сорока
Было лишь четыре года,
Где нежданная свобода
Нам, как смерть, была сладка.

После выхода поэтического сборника Дни (1970) имя Самойлова стало известно широкому кругу читателей. В сборнике Равноденствие (1972) поэт объединил лучшие стихи из своих прежних книг.

В 1967 году Давид Самойлов поселился в деревне Опалиха близ Москвы. Поэт не участвовал в официозной писательской жизни, но круг его занятий был так же широк, как круг общения. В Опалиху приезжал Генрих Бёлль; Самойлов дружил со многими своими выдающимися современниками - Фазилем Искандером, Юрием Левитанским, Булатом Окуджавой, Юрием Любимовым, Зиновием Гердтом и Юлием Кимом.

Несмотря на болезнь глаз, он занимался в историческом архиве, работая над пьесой о 1917 годе, издал в 1973 году стиховедческую «Книгу о русской рифме».

В 1974 году у него вышла книга «Волна и камень», которую критики назвали «самой пушкинской» книгой Самойлова - не только по числу упоминаний о великом поэте, но, главное, по поэтическому мироощущению. Евгений Евтушенко в своеобразной стихотворной рецензии на эту книгу написал: «И читаю я «Волну и камень» / там, где мудрость выше поколенья. / Ощущаю и вину, и пламень, / позабытый пламень поклоненья».

Самойлов много и активно переводил стихи армянских, болгарских, испанских, латышских, литовских, немецких, польских, сербских, турецких, французских и эстонских поэтов, участвовал в создании нескольких спектаклей в Театре на Таганке, в “Современнике”, в Театре им. Ермоловой, писал песни для театра и кино. В 1988 году стал лауреатом Государственной премии СССР.

В разные годы у Давида Самойлова выходили книги стихов: "Ближние страны" (1958), "Второй перевал" (1963), "Дни" (1970), "Равноденствие" (1972), "Весть" (1978), "Избранное" (1980), "Залив" (1981) и многие другие; а также книги для детей: "Светофор" (1962), "Слоненок пошел учиться. Пьесы в стихах" (1982).

В 1976 году Самойлов поселился в эстонском приморском городе Пярну. Новые впечатления отразились в стихах, составивших сборники «Улица Тооминга», «Линии руки» (1981).

Самойлов очень любил Пярну и Эстонию. До 1980 года, пока семья занимала только один этаж на улице Тооме, жить приходилось в несколько стесненной обстановке. Купив же второй этаж, Давид Самойлович был безгранично счастлив. И, вернувшись из очередной непродолжительной поездки в 1983 году в Москву, сказал: "Жить надо все-таки в Пярну". В Эстонии ему было легче, спокойнее, поэтому многие знакомые убеждены, что пребывание в Пярну подарило ему еще несколько лет жизни. Может быть, поэтому на одном из званых вечеров он сказал: "Целуйте меня: я экологически чист".

Давид Самойлович никогда не считался ярым диссидентом. Однако КГБ присматривал и за ним. Однажды фотограф Виктор Перелыгин (благодаря которому последующие поколения получили целую галерею фотоматериалов о жизни поэта) поехал проведать живших в Калининграде родственников. Обедая в ресторане города Черняховска, он увидел за другим столиком подозрительно знакомого человека. Через несколько недель он вспомнил его, увидев выходящим из здания пярнуского отделения КГБ. Самойлова эта новость нисколько не удивила. «Они проверяли, не передаете ли вы от меня какое-нибудь послание в черняховскую психушку». В этом заведении, как оказалось, содержались «ненормальные», подвергающие сомнению идеи и дела КПСС. Самойлов никогда не ставил даты к своим стихам. На вопрос, почему он так поступает, как-то ответил: «Не хочу отнимать хлеб у литературоведов». Но и в письмах дат нет. Только последнее, адресованное Лидии Лебединской, было датировано 14 февраля 1990 года. В письме Самойлов рассказывал о бесснежной зиме, касался проблем взаимоотношений Эстонии и России, выражал опасения, как бы обещания эстонских политиков предоставить равные права с эстонцами местным русскоязычным жителям, не остались бы обещаниями...

Еще одна деталь: с 1962 года Самойлов вел дневник, многие записи которого послужили основой для прозы, изданной после его смерти отдельной книгой «Памятные записки» (1995). Блистательный юмор Самойлова породил многочисленные пародии, эпиграммы, шутливый эпистолярный роман, «научные» изыскания по истории придуманной им страны Курзюпии и тому подобные произведения, собранные автором и его друзьями в сборник «В кругу себя», который был опубликован в 2001 году.

Как это было! Как совпало —
Война, беда, мечта и юность!
И это всё в меня запало
И лишь потом во мне очнулось!..

Сороковые, роковые,
Свинцовые, пороховые...
Война гуляет по России,
А мы такие молодые!

Умер фронтовик Давид Самойлов в Пярну 23 февраля 1990 года, в день советской армии. Похоронен в Пярну.

Зиновий Гердт, на своем юбилейном вечере читал стихи Давида Самойлова, которые невозможно было слушать равнодушно:

О, как я поздно понял,
Зачем я существую,
Зачем гоняет сердце
По жилам кровь живую,

И что порой напрасно
Давал страстям улечься,
И что нельзя беречься,
И что нельзя беречься...

«Хрустальный дворец поэта»

Интервью с сыном поэта - Александром Давыдовым.

- Перейдем к тому, о ком затеян этот разговор, - к поэту Давиду Самойлову и твоему взгляду на отца? Или разомнем сначала эдипов комплекс?

У детей известных людей постоянно ищут и всегда находят неизжитый фрейдовский комплекс. Я равнодушен к этой проекции души, но все же был готов поискать его в себе. Не отыскал. Скорей, его можно заподозрить в паре поколений поэтов, разражающихся инфантильным протестом против Отца. Но мне-то он был - папой. Как раз в детстве, помню, мне недоставало в нем величия и категоричности. Он был легок, весел и смешлив. Таким оставался еще долго, пока в старости не отяжелел, и под грузом лет не начал крошиться его легкий образ. Пожалуй, мое детское чувство к нему было сродни тому, что он испытывал к собственному отцу. Иногда накатывала нестерпимая жалость и желанье уберечь - от кого? от чего?

- Ну да, я подумал, у многих из нашего поколения отцы были военными.

Отец вовсе не соответствовал военному идеалу моей детской эпохи. Помню вечный дворовый спор: «Я командир» - «Нет, я командир». Отец не тянул на командира уже по облику -невелик ростом, лысоватый с молодости. К тому же выглядел старше других отцов. Да и занятие странное - писатель, даже еще экзотичнее - поэт. Я сперва, как и другие, был уверен, что все писатели давно умерли, и живут только на книжных полках. Трудно было сознать, что мой живой, веселый, не торжественный отец словно впечатан в вечность. Впрочем, и книжки его были несерьезные, не тома, а стопки листков и бумажные брошюрки. Возможно, это питало мою жалость к отцу, ненастоящему писателю. Нет, я не стыдился его и его профессии, но было бы спокойнее, если б он, как другие отцы, каждый день ходил на работу.

- Очень интересно самоощущение ребенка литераторской семьи начала 60-х.

Да, время было какое - боролись с тунеядцами, процветала государственная настороженность к людям творчества, именно к таким, ненастоящим. Разумеется, я не подозревал отца ни в чем дурном, скорее за него опасался. Он сам мне советовал любопытствующим отвечать на вопрос «Кто твой отец?» не торжественным поэт или, там, писатель, а скромным - переводчик. Это занятие мне и вовсе казалось странным. Я подозревал, что книги создаются как бы на прававилонском, адресуясь душой к душе. Тогда дело переводчика становилось безусловно второстепенным, хотя и значительным в своей второстепенности, ибо требовало выразить точно намеченное на языке духа.

- Читая дневник Давида Самойлова, поражаешься жуткому налету времени, который можно назвать примитивностью «коммунистического оптимизма».

Отец старался сохранять простой и трезвый взгляд на жизнь, высмеивая утонченность чувств, а в душу свою он не то чтобы не заглядывал, но не до глубин. Он, избегая тягостного и невнятного, старался быть человеком света, но тень растягивалась к закату, и отец с годами все хуже помещался в творимый им блестящий и обаятельный образ, в котором скапливал все светлое и благодатное в своей натуре. Это образ носил его детское, дурашливое имя.

- Да, ведь для друзей Давид Самойлов до смерти оставался Дезиком?

А в дневнике вдруг представал едва ль ни брюзгой, выворачивая наизнанку свои отношения с людьми. Упрощая свое виденье мира, Отец, словно бы, разбудил демонов, которых, хочется верить, в конце концов поборол. В его отверженьи изощренных чувств сквозит та же душевная скромность, что была присуща его отцу, но уже не в глубокой и сокровенной прозрачности, а подрываемая страстями. Отец стремился к классической простоте, заслоняясь от сложности собственной натуры. Сколь глубоко он в этом преуспел, свидетельствуют его стихи.

- Сороковые - роковые, говоря его самой знаменитой строчкой. А это не только война, но и внешний груз времени, который несет на себе человек, принадлежащий к поколению и вырывающийся из него?

В самой сердцевине личности отец выстроил хрустальный дворец. Стихи - и причина, и следствие. Отец совершил большой душевный труд, преодолев дьявольский государственный соблазн и гармонизировав хаос войны. Он смирил тьмы демонов, не чураясь их, а мужественно выходя им навстречу, не вооруженный ничем, кроме мудрого простодушия, долгие годы остававшегося цельным.

- И все же он был не сам по себе. На его стороне была литература?

Да, подмогой служила литература, но ведь и она кишит демонами. Отец умел отчуждать свою жизнь, видеть ее в литературном обрамлении, словно бы сделавшись героем романа. Даже удивительно, сколь литература, оказалась для него живой, и впрямь став средством гармонизировать жизнь. В литературном строительстве своей души он не был ни эпигоном, ни подражателем. Опираясь на чужое, он возвел свое, создал самостоятельного и мощного героя, ставшего субъектом и объектом его поэзии, который умел распугать мелкую душевную нечисть.

- То есть ты хочешь сказать, что Давид Самойлов привнес не только в литературу, но и в жизнь особого лирического героя?

Литература словно отбирала из жизни все литературно пригодное. Сперва чужая литература предоставляла модели существования, потом отец все больше делался героем, задуманного еще в юности, но так и не написанного романа, из которого осуществил на бумаге только лирические отступления. Гармоническая сердцевина его души постоянно вела бои с ущемленными, мелкими, но вполне человеческими эмоциями и чувствами.

- Подгонял себя под образ, постепенно вылезая из-под него?

Выпестованный отцом собственный образ не был ложным. Пожалуй, он был истинней самой жизни. Отцу было уютно в сотворенном им упорством и усилием мире разума и света. Неуютная жизнь теребила колючками ревнивую и самолюбивую отцовскую душу, но в отстаивании сотворенного им мира все ярче и гармоничней становилось его письмо, а субъект поэзии, герой и автор, распространился на все пространство души.

-Ты этот лирический образ ощущал через его стихи?

Когда я научился не только читать, но и понимать прочитанное, - когда это случилось? в десять? двенадцать? четырнадцать лет? - я был увлечен отцовской истиной не меньше, чем он сам. Мне она казалась неисчерпаемой. Откуда мне знать в ту пору, что не бывает неисчерпаемых истин? Возведенный отцом хрустальный дворец возвышал душу, но таил соблазн. Он смирял демонов эпохи робкой молитвой надеющегося человека. Этот дворец и сейчас стоит на том же месте, можно любоваться красотой его классических пропорций. Однако, настало время, и отцу, как живому человеку, пришлось его покинуть. Сменилась эпоха, и стал тенью взращенный им литературный герой, перестав аккумулировать истину.

- Ты думаешь, что его время ушло, и Давид Самойлов его пережил? Но ведь как раз в это время пришло время наибольшей его славы и известности. То есть он как бы был признан, выпав из времени?

Смертельную болезнь персонажа отец переживал остро, как предвестье собственной гибели. Он всерьез верил в теорию, что поэт умирает, когда должно. Не то чтобы вправе самолично поставить точку, но жизнь его пресечется тотчас, как иссякнет вымышленный им сюжет. Однако отцу после гибели своего героя довелось прожить еще полтора десятилетия. Может, самых трудных, но и самых обнаженных и подлинных. Собственный яркий образ уже не соблазнял его своей обаятельной срединностью.

- Жизнь вне себя?

Постижения поздних лет отцовской жизни остались утаенными. Он еще сочинил много стихов, но не сотворил новой гармонии. Это был не новый дворец, а пристройки к нему, и отцовская душа в них уже не обитала.

- Не забудь, однако, что как раз в это время, начиная с середины 70-х, мы сами, поколение детей, сочиняли свои личные эскапистские миры?

Покинув свой хрустальный дворец, отец жил с постоянной на него оглядкой, старался пристроить еще башенку, но тот уже не нуждался в своем создателе. Это для меня печальный символ отчуждения творенья от творца, отчуждения прошлого, замкнувшегося в красивой безысходности. Хотел бы я узнать, что познал отец в поздние годы. Отрекся ли от авторства собственной жизни? Мне он не рассказал об этом. Важнейшее открывалось процеженным сквозь его поэзию.

- Насколько могли вы разговаривать о важнейшем, которое как раз между близкими людьми проговаривается с наибольшим трудом?

Признаниям и поучениям отца я не доверял уже с младых лет. Если б им доверился, то носил бы в себе еще более ложный образ, чем просто читатель его поэзии. Но, будучи подозрителен с малолетства, чуял, что взрослые от меня таятся. Детская недоверчивость сродни старческой, когда ослабевший слух превращает чужую речь в зловещий шепот. Я не предполагал губительного заговора. Скорей, наоборот, - стремленье уберечь от жестоких истин.

- Можно общий вопрос о поколении наших родителей, людей злодейской эпохи, которые не были злодеями?

Им была чужда бездонность и зла, и добра, подмененная срединной порядочностью. Это не в упрек, - очень даже немало. Мы стоим на их плечах, не гигантов, но какие есть. Вообще, сумели бы мы взгромоздиться на гигантские плечи? Отец был среди тех, кто разгребал завалы лжи и дурмана, чтобы сообщить, что дважды два четыре. Жаль, что гордые своим открытием, они не прислушивались к жизни, которая бы им подсказала, что в иных случаях не четыре, а пять, ноль, десять. Жизнь отказалась сочинить для них роман воспитания. Они же сами ничего не сочинили наперед и ужаснулись непредвиденностью накренившейся жизни.

- Вспомним разделенное с ними наше детство, которое мы осуждены нести то ли как опыт, то ли проклятие, то ли миф?

Да, где-то в прошедшем, но не канувшем времени осталась сотворенная ими «бель эпок», на которую выпала наша юность. Меня отчего-то греет, что я рос вместе с сознанием страны: детство совпало с ее инфантилизмом, юность - с порывом романтики, а вот зрелость все не наступает, тоже ведь неспроста. Я благодарен уходящему поколению за почти счастливую юность, и отцу, конечно, в первую очередь. Ему-то, слава Богу, не довелось дожить до нового трагического разлома, хотя, умирая, он предвидел беды. Все же сбылась его теория о своевременной смерти поэта. Лучшей и более своевременной кончины, чем та, которой отец удостоился, он бы и сам для себя не придумал.

- Как это случилось?

Это была годовщина и смерти его друга, Бориса Слуцкого, и днем покаяния пред памятью великого поэта, Бориса Пастернака, которого он в юности любил страстно, а позже усомнился в нем. Всерьез перед Пастернаком был виновен как раз Слуцкий, возможно, так и не снесший этого бремени вины. Можно считать, что это покаяние и за него тоже. Смерть старого воина в армейский праздник 23 февраля, словно прощальный залп над могилой. Отец вел вечер Пастернака, и умер едва ль не на сцене, выйдя за кулисы, как и подобает большому актеру. Последние слова, которые произнес отец, на миг вернувшись из смерти, словно всем нам подарок и надежда. А сказал он: «все хорошо, все в порядке». Хочется верить, что его боренья закончились этим всеохватным «хорошо».

Использованные материалы:

Статья Андрея Деменкова «Эстония подарила Давиду Самойлова 5 лет жизни»

Материалы сайта «Еврейский журнал»: статья «Давид Самойлов в кругу себя»

Интервью Игоря Шевелева с сыном Самойлова - Александром Давыдовым «Сны о родителях»

Материалы сайта «Кругосвет»

Биография

Давид Самойлов (настоящее имя - Давид Самуйлович Кауфман; 1 июня 1920, Москва - 23 февраля 1990, Таллин) - русский советский поэт, переводчик.

Давид Самойлов - поэт фронтового поколения. Как и многие его сверстники, ушёл со студенческой скамьи на фронт.

Родился в еврейской семье. Отец - известный врач, главный венеролог Московской области Самуил Абрамович Кауфман (1892-1957); мать - Цецилия Израилевна Кауфман (1895-1986).

В 1938-1941 годах учился в МИФЛИ (Московский институт философии, литературы и истории). В начале финской войны Самойлов хотел уйти на фронт добровольцем, но оказался не годен по состоянию здоровья. В начале Великой Отечественной войны его направили на трудовой фронт - рыть окопы под Вязьмой. Там Давид Самойлов заболел, был эвакуирован в Самарканд, учился в Вечернем педагогическом институте. Вскоре поступил в военно-пехотное училище, которое он не окончил. В 1942 году его направили на Волховский фронт под Тихвин. 23 марта 1943 года в районе ст. Мга был тяжело ранен в левую руку осколком мины. После выздоровления, с марта 1944 года продолжил службу в 3-й отдельной моторазведроте разведывательного отдела штаба 1-го Белорусского фронта.

За мужество и героизм, проявленные в годы Великой Отечественной войны, награждён орденом Красной Звезды и медалью «За боевые заслуги».

Печататься начал с 1941 года. После войны много переводил с венгерского, литовского, польского, чешского языков, языков народов СССР и др.

C 1974 года жил в Пярну (Эстонская ССР), по адресу ул. Тооминга, д. 4. Давид Самойлов умер 23 февраля 1990 года в Таллине. Похоронен в Пярну (Эстония) на Лесном кладбище.

Творчество

Первая книга стихов «Ближние страны» вышла в 1958 году. Затем появились поэтические сборники лирико-философских стихов «Второй перевал» (1962 год), «Дни» (1970 год), «Волна и камень» (1974 год), «Весть» (1978 год), «Залив» (1981 год), «Голоса за холмами» (1985 год) - о военных годах, современном поколении, о назначении искусства, на исторические сюжеты.

В стихах Самойлова «за простотой семантики и синтаксиса, за ориентацией на русскую классику, кроется трагическое мироощущение поэта, его стремление к справедливости и человеческой свободе».

Одно из первых публичных выступлений Д. С. Самойлова перед большой аудиторией состоялось в Центральном лектории Харькова в 1960 году. Организатором этого выступления был друг поэта, харьковский литературовед Л. Я. Лившиц.

Является автором стихотворения «Песенка гусара» («Когда мы были на войне…»), на которое была положена музыка бардом Виктором Столяровым в начале 1980-х. «Гусарская песенка» Самойлова-Столярова стала в начале 21 века очень популярной среди казаков Кубани.[источник не указан 801 день]

Выпустил юмористический прозаический сборник «В кругу себя». Писал работы по стихосложению.

Семья

С 1946 года был женат на искусствоведе Ольге Лазаревне Фогельсон (1924-1977), дочери известного советского кардиолога Л. И. Фогельсона. Их сын - Александр Давыдов - тоже литератор (публицист и прозаик).

Позднее был женат на Галине Ивановне Медведевой, у них родилось трое детей - Варвара, Пётр и Павел.

Награды

Орден Красной Звезды (1945)
Медаль «За боевые заслуги» (1944)
Государственная премия СССР (1988 год)

Сочинения

Сборники стихов

Ближние страны, 1958
Второй перевал, 1963
Слонёнок пошёл учиться, 1967 (для детей)
Дни, 1970
Равноденствие, 1972
Волна и камень, 1974
Весть, 1978
Залив, 1981
Линии руки, 1981(для подростков)
Времена, 1983
Стихотворения, 1985
Горсть, 1989
Снегопад: Московские стихи, 1990

Издания

Избранное. - М.: Художественная литература, 1980.
Избранное. Избранные произведения в двух томах. - М.: Художественная литература, 1990. - ISBN 5-280-00564-9
Том 1. Стихотворения. / Вступительная статья И. О. Шайтанова - 559 с. ISBN 5-280-00565-7
Том 2. Поэмы. Стихи для детей. Портреты. - 335 с. ISBN 5-280-00566-5
Поэмы. - М.: Время, 2005.
Стихотворения / Сост., подг. текста В. И. Тумаркин, вступительная статья А. С. Немзер. - СПб.: Академический проект, 2006. - 800 с. - ISBN 5-7331-0321-3
Счастье ремесла: Избранные стихотворения. / Сост. В. Тумаркин, 2009, 2-е изд. - 2010, 3-е изд. - М.: Время, 2013. - 784 с. - ISBN 978-5-9691-1119-6