Декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви» (1918). Декрет об отделении

Поздравляя патриарха Кирилла с 9-й годовщиной интронизации, Дмитрий Медведев назвал отношения властей РФ с Московским патриархатом «симфонией» (по-гречески - «созвучие», «согласие»). Это заявление вступает в некоторое противоречие с Конституцией, которая отделяет церковь от государства и гарантирует равенство всех конфессий. Впервые в российской истории такие формулировки появились в советском декрете «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», принятом ровно 100 лет назад.

От анафемы к «чувству глубокого удовлетворения»

Официально декрет был принят на заседании Совнаркома под председательством Ленина 2 февраля, а опубликовали его через три дня. В чем-то он повторял нормы принятого Временным правительством в июле 1917-го закона о свободе совести, который, впрочем, был «переходным»: по нему церковь продолжала оставаться частью государственной структуры, но органы власти лишались права вмешиваться в жизнь церкви. В комиссию по составлению советского декрета входил довольно известный тогда петроградский священник Михаил Галкин (литературный псевдоним — Горев), известный «борец с мракобесием». Позже он поучаствовал и в составлении инструкции наркомюста (по исполнению декрета), которая юридически «оправдывала» первые масштабные гонения на церковь в советской России.

Так что феномен «красного попа» возник на самой заре революции — более поздние обновленчество и сергианство (которого придерживается и современная Московская патриархия) лишь исторически модифицировали его.

Предчувствуя появление декрета, Поместный собор Православной российской церкви в декабре 1917-го предложил свой проект церковно-государственных отношений в новой России. Подобно закону Временного правительства, он тоже был «переходным», компромиссным. От царской «симфонии» церкви и государства в проект попали положения о первенствующем статусе церкви среди всех конфессий, согласовании с церковью государственных законов, касающихся религии, православном вероисповедании главы государства и некоторых министров, а также юридическом признании церковного венчания. С другой стороны, от революции проекту достались требования независимости церкви во внутреннем управлении, юридической силы за постановлениями церковной власти, признании государством церковной иерархии. Конечно, большевицкие комиссары и читать не стали этот проект, а Учредительное собрание, которому, главным образом, он был адресован, — разогнали.

Буквально накануне принятия декрета, 1 февраля, патриарх Тихон (Белавин) опубликовал свою знаменитую анафему на гонителей церкви, отрекшихся от Бога, хотя прямо не упомянул в ней советскую власть или большевиков. «Власть, обещавшая водворить на Руси право и правду, обеспечить свободу и порядок, — говорится в патриаршем послании, — проявляет всюду только самое разнузданное своеволие и сплошное насилие над всеми и в частности — над святою Церковью православной». Поместный собор был настроен не так радикально, как патриарх, но и он в постановлении от 7 февраля признал декрет «актом открытого гонения» на церковь.

Впоследствии Московская патриархия, реорганизованная митрополитом Сергием (от его имени происходит термин «сергианство») в 1927 году и официально признанная Сталиным в 1943-м, пересмотрела свое отношение к декрету. В послании к 30-летию «Великой Октябрьской социалистической революции» патриарх Алексий I писал, что декрет «дал возможность Церкви свободно действовать в свойственном ей духе по пути, указанному церковными канонами». Спустя еще 30 лет эту мысль развил будущий патриарх Алексий II: «Этот декрет имел огромное значение для оздоровления внутренней жизни Церкви… Церковь в результате отделения от государства приобрела внутреннюю свободу, столь необходимую для подлинного осуществления её Божественной миссии — духовного водительства верующих».

Мечта демократов

Декрет начинается с ключевой нормы светского государства: «Церковь отделяется от государства». Далее эта норма раскрывается в категориях прав человека: «Каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются». Сильно ли это отличается от действующей Конституции? Статья 14: «Никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной. Религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом». Статья 28: «Каждому гарантируется свобода совести, свобода вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой».

Далее декрет провозглашает правило, весьма актуальное для современной РФ: «Действия государственных и иных публично-правовых общественных установлений не сопровождаются никакими религиозными обрядами или церемониями». Молебны в разных госучреждениях, освящение боевой техники и окропление святой водой военнослужащих стали обыденным явлением российской жизни. Еще одно актуальное положение декрета: «Свободное исполнение религиозных обрядов обеспечивается постольку, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан». Здесь сразу вспоминаются массовые протесты горожан против застройки дворов и зеленых зон «храмами шаговой доступности», которые власти чаще всего игнорируют.

«Никто не может, ссылаясь на свои религиозные воззрения, уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей», — гласит декрет. Тут, правда, большевики вскоре смягчили позиции, разрешив некоторым группам верующих не служить в армии. А вот еще актуальные положения: «Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается. <…> Принудительные взыскания сборов и обложений в пользу церковных и религиозных обществ, равно как меры принуждения или наказания со стороны этих обществ над их сочленами, не допускаются». Преподавание религиозных вероучений застенчиво внедряется в школы и вузы России под видом «Основ православной культуры» или «теологии», а миллиардные государственные субсидии на содержание храмов и монастырей, переданных в собственность РПЦ, стали притчей во языцех.

Природа гонений

Чаще всего декрет критикуют за два последних его параграфа, 12-й и 13-й: «Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют. Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием. Здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются, по особым постановлениям местной или центральной государственной власти, в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ». Правда, уже постановление ВЦИК 1929 г. наделило религиозные общества отдельными атрибутами юрлица, а после сталинского конкордата 1943 г. им и вовсе разрешили открывать счета, владеть зданиями, землями и транспортом, нанимать сотрудников и т.п. По извечному российскому правилу, строгость законов смягчается необязательностью их исполнения…

Фото: РИА Новости

Профессор Санкт-Петербургской духовной академии протоиерей Георгий Митрофанов придерживается традиционной точки зрения на декрет как на точку отсчета Красного террора против церкви. И его ключевой аргумент — все та же «необязательность исполнения»: «Реальная политика большевиков, как правило, сильно отличалась от принятых ими законов: по букве закона об их реальной политике судить нельзя. Декрет фактически прикрывал политику последовательной борьбы государства с церковью», — заявил протоиерей в интервью «Независимой газете».

Профессор РГГУ Михаил Бабкин придерживается другой точки зрения. «Само духовенство дало своего рода повод большевикам преследовать себя, — говорит он в интервью «Новой». — В синодальном переводе Библии, осуществленном в середине XIX века (в Послании св. апостола Павла к Римлянам), вместо фразы «несть бо власть, аще не от Бога» (дословно — «не есть власть, если не от Бога») представителями духовенства было внесено: «Нет власти не от Бога». Откуда и расхожий тезис «всякая власть от Бога». И получается, что если кто из духовенства хоть в чем-либо «противился» советской власти — тот «противился Божьему повелению». А раз так — то справедливо заслуживал наказания от самой власти».

С одной стороны, лишение церкви прав юрлица и собственности не вяжется с демократическими представлениями. С другой стороны, таких прав церковь в России никогда и не имела: она сама и все ее имущество было до революции частью православного государства во главе с православным императором, почитавшимся и главой церковной организации. Монастыри и некоторые приходы, конечно, владели землями, зданиями, а до 1861 г. и крестьянами, но только потому, что они им «отводились от казны». Современная РПЦ пытается построить самую клерикальную за всю историю церкви модель церковной собственности — по ее уставу всем гигантским имуществом, передаваемым церкви, распоряжается епископат (сейчас это 226 человек), который полностью зависит от патриарха и синода (15 человек).

Такой концентрации собственности у такого узкого круга лиц не было в истории Русской церкви.

1. Церковь отделяется от государства.

2. В пределах Республики запрещается издавать какие-либо местные законы или постановления, которые бы стесняли или ограничивали свободу совести, или устанавливали какие бы то ни было преимущества или привилегии на основании вероисповедной принадлежности граждан.

3. Каждый гражданин может исповедывать любую религию или не исповедовать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются.

Примечание . Из всех официальных актов всякое указание на религиозную принадлежность и непринадлежность граждан устраняется.

4. Действия государственных и иных публично-правовых общественных установлений не сопровождаются никакими религиозными обрядами или церемониями.

5. Свободное исполнение религиозных обрядов обеспечивается постольку, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан Советской Республики.

Местные власти имеют право принимать все необходимые меры для обеспечения в этих случаях общественного порядка и безопасности.

6. Никто не может, ссылаясь на свои религиозные воззрения, уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей.

Изъятия из этого положения, под условием замены одной гражданской обязанности другою, в каждом отдельном случае допускаются по решению народного суда.

7. Религиозная клятва или присяга отменяется.

В необходимых случаях дается лишь торжественное обещание.

8. Акты гражданского состояния ведутся исключительно гражданской властью: отделами записи браков и рождений.

9. Школа отделяется от церкви.

Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается.

Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом.

10. Все церковные и религиозные общества подчиняются общим положениям о частных обществах и союзах и не пользуются никакими преимуществами и субсидиями ни от государства, ни от его местных автономных и самоуправляющихся установлений.

11. Принудительные взыскания сборов и обложений в пользу церковных и религиозных обществ, равно как меры принуждения или наказания со стороны этих обществ над их сочленами не допускаются.

12. Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью.

Прав юридического лица они не имеют.

13. Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием.

Здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются, по особым постановлениям местной или центральной государственной власти, в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ.

Подписали: Председатель Совета Народных Комиссаров Ульянов (Ленин) .

Народные Комиссары: Подвойский, Алгасов, Трутовский, Шлихтер, Прошьян, Менжинский, Шляпников, Петровский .

Управляющий делами Совета Народных Комиссаров Бонч-Бруевич .

Декрет о свободе совести.

20 января 1918 года, как раз в момент открытия второй сессии Поместного Собора, появился декрет, отменяющий все государственные дотации и субсидии Церкви и духовенству с 1 марта 1918 года. Требование Собора, которое предполагало, что государство будет финансировать церковную

жизнь, аннулировалось, и Церковь должна была существовать только на свой счет.

20 января 1918 года был принят декрет о свободе совести в церковных и религиозных обществах, который должен был стать законодательной основой в политике большевиков по отношению к Церкви. Этот декрет больше известен как декрет об отделении Церкви от государства. Декрет этот имел очень большое значение, поскольку обозначал полный переворот в церковно–государственных отношениях в России. Он был основным законодательным актом этого рода вплоть до 1929 года, когда было принято новое законодательство.

Этот декрет обсуждался на заседании Совета Народных Комиссаров. Готовили его проект несколько человек: нарком юстиции Стучко, нарком просвещения Луначарский, нарком юстиции Красиков, профессор Рейснер (юрист, отец комиссара Ларисы Рейснер, жены Раскольникова) и священник–расстрига Галкин. Духовенство уже тогда, увы, начинает давать кадры гонителям Церкви в качестве консультантов. Проект был подготовлен в конце декабря 1917 года и с поправками одобрен совнаркомом. На заседании совнаркома присутствовали: Ленин, Боголепов, Меньжинский, Трутовский, Закс, Покровский, Штейнберг, Прошьян, Козьмин, Стучко, Красиков, Шляпников, Козловский, Вронский, Петровский, Шлихтер, Урицкий, Свердлов, Подвойский, Долгасов, Маралов, Мандельштам, Петере, Мстиславский, Бонч–Бруевич. Это еще, так называемый, «коалиционный» состав: тут есть левые эсеры. Так что, документ вышел, что называется, из «святая святых» советского правительства. Рассмотрим этот документ подробнее.

Церковь отделяется от государства.

В пределах республики запрещается издавать какие–либо местные законы или постановления, которые бы стесняли или ограничивали свободу совести или устанавливали какие бы то ни было преимущества или привилегии на основании вероисповедной принадлежности граждан.

Действительно, хорошо, если не будут издаваться законы, которые дают привилегии на основании вероисповедной принадлежности, но обратите внимание на начальную часть: «…которые бы стесняли или ограничивали свободу совести». Здесь вводится это понятие «свободы совести», с юридической точки зрения, весьма размытое. Права религиозных объединений, вероисповеданий - это нечто конкретное, а свободная совесть - это нечто, совершенно размытое. А раз так, то юридический документ подобной размытостью своих формулировок открывает возможность для любого произвола.

Каждый гражданин может исповедовать любую религию или не исповедовать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются. Из всех официальных актов всякое указание на религиозную принадлежность и непринадлежность граждан устраняется.

Это качественно новый момент. Закон Временного правительства все же предусматривал упоминание в документах или вероисповедания, или вневероисповедного состояния.

Действия государственных или иных публичных правовых общественных установлений не сопровождаются никакими религиозными обрядами и церемониями.

Понятно, о чем идет речь. Под религией здесь, прежде всего, подразумевается православная вера. Конечно, было бы странно сопровождать заседания совнаркома молебном или коллегию ВЧК - панихидой. Правда, забегая вперед, можно сказать, что религиозная символика и религиозная атрибутика у большевиков все равно возникнут.

Свободное исполнение религиозных обрядов обеспечивается постольку, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательством на права граждан и советской республики… Местные власти имеют право принимать все необходимые меры для обеспечения в этих случаях общественного порядка и безопасности.

Вдумайтесь в эту абракадабру: «постольку поскольку». Что с юридической точки зрения значит: «Они не нарушают общественного порядка»? Крестный ход идет по дороге, он уже нарушает общественный порядок - транспорту не проехать, и неверующим людям не пройти своей дорогой, посторониться нужно. На таком абсурдном уровне со ссылками на этот закон и предъявлялись потом претензии на местах. На то, что веками у нас общественный порядок не нарушался религиозными обрядами, внимания не обращалось. Декрет приравнивает такого рода действия к попойке или драке, нарушающим общественный порядок. Но самое–то главное здесь другое - юридическая расплывчатость, которая позволяет на местах органам власти делать все, что угодно, ссылаясь на это «постольку поскольку». А что за меры, которые они могут принимать? Ничего не конкретизируется. Можно делать абсолютно все, что сочтут нужным местные органы власти, хотя закон–то общероссийский; местным властям дается санкция делать все, что угодно, если они сочтут, что какое–то религиозное действие нарушает общественный порядок.

Никто не может, ссылаясь на религиозные воззрения, уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей. Изъятие из этого положения под условием замены одной гражданской обязанности другой в каждом отдельном случае допускается по решению народного суда.

Имея в виду, что «народный суд» у большевиков представлял собою по существу не орган суда, а орган расправы, можно представить, как он будет решать эти вопросы. А главное, что это игнорировалось уже с лета 1918 года, когда, например, стали осуществлять принудительную мобилизацию в Красную армию, и могли мобилизовывать даже духовных лиц. Здесь не идет речь о трудовой повинности и проч. Ведь что такое трудовая повинность? Когда представители «эксплуататорских классов» лишались карточек, а это означало, что они лишались хлеба насущного, потому что купить что–либо в городах в условиях военного коммунизма было невозможно (все распределялось по карточкам). Они могли получить какой–то паек лишь при условии, если какой–нибудь престарелый профессор, отставной генерал, или вдова какого–нибудь государственного чиновника отправится рыть окопы. И только тогда они получали какой–то кусок хлеба, кусок воблы. Вот что такое «трудовая повинность». Трудовая повинность позволяла властям ставить людей неугодных в положение заключенных, перевозить их с места на место и содержать их в очень тяжелых условиях. Все это распространялось, естественно, и на духовенство. А народный суд мог в каких–то случаях заменить одну трудовую повинность другой.

Религиозная клятва или присяга отменяются. В необходимых случаях дается лишь торжественное обещание.

Это не так существенно, если государство отказывалось от религиозного освящения своих деяний.

Акты гражданского состояния ведутся исключительно гражданской властью, отделами записи браков и рождений.

Эти акты хотело прибрать к рукам еще Временное правительство, сделали это большевики, и это было вполне обосновано, с их точки зрения.

Школа отделяется от Церкви. Преподавание религиозных вероучений во всех государственных, общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается. Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом.

Сравните это с соответствующим пунктом определения о правовом положении Церкви. Все общее образование противопоставляется образованию религиозному. Замечательная формулировка «частным образом» предполагает то, что и богословские учебные заведения существовать не могут. Священник может прийти к кому–то или пригласить к себе кого–то частным образом и чему–то там поучить, а вот собраться группе священников, богословов и открыть учебное заведение (не государственное, а частное) оказывается, исходя из этой формулировки, невозможным. Действительно, когда были закрыты в 1918 году Духовные Семинарии и Духовные Академии, возобновить деятельность богословских учебных заведений, хотя бы как не государственных, было чрезвычайно сложно.

Все церковные религиозные общества подчиняются общим положениям о частных обществах и союзах и не пользуются никакими преимуществами, ни субсидиями, ни от государства, ни от его местных автономных самоуправляющихся установлений.

Всякая финансовая помощь Церкви со стороны государства прекращается и она прекратилась с марта 1918 года формально, по соответствующему закону. Приведем еще один пункт, он очень лукавый.

Принудительное взыскание сборов и обложений в пользу церковных и религиозных обществ, равно как меры принуждения или наказания со стороны этих обществ над их сочленами, не допускается.

На практике это давало местным органам власти очень широкие возможности. Можно было на любом молебне, при такой формулировке, обнаружить принудительное изымание денег. Вы собрались, молитесь по какому–то нарочитому поводу, и люди вам жертвуют, значит, вы у них деньги изымаете. Точно так же и плата за требы.

Достаточно было прихожанину не сойтись со священником в цене за крещение или отпевание, как он совершенно спокойно, ссылаясь на этот закон, мог обращаться в государственные инстанции и говорить, что священник у него вымогает деньги.

Никакие церковные религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют.

Эта система у нас была до 1989 года. Обратите внимание на слово «никакие». До революции приходы не имели права юридического лица и права собственности, но могли иметь эти права другие церковные учреждения, здесь же все это отменяется.

Все имущества существующих в России церковных религиозных обществ объявляются народным достоянием. Здания, предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются по особым постановлениям местной и центральной государственной власти в бесплатное пользование соответствующих религиозных обществ.

Даже то, что еще практически не конфисковано, уже является не церковным. Должна была произойти инвентаризация всего того, что у Церкви есть, а местные власти потом могли в отдельных случаях что–то пока оставить Церкви, а что–то сразу забрать.

Нежелание Церкви что–то отдать рассматривалось как сопротивление исполнению общероссийского закона, как бы это имущество у Церкви ни появилось. Все это сразу же - государственная собственность и обречено на изъятие.

Таков был декрет о свободе совести.

24 августа 1918 года появилась инструкция к декрету, которая предусматривала конкретные меры его проведения в жизнь. В этой инструкции говорилось о том, что в приходе ответственность за все возлагается на группу мирян численностью в 20 человек. Так появились «двадцатки», и это была мера, совершенно продуманная. Подрывалась власть настоятеля, власть священника на приходе, и, более того, он ставился под контроль мирян, этой двадцатки, потому что она несла ответственность за любые действия священнослужителя, которые могли не понравиться властям, и тем самым вынуждены были его как–то контролировать. Естественно, что на группу мирян влиять было гораздо легче, чем на священника. Одного мирянина можно было вызвать и сказать, что его лишат карточки, если он будет делать не то, что нужно, другого можно будет лишить дров, третьего отправить на трудовую повинность.

Переложение ответственности на двадцатки уже летом 1918 года предполагало разделение внутри прихода, противопоставление настоятеля мирянам и воздействие на приходскую жизнь через этих самых мирян, в число которых, конечно же, могли попадать люди, связанные с властями.

10 июля 1918 года первая советская конституция своей 65–й статьей объявляла духовенство и монашествующих нетрудящимися элементами, лишенными избирательных прав, а дети их, как дети «лишенцев», лишались, например, права поступления в высшие учебные заведения. То есть, уже первая рабоче–крестьянская конституция ставила некоторые социальные группы, в том числе и духовенство, в категорию людей бесправных. И это на уровне высшей государственной власти.

Из книги Из глубин греха в отчий дом: Проповеди, интервью, доклады автора Малин Игорь

О СОВЕСТИ Когда человек встает на путь следования за Господом, он желает жить в согласии с евангельскими заповедями и собственной совестью. И вот о том, что такое совесть в библейском понимании и что делает нас глухими к голосу совести, мы с вами сегодня и

Из книги Душеполезные поучения автора Дорофей Авва

Поучение 3. О совести Когда Бог сотворил человека, то Он всеял в него нечто Божественное, как бы некоторый помысл, имеющий в себе, подобно искре, и свет, и теплоту; помысл, который просвещает ум и показывает ему, что доброе, и что злое: сие называется совестью, а она есть

Из книги Школьное богословие автора Кураев Андрей Вячеславович

КАК ИСПОЛЬЗОВАТЬ ЗАКОН О СВОБОДЕ СОВЕСТИ ДЛЯ ЗАЩИТЫ ПРАВОСЛАВИЯ В ШКОЛЕ? Говорят, после крушения коммунизма в России образовался идеологический вакуум. Не могу согласиться. Новая, посткоммунистическая идеология была готова еще до формальной отмены идеологии

Из книги История Поместных Православных церквей автора Скурат Константин Ефимович

8. Декрет «О религиозных общинах»; трудности Церкви В 1930 г. правительство Зогу издало декрет «О религиозных общинах», который принес Албанской Церкви новые трудности. Согласно этому декрету церковное имущество поступало в распоряжение местных властей, а не самих общин.

Из книги Начертание христианского нравоучения автора Феофан Затворник

1) Состояние совести Как разум назначен открывать человеку иной, духовный, совершеннейший мир и давать знать о его устройстве и свойствах, так совесть назначена к тому, чтобы образовать человека в гражданина того мира, куда впоследствии он должен переселиться. С сей целью

Из книги Православие и право. Церковь в светском государстве автора Кураев Андрей Вячеславович

ЗАКОН О СВОБОДЕ СОВЕСТИ: РАССТРЕЛЯННЫЕ ПОПРАВКИ В середине июля Верховным Советом России приняты поправки к закону "О свободе вероисповеданий". На них было наложено президентское вето. Официальные заявления последовали со стороны МИД Великобритании, конгрессменов США.

Из книги Трагедия свободы автора Левицкий С. А.

ФЕНОМЕНОЛОГИЯ СОВЕСТИ Свое наиболее глубинно–непосредственное выражение моральный закон находит в голосе совести» Правда, совесть сама по себе никак не может быть залогом морального поведения. Обыкновенно все призывы к совести («Да постыдитесь же!» «Неужели Ваша

Из книги Основы духовной жизни автора Уминский Алексей Протоиерей

О совести Обратимся к поучению аввы Дорофея, называющемуся «О совести», но сначала поговорим о свободе. В первом томе «Добротолюбия» преподобный Антоний Великий говорит о том, что по-настоящему свободен не тот, кто свободен по своему естеству, не тот, кто богат или

Из книги Основы искусства святости, том 4 автора Варнава Епископ

§ 2. О совести к вещам. Ничего не иметь своего, совлечься и самой воли своей - такова заповедь истинному христианину. Если же он проходит еще первые ступени подвижничества и живет посреди братии, в монастыре или в миру, и пользуется по необходимости вещами, то, естественно,

Из книги Православные старцы. Просите, и дано будет! автора Карпухина Виктория

Из книги Православие, инославие, иноверие [Очерки по истории религиозного разнообразия Российской империи] автора Верт Пол В.

Из книги Календарь антирелигиозника на 1941 год автора Михневич Д. Е.

Декрет Совета Народных Комиссаров об отделении церкви от государства и школы от церкви 3 февраля (21 января) 1918 г 1. Церковь отделяется от государства.2. В пределах Республики запрещается издавать какие-либо местные законы или постановления, которые бы стесняли или

Из книги Светозарные гости. Рассказы священников автора Зоберн Владимир Михайлович

Декрет Парижской Коммуны (1871 г.) об отделении церкви от государства Парижская Коммуна, принимая во внимание, что первым принципом Французской республики является свобода; что важнейшей из свобод является свобода совести; что бюджет культов противоречит этому принципу,

Из книги Религиозная тайна автора Андреев К. М.

Муки совести Преподобный Зосима проводил безмолвную жизнь в Синайской пустыне. Однажды к нему пришел разбойник и, исповедав свои тяжкие преступления, просил преподобного принять его в иночество, чтобы слезами покаяния омыть свои грехи. После испытания совести

Из книги Евангельское злато. Беседы на Евангелие автора (Войно-Ясенецкий) Архиепископ Лука

Из книги автора

О совести (Рим. 2:9–16) Хочу, чтобы вы поглубже вникли в апостольское чтение из 2-й главы послания Павла к римлянам: «Скорбь и теснота всякой душе человека, делающего злое, во-первых, Иудея, потом и Еллина! Напротив, слава, и честь, и мир всякому делающему доброе, во-первых, Иудею,

1. Церковь отделяется от государства.

2. В пределах Республики запрещается издавать какие-либо местные законы или постановления, которые бы стесняли или ограничивали свободу совести, или устанавливали какие бы то ни было преимущества или привилегии на основании вероисповедной принадлежности граждан.

3. Каждый гражданин может исповедывать любую религию или не исповедывать никакой. Всякие праволишения, связанные с исповеданием какой бы то ни было веры или неисповеданием никакой веры, отменяются.

Примечание. Из всех официальных актов всякое указание на религиозную принадлежность и непринадлежность граждан устраняется.

4. Действия государственных и иных публично-правовых общественных установлений не сопровождаются никакими религиозными обрядами или церемониями.

5. Свободное исполнение религиозных обрядов обеспечивается постольку, поскольку они не нарушают общественного порядка и не сопровождаются посягательствами на права граждан Советской Республики.

Местные власти имеют право принимать все необходимые меры для обеспечения в этих случаях общественного порядка и безопасности.

6. Никто не может, ссылаясь на свои религиозные воззрения, уклоняться от исполнения своих гражданских обязанностей.

Изъятия из этого положения, под условием замены одной гражданской обязанности другою, в каждом отдельном случае допускаются по решению народного суда.

7. Религиозная клятва или присяга отменяется.

В необходимых случаях даётся лишь торжественное обещание.

8. Акты гражданского состояния ведутся исключительно гражданской властью: отделами записи браков и рождений.

9. Школа отделяется от церкви.

Преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где преподаются общеобразовательные предметы, не допускается.

Граждане могут обучать и обучаться религии частным образом.

10. Все церковные и религиозные общества подчиняются общим положениям о частных обществах и союзах, и не пользуются никакими преимуществами и субсидиями ни от государства, ни от его местных автономных и самоуправляющихся установлений.

11. Принудительные взыскания сборов и обложений в пользу церковных и религиозных обществ, равно как меры принуждения или наказания со стороны этих обществ над их сочленами, не допускаются.

12. Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют.

13. Все имущества существующих в России церковных и религиозных обществ объявляются народным достоянием. Здания и предметы, предназначенные специально для богослужебных целей, отдаются, по особым постановлениям местной или центральной государственной власти, в бесплатное пользование соответственных религиозных обществ.

После того как патриарх Алексий на недавних Рождественских чтениях заявил, что государство и церковь должны объединить усилия по насаждению православия в России, отношения церкви и государства вновь стали предметом дискуссии. И удивляться тут нечему. В России церковь последние триста лет фактически была частью государства. И только один раз оно по-настоящему хотело ее отделить, а церковь по-настоящему готова была отделиться. Вот как это было.

20 миллионов раскольников
7 апреля 1905 года Николай II подписал указ "Об укреплении начал веротерпимости", который уравнял в правах представителей всех конфессий. Теперь допускался переход из одного вероисповедания в другое (раньше "отпадение от православия" влекло за собой уголовную ответственность), снимались ограничения на строительство неправославных храмов, молитвенных домов, на издание религиозной литературы и т. д.
Этот указ поставил в крайне невыгодное положение православных. Если другие конфессии получали свободу, жизнь православной церкви, как было заведено еще Петром Великим, осталась под контролем государства. Эта опека стала анахронизмом уже после реформы 1861 года, когда экономический суверенитет значительной части населения империи стал фактом и их духовной жизни. Тень дискредитированной власти лежала на государственной религии, и новые русские (свободные крестьяне, предприниматели, юристы, деятели культуры) предпочитали искать ответы на вопросы о смысле жизни не в православных храмах, а у старообрядцев или в многочисленных сектах: именно тогда в России получили распространение движения духоборов, штундистов, бегунов, хлыстов, немоляк, меннонитов, молокан, баптистов и т. д. По данным историка Павла Милюкова, официальная церковь в те годы потеряла около 20 млн прихожан.
Остро переживавшие кризис священнослужители и миряне искали выход из ситуации, которая осложнялась тем, что церковь выполняла ряд государственных функций. Так, приходы вели акты гражданского состояния, а в ведении Синода находилось более 44% начальных школ, финансировавшихся из госбюджета, который утверждался Думой.
Выработка модели церковно-государственных отношений стала предметом широкой общественной дискуссии. Предполагалось, что новые формы церковного управления будут выработаны на Поместном соборе, созыв которого, однако, откладывался.
Собор был созван лишь после Февральской революции. Временное правительство поддерживало стремление церкви к самоопределению. Оно отводило православной церкви особое место в государстве, зиждущемся, однако, на принципах свободы совести. Постановление Временного правительства от 14 июня 1917 года провозгласило, что политические и гражданские права жителей России не зависят от их вероисповедания.
Поместный собор Русской православной церкви открылся в августе 1917 года. В выборах делегатов на собор участвовало все православное население страны, поэтому после прихода к власти большевиков и разгона Учредительного собрания собор некоторое время оставался единственным общественным институтом, законность избрания которого не вызывала сомнений. Собором была разработана схема церковного управления и модель церковно-государственных отношений. Синодальное управление заменялось патриаршим, церковь становилась самоуправляемой. Однако при этом предполагалось сохранить все привилегии православия как господствующей конфессии: глава государства непременно должен был быть православным, Закон Божий оставался обязательным школьным предметом, а церковные праздники — государственными.
Но реакция церкви запоздала. Власть в стране уже принадлежала большевикам.

Галкинский декрет об отделении церкви
Считается, что в момент прихода к власти у большевиков уже была программа церковно-государственных отношений, предполагающая отделение церкви от государства. Но это не так. Известны, например, приказы по частям Красной армии, объявлявшие Рождество и Пасху революционными праздниками: Иисус, по мнению комиссаров, возглавлял восстание бедноты против власти богачей, значит, "наш". Вся тогдашняя политика большевиков сводилась к открытому вмешательству в церковные дела в худших традициях синодальной эпохи. Из провинции в центр шли многочисленные жалобы на комиссаров, которые принуждали священников нарушать церковные каноны. Представители советской власти, к примеру, угрожали священнику расстрелом за отказ повторно венчать тех, чей развод утвержден гражданским законом, но не признан церковью. Отказ священника в этом случае рассматривался как контрреволюционная деятельность.
Ситуация менялась стремительно. Вскоре большевики перешли от угроз к действиям. В январе 1918 года комиссар общественного призрения Александра Коллонтай с отрядом матросов предприняла попытку реквизировать Александро-Невскую лавру. По набату собралась толпа верующих, и реквизицию лавры пришлось отложить. После неудачного захвата лавры в Петрограде, который тогда еще был столицей, состоялся грандиозный крестный ход. Большевики были напуганы этой акцией. Вопрос о необходимости законодательного урегулирования церковно-государственных отношений стал первоочередным. Александра Коллонтай вспоминала, как Ленин, ругая ее за самоуправство, приговаривал, что пора принимать закон об отделении церкви от государства.
В первые послереволюционные месяцы проблемой церковно-государственных отношений в порядке частной инициативы занялся священник Михаил Галкин. В ноябре 1917 года он предложил свои услуги Совнаркому, а вскоре "Правда" опубликовала статью Михаила Галкина "Первые шаги на пути отделения церкви от государства".
Программа священника-революционера выглядела так.
Религия объявляется частным делом каждого человека. Церковные и религиозные общины становятся частными союзами, совершенно свободно управляющими своими делами. Преподавание Закона Божьего в высшей, средней и низшей школах необязательно. Метрикация рождений, браков и смертей передается из распоряжения церквей особым органам государственной власти. От свободной совести каждого зависит, совершать тот или иной церковный обряд или нет. Следовательно, вневероисповедное состояние становилось бы нормой. Учреждается институт гражданских браков. Управления кладбищ всех вероисповеданий не имеют права чинить каких-либо препятствий к организации на территории кладбищ гражданских похорон. Допускалось кремирование трупов.
В несении денежных и натуральных повинностей, по мнению Галкина, священнослужителей всех исповеданий, равно как и монашествующих лиц, следовало уравнять со всеми гражданами Российской республики. Эти люди — сообразно возрасту — могут привлекаться к несению воинской повинности, отбывать которую вправе в нестроевых ротах (санитарами, писарями, телефонистами и пр.). Все кредиты на содержание церкви и ее духовенства предполагалось закрыть. Митрополиты, архиепископы, епископы, архимандриты и протоиереи должны немедленно сдать золото, серебро, бриллианты и другие драгоценности "в народную казну, опустевшую в годину величайших потрясений". Всему духовенству священник Галкин рекомендовал свои рясы носить лишь в храмах при исполнении служебных обязанностей. На улицах же, площадях и вообще в собраниях граждан Российской республики — появляться в общегражданском платье. Наконец, с 7 января 1918 года повсеместно в Российской республике предлагалось ввести григорианский календарь.
Почти вся галкинская программа была реализована. Уже в начале декабря 1917 года Совнарком обсудил вопрос о запрещении выдачи денежных средств церковным учреждениям. 18 и 19 декабря были приняты декреты, признающие юридическую силу лишь за гражданским браком. В январе 1918 года при местных советах учреждены загсы. В феврале Наркомпрос опубликовал постановление об упразднении в школе должности законоучителя, а Государственная комиссия по просвещению приняла постановление о светской школе, согласно которой государство не может брать на себя религиозное воспитание детей. В феврале был введен григорианский календарь. 7/20 июля обнародован декрет Совнаркома о призыве в тыловое ополчение, признающий священников и монахов военнообязанными. В сентябре ВЦИК издал циркуляр об отмене в паспортах графы "вероисповедание".

"Реформы останутся незыблемыми"
Законную силу всем этим решениям, постановлениям и указам придавал документ, известный как ленинский декрет об отделении церкви от государства. Он был опубликован 21 января/3 февраля 1918 года и назывался довольно либерально: "Декрет о свободе совести, церковных и религиозных обществах".
Основным автором этого документа, так же как и всей концепции религиозной политики большевиков, считается В. И. Ленин, хотя известно, что его роль в подготовке этого документа не столь уж велика. Проект декрета был выработан комиссией, в состав которой входили А. В. Луначарский, П. И. Стучка, П. А. Красиков, М. А. Рейснер (отец "женщины русской революции" Ларисы Рейснер) и священник М. Галкин. В. И. Ленин внес в документ несколько поправок. Наиболее существенной из них является формулировка первого пункта декрета — об отделении церкви от государства, дословно повторяющая формулу аналогичного декрета Парижской коммуны.
Декрет (с дополнившей его "Инструкцией о проведении в жизнь "Декрета об отделении церкви от государства"") стал не столько законодательным актом новой власти, сколько манифестом новой религиозной политики.
Реакция на манифест была острой и бурной (не будем забывать, что наступление на церковь велось на фоне продолжавшего работать Поместного собора). Одни увидели в нем юридическое обоснование гонений на церковь (лишение церкви прав юридического лица), другие надеялись, что принятие закона, пусть и несовершенного, позволит вести цивилизованную полемику с большевиками, а третьи радовались самому факту отделения церкви от государства.

Листовка, которая появилась на московских улицах вскоре после публикации декрета (публикуется впервые)
Народ русский!
Большевики проливают братскую кровь, отдают немцам русскую землю, разоряют города и деревни, уничтожают промышленность и торговлю; разогнали Учредительное собрание, уничтожили суд.
Но всего этого им мало. В октябре и ноябре они разрушили святыни Кремля, а теперь окончательно решили разрушить в России церковь.
Воздайте кесарево — кесарю, а Божье — Богу,— сказал Спаситель. А большевики отобрали себе все кесарево и отбирают все Божье. Они решили отобрать церкви, церковное имущество, даже священные предметы.
По их новому декрету церкви не принадлежат более ни крест, ни чаша со Святыми Дарами, ни иконы, ни мощи Святых угодников. Все это принадлежит комиссарам-большевикам, которые сами никакой религии не исповедуют, никаких таинств не признают.
Кесарево — кесарю, поэтому большевистский комиссар г-жа Коллонтай может сколько ей угодно венчаться без церкви, гражданским браком, с матросами, но Божье — Богу, и потому г-жа Коллонтай не имеет никакого права чинить надругательства и захватывать Александро-Невскую лавру, как она это сделала.
Кесарево — кесарю, поэтому Ленин-Ульянов и Троцкий-Бронштейн, возомнив себя кесарями, могут грабить банки, но Божье — Богу, и поэтому они не смеют грабить твоей святыни, русский народ! Не смеют превращать храм в места митингов и кинематографов, не смеют запрещать тебе учить детей в школах Закону Божию. Не Ленину и не Троцкому-Бронштейну хозяйничать в алтаре храма.
Поруганы церкви. Реквизирована Лавра. Убит протоиерей. Совершались обыски у самого патриарха, и верующие люди уже просили его назначить себе преемника на случай возможной мученической кончины своей.
Ругаются надо всем святым. Неужели и это позволишь ты сделать? Неужели и тут не заступишься ты, русский народ?!

Из выступления митрополита Арсения (Стадницкого) на заседании собора 18/30 августа 1918 года
Мы не могли себе представить, чтобы общая мысль декрета была проведена с такой последовательностью, но оказалось, что появлявшиеся в последнее время декреты относительно Церкви были как бы подготовительной ступенью к тому решительному распоряжению, которое явилось вчера... Церковь в ее земном проявлении (со стороны благотворительной, просветительной) уничтожается не потому только, что она теряет имущество, которое, конечно, не безразлично для жизни Церкви, а здесь удар по Церкви как силе благодатной. Здесь мы лишаемся всего: права обнаружения религиозных чувств, права благодатного воздействия на паству — для такого воздействия теперь нет возможности, потому что храмы больше не наши. Лишены мы того, что является нашим священным долгом, права проповеди, за нами будут следить, чтобы мы не сказали чего-либо против советской власти, а мы знаем, что каждый видит то, что ему хочется... Мы переживаем единственный момент, не имеющий примера не только в истории Русского государства, но и в мировой.

Из статьи В. Десницкого, редактора эсеровской газеты "Новая жизнь"
Декретами Совета народных комиссаров вопрос об отделении церкви от государства со всеми вытекающими из него последствиями решен, и, надо полагать, решен бесповоротно и окончательно. Какая бы революционно-демократическая власть ни пришла на смену СНК, она не сможет и не должна отнестись ко всем мероприятиям большевистской эры в порядке безусловного и решительного их отрицания. И церковная реформа должна будет войти в состав того революционного наследия, которое ушедшая большевистская власть оставит новой России, возрождающейся от ужасов войны и от "социалистической" чехарды Смольного. Может встать вопрос о некоторых исправлениях, о дополнениях, о переработке деталей. Но основные положения реформы останутся незыблемыми.

Министры со свечками
Эсеровский журналист оказался прав: основные положения большевистской политики в отношении церкви остались незыблемыми — они не менялись с 1917 года до перестройки, когда под патронажем ЦК КПСС церковь отпраздновала тысячелетие крещения Руси.
Семьдесят лет православие в СССР находилось под жестким контролем властей и КГБ, поскольку считалось, что религия у нас должна быть одна — коммунистическая. Пытаясь выжить в условиях этой безальтернативной конкуренции, предстоятель православной церкви митрополит Сергий (Страгородский) в 1927 году обнародовал известную декларацию, призвавшую клир и верующих к сотрудничеству с богоборческой властью. В 1943 году Сталин, стремясь к расширению "патриотической базы" в борьбе с фашизмом и к облагораживанию большевистского имиджа в глазах Запада, позволил церкви участвовать в публичной деятельности, но при этом изменить прежнее ее название — Российская — на более узкое — Русская (которое с религиозной точки зрения небезобидно: "национализация" христианства есть грех апостасии — отпадения от Христа). Пытались командовать церковью и Хрущев, и Брежнев — через созданный еще Сталиным Совет по делам религий при Совмине.
Проблемы во взаимоотношениях церкви и государства после 1991 года видоизменились, но не утратили остроты. Призывая государство резко ограничить деятельность иностранных проповедников на территории России и предоставить православной церкви особый статус, Московский патриархат, как считают критики, апеллирует к традициям, восходящим к синодальной эпохе и лишающим церковь автономного морального авторитета. Жест патриарха, который предпочел Рождественской службе встречу с президентом Путиным и канцлером Шредером, вызвал у многих верующих шок, а язвительные журналисты тотчас вспомнили о былом абсолютном подчинении церкви светскому государству.
Однако и государственная религиозная политика остается невнятной. Министры в храмах со свечками в правой руке (которой полагается креститься) — это скорее карнавал с участием "прозревших по приказу", нежели политика. И уж полным абсурдом выглядит чиновничье заигрывание с православием (представленным в России, кстати, несколькими зарегистрированными конфессиями) на глазах у 15 млн изумленных российских мусульман, предки которых молились Аллаху на этой земле еще тысячу лет назад. На этом фоне антицерковная политика большевиков выглядит хотя бы последовательной.
АЛЕКСАНДР МАЛАХОВ

Из постановления Временного правительства "О свободе совести" (14 июля 1917 года) 1. Каждому гражданину Российского государства обеспечивается свобода совести. Посему пользование гражданскими и политическими правами не зависит от принадлежности к вероисповеданию, и никто не может быть преследуем и ограничиваем в каких бы то ни было правах за убеждения в делах веры... 2. Принадлежность к вероисповеданию малолетних, не достигших десятилетнего возраста, принадлежит их родителям... 4. Для перехода достигших четырнадцатилетнего возраста из одного исповедания в другое или признания себя не принадлежащим ни к какой вере не требуется ни разрешения, ни заявления какой-либо власти. Из определения Поместного собора "О правовом положении Православной Российской Церкви" (2 декабря 1917 года) 1. Православная Российская Церковь, составляя часть единой Вселенской Христовой Церкви, занимает в Российском государстве первенствующее среди других исповеданий публично-правовое положение, подобающее ей, как величайшей святыне огромного большинства населения и как великой исторической силе, созидавшей Российское государство. 2. Православная Церковь в России... пользуется в делах церковного законодательства, управления и суда правами самоопределения и самоуправления... 4. Государственные законы, касающиеся Православной Церкви, издаются не иначе как по соглашению с церковной властью... 6. Действия органов Православной Церкви подлежат наблюдению государственной власти лишь со стороны соответствия их государственным законам в судебно-административном и судебном порядке. 7. Глава Российского государства, министр исповеданий и министр народного просвещения и товарищи их должны быть православными... 9. Православный календарь признается государственным календарем... 14. Церковное венчание по православному чину признается законною формой заключения брака... 17. Церковные метрические книги ведутся согласно государственным законам и имеют значение актов гражданского состояния... 19. Во всех светских государственных и частных школах воспитание православных детей должно соответствовать духу Православной Церкви: преподавание Закона Божия для православных учащихся обязательно... Как церковь присоединяли к государству Импортировав христианство из Византии, где император в церковной иерархии считался лишь диаконом, против воли которого, однако, в церкви ничего не могло случиться, русские князья и цари последовательно стремились к подчинению церкви воле государя. Генеральная тенденция Уложения (свода законов) Василия III — ограничение церковного и монастырского землевладения. Василий III первым начал активно влиять на кадровые вопросы церкви, вмешиваясь в вопросы назначения иерархов вплоть до митрополита. Еще более жесткой была церковная политика его сына Ивана IV (Грозного). Остатки церковной самостоятельности разрушил Петр I, который по примеру протестантских государей Европы (в первую очередь — шведского короля Густава I Вазы) ликвидировал независимость церковного управления, заменив патриарха государственным органом — Синодом. Церковное ведомство стало одним из министерств, стоящих на страже интересов государства. Принятым по инициативе Петра Духовным регламентом 1722 года священникам предписывалось нарушение тайны исповеди и сотрудничество с тайной полицией: "Если кто при исповеди объявит духовному отцу своему какое-нибудь не совершенное, но замышляемое еще воровство, наиболее же измену или бунт на государя или на государство и на фамилию его величества, то о таковом немедля да объявлено будет властям предержащим" (из указа Синода от 2 мая 1722 года). Петровская реформа воспринималась как благо теми, кто интересы государства ставил выше такой западной выдумки, как, например, свобода совести. Любопытно, что автор одного из первых русских утопических романов и большой поклонник Петра князь М. Щербатов считал, что в идеальном государстве функции священника и полицейского будет выполнять одно лицо. В 60-х годах XVIII века Петр III и его вдова Екатерина II осуществили секуляризацию церковного имущества. В Европе это событие стало ядром реформации — великой духовной революции, в России — простой бухгалтерской операцией, не вызвавшей протеста духовенства и общества. В XIX веке от имени православной церкви русское правительство развязало преследования католиков, униатов, иудеев, лютеран, вынудив к эмиграции сотни тысяч неправославных подданных империи. В глазах либералов православие стало ассоциироваться с консервативно-шовинистической политикой властей. "Татары больше уважали нашу святую веру" От века неслыханное творится у нас на Руси Святой. Люди, ставшие у власти и назвавшие себя народными комиссарами, сами чуждые христианской, а некоторые из них и всякой веры, издали декрет (закон), названный ими "о свободе совести", а на самом деле устанавливающий полное насилие над совестью верующих. По этому закону, если он будет приводиться, как местами уже приводится уже в исполнение, все храмы Божии с их святым достоянием могут быть у нас отняты, ризы с чудотворных икон станут снимать, священные сосуды перельют на деньги или обратят во что угодно, колокольный звон тогда смолкнет, святые таинства совершаться не будут, покойники будут зарываться в землю не отпетыми по-церковному... Было ли когда после крещения Руси у нас что-нибудь подобное? Никогда не бывало. Даже татары больше уважали нашу святую веру, чем наши теперешние законодатели. Доселе Русь звалась святою, а теперь хотят сделать ее поганою... Объединяйтесь же, православные, около своих храмов и пастырей, объединяйтесь все — и мужчины, и женщины, и старые и малые,— составляйте союзы для защиты заветных святынь. Эти святыни — ваше достояние... Священнослужители — при них только духовная стража, которой святыня эта вверена на хранение. Но пришло время, когда и вы, православные, должны обратиться в неусыпных ее стражей и защитников, ибо "правители народные" хотят отнять у православного народа это Божие достояние, даже не спрашивая вас, как вы к этому относитесь... Мужайся же, Русь святая. Иди на свою Голгофу. С тобою крест святой, оружие непобедимое.

При содействии издательства ВАГРИУС "ВЛАСТЬ" представляет серию исторических материалов в рубрике АРХИВ

От редакции. К сожалению, в подпись к снимку, опубликованному в предыдущем номере журнала на стр. 61, вкралась ошибка. Люди, изображенные на нем вместе с Юрием Андроповым, не имеют отношения к "ведомству убийств" КГБ. Приносим их родным и близким извинения.