Куприн поединок краткое изложение. Поединок (повесть), сюжет, герои

Полный вариант 6-8 часов (≈120 страниц А4), краткое содержание 3-5 минут.

Главные герои

Ромашов, Шурочка, Назанский, Николаев, Бек-Агамалов, Хлебников

Шестая рота почти закончила занятия. Младшие офицеры начали соревнования по рубке глиняного чучела саблей. Подошла очередь Григория Ромашова.

Еще в училище молодой человек не умел фехтовать, поэтому и на этот раз у него ничего не вышло.

Каждый вечер Ромашов проводил у Николаевых. В дневное время он обещал сам себе не ходить туда, чтобы не мешать людям. Однако с наступлением вечера вновь возвращался к ним.

Молодой человек получил письмо от Петерсон. С ней у него была давняя любовная связь. Дама была замужем. Приторный аромат духов дамы и тон содержания письма вызвали у подпоручика отвращение.

Спустя тридцать минут с досадой и стеснением Ромашов постучался к Николаевым. Владимир Николаев оказался занят. На протяжении двух лет ему не удалось сдать экзамены в академию. Для поступления предоставлялось лишь три попытки. Поэтому супруга Александра делала все для того, чтобы последний шанс оказался удачным. Она оказывала помощь в подготовке мужа к экзамену, и сама уже прекрасно знала всю программу, за исключением баллистики. Супругу ее учеба давалась с трудом. Шурочка мечтала о том, чтобы Владимир поступил в академию. Тогда он бы смог увезти ее отсюда.

Ромашов обсуждал с Александрой статью в газете, в которой говорилось о недавнем разрешении поединков в армии. Шурочка считала их необходимыми для искоренения среди офицеров шулеров и пьяниц, таких как Назанский. подпоручик не желал причислять к данной категории Назанского, который полагал, что дар любви имеется, как и талант, не у любого человека. В свое время Александра отказала Назанскому, и ее супруг ненавидит его.

Дома он снова обнаружил записку от Петерсон. В ней содержались угрозы страшной мести в адрес подпоручика за то, что он пренебрегает любовницей. Петерсон знала, куда Ромашов ходил каждый вечер и про его увлечение.

На балу подпоручик сообщил Петерсон о разрыве их отношений. Она дала клятву отомстить ему. Николаеву начали поступать анонимные письма, содержащие намеки на незаконные отношения между его женой и Ромашовым. У подпоручика не было уверенности в том, что это дело рук его бывшей любовницы. У него было большое количество недоброжелателей, потому что он не разрешал устраивать драки офицерам и запрещал избивать солдат.

Нарастало недовольство Ромашовым и у начальства. Денег у подпоручика становилось все меньше. В буфете ему не давали в долг даже сигареты. Ромашов скучал, ему было одиноко, он осознал бессмысленность службы.

К концу апреля подпоручик получил от Шурочки записку, в которой та напоминала об именинах. Ромашов занял деньги у Рафальского, купил духи и пошел к Николаевым. Во время пикника подпоручик сидел около Александры и почувствовал необычное состояние, которое было сравнимо со сном. Рукой Ромашов иногда прикасался к руке Александры. Но они ни разу не посмотрели друг на друга.

После пикника подпоручик отправился в рощу. Александра следовала за ним и сообщила, что чувствовала к нему сегодня любовь, а перед этим он ей приснился. Ромашов стал признаваться в любви. Шурочка направилась обратно, объясняя это тем, что их могут хватиться. Во время возвращения она попросила подпоручика не приходить к ним больше, так как ее супруга доставали анонимками.

В середине мая командир корпуса совершал осмотр роты и остался недоволен. Лишь пятая рота заслужила похвалу.

Во время марша подпоручик почувствовал общее восхищение относительно себя и, замечтавшись, сбил строй. Вместо ожидаемого восторга его ожидал позор. К этому добавилось объяснение с Николаевым, который требовал прекратить посылать анонимки и не приходить к ним домой. Ромашов сказал, что знает, кто посылал анонимки, и пообещал не портить репутацию Александры.

Думая о произошедшем, подпоручик подошел к железной дороге и в темноте увидел солдата. Над этим солдатом в роте регулярно издевались. Он поинтересовался у солдата. Не собирался ли он покончить жизнь самоубийством. Солдат, рыдая, рассказал ему о своей горькой судьбе.

По сравнению с этими неприятностями собственные показались Ромашову пустяковыми.

С данного момента подпоручик поменял свое поведение. Он предпочитал уединение и избегал офицеров полка.

Это дало возможность Ромашову сконцентрироваться на собственных мыслях. Он все четче видел, что есть лишь три подобающих призвания. Это искусство, наука и физический труд.

В конце мая повесился солдат из роты Осадчего. После данного инцидента началась беспробудная пьянка. В собрании подпоручик застал Николаева. Они поссорились. Николаев замахнулся на подпоручика, а тот выплеснул ему в лицо содержимое своего стакана.

Назначили заседание суда чести. Николаев попросил подпоручика не говорить о его супруге и анонимках. Суд постановил, что происшествие невозможно завершить примирением.

Больше половины дня перед поединком подпоручик провел у Назанского. Тот доказывал ему, что не стоит стреляться. Жизнь неповторима и удивительна. Неужели Ромашов готов поставить на кон собственное существование?

Дома подпоручик обнаружил Александру. Она говорила о потраченных годах на устройство карьеры супруга. Если Ромашов ради нее не станет участвовать в поединке, то это покажется сомнительным и ее мужу, скорее всего, не разрешат сдавать экзамен. Поединок должен состояться, но никого не должны ранить. Николаев об этом знал и согласился с этим. Шурочка обняла Ромашова за шею и поцеловала в губы.

Шурочка ушла навсегда.

Во время дуэли Николаев ранил Ромашова в живот. Подпоручик умер через семь минут по причине внутреннего кровоизлияния.

Повесть «Поединок» Куприна была впервые опубликована в 1905 году. Произведение относят к традиции неореалистической прозы в русской литературе. Центральной сюжетной линией повести, связанной с его названием, является конфликт между двумя офицерами, Ромашовым и Николаевым, из-за жены второго. Их ссора привела к дуэли и гибели главного героя. В произведении автор затрагивает проблему взаимоотношения личности и общества, раскрывает тему жестокости в армии, унижения обычных солдат командирским составом, обнажает ужас и пошлость офицерского общества.

Главные герои

Георгий Алексеич Ромашов – 22 года, подпоручик, «служивший всего второй год в полку» ; «был среднего роста, худощав» , «от большой застенчивости неловок» ; мечтательный молодой человек.

Александра Петровна Николаева (Шурочка) – женщина, в которую Ромашов был влюблен; жена Николаева.

Владимир Ефимыч Николаев – поручик, муж Шурочки, с которым Ромашов стрелялся.

Другие персонажи

Василий Нилович Назанский – офицер, пьяница, был влюблен в Александру Петровну.

Раиса Александровна Петерсон – «полковая дама» , любовница Ромашова, жена капитана Петерсона.

Шульгович – командир полка.

Глава 1.

Шестая рота, проходят учения. Приехавший в роту полковник Шульгович отчитал подпоручика Ромашова за то, что солдаты встречают командира в ненадлежащем виде. Ромашов начал оправдывать одного из солдат, за дерзость был подвергнут домашнему аресту на четверо суток.

Глава 2.

Ромашов все чаще испытывал «мучительное сознание своего одиночества и затерянности среди чужих, недоброжелательных или равнодушных людей» . Вместо того чтобы идти на офицерское собрание, Григорий отправился домой.

Глава 3.

Придя домой, Ромашов спросил у денщика, не было ли кого от поручика Николаева, но ответ был отрицательным. У Николаевых Григорий бывал почти ежедневно последние три месяца.

Окончив военное училище, Ромашов думал, что на службе будет заниматься самообразованием. Однако вместо этого он имеет «грязную и скучную связь с полковой дамой» , «и все чаще и чаще тяготится и службой, и товарищами, и собственной жизнью» .

Денщик принес письмо от любовницы Ромашова Раисы. Женщина звала его в гости, приглашала на кадриль в следующую субботу. Разорвав письмо, Ромашов решил «в последний раз» пойти к Николаевым.

Глава 4.

Муж Александра Петровны, Владимир Ефимыч Николаев, «должен был держать экзамен в академию генерального штаба и весь год упорно, без отдыха готовился к нему» . Это был уже третий экзамен – два предыдущих года он проваливался и третий был последним шансом. Шурочка очень хотела, чтобы муж поступил, так как ей претила та жизнь, которой они жили сейчас.

Когда Ромашов пришел к Николаевым, во время беседы Шурочка вспомнила о том, что офицерские поединки стали узаконены. Она считала, что русским офицерам поединки необходимы: «тогда у нас не будет в офицерской среде карточных шулеров» и «беспросыпных пьяниц» , как офицер Назанский.

Глава 5.

Выйдя от Николаевых, Ромашов «назло ей» отправляется к Назанскому. Беседуя, мужчины заговорили о любви. Назанский считал, что любовь «имеет свои вершины, доступные лишь единицам из миллионов» . Назанский прочел Ромашову письмо женщины, которую любил. Ромашов понял, что этой женщиной была Александра Петровна. Назанский также догадался о чувствах Григория к Шурочке.

Придя домой, Ромашов обнаружил письмо от Раисы. Она знала, что Григорий каждый вечер бывает у Николаевых и писала, что «жестоко отплатит» ему.

Глава 6.

Ромашов находился под домашним арестом. К нему пришла Шурочка и принесла пирогов. Ромашов поцеловал женщину в руку. На прощание Шурочка сказала, что Григорий ее единственный друг.

Глава 7.

Григория отвезли к полковнику. Шульгович отчитал Ромашова из-за слухов: донесли, что офицер выпивает. После разговора полковник пригласил Григория на офицерский обед. Домой Ромашов возвращался «чувствуя себя одиноким, тоскующим, потерявшимся в каком-то чужом, темном и враждебном месте» .

Глава 8.

Ромашов пришел на бал в дом собрания офицеров. Постепенно начали съезжаться дамы, приехала и Раиса. В выражении ее глаз Ромашову привиделась «какая-то жестокая, злобная и уверенная угроза».

Офицеры обсуждали поединки в армии, их мнения расходились – некоторые считали дуэли глупостью, другие держались мнения, что оскорбление можно смыть только кровью.

Глава 9.

Ромашов, как обещал, танцевал с Раисой кадриль. Во время танца женщина со злобой сказала, что не позволит с ней так обращаться, начала громко оскорблять Шурочку. Раиса утверждала, что пожертвовала всем ради Ромашова: «я не смела взглянуть в глаза моему мужу, этому идеальному, прекрасному человеку» . Григорий невольно улыбнулся: ее многочисленные романы были известны всем.

Муж Раисы, капитан Петерсон был «худой, чахоточный человек» . Он безумно любил жену, поэтому прощал ей все интрижки.

Глава 10.

Во время утренних занятий офицеры обсуждали наказания солдат. Ромашов считал, что в армии специально «стараются поддерживать в отношениях между офицерами грубость, солдафонство» .

Глава 11.

Во время учений Ромашов выполнял приемы на автомате. Он думал о сказанной одним из офицеров фразе: если думать так, как Григорий, то надо уходить со службы.

Глава 12.

С утра Ромашову принесли письмо от Шурочки. Женщина приглашала его на именины на пикник.

Глава 13.

Подъезжая к дому Николаевых, Ромашов ощутил странное, беспричинное беспокойство. Шурочка радостно встретила Георгия.

Глава 14.

Во время пикника Шурочка казалась Ромашову особенно очаровательной. Когда вечером все разбрелись по поляне, Григорий с Александрой отошли вглубь рощи. Шурочка призналась, что сегодня влюблена в Ромашова, а мужа своего не любит – «он груб, он нечуток, неделикатен» . Она поцеловала Георгия, но после попросила, чтобы Ромашов больше к ним не приходил – ее мужа осаждают анонимными письмами.

Глава 15.

Офицеры готовились к майскому смотру «и не знали ни пощады, на устали» . Ромашов наблюдал, как ротные с особой жестокостью избивают своих солдат.

Когда во время смотра приехавшие командиры объезжали все роты, Ромашов почувствовал, «что эти высокомерные люди живут какой-то особой, красивой, недосягаемой для него, высшей жизнью» . Смотр стал полным «провалом полка» – обнаружилось «бездушное, рутинное и халатное отношение офицеров к службе» .

Во время финального марша Ромашов, опьяненный музыкой и всеобщим волнением, замечтался и повел вправо, из-за чего вся его полурота «представляла собой безобразную, изломанную толпу» . После случившегося все подшучивали над Ромашовым.

Глава 16.

Ромашов вышел из лагеря и встретил Николаева. Владимир сказал, что нарочно ждал его тут, завел разговор об Александре Петровне. Николаеву начали приходить «хамские анонимные письма» со сплетнями о его жене и Ромашове. Владимир потребовал, чтобы Ромашов сделал все, чтобы пресечь распространение сплетен.

Глава 17.

Ромашов «стал уединяться от общества офицеров» . Георгий твердо понимал, что не останется служить в армии и, когда пройдут обязательные три года службы, уйдет в запас.

Глава 18.

В конце мая в роте повесился солдат. Вечером того же дня офицеры пили, шутили, пели песни. Ночью, уже изрядно пьяные, они отправились к женщинам. Там произошла потасовка: пьяный офицер начал рубить все шашкой, но Ромашов его успокоил.

Глава 19.

Офицеры поехали в собрание и продолжили пить и веселиться. Многие офицеры в полку были «из духовных» , неожиданно один из них затянул панахиду, и они хором «прослужили» ее всю. Ромашов ударил кулаком по столу, запрещая такое петь. Пьяные офицеры снова начали буйствовать. Неожиданно появившийся рядом с Ромашовым Николаев сказал, что такие как Георгий и Назанский позорят полк. Ромашов намекнул на «таинственные причины» , по которым Николаев недоволен Назанским. Между ними началась драка. Ромашов закричал, что вызывает Николаева на поединок.

Глава 20.

Утром Ромашова вызвали в суд. Через несколько дней суд пришел к решению, что ссора между Николаевым и Ромашовым может быть разрешена только поединком.

Глава 21.

Расстроенный Ромашов пошел к Назанскому. Офицер пытался отговорить Георгия от дуэли, считая, что Ромашову нужно бросать армию и не бояться жизни.

Глава 22.

Когда Ромашов вернулся домой, то обнаружил у себя в гостях Шурочку. Она сказала, что хотя и не любит Владимира, но «на него убила часть своей души» . У нее больше самолюбия, чем у мужа – именно она заставляла его снова и снова пытаться поступить в академию. Если Николаев откажется от поединка, его не возьмут в академию. Поэтому им непременно нужно завтра стреляться – никто из них ранен не будет. На прощание Шурочка и Георгий поцеловались.

Глава 23.

Рапорт командиру полка. 1 июня состоялась дуэль между Николаевым и Ромашовым. Николаев стрелял первым и ранил Ромашова в правую верхнюю часть живота. Выстрелить в ответ Ромашов уже не смог. Через несколько минут Ромашов скончался от внутреннего кровоизлияния.

Заключение

«Поединок» считается наиболее значимым произведением в творчестве Куприна. Главный персонаж повести – молодой подпоручик Ромашов изображается как романтический, интеллигентный человек с тонкой душевной организацией. Ему трудно смириться с однообразной, обывательской жизнью в захолустном пехотном полку – в годы обучения военные представлялись ему совсем другими, более благородными людьми. Понимая, что он не сможет оставаться на службе, Ромашов решает уйти из армии по истечению трех обязательных лет. Однако неудачное стечение обстоятельств и давление со стороны Шурочки приводят к скоропостижной гибели Георгия. Дуэль становится попыткой Ромашова противостоять миру и обществу, но он проигрывает в этом противостоянии.

Тест по повести

Проверьте запоминание краткого содержания тестом:

Рейтинг пересказа

Средняя оценка: 4.3 . Всего получено оценок: 429.

Шестая рота заканчивает занятия и офицеры, младшие по званию, пытаются соревноваться, кто ловчее всех срубит чучело из глины. Начинает подпоручик Григорий Ромашов. Он плохо знает дело, поэтому у него ничего не выходит. Ромашов долгие вечера коротает в доме Николаевых, в этот раз он обещает не приходить, но не сдерживается и нарушает обещание.

Дома его ждет письмо от Раисы Петерсон, вместе они грубо и нагло обманывают мужа. Все это надоедает Григорию. Через некоторе время Ромашов все же идет к Николаевым. Там он с Шурочкой говорит о газетной статье.

На следующий день он разрывает все отношения с Петерсон, девушка недовольна и грозится отомстить. После чего, Ромашову приходят анонимные записки, в которых написаны грязные слухи. Да и с деньгами у Григория худо, в буфете больше не дают в долг. А еще и общие именины у Александры Петровны. Он покупает духи, опять занимая на это деньги, на празднике сидит рядом с Шурочкой и гладит ей ногу. Потом идет вместе с ней в рощу и говорит о любви. Все снова идет не так, как хотелось бы - на марше Ромашов сбивает строй, в доме Николаевых ему больше не рады. Думая о своих бедах, он случайно натыкается на солдата, над которым издеваются. Он спрашивает его о мыслях убить себя, но тот лишь рассказывает о своих бедах.

После этого случая Григорий меняется и находит уединение в науке, искусстве.

Один случай - самоубийство солдата, побуждает пьянку Николаева, тот видит Ромашова и между ними затевается драка. Все доходит до суда. Далее следует дуэль. Шурочка подговаривает Ромашова на такую дуэль, в которой никто не будет ранен, иначе мужу не сдать экзамен.

На дуэли Николаев убивает Ромашова, а Шурочка после случившегося уходит навсегда.

Рассказ учит читателей не отступать он воинского долга и не поддаваться пошлости, ведь это может кончится плохо - даже дуэлью. Герой поплатился за свои ошибки.

Читать подробное краткое содержание Поединок Куприна

Он очень неуверенно владеет саблей и по этой причине у него ничего не получается.

Куприн рассказывает, что Ромашов любит посещать дом Николаевых. Его тянет туда словно магнит. Когда Ромашов появляется дома, то видит письмо от своей любовницы Петерсон. Прочитав письмо, ему становится противно и мерзко.

Проходит минут тридцать. Ромашов снова у Николаевых. Сам Николаев Владимир занят – он готовится к поступлению в академию. Стоит заметить, что академия дает три попытки для абитуриентов, но две из них Владимир провалил. Жена, Шура Николаева, старается сделать все, чтобы супруг поступил. Она мечтает вырваться из этой глуши.

С Ромашовым Шура обсуждают статью в газете о поединках, которые совсем недавно легализовали в армии. Шура считает, что такой метод действенен для искоренения пьянства и карточных игр среди офицерского состава. Их разговор касается персоны офицера Назанского. Шура считает, что он пьяница, а Ромашов, наоборот, оправдывает его. Становится поздно и Ромашов покидает гостеприимный дом Николаевых.

В жилище Ромашов видит еще одно письмо от Петерсон. В письме говорится о мести, о ревности.

Спустя некоторое время проходит бал, во время которого Ромашов говорит Петерсон о разрыве их отношений. Вся ее натуры дышит местью. Она строчит анонимки с угрозами и двусмысленными намеками на его отношения с Шурой Николаевой. Ромашов имеет много недоброжелателей, поэтому до конца не уверен в том, кто же автор анонимок на самом деле.

Говорят, беда одна не приходит. Так и с Ромашовым. Им недовольно командование. Деньги закончились, а в долг никто не дает. На душе у офицера становится серо и грустно.

Апрель почти закончился. В этот момент Ромашов получает записку от Шуры Николаевой с напоминанием об их общих именинах. Ромашов одалживает деньги, покупает духи в подарок и идет к Николаевым. Там в шумной компании он сидит рядом с виновницей торжества и испытывает к ней симпатию.

Именины прошли. После Ромашов идет в рощу, а Александра за ним и даже говорит ему о своей влюбленности. Но они не могут быть вместе…

Марш. Ромашов, замечтавшись, сбивает всю роту и на его долю выпадает большой позор. Кроме этого Владимир Николаев жестко с ним разговаривает по поводу анонимных писем и отказывает ему от дома.

Ромашов после разговора долго бродит по гарнизону, пока не натыкается на солдата, который является объектом всеобщих насмешек и хочет себя убить. Солдатик рассказывает Ромашову о своих злоключениях и тогда офицер понимает, что его неприятности пустяк.

После этой памятной встречи Ромашов переменился, стал избегать общества офицеров. Май закончился страшным событием – в одной из рот солдат сводит счеты с жизнью. А офицеры, в том числе Николаев, пьют. Ромашова это просто бесит.

Офицерский суд назначает поединок между офицерами. Назанский пытается отговорить Ромашова от дуэли. Вечером приходит Шура и просит, чтобы Ромашов не отказывался от поединка, потому что это уронит тень на будущую военную карьеру ее мужа.

Поединок состоялся. В результате Ромашов скончался от ранения в живот.

Произведение Куприна учит, что всегда актуально взыимодействие отдельного человека и общественной массы. Главная мысль «Поединка» - столкновение писателя с реальностью жизни.

Картинка или рисунок Поединок

Вечерние занятия в шестой роте приходили к концу, и младшие офицеры все чаще и нетерпеливее посматривали на часы. Изучался практически устав гарнизонной службы. По всему плацу солдаты стояли вразброс: около тополей, окаймлявших шоссе, около гимнастических машин, возле дверей ротной школы, у прицельных станков. Все это были воображаемые посты, как, например, пост у порохового погреба, у знамени, в караульном доме, у денежного ящика. Между ними ходили разводящие и ставили часовых; производилась смена караулов; унтер-офицеры проверяли посты и испытывали познания своих солдат, стараясь то хитростью выманить у часового его винтовку, то заставить его сойти с места, то всучить ему на сохранение какую-нибудь вещь, большею частью собственную фуражку. Старослуживые, тверже знавшие эту игрушечную казуистику, отвечали в таких случаях преувеличенно суровым тоном: «Отходи! Не имею полного права никому отдавать ружье, кроме как получу приказание от самого государя императора». Но молодые путались. Они еще не умели отделить шутки, примера от настоящих требований службы и впадали то в одну, то в другую крайность.

– Хлебников! Дьявол косорукий! – кричал маленький, круглый и шустрый ефрейтор Шаповаленко, и в голосе его слышалось начальственное страдание. – Я ж тебе учил-учил, дурня! Ты же чье сейчас приказанье сполнил? Арестованного? А, чтоб тебя!.. Отвечай, для чего ты поставлен на пост!

В третьем взводе произошло серьезное замешательство. Молодой солдат Мухамеджинов, татарин, едва понимавший и говоривший по-русски, окончательно был сбит с толку подвохами своего начальства – и настоящего и воображаемого. Он вдруг рассвирепел, взял ружье на руку и на все убеждения и приказания отвечал одним решительным словом:

– З-заколу!

– Да постой... да дурак ты... – уговаривал его унтер-офицер Бобылев. – Ведь я кто? Я же твой караульный начальник, стало быть...

– Заколу! – кричал татарин испуганно и злобно и с глазами, налившимися кровью, нервно совал штыком во всякого, кто к нему приближался. Вокруг него собралась кучка солдат, обрадовавшихся смешному приключению и минутному роздыху в надоевшем ученье.

Ротный командир, капитан Слива, пошел разбирать дело. Пока он плелся вялой походкой, сгорбившись и волоча ноги, на другой конец плаца, младшие офицеры сошлись вместе поболтать и покурить. Их было трое: поручик Веткин – лысый, усатый человек лет тридцати трех, весельчак, говорун, певун и пьяница, подпоручик Ромашов, служивший всего второй год в полку, и подпрапорщик Лбов, живой стройный мальчишка с лукаво-ласково-глупыми глазами и с вечной улыбкой на толстых наивных губах, – весь точно начиненный старыми офицерскими анекдотами.

– Свинство, – сказал Веткин, взглянув на свои мельхиоровые часы и сердито щелкнув крышкой. – Какого черта он держит до сих пор роту? Эфиоп!

– А вы бы ему это объяснили, Павел Павлыч, – посоветовал с хитрым лицом Лбов.

– Черта с два. Подите, объясняйте сами. Главное – что? Главное – ведь это все напрасно. Всегда они перед смотрами горячку порют. И всегда переборщат. Задергают солдата, замучат, затуркают, а на смотру он будет стоять, как пень. Знаете известный случай, как два ротных командира поспорили, чей солдат больше съест хлеба? Выбрали они оба жесточайших обжор. Пари было большое – что-то около ста рублей. Вот один солдат съел семь фунтов и отвалился, больше не может. Ротный сейчас на фельдфебеля: «Ты что же, такой, разэтакий, подвел меня?» А фельдфебель только лазами лупает: «Так что не могу знать, вашескородие, что с ним случилось. Утром делали репетицию – восемь фунтов стрескал в один присест...» Так вот и наши... Репетят без толку, а на смотру сядут в калошу.

– Вчера... – Лбов вдруг прыснул от смеха. – Вчера, уж во всех ротах кончили занятия, я иду на квартиру, часов уже восемь, пожалуй, темно совсем. Смотрю, в одиннадцатой роте сигналы учат. Хором. «На-ве-ди, до гру-ди, по-па-ди!» Я спрашиваю поручика Андрусевича: «Почему это у вас до сих пор идет такая музыка?» А он говорит: «Это мы, вроде собак, на луну воем».

– Все надоело, Кука! – сказал Веткин и зевнул. – Постойте-ка, кто это едет верхом? Кажется, Бек?

– Да. Бек-Агамалов, – решил зоркий Лбов. – Как красиво сидит.

– Очень красиво, – согласился Ромашов. – По-моему, он лучше всякого кавалериста ездит. О-о-о! Заплясала. Кокетничает Бек.

По шоссе медленно ехал верхом офицер в белых перчатках и в адъютантском мундире. Под ним была высокая длинная лошадь золотистой масти с коротким, по-английски, хвостом. Она горячилась, нетерпеливо мотала крутой, собранной мундштуком шеей и часто перебирала тонкими ногами.

– Павел Павлыч, это правда, что он природный черкес? – спросил Ромашов у Веткина.

– Я думаю, правда. Иногда действительно армяшки выдают себя за черкесов и за лезгин, но Бек вообще, кажется, не врет. Да вы посмотрите, каков он на лошади!

– Подожди, я ему крикну, – сказал Лбов.

Он приложил руки ко рту и закричал сдавленным голосом, так, чтобы не слышал ротный командир:

– Поручик Агамалов! Бек!

Офицер, ехавший верхом, натянул поводья, остановился на секунду и обернулся вправо. Потом, повернув лошадь в эту сторону и слегка согнувшись в седле, он заставил ее упругим движением перепрыгнуть через канаву и сдержанным галопом поскакал к офицерам.

Он был меньше среднего роста, сухой, жилистый, очень сильный. Лицо его, с покатым назад лбом, тонким горбатым носом и решительными, крепкими губами, было мужественно и красиво и еще до сих пор не утратило характерной восточной бледности – одновременно смуглой и матовой.

– Здравствуй, Бек, – сказал Веткин. – Ты перед кем там выфинчивал? Дэвыцы?

Бек-Агамалов пожимал руки офицерам, низко и небрежно склоняясь с седла. Он улыбнулся, и казалось, что его белые стиснутые зубы бросили отраженный свет на весь низ его лица и на маленькие черные, холеные усы...

– Ходили там две хорошенькие жидовочки. Да мне что? Я нуль внимания.

– Знаем мы, как вы плохо в шашки играете! – мотнул головой Веткин.

– Послушайте, господа, – заговорил Лбов и опять заранее засмеялся. – Вы знаете, что сказал генерал Дохтуров о пехотных адъютантах? Это к тебе, Бек, относится. Что они самые отчаянные наездники во всем мире...

– Не ври, фендрик! – сказал Бек-Агамалов.

Он толкнул лошадь шенкелями и сделал вид, что хочет наехать на подпрапорщика.

– Ей-богу же! У всех у них, говорит, не лошади, а какие-то гитары, шкбпы – с запалом, хромые, кривоглазые, опоенные. А дашь ему приказание – знай себе жарит, куда попало, во весь карьер. Забор – так забор, овраг – так овраг. Через кусты валяет. Поводья упустил, стремена растерял, шапка к черту! Лихие ездоки!

– Что слышно нового, Бек? – спросил Веткин.

– Что нового? Ничего нового. Сейчас, вот только что, застал полковой командир в собрании подполковника Леха. Разорался на него так, что на соборной площади было слышно. А Лех пьян, как змий, не может папу-маму выговорить. Стоит на месте и качается, руки за спину заложил. А Шульгович как рявкнет на него: «Когда разговариваете с полковым командиром, извольте руки на заднице не держать!» И прислуга здесь же была.

– Крепко завинчено! – сказал Веткин с усмешкой – не то иронической, не то поощрительной. – В четвертой роте он вчера, говорят, кричал: «Что вы мне устав в нос тычете? Я – для вас устав, и никаких больше разговоров! Я здесь царь и бог!»

Лбов вдруг опять засмеялся своим мыслям.

– А вот еще, господа, был случай с адъютантом в N-ском полку...

– Заткнитесь, Лбов, – серьезно заметил ему Веткин. – Эко вас прорвало сегодня.

– Есть и еще новость, – продолжал Бек-Агамалов. Он снова повернул лошадь передом ко Лбову и, шутя, стал наезжать на него. Лошадь мотала головой и фыркала, разбрасывая вокруг себя пену. – Есть и еще новость. Командир во всех ротах требует от офицеров рубку чучел. В девятой роте такого холоду нагнал, что ужас. Епифанова закатал под арест за то, что шашка оказалась не отточена... Чего ты трусишь, фендрик! – крикнул вдруг Бек-Агамалов на подпрапорщика. – Привыкай. Сам ведь будешь когда-нибудь адъютантом. Будешь сидеть на лошади, как жареный воробей на блюде.

Вернувшись с плаца, подпоручик Ромашов подумал: «Сегодня не пойду: нельзя каждый день надоедать людям». Ежедневно он проси-живал у Николаевых до полуночи, но вечером следующею дня вновь шел в этот уютный дом.

«Тебе от барыни письма пришла», - доложил Гайнан, черемис, искренне привязанный к Ромашову. Письмо было от Раисы Алек-сандровны Петерсон, с которой они грязно и скучно (и уже довольно давно) обманывали её мужа. Приторный запах её духов и пошло-иг-ривый тон письма вызвал нестерпимое отвращение. Через полчаса, стесняясь и досадуя на себя, он постучал к Николаевым. Владимир Ефимыч был занят. Вот уже два года подряд он проваливал экзамены в академию, и Александра Петровна, Шурочка, делала все, чтобы пос-ледний шанс (поступать дозволялось только до трех раз) не был упу-щен. Помогая мужу готовиться, Шурочка усвоила уже всю программу (не давалась только баллистика), Володя же продвигался очень мед-ленно.

С Ромочкой (так она звала Ромашова) Шурочка принялась обсуж-дать газетную статью о недавно разрешенных в армии поединках. Она видит в них суровую для российских условий необходимость. Иначе не выведутся в офицерской среде шулера вроде Арчаковского или пьяницы вроде Назанского. Ромашов не был согласен зачислять в эту компанию Назанского, говорившего о том, что способность лю-бить дается, как и талант, не каждому. Когда-то этого человека отвер-гла Шурочка, и муж её ненавидел поручика.

На этот раз Ромашов пробыл подле Шурочки, пока не заговорили, что пора спать.

На ближайшем же полковом балу Ромашов набрался храбрости сказать любовнице, что все кончено. Петерсониха поклялась ото-мстить. И вскоре Николаев стал получать анонимки с намеками на особые отношения подпоручика с его женой. Впрочем, недоброжела-телей хватало и помимо нее. Ромашов не позволял драться унтерам и решительно возражал «дантистам» из числа офицеров, а капитану Сливе пообещал, что подаст на него рапорт, если тот позволит бить солдат.

Недовольно было Ромашовым и начальство. Кроме того, станови-лось все хуже с деньгами, и уже буфетчик не отпускал в долг даже си-гарет. На душе было скверно из-за ощущения скуки, бессмыс-ленности службы и одиночества.

В конце апреля Ромашов получил записку от Александры Петров-ны. Она напоминала об их общем дне именин (царица Александра и её верный рыцарь Георгий). Заняв денег у подполковника Рафальского, Ромашов купил духи и в пять часов был уже у Николаевых. Пик-ник получился шумный. Ромашов сидел рядом с Шурочкой, почти не слушал разглагольствования Осадчего, тосты и плоские шутки офице-ров, испытывая странное состояние, похожее на сон. Его рука иногда касалась Шурочкиной руки, но ни он, ни она не глядели друг на друга. Николаев, похоже, был недоволен. После застолья Ромашов по-брел в рощу. Сзади послышались шаги. Это шла Шурочка. Они сели на траву. «Я в вас влюблена сегодня», - призналась она. Ромочка привиделся ей во сне, и ей ужасно захотелось видеть его. Он стал це-ловать её платье: «Саша… Я люблю вас…» Она призналась, что её вол-нует его близость, но зачем он такой жалкий. У них общие мысли, желания, но она должна отказаться от него. Шурочка встала: пойдем-те, нас хватятся. По дороге она вдруг попросила его не бывать больше у них: мужа осаждают анонимками.

В середине мая состоялся смотр. Корпусный командир объехал выстроенные на плацу роты, посмотрел, как они маршируют, как вы-полняют ружейные приемы и перестраиваются для отражения не-ожиданных кавалерийских атак, - и остался недоволен. Только пятая рота капитана Стельковского, где не мучили шагистикой и не крали из общего котла, заслужила похвалу.

Самое ужасное произошло во время церемониального марша. Ещё в начале смотра Ромашова будто подхватила какая-то радостная волна, он словно бы ощутил себя частицей некой грозной силы. И те-перь, идя впереди -

своей полуроты, он чувствовал себя предметом об-щего восхищения. Крики сзади заставили его обернуться и поблед-неть. Строй смешался - и именно из-за того, что он, подпоручик Ромашов, вознесясь в мечтах к поднебесью, все это время смещался от центра рядов к правому флангу. Вместо восторга на его долю при-шелся публичный позор. К этому прибавилось объяснение с Николае-вым, потребовавшим сделать все, чтобы прекратить поток анонимок, и ещё - не бывать у них в доме.

Перебирая в памяти случившееся, Ромашов незаметно дошагал до железнодорожного полотна и в темноте разглядел солдата Хлебнико-ва, предмет издевательств и насмешек в роте. «Ты хотел убить себя?» - спросил он Хлебникова, и солдат, захлебываясь рыданиями, рассказал, что его бьют, смеются, взводный вымогает деньги, а где их взять. И учение ему не под силу: с детства мается грыжей.

Ромашову вдруг свое горе показалось таким пустячным, что он обнял Хлебникова и заговорил о необходимости терпеть. С этой поры он понял: безликие роты и полки состоят из таких вот болеющих своим горем и имеющих свою судьбу Хлебниковых.

Вынужденное отдаление от офицерского общества позволило со-средоточиться на своих мыслях и найти радость в самом процессе рождения мысли. Ромашов все яснее видел, что существует только три достойных призвания: наука, искусство и свободный физический труд.

В конце мая в роте Осадчего повесился солдат. После этого проис-шествия началось беспробудное пьянство. Сначала пили в собрании, потом двинулись к Шлейферше. Здесь-то и вспыхнул скандал. Бек-Агамалов бросился с шашкой на присутствующих («Все вон отсю-да!»), а затем гнев его обратился на одну из барышень, обозвавшую его дураком. Ромашов перехватил кисть его руки: «Бек, ты не уда-ришь женщину, тебе всю жизнь будет стыдно».

Гульба в полку продолжалась. В собрании Ромашов застал Осадчего и Николаева. Последний сделал вид, что не заметил его. Вокруг пели. Когда наконец воцарилась тишина, Осадчий вдруг затянул панихиду по самоубийце, перемежая её грязными ругательствами. Ромашова охватило бешенство: «Не позволю! Молчите!» В ответ почему-то уже Николаев с исковерканным злобой лицом кричал ему: «Сами позори-те полк! Вы и разные Назанские!» «А при чем же здесь Назанский?

Или у вас есть причины быть им недовольным?» Николаев замахнул-ся, но Ромашов успел выплеснуть ему в лицо остатки пива.

Накануне заседания офицерского суда чести Николаев попросил противника не упоминать имени его жены и анонимных писем. Как и следовало ожидать, суд определил, что ссора не может быть оконче-на примирением.

Ромашов провел большую часть дня перед поединком у Назанского, который убеждал его не стреляться. Жизнь - явление удивитель-ное и неповторимое. Неужели он так привержен военному сословию, неужели верит в высший будто бы смысл армейского порядка так, что готов поставить на карту само свое существование?

Вечером у себя дома Ромашов застал Шурочку. Она стала гово-рить, что потратила годы, чтобы устроить карьеру мужа. Если Ромочка откажется ради любви к ней от поединка, то все равно в этом будет что-то сомнительное и Володю почти наверное не допустят до экзамена. Они непременно должны стреляться, но ни один из них не должен быть ранен. Муж знает и согласен. Прощаясь, она закинула руки ему за шею: «Мы не увидимся больше. Так не будем ничего бо-яться… Один раз… возьмем наше счастье…» - и прильнула горячими губами к его рту.

В официальном рапорте полковому командиру штабс-капитан Диц сообщал подробности дуэли между поручиком Николаевым и подпоручиком Ромашовым. Когда по команде противники пошли друг другу навстречу, поручик Николаев произведенным выстрелом ранил подпоручика в правую верхнюю часть живота, и тот через семь минут скончался от внутреннего кровоизлияния. К рапорту прилага-лись показания младшего врача г. Знойко.