Михаил Макаров - Обыкновенное чудо исцеления. Непридуманные истории из жизни православного

Нечаянная Радость. МОЛИТВА

У меня есть большой друг. Маша. Хотя мы одних лет, но она для меня как духовная мать, а я чувствую себя рядом с ней строптивой девчонкой. Как-то она зашла ко мне и озабоченно сказала:

Нина в большом горе: муж попал под автобус и его в тяжелом состоянии отвезли в больницу. Помолись о них, Верочка.

Ну, Маша, - ответила я. - На мне грехов не перечесть. Разве будет Господь слушать такую молитвенницу?

Будет! Ты сама знаешь, что неразумно говоришь. Я читаю замечательные записки Афонского старца Силуана, в которых он пишет, что Господь слышит молитву грешников, если они смиряют себя, и еще: когда Господь хочет кого-нибудь помиловать, то внушает другим желание молиться за того человека и помогает в этой молитве. Старец Силуан - наш современник, он умер в 1938 году. Все им написанное внушено Святым Духом.

От разговора с Машей мне стало стыдно, но не до молитвы было: я получила ответственную командировку и той же ночью выехала в Уфимскую область. Там, в небольшом провинциальном городке, я прожила зиму. Бытовые условия городка были трудные: электричество подавалось нерегулярно, воду брали из уличных колонок, отапливались дровами.

От этих неудобств я была избавлена, так как снимала комнату с полным обслуживанием, но жителям сочувствовала. Особенно жалела одну старушку, которая жила в соседнем доме.

Отправляясь по утрам на работу, я часто встречала ее в старом, много раз чиненном пальто и ветхом платочке на голове. Несмотря на нищенский костюм, старушка выглядела опрятной. Лицо у нее было интеллигентное, выражение замкнутое и робкое, глаза скорбные.

Обычно я встречала ее идущей от колонки с ведром воды, которое она несла, расплескивая и часто останавливаясь. В одну из таких встреч я взяла ведро из ее замерзших рук и донесла до дома. Она была этим удивлена и, церемонно раскланиваясь, благодарила. Так мы с ней познакомились, а в дальнейшем подружились.

Звали ее Екатерина Васильевна. В прошлом она была учительницей, имела семью, но все умерли, и осталась она одна с крошечной пенсией, большая часть которой уходила на оплату комнаты.

И нигде хозяева не хотят меня долго держать, - грустно рассказывала Екатерина Васильевна. - Они привыкли, чтобы дешевая жиличка помогала им в хозяйстве или за ребенком смотрела, а я - слабая и старая, мне только бы себя обслужить. Вот подержат меня хозяева, подержат, да и сгоняют. И хожу я по городу, ищу дешевый уголочек, а уж купить себе что из одежды не могу, старое донашиваю, да него уже нет.

Когда окончилась моя командировка и я сказала Екатерине Васильевне, что уезжаю, она загрустила:

Вы для меня большой радостью были, - сказала она. - Мои старые друзья поумирали, новых из-за своей бедности приобретать не решаюсь и живу совсем одна. Тоскливо бывает до слез, а кругом - чужие и резкие люди. Я не могу, когда со мной грубо говорят, мне плакать хочется, и я больше молчу.

Я взяла у Екатерины Васильевны адрес и, приехав домой, послала ей вещевую посылку, а потом мы начали с ней переписываться.

Так длилось около трех лет. В продолжение этого времени Екатерина Васильевна несколько раз переходила от одних квартирных хозяев к другим. Каждый переезд был для нее тяжелым переживанием, и на ее письмах я видела следы упавших на строчки слез.

Ежемесячно я посылала ей небольшую сумму денег. Они были ей нужны до крайности. Но еще больше, чем деньгам, она радовалась нашей переписке. «Вы - мой бесценный друг, - писала она мне, - мой утешитель».

Я всегда старалась подбодрить и развеселить старушку, но одно письмо пришло от нее такое, что я растерялась. Новая хозяйка продержала, Екатерину Васильевну месяц и предложила немедленно освободить комнату, так как нашлись выгодные жильцы. К кому Екатерина Васильевна ни ходила в поисках комнаты, везде отказ. Что делать? Хозяйка гонит и грозит. Письмо было полно такого отчаяния, что я, никому не сказав ни слова, надела пальто и к «Нечаянной Радости».

Я так молилась о Екатерине Васильевне, так плакала, ощущая ее горе, как свое, что забыла все на свете, только одно я понимала: Царица Небесная меня слышит... За стеклом, за золотой ризой была Она, Сама, живая...

Домой я возвращалась успокоенная: появилось такое чувство, что все безысходное горе Екатерины Васильевны я передала в надежные руки. И еще вспомнилось мне, как Маша, со слов старца Силуана, учила меня молиться за других.

Вскоре я сильно заболела, но и больная вспоминала Екатерину Васильевну и молилась о ней.

Прошел месяц, здоровье мое шло на поправку, но я еще лежала в постели.

Как-то дочка подала мне свежую почту. Смотрю, среди полученных писем есть и от Екатерины Васильевны. Что-то пишет бедная старушка... Разрываю конверт и читаю:

«Дорогая моя Вера Аркадьевна! Произошло со мной такое, что до сих пор не могу очнуться.

Месяц тому назад подходит ко мне на улице знакомая учительница и спрашивает: «У вас сохранился ваш учительский диплом?» - «Сохранился», - говорю. «Возьмите его и скорей идите в горсовет, там уже давно всем учителям, у которых нет жилья, дают площадь. Боюсь только, как бы вы не опоздали».

Я взяла диплом, на который смотрела, как на ненужную уже мне бумажку, пошла и успела получить чудесную комнату. Я уже живу в ней! Соседи у меня - хорошие люди, которые относятся ко мне как к человеку, а не как к парии. Я будто вновь родилась на свет».

Прочитав письмо, я радостно перекрестилась, а потом взяла в руки принесенную мне Машей книгу старца Силуана и снова перечла:

«Когда приходит желание молиться за кого-либо, то это значит, что Сам Господь хочет помиловать ту душу и милостиво слушает твои молитвы».

В КРЕСТИЛЬНОЙ

Я работаю при церкви в крестильной комнате. Кто у нас крестится? Да кто хотите - и старые, и малые.

Вот, к примеру, пришел к нам молодой человек в очках, расспросил, что требуется для крещения, сколько стоит, и ушел. Недели три не был, а тут, вижу, - опять появился и просит его окрестить. Я поинтересовалась, почему он не крестился, когда приходил к нам в первый раз.

Так у меня, - отвечает, - тогда денег не было, а сегодня стипендию в институте выдали.

Когда батюшке про это сказали, он за голову схватился:

Неужели вы думали, что я не окрестил бы вас без денег? - спросил он студента.

А тот застеснялся и ответил:

Зачем же бесплатно, если я могу заплатить.

Очень было интересно, когда к нам целая семья пришла креститься: муж, жена и сыночка двухлетнего принесли. Молодые, три года только как университет окончили, оба работают.

Она с детства про Бога ничего не знала, а как замуж вышла, муж ей все про Него объяснил, потому что давно уже Евангелие читать начал, и вот решили креститься.

Сначала жена крестилась и сыночек. Когда она после крещения стояла, то смотреть на нее без слез невозможно было: беленькая, хорошенькая; глазки большие, ясные, волосы светлые по плечам распущены, крестильная рубашка до полу с длинными рукавами, и свечу держит, как ангел Божий!

Ну, а мальчишка - озорной: все капризничал и помазок у батюшки из рук выхватил. Правда, ему потом несладко пришлось: когда крестный обносил его вокруг купели, малый каждый раз попадал голыми пятками в горящие свечи, ну и ясно, что больно ему было.

Муж крестился через два месяца, а тогда неготовым себя чувствовал. Так трогательно было: сам молодой, лет двадцать восемь, крестный - ему под стать, и батюшка немногим старше. После таинства они втроем из храма ушли, а у меня весь день на душе была Пасха...

Был еще особенный случай, давно уже, его приезжий батюшка рассказывал.

Пришла к нему школьница лет четырнадцати и просит:

Окрестите меня, я в Бога верую. Он ее спрашивает:

Где же родители, почему одна пришла?

Мама умерла, папа очень занят, а больше у меня никого нет.

А кто твой папа? - интересуется батюшка. Девочка назвала фамилию очень известного в том городе начальника. Священник покачал головой.

Не могу крестить без согласия отца.

Ушла девочка, потом опять пришла и снова просит крестить. Но батюшка не соглашается. Тогда она спрашивает:

А если я вам записку от отца принесу, крестите?

Крещу, - ответил священник.

Что же вы думаете? Принесла: «Против крещения моей дочери не возражаю», - и подпись. Окрестили... Как она была рада, и все с ней радовались. Потом она и отца своего к батюшке привела. Вот какая девочка!

А недавно у нас целая история получилась: пришла пожилая женщина и рассказала, что у нее маленький внучок чахнет. К кому ни носила - помощи нет: того и гляди умрет. Она все сына и невестку уговаривала окрестить ребенка, чтобы ему хоть после смерти хорошо было, но те и слушать не хотели, А вчера вечером невестка вдруг согласие дала. Вот бабушка и пришла узнать, можно ли сейчас же дитя окрестить? Сказали: неси. Пришла с кумовьями, и мать ребенка увязалась с ними. И такими она злыми глазами на батюшку глядела, просто сил нет. А батюшка-то не наш, а прислали его на месяц, пока отец Константин в отпуске находился, и такой он молодой да хороший...

Ребенок был совсем умирающий, даже не плакал, а стонал только. Но знаете, что вышло? Ожил ребеночек! К вечеру ему уже лучше стало и кушать начал, а потом совсем на поправку пошло.

Вчера его мать с большим букетом цветов прибежала.

Где ваш батюшка молодой? Он моего сыночка спас, я ему цветов принесла.

А батюшка месяц за отца Константина отработал и в свой приход вернулся.

Мать долго у нас сидела и все говорила:

Пусть мне теперь кто скажет, чтобы дитя не крестить - глаза выцарапаю.

Что вам еще рассказать? Вот в прошлый четверг отец с матерью принесли крестить своего первенького, и кумовья с ними.

Окончилось таинство, пора расходиться, а отец ребенка стоит в стороне, и, вижу, очень расстроенный.

Батюшка уже епитрахиль снял, поручи развязывает. Тут он к нему подошел и говорит:

Не могу понять, что со мной делается. Я первый раз в церкви, но мне здесь так хорошо стало, что вся душа загорелась и все вокруг будто другим стало. И вот думаю: сын крещенный, а я - нет... Окрестите и меня...

Посмотрел на него батюшка, а тот - весь трепещет. Надел снова епитрахиль и окрестил тут же.

РУБАШКА

Р ассказ услышан во время Великой Отечественной войны из четвертых уст.

Муж Феодосии Тимофеевны умер от рака. Хотя шла война и был голод, она все вещи покойного раздала на помин души, а себе оставила только его теплую рубашку, которую они вдвоем купили перед войной.

«Пусть лежит на память», - решила она. Живет Феодосия Тимофеевна одна. Тяжело приходится, и тоска по мужу грызет, но терпит, а главное - на Бога надеется.

Как-то вернулась она с ночной смены и слышит, звонит кто-то у входной двери. Открыла. Оборванец на пороге стоит и просит:

Подайте, мамаша, какую-нибудь одежонку. Покачала головой Феодосия Тимофеевна:

Нету, милый человек. Давно уже все, что осталось после покойника, раздала людям.

Поищите, мамаша, - не отстает оборванец, - может, что и найдется. За ради Христа прошу.

«Я ведь все отдала, - думает Феодосия Тимофеевна, - себе только одну рубашку оставила, неужто и с ней расстаться надо?! Не отдам, жалко». Решила твердо. И вдруг стыдно стало: «Стоит вот несчастный, ради Христа просит... Голодный, поди... Отдам во имя Господне».

Открыла комод, вынула аккуратно сложенную рубашку, поцеловала и подала:

Носи на доброе здоровье.

Спасибо, родненькая, - благодарит оборванец. - Пошли Господь покойничку Царство Небесное!

Ушел он, а Феодосия Тимофеевна ходит по комнате и успокоиться не может: рада, что отдала ради Господа, и жалко рубашку. Потом вспомнила, что еще хлеб себе по карточке не получила, оделась и пошла на рынок в палатку.

Идет мимо барахолки и видит оборванца, что к ней приходил. Стоит он рядом с высоким мужчиной, тот мужнину рубашку подмышкой держит, а сам оборванцу деньги отсчитывает.

Обомлела Феодосия Тимофеевна. А оборванец деньги получил - и прямо туда, где из-под полы водкой торгуют. Такого Феодосия Тимофеевна не выдержала, заплакала - отдала за ради Христа последнюю дорогую вещь, и зря, на вино ушло!

Выкупила хлеб и вернулась домой до того расстроенная, что делать ничего не смогла, а легла на диван, покрылась с головой старым пальтишком, да и не заметила, как от печали уснула.

И вдруг слышит, что кто-то легким шагом в комнату вошел и у изголовья остановился. Сбросила она пальтишко с головы, смотрит, кто это в комнату без стука пришел, да и закаменела - Христос перед ней...

Затрепетало сердце у Феодосии Тимофеевны, а Господь нагнулся к ней, приподнял у Себя на груди край одежды и ласково сказал: «Рубашка твоя на Мне».

И видит Феодосия Тимофеевна: правда, мужнина рубашка, та самая, что она за ради Христа оборванцу подала, на Господе надета, и проснулась.

БАБУШКА

А ндрюша в семье больше всех любил бабушку. Конечно, папу и маму он любил тоже, и старшую сестру, но бабушку - особенно.

Ей можно было все рассказать, о чем угодно спросить и на все вопросы получить ясный и дружеский ответ. А какая она была добрая, как много знала - на пяти иностранных языках говорить могла!

Бабушка была известна всему пятому классу, в котором учился Андрюша. Она часто помогала его товарищам, когда они приходили к нему, объясняя то, что они не поняли на уроке, и всегда была в курсе их мальчишеских дел.

Папа и мама тоже много знали, но они с утра уходили на работу, возвращались поздно, усталые, и если Андрюша начинал спрашивать маму, почему бывают землетрясения или кто был Сократ, мама принималась объяснять очень интересно, но как только вопросы начинали нарастать, она говорила:

Довольно, Андрейчик, я так сегодня устала, спроси бабушку.

С папой получалось и того хуже: придя домой, он сразу погружался в вечерние газеты и только жалоб но просил:

Потом, сыночек, когда дочитаю. Подожди!

А разве его дождешься, если после газет он принимался за научный журнал, а потом заходил кто-нибудь из знакомых или они с мамой уходили в гости.

Про сестру и говорить нечего, она строила из себя взрослую и на него смотрела, как на малыша. А вот бабушка - совсем другое дело.

Любовь к бабушке с годами не уменьшалась, а крепла. В 1941 году она, а не мама (ее эвакуировали с госпиталем) провожала его в армию. Она ему писала на фронт длинные интересные письма, но в последнее время они стали приходить редко, и очень короткие. Мама писала, что у бабушки стали сильно болеть глаза.

Стоял май 1944 года. Андрей получил приказ прибыть с группой бойцов в определенный пункт и там ожидать дальнейших распоряжений.

Прибыв в указанное место, они расположились в лесу. День был тихий, погожий, настроение у всех - бодрое. Андрей устроился под высоким дубом и хотел было окликнуть своего друга Костю, но увидел, что тот ушел далеко в сторону, под куст густого орешника, и уже крепко спит, завернувшись в плащ-палатку.

Андрей прилег на бок и с интересом наблюдал, как муравей тащит большую мушку.

Андрюша, пойди сядь рядом с Костей.

Иди же скорей к Косте.

Ему стало не по себе. Почему такая слуховая галлюцинация?

И в третий раз, но с пугающим волнением:

Он еще не успел добежать до него, как страшный взрыв потряс воздух, и Андрей, оглушенный им, потерял сознание.

Когда они с Костей освободились от засыпавшей их земли и подошли к тому месту, где сидели бойцы, то ни одного из них не оказалось в живых.

Бабушка, как узнал потом Андрей, умерла за полгода до этого случая.

НЕПОНЯТАЯ МОЛИТВА

М ой отец с большим предубеждением относился к отцу Иоанну Кронштадтскому. Его чудеса и необыкновенную популярность объяснял гипнозом, темнотой окружающих его людей, кликушеством и т. п.

Жили мы в Москве, отец занимался адвокатурой. Мне в то время минуло четыре года, я был единственным сыном, и в честь отца назван Сергеем. Любили меня родители безумно.

По делам своих клиентов отец часто ездил в Петербург. Так и теперь он поехал туда на два дня и по обыкновению остановился у своего брата Константина. Брата и невестку он застал в волнении: заболела их младшая дочь Леночка. Болела она тяжело, и, хотя ей стало лучше, они пригласили отца Иоанна отслужить молебен и с часу на час ожидали его приезда.

Отец посмеялся над ними и уехал в суд, где разбиралось дело его клиента.

Вернувшись в четыре часа обратно, он увидел у братниного дома парные сани и огромную толпу людей. Поняв, что приехал отец Иоанн, он с трудом пробился к входной двери и, войдя в дом, прошел в зал, где батюшка уже отслужил молебен. Отец стал в сторону и с любопытством начал наблюдать за знаменитым священником. Его очень удивило, что отец Иоанн, бегло прочитав положенное перед ним поминание с именем болящей Елены, стал на колени и с большой горячностью начал молиться о каком-то неизвестном тяжко болящем младенце Сергии. Молился он о нем долго, потом благословил всех и уехал.

Он просто ненормальный! Возмущался мой отец после отъезда батюшки. Его пригласили молиться о Елене, а он весь молебен вымаливал какого-то неизвестного Сергея.

Но Леночка уже почти здорова, робко возражала невестка, желая защитить уважаемого всей семьей священника.

Ночью отец уехал в Москву.

Войдя на другой день в свою квартиру, он был поражен царившим в ней беспорядком, а, увидев измученное лицо моей матери, испугался:

Что у вас здесь случилось?

Дорогой мой, твой поезд не успел, верно, отойти еще от Москвы, как заболел Сережа. Начался жар, конвульсии, рвота. Я пригласила Петра Петровича, но он не мог понять, что происходит с Сережей, и попросил созвать консилиум. Первым долгом я хотела телеграфировать тебе, но не могла найти адреса Кости. Три врача не отходили от него всю ночь и, наконец, признали его положение безнадежным. Что я пережила! Никто не спал, так как ему становилось все хуже, я была как в столбняке.

И вдруг вчера, после четырех часов дня, он начал дышать ровнее, жар понизился, и он уснул. Потом стало еще лучше. Врачи ничего не могут понять, а я - тем более. Сейчас у Сережи только слабость, но он уже кушает и сейчас в кроватке играет со своим мишкой.

Слушая, отец все ниже и ниже опускал голову. Вот за какого тяжко болящего младенца Сергия так горячо молился вчера отец Иоанн Кронштадтский.

ЗЕМЛЯ ОТЦОВ

В нашем городе моего дедушку знали все, он был соборным протоиереем. Поэтому когда он собрался на богомолье в Иерусалим, то о таком событии толковали чуть ли не в каждом доме.

За два дня до дедушкиного отъезда мы сидели с ним на балконе нашего дома: я громко читал заданный в гимназии латинский текст и переводил, а дед, большой знаток древних языков, делал мне замечания.

Залаял Шарик, мирно лежавший на коврике, и мы увидели подошедшего к балкону старого еврея Рабиновича, два сына, тоже старики, поддерживали его под руки.

Разрешите зайти к вам с разговором? - снимая с головы картуз, спросил один из сыновей.

Пожалуйста, - пригласил дедушка и поднялся навстречу.

Старик, едва двигая ногами, с трудом одолел ступеньки балкона и в изнеможении опустился на подставленный мною стул. Я со страхом смотрел на его худое лицо с черными глазами и красными веками, на белую бороду и курчавые пейсы, спускавшиеся вдоль щек; смотрел и боялся, что старый Рабинович умрет сию минуту. Но старик отдышался, вытер ситцевым платком лицо и беззубый рот и, после обоюдных приветствий, начал:

Я слыхал, что вы, господин батюшка, едете в Иерусалим?

Да, если Господь благословит, то послезавтра собираюсь в путь, - ответил дед.

Старик закрыл глаза, покачал головой и тихо сказал:

Я имею к вам большую просьбу. Вы сами видите, что я скоро умру. - Он вздохнул. - Каждый еврей хочет одного: если не пришлось жить на земле отцов, то хотя бы в нее лечь... Привезите мне горсть земли из Иерусалима, одну горсть! - Старик поднял дрожащие руки, и, сжав, протянул деду. - Когда я умру, ею посыплют дно моей могилы, и я лягу как бы в родную землю... Исполните просьбу старого еврея, и Господь наградит вас.

Привезу, - пообещал дедушка.

Рабинович повернулся к сыну и что-то сказал ему по-еврейски. Тот быстро вынул из кармана сафьяновый мешочек и протянул отцу. Старик подал его деду:

Это для родной земли.

Дедушка отсутствовал ровно год. Я очень боялся, что старый Рабинович умрет за это время, но старик дождался дедушкиного возвращения.

На третий день по его приезде он пришел к нам, поддерживаемый сыновьями. Дедушка тепло поздоровался и на тревожный вопрос старика, привез ли он землю, подал сафьяновый мешочек, наполненный иерусалимской землей.

Старик протянул было к нему руки, но быстро отдернул и покачал головой.

Сыновья подхватили отца под локти, а он нагнул голову. Дедушка взволнованно и торжественно положил на нее мешочек, старик плакал, и слезы, как дождинки, падали на пол. Капнули слезы и из глаз моего деда.

С того времени прошло много лет, теперь я сам стал дедушкой, но не в этом дело, а в другом...

У меня есть сестра. В двадцатом году она вместе с семьей эмигрировала за границу и поселилась в Париже. Последние годы она каждое лето приезжает к нам в Ленинград по экскурсионной путевке и проводит с нами несколько дней.

Накануне ее отъезда мы идем с ней в булочную, выбираем самый круглый, самый аппетитный черный хлеб, и она увозит его в Париж. Там она передает хлеб старому и уважаемому человеку из числа близких ей русских эмигрантов. Он благоговейно принимает у нее хлеб с родной земли, режет на маленькие кусочки и, как просфору, раздает родным и знакомым. Приняв кусочек, люди целуют его, многие плачут...

Это хлеб с земли отцов.

ДОЛГ ПЛАТЕЖОМ КРАСЕН

Н аша семья жила под Москвой в Новогиреево, там у нас свой дом был, а Богу молиться мы в Никольское ездили или в Перово, а в свой приходский храм не ходили - батюшка не нравился и дьякон тоже. Господь их судить будет, не мы, но только даже порог храма переступать тяжело было, до того он был запущен и грязен, а уж о том, как служили, и вспоминать не хочется. Народ туда почти и не ходил, если наберется человек десять, то и слава Богу.

Потом батюшка умер, а вскоре за ним и диакон, к нам же нового священника прислали, отца Петра Константинова. Слышим от знакомых, что батюшка хороший, усердный.

Когда первый раз в храм вошел и огляделся, то только головой покачал, а потом велел сторожихе воды нагреть и, подогнув полы подрясника, принялся алтарь мыть и убирать. Даже полы там своими руками вымыл, а на другой день после обедни попросил прихожан собраться и помочь ему храм привести в надлежащий вид.

Нам такой рассказ понравился, и в первую же субботу мама пошла ко всенощной посмотреть на нового батюшку. Вернулась довольная:

Хороший батюшка, Бога любит.

После этого, вслед за мамой, и мы все начали ходить в свой храм, а сестра пошла петь на клирос. Потом мы с отцом Петром подружились, и он стал нашим частым гостем.

Был он не больно ученый, но добрый, чистый сердцем, отзывчивый на чужое горе, а уж что касается его веры, то была она несокрушимой. Женат он не был.

Не успел. Пока выбирал да собирался, все невесты замуж повыходили, - шутил он.

Снимал он в Гирееве комнату и жил небогато, но нужды не знал.

Как-то долго его у нас не было, и когда он, наконец, пришел, мама спросила:

Что же вы нас, отец Петр, забыли?

Да гость у меня был, епископ... Только-только из лагеря вернулся и приехал прямо в Москву хлопотать о восстановлении. Родных у него нет, знакомых в Москве тоже не нашел, а меня он немного знал, вот и попросился приютить. А уж вернулся какой! Старые брюки на нем, куртка рваная, на голове - кепка, и сапоги каши просят, и это все его имение. А на дворе - декабрь! Одел я его, обул, валенки купил новые, подрясник свой теплый отдал, деньжонок не много, и вот три недели он у меня жил, на одной койке спали, другой хозяйка не дала. Подкормил я его немного, а то он от ветра шатался, и вчера проводил, назначение ему дали. Уж как благодарил меня, никогда, говорит, твоей доброты не забуду. Да, привел меня Господь такому большому человеку послужить.

Прошло полгода, и отца Петра ночью взяли. Был 1937 год. Потом его сослали на десять лет в концлагерь. Вначале духовные дети ему помогали и посылали посылки с вещами и продуктами, но когда началась война, о нем забыли, а когда вспомнили, то и посылать было нечего, все голодали. Редко, редко, с большим трудом набирали посылки. Потом распространился слух, что отец Петр умер.

Но он был жив и страдал от голода и болезней. В конце 1944 года его, еле живого, выпустили и дали направление в Ташкент.

Поехал я в Ташкент, - вспоминал потом отец Петр, - и думал: там тепло, дай продам свой ватник и хлеба куплю, а то есть до смерти хочется. А дорога длинная, конца нет, на станциях все втридорога, и деньги вмиг вышли. Снял с себя белье и тоже продал, а сам в одном костюме из бумажной материи остался. Холодно, но терплю - доеду скоро.

Вот добрался до Ташкента и скорей пошел в церковное управление. Говорю, что я священник, и прошу хоть какой-нибудь работы. А на меня только руками замахали: «Много вас таких ходят, предъяви сначала документы». Я им объясняю, что только что из лагеря прибыл, что документы в Москве и я их еще не успел запросить, и опять прошу любую работу дать, чтобы не умереть с голода до того времени, пока документы придут. Не слушают, выгнали. Что делать? Пошел у людей приюта просить, на улице-то ведь зима. Гонят. «Ты, - говорят, страшный да вшивый и того гляди умрешь. Что с тобой мертвым делать? Иди к себе!» Стал на паперти в кладбищенском храме с нищими, хоть на кусок хлеба попросить - побили меня нищие: «Уходи прочь, не наш! Самим мало подают». Заплакал я с горя, в лагере и то лучше было. Плачу и молюсь: «Божия Матерь, спаси меня!».

Наконец, упросил одну женщину, и она впустила меня в хлев, где у нее свинья была, так я со свиньей вместе и жил и часто у нее из ведра еду таскал. А в церковь кладбищенскую каждый день ходил и все молился. Не в самой церкви, конечно, туда бы меня не впустили, потому что я весь грязный был, рваный, колени голые светятся, на ногах опорки старые, а глазное, вшей на мне была сила.

Вот как-то слышу, нищие говорят, что приехал владыка Н. и сегодня вечером на кладбище служить будет.

«Господи! - думаю, - неужели этот тот владыка Н., которого я у себя в Гирееве привечал? Если он, попрошу у него помощи, может быть, старые хлеб-соль вспомнит».

Весь день я сам не свой ходил, волновался очень, а вечером раньше всех к храму пришел. Жду, а сердце колотится: он или не он? Признает или нет? Молюсь стою.

Подъехала машина, вышел владыка, смотрю - он! Тут я все на свете забыл, сквозь народ прорвался и не своим голосом кричу: «Владыка, спасите!» Он остановился, посмотрел на меня и говорит: «Не узнаю». Как сказал, народ давай меня взашей гнать, а я еще сильнее кричу: «Это я, отец Петр из Новогиреева». Владыка всмотрелся в меня, слезы у него на глазах показались, и сказал: «Узнал теперь. Стойте здесь, сейчас келейника пришлю». И вошел в храм.

А я стою, трясусь весь и плачу. Народ меня окружил, давай расспрашивать, а я и говорить не могу. Тут вышел келейник и кричит: «Кто здесь отец Петр из Новогиреева?» Я отозвался. Подает он мне деньги и говорит: «Владыка просил вас вымыться, переодеться и завтра после обедни прийти к нему».

Тут уж народ поверил, что я и вправду священник. Кое-кто начал к себе звать, но подошла та женщина, у которой я в хлевушке жил, и позвала меня к себе. Истопила черную баньку и пустила меня туда мыться. Пока я мылся, она пошла и у знакомых на владыкины деньги мне белье купила и одежду. Потом отвела мне комнатку маленькую с кроватью и столиком.

Лег я на чистое, и сам чистый, и заплакал: «Царица Небесная, слава Тебе!»

Благодаря стараниям владыки Н., отец Петр был восстановлен в своих священнических правах и назначен вторым священником в тот самый кладбищенский храм, от паперти которого его гнали нищие.

Впоследствии нищая братия очень его полюбила за простоту и щедрость. Всех их он знал по именам, интересовался их бедами и радостями и помогал им, сколько мог.

Один раз, когда я приехал к отцу Петру в отпуск, мы шли с ним красивым ташкентским бульваром.

Проходя мимо одного из стоявших там диванчиков, мы увидели на нем измученного, оборванного человека. Обращаясь к отцу Петру, он неуверенно сказал:

Помогите, батюшка, я из заключения.

Отец Петр остановился, оглядел оборванца, потом строго сказал мне:

Отойди в сторону.

Я отошел, но мне было видно, как отец Петр вытащил из кармана бумажник, вынул из него толстую пачку денег и подал просящему.

Мне стало неловко наблюдать эту сцену, и я отвернулся, но мне был слышен приглушенный рыданием голос:

Спасибо, отец, спасибо! Спасли вы меня! Награди вас Господь!

ТАРАТАЙКА

Мария Петровна глубоко почитает святителя Николая, в особенности после того случая, который произошел с ней этим летом. Она собралась к двоюродной сестре в деревню. Раньше у нее не бывала, но в июле дочка с зятем уехали в Крым, оба внука ушли в туристский поход и, оставшись в квартире одна, Мария Петровна сразу заскучала и решила: «Поеду к своим в деревню». Накупила гостинцев и послала телеграмму, чтобы завтра ее встречали на станции Лужки.

Приехала в Лужки, огляделась, а встречать никто не вышел. Что тут делать?

Сдай, милаша, свои узелки к нам в камеру хранения, - посоветовала Марии Петровне станционная сторожиха, - а сама иди пряменько вот этой дорогой километров восемь, а то и десять, пока не повстречается- Что у вас здесь случилось? тебе березовая роща, а возле нее, на бугорочке, отдельно от всех, - две сосны. Сворачивай прямо на них и увидишь тропочку, а за ней гать. Перейдешь гать и снова на тропку выходи, она в лесок приведет. Чуток пройдешь меж берез и прямо на ту деревню, что тебе нужна, и выйдешь.

А волки у вас есть? - опасливо спросила Мария Петровна.

Есть, дорогуша, не утаю, есть. Да пока светло, они не тронут, а под вечер, конечно, пошалить могут. Ну, авось, проскочишь!

Пошла Мария Петровна. Она была деревенская, но за двадцать лет жизни в городе отвыкла много ходить и быстро устала.

Вот шла она, шла, будто не то что десять, а все пятнадцать километров прошла, а ни двух сосен, ни березовой рощи не видно.

Солнышко за лес закатилось, холодком потянуло.

«Хоть бы живой человек повстречался», - думает Мария Петровна.

Но вначале, как она шла, встречные были, а теперь - никого. Жутко стало, а ну как волк выскочит?.. Может, две сосны она уже давно прошла, а может, они еще далеко...

Совсем стемнело... Что делать? Возвращаться? Так до станции только к рассвету доберешься. Вот беда-то!

Святитель Николай, погляди, что со мной стряслось, помоги, родненький, ведь меня волки на дороге загрызут, - взмолилась Мария Петровна и от страха заплакала. А кругом - тишина, ни души, и только звездочки на нее с темнеющего неба смотрят...

И вдруг где-то сбоку громко застучали колеса.

Батюшки, да ведь это через гать кто-то едет, - сообразила Мария Петровна и бросилась на стук. Бежит и видит, что справа две сосны стоят, и от них - тропочка. Проглядела!

А вот и гать. Ой, счастье какое!

А по гати стучит колесами небольшая таратайка, запряженная в одну лошадь. В таратайке старичок сидит, только спина видна и голова, как одуванчик беленький, а вокруг нее - сияние...

Святитель Николай, да ведь это ты сам! - закричала Мария Петровна и, не разбирая дороги, бросилась догонять таратайку, а она уже в лесок въехала.

Бежит Мария Петровна что есть мочи и только одно кричит:

Подожди!..

А таратайки уже и не видно.

Выскочила Мария Петровна из лесочка - перед ней избы. У крайней старики на бревнах сидят, курят. Она - к ним:

Проезжал сейчас мимо вас дедушка седенький на таратайке?

Нету, милая, никто не ехал, а мы тут, поди, уже час, как сидим.

У Марии Петровны ноги подкосились - села на землю и молчит, только сердце в груди колотится и слезы подступают.

Посидела, спросила, где сестрина изба стоит, и тихо пошла к ней.

ВОПРОС

К лев был плохой. - Посидим еще полчаса и начнем собираться домой, - предложил Иван Николаевич. - Ладно, - неохотно согласился я. - Уж больно хорошо было сидеть над спокойным, будто дремлющим Донцом, смотреть на противоположный гористый берег и, ни о чем не думая, наслаждаться склоняющимся к вечеру июльским днем.

Здравствуйте, Павел Петрович! Узнаете? - обратился ко мне высокий широкоплечий парень.

Я поправил очки, посмотрел на спрашивающего и протянул руку:

Воскобойников Вася, здравствуй! Помни, что еще не было такого случая, чтобы я забыл кого-нибудь из своих старых учеников. Зачем это вы целой ватагой пришли, что случилось?

Горе, Павел Петрович: старший брат утонул. Десять дней его искали, весь Донец перебаламутили, верно, унесло. Перестали искать - и тут вдруг братниной вдове Наталье, - Вася указал на женщину, - приснилось, что пришел к ней муж и сказал, будто искать его надо здесь, напротив горы, в корнях у дуплистой березы. Конечно, никто ее словам веры не дал, а он ей через день опять приснился, а сегодня - отцу, да еще сказал, чтоб торопились, а то его раки объедать начинают. Батя человек твердый, но тут расстроился и стал нас просить: «Идите, хлопцы, еще раз поищите». Нам и смешно, и стыдно по бабьему сну идти искать, но старик так просил, аж плакал.

Уважь, Вася, отца и вдову тоже, поищи, - посоветовал я.

Да придется. Только мы вам сейчас всю рыбу испугаем, потому что искать будем недалеко от вас.

Ничего, ничего, мы рыбалку уже окончили. Василий со своими спутниками ушел, а мы стали собираться домой.

Темный еще у нас народ, ах, какой темный! В сны верят, в явление покойников, - сокрушался Иван Николаевич, сматывая леску.

Да, - грустно согласился я, - много еще суеверий держится в народе.

Вдруг к нам донесся истерический крик женщины:

Петенька, Петенька! - а потом ее неистовый плач.

Неужели нашли? - вздрогнул Иван Николаевич.

Действительно, на песке лежало мертвое тело, а возле него, упав лицом вниз, голосила Наталья. Мужчины молча одевались, только Василий, увидев нас, полуодетый, подбежал ко мне. Лицо у него было возбужденное.

Павел Петрович, я вас почитаю за самого благородного человека, ответьте же мне, как это так случилось: учили меня в школе, а потом в армии, что Бога нет, загробный мир - поповские выдумки, и вдруг утопший брат приходит во сне к своей жене, а потом к отцу, указывает место, где искать его тело, и еще говорит: «Торопитесь, раки объедают», - и правда, они ему уже пальцы объели. Так как же это понимать, Павел Петрович? Значит, от него осталось в мире что-то, что дало о себе знать, и ему не все равно, съедят его раки или похоронят родные? А если такое дело, то он не исчез со смертью, а существует? Объясните нам, Павел Петрович, все честно, вы же мой учитель!

Глаза все были устремлены на меня. Даже Наталья подняла заплаканное лицо.

А я? Я опустил голову и ответил:

Не знаю.

РОДИТЕЛЬСКАЯ ЧАСТЬ

П о утрам, проводив своих кого на работу, кого в школу, мы садимся с Верой Федоровной (соседкой по квартире) на кухне и чаевничаем. Никого нет, тишина, слышно только, как на верхнем этаже кто-то играет на скрипке.

Вы не знаете, что с Настей случилось? - спросила меня Вера Федоровна за одним таким чаепитием.

Я сегодня вышла в пять часов в переднюю, а мимо меня - Настя. Красная, зареванная, и куда-то очень спешила. Два года в нашем доме живет, и я ни разу не видела, чтобы она плакала.

А помните, в прошлом году, когда из деревни телеграмма пришла, что мать умерла, как она рыдала, - напомнила я.

То - особое дело, об отце она тоже плакала, он через месяц после матери умер, а теперь с чего? Настя - комсомолка, на рабфаке отличница и по-пустому лить слезы не станет, случилось что-то, не иначе.

Мы окончили чай. Вера Федоровна принялась убирать посуду, а я - собираться в молочную.

Доброе утро! - раздалось с порога.

Мы обернулись, перед нами стояла Настя. Как обычно, красная косынка лихо сидела у нее на затылке, волосы кудрявились надо лбом, но лицо было очень взволнованное и торжественное. В руке она держала что-то завернутое в платочек.

Ты куда это ни свет ни заря бегала? - ворчливо спросила Вера Федоровна.

Ах, тут такое дело вышло, что сразу не объяснишь. - Настя села на табурет, концом косынки вытерла лицо и вздохнула.

Да что же случилось?

Ой, родненькие, ой, голубчики, - вдруг по-деревенски заголосила Настя. - Родители мои еще года нет, как померли, а ведь я, подлая, их начисто забыла и на могилки не ездила. Все дела, все недосуг, все куда-то бегу... И вот сегодня ночью мне снится, будто иду я красивым садом. Помните, когда меня от рабфака в Ялту посылали, я, вернувшись, все вам про Никитский сад рассказывала, так этот в сто раз лучше. Так вот, иду я этим садом, любуюсь и выхожу на поляночку. Она вся цветами поросла, а посередине нее большой стол стоит, богато убранный, и за ним разные люди сидят и кушают. «Вот, - думаю, - где хорошо», - а потом повернувшись в сторону и вижу: под деревом, сгорбатившись, мои старики стоят, несчастные такие, вроде как нищие на паперти. Я к ним: «Чего дерево подпираете? Идите садитесь». А они только головами замотали: «Нельзя, здесь нашей части нету».

И тут мне кто-то объяснять стал, что я попала на тот свет, что за столом сидят покойники, а у моих родителей нет там части, потому что я их не отпела. Мне до того своих стариков жаль стало, что я как зареву, как закричу, и проснулась.

Глянула в окно - утро. Скорей подхватилась и бегом в Теплый переулок - я от нашей лифтерши слыхала, что там больно хороший батюшка при церкви живет. Бегу бульваром и реву в голос, до того родителей жалко. Прибежала, стучусь в церковь, а сторож спрашивает: «Ты что в этакую рань прибежала?» - «Пусти, - кричу, - дедуленька, к старому батюшке, дело у меня есть». Впустил. Батюшка вышел. Маленький, седенький, из себя строгий, а глаза ласковые, так и греют. Я и про комсомольский билет забыла, да бух ему в ноги. Потом все рассказала.

«Горе твое поправимое, - говорит он. - Вот сейчас до обедни твоих родителей отпоем, а что дальше делать, я тебя научу. Становись пока на колени и молись, чтобы Господь простил».

Отпел батюшка отца с матерью, объяснил, как мне за них дальше молиться, спросил, умею ли я поминание писать, и ушел в алтарь. Я все, чтобы не перепутать.гна бумажке себе записала, а батюшка после обедни подозвал меня и сказал:

«Теперь твои родители свою часть получили», - и дал мне эту просфору.

Настя бережно развернула платочек, показала нам просфору, поцеловала ее и ушла из кухни.

Мы с Верой Федоровной постояли, помолчали и разошлись по своим комнатам.

СОН

Е сть сны пустые, а есть особенные, вещие. Вот такой сон я видела в молодости. Мне приснилось, что я стою в полной тьме и слышу обращенный ко мне голос: «Родная мать хочет убить своего ребёнка». Слова и голос наполнили меня ужасом. Я проснулась, полная страха.

Солнце ярко освещало комнату, за окном чирикали воробьи. Я посмотрела на часы - было восемь. Свекровь, с которой мы спали в одной комнате, проснулась тоже.

Какой страшный сон мне сейчас приснился, - сказала я ей и начала рассказывать. Свекровь взволнованно села на кровати и пытливо смотрела на меня:

Тебе сейчас приснилось? - Да, - ответила я.

Она заплакала.

Что с вами, мама? - изумилась я. Она вытерла глаза и грустно сказала:

Зная твои убеждения, мы хотели скрыть, что сегодня в девять часов Ксана (моя золовка) должна идти в больницу на аборт, но теперь я не могу скрывать.

Я ужаснулась:

Мама, почему вы не остановили Ксану?

Что делать?! У них с Аркадием уже трое детей. Он один не может прокормить такую семью. Ксана тоже должна работать, а если будет малыш, ей придется сидеть дома.

Когда Господь посылает ребенка, Он дает родителям силы вырастить его. Ничего не бывает без воли Божией. Я пойду и попытаюсь отговорить ее.

Свекровь покачала головой:

Ты не успеешь: она вот-вот уйдет в больницу. Но я уже ничего не слушала. Не одеваясь, а как была, в ночной сорочке, я набросила на себя пальто, сунула босые ноги в туфли и, на ходу надевая берет, выбежала на улицу.

Ехать было далеко. Я пересаживалась с трамвая на автобус, с автобуса на другой трамвай, стараясь сократить путь, а стрелка часов между тем перешла за девять...

Царица Небесная, помоги! - молилась я.

С Ксаной мы столкнулись в вестибюле ее дома. Лицо у нее было осунувшееся, мрачное, в руках она держала маленький чемодан. Я обхватила ее за плечи:

Дорогая, я все знаю! Мне сейчас приснился о тебе страшный сон: чей-то голос сказал: родная мать хочет убить свое дитя. Не ходи в больницу!

Ксана стояла молча, потом схватила меня за руку и потянула к лифту.

Я никуда не пойду, - плача сказала она. - Никуда! Пусть живет!

Ксана родила мальчика. Он вырос самым лучшим из всех ее детей и самым любимым.

ПРЕДСМЕРТНОЕ ЖЕЛАНИЕ

П исьмо от брата: «Пожалуйста, навести Сергея Николаевича. Пишет, что очень болен, совсем пал духом и не находит себе покоя. Помоги ему, чем сможешь».

В тот же день вечером я пошел к Сергею Николаевичу. Это был старый, известный скрипач, давнишний друг моего брата. Меня проводили в его спальню, нарядную, заставленную старинной мебелью комнату. Больной лежал на кровати, выпростав на одеяло тонкие нервные руки. Он смотрел на меня грустными глазами и говорил:

Тоска у меня, ни заесть, ни запить не могу, все не мило. Умирать надо, а не хочется, да и страшно...

А вы верите в Бога? - спросил я.

Да. Но в той суматохе, в какой я прожил всю жизнь, редко о Нем приходилось вспоминать, а вот сейчас все Он на ум приходит. Только я ничего о Боге не знаю, а спросить не у кого.

Первый раз пришлось мне услышать от веселого и немного легкомысленного Сергея Николаевича такие слова. Я задумался, а потом предложил:

Хотите, я познакомлю вас с очень хорошим и образованным священником?

Сергей Николаевич махнул брезгливо рукой:

Не люблю я их брата. Сейчас же начнет в грехах копаться, вечными муками пугать, а я сам знаю, что за них по головке не погладят.

Ну, что вы! Есть замечательные священники, - вступился я.

Мы не успели еще закончить наш разговор, как в комнату вошла жена Сергея Николаевича, пышная дама. Поздоровавшись, она недовольно сказала:

Зачем Сереже священник, он же не умирает?

Он придет для беседы... - пояснил я.

Не к чему, - прервала меня супруга.

То есть, как это не к чему? - неожиданно громко и немного визгливо вскрикнул Сергей Николаевич. - Почему это не к чему? Я хочу побеседовать с хорошим священником и причаститься. Слышишь, хочу! Петр Павлович, - повернулся больной в мою сторону, - прошу вас завтра же пригласить батюшку ко мне, а если он не может завтра, то в ближайшее удобное для него время!

Хорошо, - сбитый с толку горячностью больного, ответил я.

Только он, верно, потребует за посещение много денег? Тогда скажите ему, что я не богат, на пенсии, а потому на большой куш пускай не рассчитывает.

Мне сделалось неприятно, и я сказал:

Отец Александр, которого я хочу пригласить к вам, придет не из-за денег.

Но Сергей Николаевич меня не слушал и раздраженно повторял:

Пусть не рассчитывает.

Священник, о котором шла речь, был уже не молод, священствовать начал пять лет тому назад, но среди знавших его пользовался большим авторитетом и любовью. Выразив согласие посетить Сергея Николаевича, он после литургии приехал к нему со Святыми Дарами. Я не присутствовал при их встрече, но, так как мне хотелось узнать, как она прошла, я отправился на другой день к больному.

Едва я вошел в спальню, как Сергей Николаевич порывисто протянул мне руки:

Дорогуша, кого вы мне прислали?! Это же не человек, а сокровище! Мы говорили с ним, как два добрых друга. Я страдал и плакал, он утешал и плакал со мной. И ко мне пришла светлая радость. Мне так хорошо, так спокойно, и все это сделал он, отец Александр! Спасибо вам за необыкновенное знакомство. - Он пожал мне руку, а потом сказал: - И знаете, он отказался от конверта с деньгами, который я ему пытался вручить. Даже руки назад спрятал, покраснел: «Я пришел к вам как друг - причем же здесь деньги?»

Я не был у Сергея Николаевича неделю, а когда зашел, то увидел страшную перемену: он исхудал, задыхался, не мог ничего есть.

И опять у меня на сердце тоска, - хрипло шептал он. - Так хочется увидеть отца Александра, поговорить с ним. Если бы мог, я бы пополз к нему на коленях. Ах, как хочется его увидеть.

И Сергей Николаевич просительно посмотрел на меня. Но я знал, что отец Александр крайне занят, причастился же Сергей Николаевич недавно, и потому мне показалось неудобным снова беспокоить батюшку.

Через три дня Сергей Николаевич скончался. Меня поразило выражение его мертвого лица, оно было мудрое и просветленное, как будто он понял то самое важное, что всю жизнь от него было скрыто.

После похорон Сергея Николаевича я встретился с отцом Александром и рассказал о смерти старого скрипача. Поговорили о покойном, и я, как об интересной детали, рассказал о его мучительном желании увидеть перед смертью отца Александра.

И вы не пришли за мной?! - вскочил на ноги батюшка, до того спокойно сидевший на стуле. - Это же был вопль души, разлучавшейся с телом! Как вы могли, как вы посмели не исполнить предсмертной просьбы?

Я растерялся. Я никогда не видел отца Александра таким взволнованным. А он, прижав руки к груди, сокрушенно уже не говорил, а шептал:

Он, умирающий, хотел ползти на коленях. За чем? За словом Божиим, а вы...

Прошло много лет, а в моих ушах все еще звучит слабый, прерывающийся голос Сергея Николаевича: «Как мне хочется увидеть отца Александра, если бы мог, я бы пополз к нему на коленях...»

ПОСЛЕДНЯЯ ЗАУТРЕНЯ

В десять часов вечера я пришла к своему духовному отцу, чтобы, как обычно (с тех пор, как он заболел), провести вместе Пасхальную ночь. Дочка его поехала на службу в Елохово, а сам отец Александр крепко спал.

В большой комнате на застеленном праздничной скатертью столе стояли кулич, блюдо с крашеными яйцами и цветы у портрета покойной матушки.

Мне стало грустно, одиноко, и, погасив свет, я прилегла на диван. С улицы доносился шум проезжавших машин, но постепенно становилось все тише, и я уснула. Разбудил меня бодрый голос отца Александра:

Почиваете? А я, хоть и плохой священник, но хочу сейчас отслужить заутреню, уже двенадцать. А вы как, встанете?

Я вмиг соскочила с дивана. Отец Александр стоял в рясе и епитрахили. Мы пошли в его комнату. Я помогла ему завязать поручи, расстелила на письменном столе чистое полотенце, отец Александр положил крест, Евангелие, вынул книжечку с «Последованием заутрени», и служба началась...

Сначала мы «служили» стоя, но, быстро устав, сели рядом за столом и, забыв все на свете, читали и пели пасхальную службу.

Отец Александр делал возгласы, а я была и солисткой хора, и чтецом, и народом. Иногда у меня перехватывало горло и я замолкала, тогда он ободряюще начинал подпевать сам. Когда полагалось делать возглас, голос его звучал тихо, но проникновенно, наполненный внутренней силой: - Яко Тя хвалят вся силы небесные и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков.

По временам он замолкал, и мы тихонько плакали. Не знаю, отчего плакал он, а я плакала от радости, что есть в мире Христос и что я в Него верю.

Пропели все стихиры. Прочесть слово Иоанна Златоуста целиком отец Александр не смог.

Дочитайте с дочкой, когда она вернется, - сказал он, - а сейчас еще помолимся.

Вначале он молился о мире, о стране, о Церкви, о Патриархе, о духовенстве и о тех, кто хочет стать на священнический и иноческий путь. Затем умолк и снова начал:

Спаси и помилуй всех, к Тебе, Господи, взывающих и Тебя ищущих, - тут он стал читать длинный список имен своих родных, духовных чад, знакомых. Потом повернулся ко мне и сказал: - Будем сейчас вспоминать и своих, и чужих, в особых условиях находящихся. Если кого забуду, подскажите. Вот Ларе скоро родить... - Он помолчал и опять поднял глаза к образам: - Спаси, Господи, и помоги всем женщинам, готовящимся стать матерями, и тем, которые рождают в эту ночь, и чадам их, появившимся на свет.

И, верно, вспомнив Саню и Сашу, Танечку и Мишу, продолжал:

Благослови и пошли мир, спокойствие и тишину всем, в брак вступить собирающимся...

А мужей, оставленных женами, и жен, оставленных мужьями, - утешь и вразуми.

Спаси и наставь деток, без родителей оставшихся.

Сохрани стариков в их старости. Не дай им пасть духом от болезней, печалей и одиночества.

Спаси и сохрани сражающихся в бою, тонущих в морской пучине, подвергающихся насилию и нападению злых людей.

Огради одиноких путников, идущих по дорогам и заблудившихся в лесной чаще.

Спаси бездомных и дай им верный приют, накорми голодных, огради от всякой неправды и злого навета заключенных в тюрьмах и лагерях и пошли им утешение и свободу.

Помилуй прокаженных, больных всеми болезнями, какие есть на свете, калек, слепых, слабоумных.

Помилуй, дай светлую пасхальную радость живущим в инвалидных домах, всем одиноким и обездоленным людям.

Прими души всех умирающих в эту ночь, дай жизнь и облегчение лежащим на операционных столах, вразуми врачей...

Тихо шелестела старенькая шелковая ряса при каждом движении отца Александра.

Он закрыл руками лицо и замолчал. Потом спросил:

Кажется, всех помянули?

Я вспомнила своего соседа Юрочку, его жуткого брата, и сказала:

Пьяниц забыли.

Всех, кто в Твою Святую ночь бражничает, бесчинствует, - умири, вразуми и помилуй, - устало прошептал отец Александр.

Светила лампада перед Нерукотворным Спасом, смотрели на нас с темного неба редкие звезды, а мы сидели, старые, немощные, и молились Воскресшему Господу, победившему и старость, и болезни, и самую смерть.

ОРДЕР

В начале тридцатых годов в Москве с жильем было очень трудно.

Мы снимали большую комнату за городом у вышедшего из моды писателя, который имел прекрасную квартиру на Спиридоновке, а старую двухэтажную дачу сдавал жильцам.

В это. время для загородников самой большой сложностью было отопление. Теоретически дело решалось просто: местные дровяные склады должны были снабжать население дровами и торфом. Но практически получалось так, что они постоянно стояли пустые.

Старожилы поселка и те, кто имел деньги или входивший в силу блат, приобретали топливо, минуя склады, а такие, как наша семья и ей подобные, готовили и обогревались керосинками. Хорошая керосинка для загородников того времени была драгоценнейшей вещью, но приобрести ее можно было лишь по ордеру или с рук за баснословную цену.

Москвичи подобных мытарств не знали, так как к их услугам было центральное отопление, а не имевшие его снабжались углем и дровами.

На писательской даче в числе прочих жильцов жил П. А. С., холостяк лет сорока семи, артиллерийский офицер царской армии, отбывший за свое прошлое несколько лет ссылки. Возможно, в силу этого он работал скромным бухгалтером в какой-то артели. Внешне он был представительный, отличался физической силой, и при этом чуть ли не заикался от застенчивости, вообще напоминал неуклюжего доброго ребенка. Жил замкнуто, но наша мама сумела найти доступ к его сердцу и взяла под свою опеку.

Он - математик, хорошо образован, владеет языками, - рассказывала нам мама, - верующий глубоко и несокрушимо. Его младший брат - священник, он в лагере, еще есть больная сестра в Пензе. Он им обоим помогает.

Как-то за ужином она нам внушительно сказала:

У соседа несчастье - артель, в которой он работал, прогорела. В несколько мест ходил наниматься, но ничего не вышло. Недотепа он... Ну-ка, помогите ему устроиться!

Мамочка, у нас в отделе снабжения есть место, но мне неловко предлагать его твоему протеже, - сказала я.

А какое?

Место моего помощника.

Как я и ожидала, все разразились смехом. Мне самой было смешно и совестно представить П. А. в такой роли.

Ну, насмешила, - сказала мама, - Самой двадцать четыре года, в работе едва разбираешься - и П. А. у тебя помощник... А все-таки скажи, как эта должность называется?

Он будет числиться счетоводом с окладом, - и я назвала сумму.

Мама ушла и вскоре вернулась со смущенным соседом, который с радостью принял мое предложение.

В нашем отделе П. А-ч вначале вызывал недоверие и удивление своей военной выправкой и хорошими манерами, но его смирение покорило всех, к нему привыкли, стали уважать, хотя, говоря о нем, некоторые сотрудники многозначительно вертели около лба пальцами.

Сидел П. А. отдельно от всех в маленьком полутемном чуланчике, который сам себе облюбовал, и работал так усердно, что даже желчный заведующий отделом был им доволен. О себе уж не говорю: он исправил все мои промахи и так наладил работу, что за его широкой спиной я могла ни о чем не беспокоиться. Особенную симпатию П. А. вызвал у всех трех сотрудниц нашего отдела, которым я кое-что рассказала о его трудной жизни.

Наступила зима. Домой я зачастую возвращалась поздно и, проходя во дворе мимо окон П. А., всегда видела на потолке его комнаты розоватый отсвет от горящей керосинки, которой он обогревался. Но вот уже три дня, хотя морозы крепчали, керосинка в его комнате не горела.

Какой странный П. А., - сказала я маме, придя домой. - На улице не меньше двадцати градусов, а у него третий день не горит керосинка.

Мама печально вздохнула:

Потому что прогорела и чинить ее никто не берется. А новую где купить? Нет ни на барахолке, ни на рынке. П. А. ездил. Вот третий день готовлю ему обед на нашей, а отдать ее для обогрева не могу, с чем сами останемся? Он теперь спать ложится в пальто и шапке, а холод в комнате такой, что на полу вода в ведерке замерзла. До чего мне его жалко! А он - веселый, еще меня утешает: «Это Господь терпенью учит, роптать только не надо».

На другой день утром я не успела войти в отдел, как кто-то крикнул: ,

Профорг, в местком за ордерами!

Бросив портфель на стол, я опрометью помчалась на второй этаж.

Сколько у вас человек в отделе, семнадцать? - обратился ко мне председатель месткома.

Нет, к нам подключили экспортный склад, и теперь - двадцать.

Все равно ничего не могу поделать, на ваш отдел у меня только один ордер. Сами решайте, кому отдать.

А какой?

На керосинку.

У меня сердце перестало биться: вот бы его П. А.!

Дождавшись, когда П. А. ушел на склад проверять накладные, я собрала в отделе всех, кто был на месте, и, рассказав о трудном положении, в котором он очутился, предложила отдать ордер ему.

Вы все живете в городе в теплых квартирах и еду вам есть на чем приготовить, а у него насквозь промерзшая комната и никакого топлива.

Поднялся шум, начались возражения.

Сейчас прошло время буржуазной филантропии, - горячился бухгалтер.

Зима, керосинка каждому пригодится, - доказывал старший агент.

Предлагаю лотерею, - старался перекричать всех зав. транспортом. - Кто выиграет, тот и получит, и никаких претензий. Кто за лотерею?

Все мужчины потребовали лотерею, а за П. А. заступились только женщины.

Он вошел в самый разгар спора, который сразу стих. Ему объяснили, что на двадцать человек дали один ордер на керосинку и что после работы этот ордер будут разыгрывать.

П. А. кашлянул, постоял на месте, будто собираясь что-то сказать, но потом повернулся и быстро ушел в свою кладовку.

Если бы он сильно нуждался в керосинке, то попросил бы себе ордер, а ведь молчит, значит, не нуждается, - резонерствовал бухгалтер.

Он деликатный, - сказала секретарша.

Деликатный, деликатный, - перебил ее зав. транспортом. - Просто не имеет особой надобности.

Мои щеки горели, к горлу подступали слезы, но я молчала, чувствуя стену человеческого равнодушия.

Соня, - позвала меня Евгения Михайловна, - я, Маша и Наталья Сергеевна решили, что если кто-либо из нас выиграет, то ордер отдаст П. А., а вы как?

Ну, конечно же, отдам и я.

В конце дня зав. транспортом нарезал двадцать беленьких бумажек, написал на одной из них «керосинка», свернул все в одинаковые трубочки и сложил в чью-то шапку.

Эх, и похвалит меня жена, если к той керосинке, что у нас есть, принесу ей новенькую, - вразвалку подходя к шапке, сказал кладовщик и развернул чистую бумажку.

Чистой оказалась и у меня, и у всех женщин.

Разбирайте, товарищи, бумажки, разбирайте! - покрикивал зав. транспортом. - Кто еще не брал? Вася, П. А., Пищик, подходите, не задерживайте!

П. А. вынул белую трубочку.

Тоже пустая? - поинтересовался бухгалтер. П. А. поднес бумажку к близоруким глазам.

Кажется, здесь что-то написано.

Маша сорвалась с места и выхватила бумажку из его рук.

Керосинка! - крикнула она. - П. А. выиграл керосинку! Ура! - И весело притопнула ногами.

Когда я после работы вернулась домой, мама встретила меня веселой улыбкой.

Сейчас П. А. - самый счастливый человек в поселке. Но, принеся керосинку домой, знаешь, куда он сию же минуту поехал? В Теплый, к Споручнице грешных, благодарить за помощь.

Если бы не Она, разве я мог бы выиграть? - сказал он мне. - Она наша Споручница и в большом, и в малом.

КНИГА

У меня есть жизнеописание преподобного Серафима Саровского. Книга эта мною очень любима, но до того уже истрепана, что я решила никому ее больше не давать для чтения.

Но пришел мой хороший знакомый, увидал на полке книгу и так неотступно принялся просить ее, что я не выдержала и исполнила его просьбу.

Но даю с условием, - сказала я, - чтобы никому вы ее не давали; видите, какая истрепанная и от переплета одни кусочки остались.

Книгу буду читать сам и ни одному человеку не покажу, - заверил меня мой друг, но... не сдержал данного слова. Книгу увидела у него соседка и так просила дать почитать о любимом святом, что он дал ее, строго наказав: - Ни одному человеку не давайте, а то, если книга пропадет, что я хозяйке говорить буду?

Соседка и ее дочь с великой радостью читали полученную книгу и не спешили с ней расстаться.

За дочкой соседки ухаживал молодой инженер и, наконец, сделал предложение. Девушке он, видимо, очень нравился, но она отказала:

Я верующая, а ты даже не крещеный. Венчаться со мной ты не пойдешь, в церковь пускать не будешь, а когда родятся дети, то не позволишь их воспитывать так, как воспитывала меня мама. Не пойду за тебя, слишком взгляды у нас разные.

Получив отказ, молодой человек еще несколько раз пробовал ее уговаривать, а потом, улучив то время, когда девушка была на работе, пришел к ее матери и стал просить, чтобы она повлияла на дочь и та дала бы свое согласие.
Мать девушки отнеслась к гостю хорошо, но уговаривать дочь не согласилась. Видя, что он очень расстроен, она пригласила его выпить чаю и пошла на кухню приготовить все для этого нужное. Пока она хлопотала, молодой человек сидел за столом и перелистывал лежавшее там жизнеописание преподобного. Когда же хозяйка села с ним за стол, он стал просить дать ему прочесть книгу. Но никакие уговоры не подействовали. Тогда, поблагодарив за чай и попрощавшись, он схватил книгу и выскочил за дверь, пообещав на ходу, скоро вернуть ее.

Бедная женщина боялась попадаться на глаза моему другу, так как дни шли, а молодой человек не появлялся. Наконец, она созналась ему во всем, что произошло, и они оба с тоской думали о том, что скажут мне.

Прошел месяц, другой. Настала пятая неделя Великого поста. И вдруг молодой человек совершенно неожиданно появился перед матерью и дочерью.

Дорогие мои, - радостно крикнул он, - я теперь ваш, я вчера крестился, а сделал все это преподобный Серафим. Когда я начал смотреть у вас книгу о нем, то она меня так заинтересовала, что я не мог уже оторваться. Потом мне захотелось узнать еще что-нибудь о вере, о Христе. Я начал читать, поверил и, наконец, крестился. А книга цела, вот она вам!

И он положил ее на стол. Она была приведена в полный порядок и переплетена в дорогой и красивый переплет. В таком чудесном виде она мне и была возвращена моим другом, но я думаю подарить ее жениху и невесте, так как мне кажется, что они имеют на нее большее право.

НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ

Я ркое весеннее утро. Все залито солнцем, и буйно цветут вишни в нашем саду - словно белым облаком покрыты высокие старые деревья, а под ними гудят пчелы.

Я стою на балконе с чайной посудой в руках.

Бабушка, давайте пить чай не здесь, а под вишнями.

Боюсь, там еще тени мало и дедушке нажжет голову.

Мы над ним тентик повесим. Ведь хорошо-то как! - настаиваю я.

Ну, Бог с тобой, накрывайте с Анисьей в саду. Вот только почему дедушка опять запаздывает?! Обедня отошла, а его все нет.

Бабушка недовольно ворчит, но когда придет дедушка, не скажет ему ни одного слова упрека, чтобы не расстраивать.

Мужа надо встречать ласково, - учит она меня, - тогда дом ему всегда мил будет, а отчитаешь потом, при случае.

Стукнула калитка. Сейчас же радостным лаем залилась огромная Серка и торопливо засеменил к ней коротконогий Кутя.

Ну, вот и дедушка пришел! - весело кричу я и, перебросив через плечо чайное полотенце, бегу ему навстречу.

Дедушка у нас высокий, седой, с большой белой бородою, с добрыми карими глазами. Одет он в серую летнюю рясу, на груди блестит золотой крест. Одной рукой он опирается на высокую черную палку, в другой бережно держит сверток в шелковом платке.

Дедушка, будем завтракать и пить чай под вишнями, хорошо? Мы с Анисьей уже все там приготовили.

Хорошо, попрыгунья, хорошо, - соглашается он и подходит к чайному столу. Положив на него сверток, снимает рясу, а я лью ему на руки воду и даю полотенце.

После этого дед благословляет бабушку, меня, Анисью, читает молитву, и мы садимся за стол.

Над нашими головами белая пена цветущих вишен. Дедушка вдыхает ароматный воздух, трет ладонями лицо, умиленно смотрит по сторонам и молчит, он никогда не разговаривает во время еды и не позволяет нам.

Завтрак окончен. Бабушка наливает деду второй стакан крепкого чая и говорит безразличным тоном:

Ну, я иду в комнаты, у меня дел много. Сверток твой захватить или сам принесешь?

Сам, сам! Да ты не торопись, а посмотри лучше, что в нем-то!

Дедушка разворачивает платок и вынимает старинную икону средней величины.

Посмотрите, мои дорогие, какой дивный образ! Он древний, ему лет триста с лишним. Понять его смысл не просто, а потому художник написал на нем краткий пояснительный текст, раскрывающий глубокое содержание образа. А оно вот в чем заключается.

Видите, нарисована высокая стена, по ту сторону ее находится рай, а по эту, внизу стены - ад, и в нем грешники мучаются за свои грехи.

Вверху на райской стене изображен в белой одежде Господь наш Иисус Христос, рядом с ним - апостол Петр с ключами от рая в руках.

Ночь. Апостол Петр говорит Господу: «Боже мой, Всемилостивый Спасе, Ты поручил мне ключи от Своего светлого рая, день и ночь я зорко стерегу его, но стал замечать, что грешники, сам не пойму, какими путями, проникают в него из ада. Я заделал все щели, проверил замки, но они все-таки попадают в рай без моего ведома. Помоги мне, Господи, - сейчас ночь, давай станем здесь и поглядим, где они находят путь, чтобы самовольно попасть сюда!»

И стали на стражу Господь и апостол Петр.

И вдруг видят, что подходит к краю стены Пресвятая Богородица (вот Она нарисована в правом углу образа в светлом убрусе на голове), подходит и спускает в ад Свой омофор. Грешник внизу ухватился за спущенный край, а Пречистая Дева вытащила его наверх.

Увидали это Господь и апостол Петр, и хотел было апостол сказать что-то Господу, но Спаситель шепнул: «Ш-ш, пойдем отсюда».

И ушли Они тихой стопой. А Матерь Божия снова спустила в ад Свой омофор.

Нам с бабушкой образ очень понравился.

Дедушка, кто вам его подарил?

Никто не дарил, и не мой это образ, а церковный, я его только на несколько дней к себе взял, чтобы помолиться. А попал он к нам в собор очень просто. Подошел ко мне сегодня печник, Кислов по фамилии, подал эту икону и попросил отпеть его жиличку, которая вчера умерла в больнице. Я спросил: почему он не отпевает ее в своем приходе, а он ответил: «Неукладка у меня с нашими батюшками получилась, и они послали к вам, как к благочинному, потому что сами опасаются отпевать».

И рассказал мне Кислов, что жиличка у него была какая-то приезжая из Воронежа, молодая, тридцати пяти лет, красивая. Жила весело, ходили к ней гости, но вели себя пристойно, без пьянства и скандалов.

Была она замужем, это по паспорту видно, но жила одна. Почему? Не рассказывала, а Кисловы расспрашивать совестились.

В церковь не ходила, постов не блюла, а праздники каждый день справляла. На какие деньги жила, Кислов не знает, только видно было, что в средствах не стеснялась, за квартиру ему всегда вперед платила и детям подарки делала.

Но вот месяц тому назад заболела. Позвали доктора, он посмотрел и нашел воспаление слепой кишки. Лечил, а ей - все хуже. Тогда назначил на операцию.

Перед тем, как ехать в больницу, жиличка позвала обоих Кисловых и сказала:

Увозят меня на операцию... Чует мое сердце, что я ее не выдержу, умру, - и заплакала.

Кисловы принялись ее утешать, но она только рукой на них махнула.

Вот деньги, похороните меня, а эту икону, - и тут она им этот образ показала - положите мне в гроб. Я в Бога не верю, но все-таки положите!

Помолчала и снова сказала:

Положите на всякий случай, может быть, Она и меня спасет.

Умерла эта женщина во время операции. Кисловы привезли покойницу к себе домой, обрядили, положили в гроб, отпевать собрались, а приходские бати отказали им в этом, и образ посчитали неправославным, и она, видите ли, была неверующая, да еще, может быть, плохой жизни...

Но Царица Небесная надежду этой несчастной женщины, которая «на всякий случай» Ее образ к себе в гроб положить велела, не постыдила. Кислов пришел ко мне, и вот покойница уже у нас в соборе стоит, я по ней первую панихиду отпел, вечером парастас отслужу, а завтра, Бог даст, погребать буду.

А уж на том свете Царица Небесная ей Свой омофор в ад спустит, твердо верю.

Тольку икону эту в гроб ей не положил, пусть люди смотрят и уповают на милосердие Царицы

Небесной и на Ее неустанное попечение о нас, грешных.

Покойнице же образ Покрова Божией Матери дал в руки.

Дедушка замолчал и задумался... Молчали и мы с бабушкой.

А вокруг буйно цвели вишни, и тихо падали белые лепестки на стол, на наши головы и на икону, на которой Царица Небесная спасает грешников.

В ПОСЛЕДНИЙ ЧАС

В ыхожу на террасу и вижу, что мама взволнованно ходит из угла в угол.

Что случилось?

С Гошей сильно поспорили. - Мама останавливается возле меня и скрещивает на груди руки. - Я говорю этому варвару: «Гоша, вы - Друг нашей семьи, я вас люблю, как сына, и потому меня тревожит, что, вы живете не по-христиански. Пьете, мотаете деньги, изменяете... И кому? Нате, такой чудесной жене». Тут он меня сразу прервал. «Это все в прошлом. После летней истории я чист перед Натуськой, как младенец».

Но уж я остановиться не могла и продолжала: «Зачем вы начали ходить к Денисову и вместе с ним вызывать души умерших? Это великий грех! Индийских йогов читаете, хиромантией увлеклись... Вам скоро пятьдесят лет, сами говорите, что сердце плохое и можете умереть в одночасье, а об ответе на Страшном Суде не думаете». А Гоша возьми да и скажи: «Я греха не боюсь, потому что есть покаяние. Разбойник прожил порочную жизнь, покаялся только на кресте, и Господь простил ему все, а я не такой великий грешник, каким был он. Вот наступит мой последний час, я и воззову: «Помяни меня, Господи, во Царствии Твоем», - и по Своему великому милосердию Господь меня помилует».

Тут я Гоше пригрозила: «А если смерть наступит так быстро, что вы этих слов не то что сказать, а и помыслить не успеете?» - «Ну, эти-то я успею», - ответил он мне.

Мамочка, тебе пора привыкнуть к Гошиной логике, - пытаюсь я успокоить ее. - Сколько лет длится ваша дружба и Гоша приходит к тебе для откровенных разговоров, но найти общий язык вы никак не можете.

Мои слова не доходят до мамы, наклонив голову, она продолжает ходить по террасе.

Минуло пять лет. Как-то вечером мы все сидели за чаем. Раздался звонок, и в комнату вошла Ната. Она посмотрела на нас странными, пустыми глазами и хрипло сказала:

Сейчас умер Гоша.

Мы вскочили со своих мест, а она без чувств свалилась на пол.

Потом мы узнали, что в тот день Ната с Гошей были в гостях у своей замужней дочери. Вернувшись домой, Гоша сел в кресло, хлопнул себя по карманам, и сказал:

Эх, забыл у Ленушки папиросы.

Я сейчас спущусь в магазин и куплю, - предложила Ната, которая всегда опекала мужа.

Она вернулась через двадцать минут. Гоша по-прежнему сидел в кресле, но как-то неестественно свесившись на бок. Ната схватила его за руку. Гоша не шевельнулся.

Вызвали врача. Он осмотрел и сказал, что смерть была мгновенной.

Мама очень грустила по Гоше и мучилась: успел он сказать свои заветные слова Господу или нет. Она часто бывала на его могиле, иногда они ходили туда вдвоем с Натой.

Один раз Ната сказала ей:

Сегодня во сне я видела Гошу. В пальто и шляпе он быстро вошел в нашу комнату и, не глядя на меня, направился к себе в кабинет. «Подожди, не уходи, - крикнула я, - скажи, как тебе там?»

Он обернулся и на ходу ответил: «Что заработал, то и получаю».

Можно представить себе, как после этого молилась о Гоше моя мама.

СТУПЕНЬКИ

К моим молодым соседям Селивановым бабушка привела няню:

Завтра Наташа начнет работать, а правнучка Павлушеньку не с кем оставить, я ведь с ним ездить не могу, слаба стала, - доверительно рассказала она мне на кухне.

А няня хорошая?

Бабушка неопределенно усмехнулась:

Мы с ней из одного города, девушками вместе гуляли. Озорница она была, и очень красивая; цену себе знала. Потом, как жизнь ее ни шугала, она все же спеси не потеряла. Было время, что она у моей дочки Володю нянчила, а теперь пущай его сына доглядывает. Да вот она и сама, знакомьтесь.

В кухню вошла старая женщина, невысокая, полная, с подслеповатыми глазами.

Здравствуйте! Как вас звать-величать, не знаю, а меня - Нина Петровна. Стол-то наш где? Энтот? А уж и грязной, да и крант-то у вас будто никогда не чистили. А картошка у них где? Нету? Володька! - пронзительно позвала она Селиванова. - Возьми сумку, принеси картошки. Да чай-то у вас есть? Я только индейский пью, возьми две пачки. Наташа, ты иди с Павлушенькой гулять, пущай на ночь нагуляется, лучше спать будет, а я крант начну чистить.

На кухне сразу стало тесно и очень шумно: гремели кастрюли, лилась вода, и слышался громкий голос Нины Петровны.

Уже нагулялись? Чтой-то быстро, идите еще. А почему он плачет? Ты же мать, забавь ребенка, а мне некогда, убираться надо.

Принес картошку? Выложи в ящик, да не мусорь, вот веник, подмети, и чайник поставь, а то у меня без чаю душа мрет. Да еще сбегал бы ты в гастроном за колбаской. Уважь старуху, я ведь тебя, дурака, нянчила.

Вот это няня! - шепнул мне сосед по квартире, скромно возясь у своего кухонного стола. - Совсем такая, как по радио Райкин рассказывал.

Вскоре Нину Петровну знал весь дом. Называть ее стали, вслед за маленьким Павликом, «бабой Ниной».

Смотри, совсем старуху из меня сделали. - недовольно ворчала она.

С появлением бабы Нины жизнь в нашей тихой квартире изменилась: из комнаты Селивановых все время слышался ее крикливый голос, она или пилила Павлика, или спорила и отчитывала своих добродушных хозяев. Все было не по ней, а по выходным дням она ездила жаловаться на них бабушке.

На кухне баба Нина играла первую роль: критиковала уборку, презрительно наблюдала за тем, кто как готовит, авторитетно вмешивалась во все разговоры и всех поучала. Я иногда не выдерживала и сердито говорила:

Баба Нина, мы живем все вместе много лет и друг друга уважаем, а вы - без году неделя, и хотите всеми командовать.

Не учи вас - пропадете, - ворчала она в ответ и обиженно уходила из кухни.

Ну, как вы с бабой Ниной живете? - спрашивала бабушка, приезжая иногда навестить внуков. - Воюете?

Да, она настырная и никого не боится. А о божественном она с вами говорила?

Всего было.

Про то, что ей Христос являлся, рассказывала? - Нет, до этого дело еще не дошло, да я такого вранья и слушать не стану.

Ниночка что хотите придумает. Вот жила во Фрунзе и давай в церкви старухам рассказывать, что ей Христос явился и сказал: что через два месяца конец света будет, потом предсказывать начала, да так ловко, что народ к ней повалил. Она денег много набрала и жила припеваючи, но когда подошел тот срок, что она указывала, как конец света, пришлось ей из Фрунзе удирать, а то бы ее народ за вранье изувечил. Она на те деньги, что набрала, золотой заем купила, у нее до сих пор еще три облигации есть.

В Бога баба Нина верует?

Вроде верует, а вот деньги были нужны, она и наврала.

Зачем вы ее к Павлику привели, она ведь вредная старуха?

А что делать? Я старая, они оба работают, в ясли Павлика не берут, а хорошую няньку где достанешь?

Наступил Великий пост.

Ну, теперя, Нина Петровна, шалишь: ни мяска, ни рыбки, ни молочка сорок девять дней в рот не возьмешь, - объявила баба Нина, поливая уксусом вареную картошку с луком.

А когда вы говеть думаете? - спросила соседка. Баба Нина нахмурилась:

Душно в церкви, я не могу в духоте стоять.

За пост она очень похудела и несколько раз показывала нам, какими широкими стали на ней платья, но в церковь так и не пошла. Один раз совсем было собралась отговеться, накануне в баню сходила, а утром неожиданно сказала Наташе:

Не могу идти, будто меня кто не пускает.

Как-то баба Нина до того меня рассердила, что я повысила голос, и мы поссорились. И день и два я ходила с испорченным настроением и старалась не выходить на кухню, когда она там бывала. Потом меня начал раздражать даже звук ее голоса. Я почувствовала, что дело плохо, и пошла к своему духовному отцу.

Мы сидели в его кабинете, и я жаловалась на вульгарную, противную старуху.

Отец Александр слушал меня внимательно. Я откинулась в кресле и вопросительно посмотрела на него. Отец Александр помолчал, потом провел рукой по волосам и тихо спросил:

У вас какое образование?

Незаконченное высшее, - оторопело ответила я.

Ваш отец был инженером? - Да.

Кажется, вы читаете много духовной литературы?

Читаю... Сейчас у меня «Аскетические опыты» Брянчанинова.

Нет. Она может подписать только свою фамилию.

Родители ее, надо полагать, люди простые?

Ну, конечно!

В слове Божием ее кто-нибудь наставлял?

Сильно сомневаюсь.

Отец Александр сжал руки вместе и пристально посмотрел на меня:

Так вот, дорогая Лидия Сергеевна, подумайте, сколько ступенек социальных и духовных между ней и вами... Она лежит где-то внизу этой сияющей лестницы, надо сказать, на земле, не боится даже Христовым именем спекулировать, а вы стоите на таких ступенях духовного развития, что можете читать епископа Игнатия. Как вы думаете, может баба Нина подняться до вас, заговорить вашим языком и поступать так, как надлежит интеллигентному человеку? Убежден, что нет. А вот вы со своих ступенек можете сойти в ее темноту и понять ее первобытное развитие. Но сойти, конечно, не для того, чтобы уподобиться ей, а чтобы лучше понять, пожалеть и не осудить. Короче говоря - я на стороне бабы Нины, а вам скажу одно: во всех неприятных столкновениях с людьми первым долгом ищите свою вину.

Я вышла от отца Александра с ощущением полученного подзатыльника.

Муж был в длительной командировке, и мне не хотелось возвращаться домой. Я бродила тихими переулками и, когда стемнело, вернулась к себе.

На кухне бабушка Селивановых мыла посуду.

Ниночка-то наша заболела, - сообщила она. - Во всем теле нервные боли, слышите, как стонет? Да и как не болеть, если жизнь ее была тяжелейшая! - Бабушка вздохнула и покачала головой. - Родилась на барже, отец - бурлак, мать от родов померла, растила старшая сестренка. Кругом - пьянство, мат, драки. Ее ведь не Ниной зовут, это она сама себе имя придумала, она Степанида, и ее все Степкой звали. Когда выросла, со второй сестрой пошли к старшей жить, а та бардачок держала. Приходили мужчины, сестры с ними гуляли, а ночью своих кавалеров обворовывали. Потом один артельщик женился на Ниночке за ее красоту. Но что за жизнь была! Бил он ее всем, что под руку попадалось. Глаз вышиб, заметили! Она ведь подслеповатая. Два ребра сломал. Но она его любила без памяти и никому не жаловалась, фасон держала. Под конец он ее бросил, и пошла она с другими путаться. Но его до сих пор ждет, думает, что вернется, и каждое утро на него карты бросает.

Я ушла в свою комнату и, не зажигая огня, долго стояла у окна. Потом вынула из буфета банку с земляничным вареньем и пошла к Селивановым.

Баба Нина лежала укутанная ватным одеялом, лицо у нее было бледное, губы сжаты. Увидев меня, она отвернулась к стене.

Я поставила банку на стол, присела возле ее кровати и, сунув под одеяло руку, сжала ее пальцы:

Пожалуйста, простите меня, баба Нина, что я на вас шумела.

Она быстро открыла глаза.

Ну, что там, Сергеевна, я не сержусь.

Я вам вашего любимого варенья принесла.

Неужто земляничного? Вот разутешила! А мне будто лучше стало... Вот полежу часок и сядем с бабушкой чай пить. Приходите и вы, Сергеевна.

Я больше никогда не ссорилась с бабой Ниной, она тоже остерегалась.

Год спустя Селивановы устроили Павлика в детский сад и поспешили с ней расстаться.

Уезжала она от нас очень грустная, хотя старалась не показать этого. Мы с соседкой подарили ей красивый голубой платок.

Не знаю, вспоминает ли меня баба Нина, но мне на память она приходит часто.

ОТВЕРГНУТАЯ МОЛИТВА

С обрались на охоту. Выпили. Один из охотившихся уснул после выпивки и умер во сне. Что делать родственникам? В Библии сказано: пьяницы Царствия Божия не наследуют. Значит, отпевать его в церкви нельзя? Но ведь умер-то он не от пьянства (хотя и был пьян).

В общем, отпели в церкви, заказали поминать на сорок дней. Но чувствуют они, что сделали мало.

Подумали родные и решили: собрать денег и послать монахам на Афон - это гора такая, где живут одни монахи. Пусть они помолятся Богу.

Собрали сто рублей и выслали.

Проходит около года. Приходит с горы афонской письмо: пишут монахи, что молились, но не могут умолить Господа.

Посовещались родственники: что делать? Наверно, мало денег послали. Собрали с трудом еще сто рублей и выслали монахам: молитесь.

Проходит еще полгода или год, приходит с Афона письмо от братии монашеской, и с письмом двести рублей денег. В письме говорится: примите обратно ваши двести рублей. Мы молились Господу о вашем усопшем, но, видно, наши молитвы не угодны Господу - Он не принимает их. Или, может, усопший ваш был грешник большой?

А вы лучше вот что сделайте: купите на эти деньги, на двести рублей, зерна для птиц, корма всякого для зверюшек лесных и рассыпьте в лесу - может быть, птицы и звери Господа умолят.

Хорошее дело - похвалил отец Александр. - А вот интересно: баба Нина грамотная?

Работаю в реанимации новорожденных. Когда ухожу покушать в сестринскую, прошу Николая Чудотворца присмотреть за детьми. Когда возвращаюсь, все тихо, спокойно, никто не экстубировался. Сегодня я забыла попросить и просто вышла пообедать. Прихожу через 15 мин. , ребенок весь серый, сердце ниже 60, сатурация около 25... Благо, рядом был врач и устранил проблему. Думаю, это не совпадение

Смотрю я как-то передачу про таинственные места и там, в штате Джорджии есть некий монумент, типа послания будущим поколениям о конце света и т. д. В моменте вижу записи на знакомом языке. Присматриваюсь, а там "#уй вам, мы жить хотим"

Мой мужчина не умеет выражать свои чувства. Никогда не говорит что любит меня, не дарит цветов, не делает внезапных подарков. Но зато он точно знает какие вкусняшки я люблю, всегда встречает меня на остановке после работы, всегда готовит для меня лёгкий ужин, если я задерживаюсь, готовит завтрак, если встаёт раньше, и нежно целует в лоб когда меня будит по утрам. И я знаю что он он меня любит. Потому что настоящая любовь заключается не в словах, а в незаметных ежедневных мелочах семейной жизни

Когда родила сына, 2 месяца не общалась с мамой (живем в разных городах). А всё потому что мама, когда мне было 4, отвела меня к бабушке и оставила там. С бабушкой я прожила до 20 лет, пока не уехала из города. У мамы была своя жизнь, денег она не давала, но иногда забирала у меня, те что дарила бабушка. Я думала что простила, но когда взяла на руки сына, мне стало так больно... Каким чудовищем надо быть что бы бросить своего ребенка? Сейчас общаемся, но простить, наверное, не смогу.

Когда слишком много засиживаюсь в ванной, мама стучит в дверь и говорит какую-нибудь шутку, намекая, что пора вылезать. Как-то она постучалась в дверь со словами:"Эй, чем ты там занимаешься? Если в суицидники записаться решила, то только не за 6 дней до моего дня рождения". Если бы она знала, что это было единственное, что остановила меня в тот день.

Живу в частном секторе. На соседней улице строится дом, который "охраняет" собака. недавно ночью эта псина напала на женщину. отгрызла голову и руку. все тело изгрызано, на крики о помощи никто не откликнулся. Собаку не виню и даже тех, кто на крики не отреагировал. Считаю, ее хозяина полной мразью. Этот урод кормил огромного пса раз в 4-5 дней...

Этот случай мне рассказывала соцработник (за пенсионерами ухаживает). Дедушка один с её участка был при смерти. Рядом сидит его жена, тоже бабулька, сокрушается, что так и не смогли детей родить. А дед ей отвечает: "А зачем же я тебя каждый год на юга ОДНУ отдыхать отправлял, что бы ты мне ракушки привозила? !"

Мне 19, работаю уборщицей на вокзале уже второй год. За это время успела понять какие же люди свиньи. Мало того, что налепят жвачек на пол и на перила, натопчут, семечек пощелкают и прочего мусора накидают, так еще и укажут тебе "твое место". "Мы имеем право ходить где хотим, делаем, что хотим, а ты уткнись и мой!" Имейте совесть. Человек не рождается с тряпкой в руках, тем более не идет на такую работу с нищенской зарплатой от хорошей жизни. Должно же быть хоть какое-то уважение к тому, кто за вами ВАШЕ же говно убирает.

Как то в 80 годы. Мне подарили твёрдый дезодорант. Пользовалась три месяца, и даже стала меньше потеть. Пока подруга не подсказала. Под основной крышкой, снять дополнительную заглушку.

Мне и моим друзьям со двора было по лет 7-8. Очень нравилось наблюдать, прячась за дамбой, как возле речки мужики на машинах привозили путан и нещадно трахали на капоте. А мы... Мы толпой хихикали и дрочили. Вот это я понимаю, фетиш детства.

На работе зашла в туалет и слышу из соседней кабинки довольно странный монолог: "Ты оaуела? Ты совсем ненормальная? Жить тебе скучно что ли? Почему у всех нормальные, а у меня ты одна такая перекосоё@истая?" Через минуту оттуда вышла девчонка из соседнего отдела, странно поглядывая на меня. Пообщавшись с её коллегами, я выяснила, что девочка, посещая WC регулярно разговаривает со своим интимным местом после того, как её обвинили в том, что она не слишком метко ходит в туалет по-маленькому. о_О

Сегодня была в школе на празднике своего восьмилетнего сына. Учительница объявила белый танец. Маша, подружка моего сына, пригласила его танцевать, а этот упырь залез под парту и орал оттуда что он в домике. Маша потом так горько рыдала от обиды, а у этого поросенка хоть бы ни тени раскраивания на лице, ходит довольны как индюк. Мне было очень жалко Машу и очень сильно стыдно за сына. Какая все таки маленькая сволочь растет. Хотелось подойти и отвесить ему подзатыльник. Стыдно жуть...

Беременная, 6 мес, дочка дается очень тяжело, всю беременность по больницам. Муж заботливый, повода для ревности не давал, но что-то было все равно не так, решилась на подлый поступок, посмотрела телефон. У него две "любимые" любовницы, приводил одну домой когда я лежала в больнице. Скрывать не умею, поэтому все рассказала, в ответ -"Ну и крыса же ты, я тебе верил, почему ты посмотрела МОЙ телефон, я хотел любящую семью, ты все разрушила". Я виновата, сказал. Уйти некуда, родителей нет. Хочется умереть.

После института работала на химическом заводе, была авария и мне сожгло слизистую во рту. Когда ткани обновились, мир стал другим. До этого я не понимала вкуса сыра и грибов, не любила соусы. Теперь я чувствую ароматы и послевкусие. Могу с ходу сказать, есть ли в молоке порошок, качественный ли алкоголь. Стала хорошо готовить, ощутила силу специй. Стала чувствовать запахи людей, иногда внешне человек не очень, но от его запаха теку рекой.

Моя работа предполагает командировки и мы с коллегами частенько катаемся по различным городам. Я женат, коллеги тоже не свободны: кто женат, кто в отношениях. Но практически в каждой командировке они заказывают "девочек". Мне конечно тоже предлагают и смотрят как на прокаженного, когда я отказываюсь. Недавно узнал что один из коллег доказывает другим, что я импотент, раз не трахаю баб в поездках. Видимо вариант, что мы с моей женой вместе 15 лет, я её очень люблю и не хочу изменять менее интересен

Новый год. Случай в семье подруги. На последние деньги куплены подарки и накрыт стол, в кошельке пусто. 1 января сын возвращается с прогулки и радостно показывает купюру 500р, нашел! !! К вечеру подруга с мужем на улице находит 1000р, радости полные штаны! Позже муж прошел ставить машину на стоянку, приходит злой и с бешеными глазами, с порога:"Нет, ну почему как вам так деньги, а мне Х@Й? ??"и швыряет на стол подарочный пакет, а в нем резиновый член из сексшопа (кто то уронил, выходя из машины))))))

Подруга работала в школе учителем. Пошла сразу после института. Дальше классическая история. Старшеклассник, не дает прохода, недвусмысленные намеки, пакости. Каждая неудовлетворительная оценка рассматривалась как придирки училки в кабинете директора. Последний звонок. Выпускной. Волею судеб враждующие стороны столкнулись в ночном клубе. "Здраствуйте, Екатерина Николаевна, как ваши дела, как я рад вас видеть!" "Семенов? ИДИ ТЫ НА#УЙ, Семенов!"

В детстве откуда-то узнала, что если что-то сказать в канализационное отверстие в ванной (расположенное ниже бортика), то это будет услышано соседями. И однажды, принимая водные процедуры, заметила, что у соседей тоже кто-то находится в ванной. Ну и я не долго думая, как можно плотнее приложила лицо к этому отверстию и мультяшным голосом произнесла: "Привет! Я домовой!" Такого топота и крика "МАМА-А-А" я от соседей ещё не слышала) Так рождаются мифы.

Моей дочери 18 лет, чудесная девушка, мне никогда не было за нее стыдно, хорошо учится, знает несколько языков, поступила на бюджет в престижный вуз, общается с хорошей компанией, редко просит у меня деньги, сама старается где-нибудь подзаработать: то листовки раздает, то кофе варит, то идет воспитателем в детский лагерь. НИКОГДА я не видела ее пьяной при том, что дети моих подруг с 12ти лет приходят домой заблёванные, моя дочь постоянно агитировала против курения и секса при том, что есть у нее парень, с которым вместе два года. Всегда думала, что она слишком уж идеальная у меня. Сегодня решила постирать ее сумку нашла там травку, презервативы и тест на беременность. Внезапно.

Рано утром муж выдаёт: У нас кто то живёт! Оказалось, проснулся около трех утра, решил покурить. По пути на балкон споткнулся, поматерился и вдруг услышал в ответ. Остановился, огляделся, прислушался, тишина. Решил, что послышалось и вслух снова поругал себя. И вновь пугающая Поняв, что это не глюки, а реальность, передумал курить и бегом в спальню. Теперь муж не встаёт ночью покурить, а я убрала самораспыляющий освежитель подальше, чтоб больше не пугал))))

Сейчас живу с семьёй в Германии. Дети знают два языка, прекрасно учатся, мы с мужем много зарабатываем. Это сейчас все хорошо. А было время, когда я голодала целыми днями, делила кв с матерью-алкоголичкой, училась и работала где придётся. Муж (тогда ещё парень) работал сутками, чтобы помочь мне. Когда поднакопили денег и уехали, все резко от нас отвернулись (осталась одна подруга в России). Я осталась плохой, потому что бросила мать. За то мои дети не знают бабушку-алкашку.

У меня своя газель. Работы сейчас мало, из-за этого выставил ее на продажу. Вчера поступил заказ, надо было загрузится на стройке и отвезти груз. Я приехал на стройку, пошел узнавать что к чему. Узнал, мне показали куда вставать для загрузки. Но машина отказалась заводиться. Хотел лезть под капот, но не успел, мое внимание отвлекло ЧП: с высоты около 30 метров, упала плита весом 7 тонн. Упала на место моей погрузки. После этого машина завелась. Машину я никогда не продам.

Мой папа поступил в университет и уехал из родного дома. Так как с деньгами было туго, то в первый раз домой он приехал только на Новый год. Со стипендии он привёз всем подарки, самым главным подарком был дезодорант (они только появились в продаже, в деревне, из которой приехал папа, о таком и не слышали). Ситуация: зима, Сибирь, за окном -40, Папа привозит этот дезодорант. Единственная реакция его брата была: "Спасибо, конечно, но как будто мы здесь потеем"

Большая семья была против лингвистического образования. Мама и отчим сказали, чтобы я никого не слушала и дали денег на год обучения. А со второго я ушла на самоокупаемость. Работа в детском центре, частное репетиторство и фриланс. Мне просто было стыдно, брать деньги у мамы. И вот сейчас, все те, кто был против моего образования, требуют, чтобы я занималась с их детьми. Бесплатно. Мы же семья. Но хер им. Никогда не забуду, сколько ночей я проплакала из-за этих ублюдков.

Мы с бывшим знали пароли от вк друг друга, и любил он там понаписать какую-либо х--ню от моего имени. Я психанула, поменяла пароль, и ничего мне в голову не пришло как слово гандон. Пароль оказался настолько легко запоминаемым, что я поставила его везде, включая рабочую почту. И однажды пришлось мне покраснеть, я заболела и диктовала коллеге пароль от почты по телефону. Она кстати пароль заценила, сказала оригинальный!))

Мне было лет 7, брату 5, гуляли с ним во дворе. Лето, детей много, все бегают, кричат. Я заигралась с подругой и потеряла брата из виду. Оглядываюсь вокруг и вижу, как моего брата уводит за руку какая-то женщина. У меня шок, закричать не могу, да и никто не обратил внимания бы на меня. В общем я беру своего пупса размером с настоящего младенца, догоняю воровку и кидаю в неё. У тетки шок, хватаю брата и бегу. До сих пор не знаю, кем она была, но рада, что под рукой у меня был мой пупс!

Когда мне было 13 лет, я познакомилась в интернете с девочкой. Сначала мы переписывались, потом болтали в скайпе, потом слали друг другу настоящие письма, рисовали рисунки, дарили подарки на праздники. Живя в одной стране мы так и не встретились. После школы я поступила за границу. Потом она переехала жить в соседнюю страну. Я оказалась для неё самым близким человеком в 4 часах езды. Она взяла билет и приехала ко мне. Мы встретились через семь лет и до сих пор наша дружба живёт на зло всем скептикам.

У моей лучшей подруги свадьба и я очень ее люблю, но как же меня бесят эти новомодные иностранные веяния. Девичник для невесты устрой -скинься (3000 минимум), подарок подари и не менее 5000, так еще и платье видите ли того цвета, который пара цветом свадьбы выбрала и пофиг, что он мне не идет, что платья такого у меня нет - купи, а если откажешься, будешь врагом народа. И все это при условии что зп у меня ниже среднего, вот и выкручивайся, как хочешь.

Работала я как-то официанткой. Перед открытием ресторана много всяких дел: и мебель протереть, и всяких трубочек/салфеток наготовить, и приборы на каждый стол красиво разложить, в общем миллион дел, а времени всего час, открываются обычно двое. Однажды мой коллега заболел, а я конечно проспала. До открытия 15 минут, бегу и думаю как я всё успею? Вбегаю и вижу картину маслом - наш здоровый, суровый дядечка охранник педантично выкладывает вилочки параллельно ножикам, а зал блестит. Взаимовыручка:)

Я начал работать в 15, зарабатывал не мало. Сейчас нашёл другую работу, платят в два раза выше. Но и работа не легкая. Нас в семье 4 ребёнка, отец есть. Семья полная. Но от меня каждый раз требуют мою зп, при том, что я живу не сними. Я не отказываюсь им помогать, но они не дают начать мне жить самому. Я хочу создать свою семью, я хочу жить, а не выживать, у меня есть свои цели. Отец не хочет работать, он решил, что если я работаю, то значит ему не зачем, я должен всех содержать. Бесит. Парнень, 20 лет

…обнаружил неотразимую силу воздействия книг протоиерея Александра Торика.
Можно начать с его произведения «Флавиан» – не оторвешься!
Вторая часть «Жизнь продолжается» – посложней, но ведь так и надо.
Третья часть – «Восхождение» – почитайте и убедитесь, как запоет ваше сердце!

Священник Тигрий Хачатрян, кандидат богословия,
руководитель Миссионерского отдела Курской епархии

Протоиерей Александр Торик

Родился в Москве в 1958 г., рос в подмосковных Мытищах.

В 1965 с родителями переехал в Уфу, где закончил «восьмилетку» и Педагогическое училище по специальности – учитель рисования и черчения в средней школе. В 1977 г. Вернулся в Москву, где проучился два с половиной года в Школе-студии Мхат (ВУЗ) на постановочном факультете. В том же 1977 г. уверовал в Бога и начал посещать московский храм «Николы в Кузнецах». С 1982 г. начал ездить за духовным окормлением в Троице-Сергиеву Лавру.

В 1984 году начал нести послушание алтарника в церкви Покрова Пресвятой Богородицы в с. Алексино Рузского р-на, Московской области. С 1985 г. нёс в том же храме послушание регента церковного хора вплоть до октября 1989 г., когда был рукоположен в сан диакона и направлен на служение в Ново-Голутвинсий Свято- Троицкий женский монастырь. В 1990 г. переведён в Богоявленский собор г. Ногинска. В 1991 г. Посвящён в сан иерея и направлен на служение в должности настоятеля в храм преп. Сергия Радонежского в с. Новосергиево Ногинского р-на Московской области.

В 1997 г. перенёс онкологическую операцию, милостью Божьей и искусством врачей выжил. В 2001 г. награждён саном протоиерея. В начале 2002 г. переведён в штат Гребневской церкви г. Одинцова. Вскоре, согласно собственному прошению, выведен за штат по состоянию здоровья. Пенсионер по инвалидности. Весной 2004 г. вышло в свет первое издание «Флавиана». В настоящее время проживает в с. Новосергиево, занимается литературным трудом.

Непридуманные истории

– Отец Александр, как вы стали писателем?

– В 1996 году, когда я был настоятелем двух храмов, много людей стало приходить в Церковь. Большинство из них практически ничего не знало о православии. Постоянно приходилось отвечать на одни и те же вопросы: что значит быть христианином, что такое “спасение” и от чего надо спасаться, и вообще – что хорошего для себя я могу у вас получить?

Каждый раз я подолгу объяснял: в какого Бога мы веруем, что такое грех и для чего нужна церковная жизнь. Буквально с секундомером в руках я высчитал: для того, чтобы вновь пришедшему религиозно необразованному человеку дать базовые представления о Боге, о Церкви, о началах духовной жизни, требуется примерно три с половиной часа индивидуальной беседы. Возможно, у кого-то первичная катехизация занимает меньше времени, у меня же быстрей не получалось.

А поскольку священнику на каждого новообращённого три с половиной часа найти физически невозможно, пришла мысль написать брошюру об основах православного вероучения и церковной жизни. Тогда каждому желающему побеседовать о вере можно было бы давать эту книгу: «Прочитайте, а потом придете, и мы продолжим разговор уже на другом уровне».

Так появилась брошюра «Воцерковление». Издал я её за свои средства и начал раздавать. Со временем книга стала популярной, и сейчас ее и на английский, и даже на китайский язык уже перевели…

– Так вы подошли к литературному творчеству…

Писать цикл небольших рассказиков по типу серии «Православные чудеса в 20 веке» не хотелось: эта форма на тот момент была уже достаточно избита. И я решил написать художественную повесть, которая была бы не только духовно полезной для читателей, но и интересной, ведь когда полезно, но неинтересно – мало кто читает.

Тогда и родились главные герои «Флавиана». История их взаимоотношений стала как бы стержнем детской пирамидки, на который, как колечки, нанизывались разные маленькие истории. Сам этот стержень был, конечно, литературно сконструирован, но все эти маленькие истории, в той или иной степени художественно обработанные, на самом деле происходили в реальной жизни. Вплоть до истории про покойника, который пришел из морга к батюшке исповедоваться.

– Неужели и это не вымысел?

– Это абсолютно реальная история. Кстати, когда готовилось первое издание «Флавиана» в издательстве «Лепта», то цензор Издательского Совета Московской Патриархии написал рецензию, что книга в целом неплохая, но эпизод с покойником, пришедшим исповедоваться, уж больно фантастичен – стоит ли вообще включать его в книгу?..

Однако это абсолютно реальный факт, только он случился не на сельском приходе, а в Николо-Угрешском монастыре. Правда, сейчас точно не помню имя батюшки – свидетеля этой необычной исповеди.

В то время один мой прихожанин, сейчас он священник в Рязанской области, учился в Николо-Угрешской семинарии. Как-то он приехал ко мне и рассказал: «У нас на прошлой неделе был такой необычный случай – ночью в келью к монаху пришел умерший человек, сказав, что не прошел одно из мытарств, но по молитвам Божией Матери Господь дал ему время для исповеди, и попросил его поисповедовать…»

Кельи там были размещены в хрущевских пятиэтажках, построенных на территории закрытого в советское время монастыря. Там в то время и ворот-то не было, только пролом в стене – кто угодно мог зайти и постучать в келью к монаху. И вот постучал такой ночной гость… Потом тот иеромонах пошел в морг посмотреть, правду ли сказал тот необычный исповедник, а он – на столе лежит… Дальше все в книжке описано.

В общем, практически все эти истории в книге “Флавиан” абсолютно реальные.

Чудеса из жизни

– А почему в книге встречается так много чудес?

– Я читал рецензию на свою книгу в журнале «Фома», там сотрудник журнала написал, что некоторых читателей смущает в моих книгах большая концентрация чудес. Мол, если бы их рассредоточить: два – в одну книгу, три – в другую, то будет более правдоподобно…

Дело в том, что я не предполагал писать много книг. Изначально мне хотелось рассказать как можно больше из того, что довелось услышать от людей и увидеть самому, ибо всякое чудесное проявление, сверхъестественное действие Бога, в каждом конкретном случае имеет как бы свою особую грань в духовной жизни того или иного человека.

Священник Александр Торик. Фото: Семейная православная газета

– Можно ли сказать, что у вас с отцом Флавианом есть что-то общее?

– Очевидно, что-то общее у меня есть и с Флавианом, и с литературным персонажем Алексеем, и вообще с каждым из героев, которых я описываю в книге. Невозможно, чтобы автор своей личностью как-то не соприкасался со своими героями. Если же вопрос поставить так: с себя ли я писал образ отца Флавиана, то ответ – конечно, нет.

Основной прототип отца Флавиана – замечательный батюшка – покойный протоиерей Василий Владышевский. Он был моим первым настоятелем, у которого я в 1984 году начал своё церковное служение в качестве алтарника, затем чтеца и певца, потом несколько лет был регентом. А затем от него уже ушел рукополагаться в 1989 году в диаконы.

Это был настоящий добрый пастырь: истинный русский сельский батюшка, каким он и должен быть. Отец Василий служил в селе Алексино, недалеко за Дороховым, станция Партизанская по Белорусской железной дороге, теперь его сын служит на том приходе. Многие качества отца Василия: любовь к людям, общительность – легли в основу образа отца Флавиана.

Конечно, на этот образ наложились и другие черты многих известных мне уважаемых пастырей, которые и для меня самого – пример для подражания. Сам для себя я примером не являюсь.

– Отец Александр, вы сказали, что у вас что-то общее есть с каждым из ваших литературных героев-мирян. А разве можно священника сравнивать с мирянином?

– А что отличает священника от мирянина? У иерея две основных обязанности: учить народ слову Божьему и совершать священнодействия. Для этого ему и даётся благодатная сила при рукоположении. И, собственно, только этим священник и отличается от мирянина. Во всем остальном мы равны. Нельзя воспринимать священника как какого-то сверхчеловека, небожителя – “не такого как все”…

Разумеется, священник должен еще учить прихожан практическому общению с Богом – молитве! Господь сказал в Евангелии: «Если двое или трое соберутся вместе просить во имя Мое, дастся им» или «там, где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них» , – поэтому христиане с того момента, как Церковь зародилась, стали собираться вместе для общения с Богом. Ведь когда они вместе, их совместные молитвы становятся сильнее, а чем сильнее молитвы, тем явственнее чувствуется Присутствие Бога среди молящихся и тем ощутимее благодатная помощь от Него.

– Некоторые главы ваших книг, посвященные молитве, перед публикацией проверяли афонские монахи… А что для вас молитва?

– Молитва – это живое общение с Живым Богом. Молитва невозможна без обратной связи, если ее нет – это не молитва. Если человек попросту кричит: «Господи!», – а в ответ только эхо: «О-о-о…» – и дальше тишина, то это не молитва.

Только если человек внутри себя сердцем обратится к Богу, искренне и горячо начнет говорить Ему о своём сокровенном, сердечном, тогда обязательно почувствует заботливое Отеческое присутствие рядом, почувствует душой Его ответ. Каждый христианин, живущий практической духовной жизнью, неоднократно имел такой опыт.

Очень важно для научения молитве посещать храмовые богослужения, особенно Божественную Литургию.

Бывает, дома молишься, молишься – и ничего как будто не происходит, а в храм пришел – такая благодать! И вдруг сразу душа раскрывается, молится, чувствует эту благодать, и умиление, и слезы… да вы сами все знаете.

Когда приходишь в храм помолиться, а в сердце – окамененное нечувствие, то стоящие вокруг люди своими молитвами тебя поддерживают, подхватывают, и ты вместе со всеми начинаешь как бы в этой молитвенной реке плыть.

– Святоотеческая традиция учит с большой осторожностью относиться к духовным переживаниям: нельзя желать ощутимых проявлений благодати.
Как безопасно для спасения души можно почувствовать присутствие Божие?

– Если Господь Сам даст ощутить Своё присутствие каким-либо образом, то это как раз и будет безопасно! Главное не искать самому никаких “возвышенных” состояний, бояться эйфорического восторга, сильных эмоциональных переживаний, душевных движений.

Присутствие Господа рядом ощущается в тишине и мире сердца, в умилительном покаянном чувстве, соединённом с тёплым упованием на Любовь и Милость Божью – такие ощущения свойственны благодати Божьей, по учению святых Отцов.

– А эпизод изгнания беса из девушки (в «Флавиане») тоже основан на реальных событиях?

– Конечно. Есть абсолютно реальный прообраз этой девушки, только на самом деле ее звали не Екатерина. И то, как там описан момент чтения над нею молитвы «Бог богов, Господь господей…», с помощью которой отец Флавиан отогнал от нее нечистого духа, – тоже правда. К тому же это происходило практически у меня на руках.

Я был тогда еще регентом у покойного ныне отца Василия на приходе. Одна наша девушка-прихожанка впервые привезла в храм свою подругу на вечернюю службу. Храм был полупустой, обычно на всенощную народ почти не приходил – пять километров было до ближайшего населенного пункта. Поэтому местные в основном с утра приходили на службу.

Священник Василий Владышевский

Вечером обычно только мы, москвичи, приезжали, пели, читали на клиросе. Отец Василий благословлял – мы там всенощные по пять часов служили, строго по Уставу, как в монастырях. Иногда батюшка служил молебен на изгнание нечистых духов по “Большому Требнику”. Приходили на него двое-трое болящих, страдающих алкоголизмом или еще какими-то страстями. Когда иной человек сам со своей страстью справиться не мог и хотел от Бога получить помощь, то отец Василий по милосердию иногда служил этот молебен, и некоторое облегчение это страждущим приносило. А кто-то и полностью от своей страсти избавлялся.

И вот как раз была всенощная, я пошел с клироса за свечками к “свечному ящику”, смотрю: какая-то девушка стоит незнакомая. Я на клирос вернулся, спрашиваю: ребята, чья знакомая там стоит?

Одна из наших девушек певчих говорит: «Это моя подруга, она болящая. Мы вместе были в туристическом лагере, жили в одной палатке. Я когда вечером начинала перед сном молиться, она сразу теряла сознание. Только я за молитвослов: «Отче наш…», – а она в обморок. Вот привезла ее к отцу Василию».

Служба закончилась, девушки пошли вдвоем гулять вокруг храма, а мы с ребятами стояли около колокольни, разговаривали. Вдруг девушка-певчая бежит: «Идите сюда, помогите! Моей подруге плохо!» Так вышло, что я первый подбежал, поднял лежащую девушку на руки, а та, как веревка, расслабленно повисла у меня на руках. И вот пока я её нес, ребята начали дружно молиться. Её как начало судорогами колотить у меня на руках, рот оскалился, я аж испугался – честно признаюсь. Позвали отца Василия, он выбежал, увидел происходящее и сказал: «Все понятно, несите ее в храм».

Пока я в храм ее заносил, по ступенькам к двери поднимался, народ поуспокоился, молитва ослабла, и девушка снова провисла на моих руках. В храме я посадил ее на сундук, придерживал только, чтобы не упала. Подошел отец Василий с мощевичком в парчовом мешочке. А дальше все происходило так, как описывается в книге про отца Флавиана.

Кладет батюшка ей на голову мощевичок – ее как швырнет метров на пять, по полу полетела. Отец Василий мне: «Удерживай мешочек на голове у неё, пока я достану требник», – я за ней с мощевичком по всему полу гоняюсь, ее швыряет от мощей по полу – я за ней. Тут как раз отец Василий молитву “Бог богов” начал читать – ее било, било, а потом она все тише, тише и совсем затихла. Я попытался её с пола поднять, а она без чувств, совершенно расслаблена, как верёвка на руках провисает.

Батюшка меня остановил и говорит ей: «Встань!» Она, тут же на пятках поднялась, как на шарнире шлагбаум, и встала столбом. Глаза открылись: «Батюшка, а что со мной было?..»

Это тот случай, из которого вырос эпизод, описанный в первой книге повести «Флавиан». Можно сравнить, как это было в жизни и как этот момент в книге художественно обработан. Все остальные эпизоды примерно так же, в той или иной степени литературно обработаны, но все имели место быть в реальной жизни.

«Поучения» афонским монахам

– Вы много раз были на Святой Горе, что больше всего вас впечатлило?

– Когда впервые я собрался на Афон, то должен был ехать вместе со своим знакомым священником, но так вышло, что в тот раз поехать ему пришлось одному. Когда он вернулся, я его спросил: «Какое у тебя самое яркое, сильное впечатление от Афона?» – «Понимаешь, у нас в России, чтобы почувствовать ответ Бога на молитву, благодать, приходящую во время молитвы, нужно изрядно потрудиться. Здесь мы ее как будто из-под земли выкапываем – столько надо потратить сил. А там она просто в воздухе разлита, там ей дышишь: открой сердце и молись – обращайся к Богу. И благодать будешь чувствовать необыкновенно сильно везде».

Когда после этих слов я впервые приехал на Афон, меня очень интересовал именно этот опыт: почувствовать, насколько там ощутимо присутствует благодать. Здесь молишься-молишься, а сам, как деревяшка. Почему – понятно: страсти коркой всё сердце покрывают, лишают его чувствительности. Но каждому христианину хочется хоть чуть-чуть попробовать прикосновения божественной благодати.

И когда я туда приехал, начал молиться в разных монастырях, святых местах, то Господь по милости Своей дал мне это почувствовать. Бог дает это почувствовать каждому, кто туда приходит не просто поглазеть, пофотографировать, “пошопинговать”… А вот когда обращаются всем сердцем: «Господи, Ты где?» – то приходит ответ: “Здесь, рядом с тобою”…

– В ваших книгах описываются очень интересные встречи на Афоне, насколько они реальны?

– Как-то перед очередной поездкой на Святую Гору я был на Крите. Там у меня возникла одна проблема и, чтобы её срочно решить, понадобилось позвонить одному монаху из Свято-Пантелеимонова монастыря на Афоне. Я ему звоню: «Батюшка, так и так…» А он мне и говорит: «Мы твоего третьего «Флавиана» читали, так что приезжай, будем разбираться…» Я спрашиваю: «Камнями будете побивать?» – «Камнями, – отвечает, – не будем, скорее консервными банками с твоими любимыми октопусами».

В то время третья книга повести «Флавиан» еще версталась в издательстве, но в электронном виде я ее некоторым уже рассылал, и в монастыре святого Пантелеимона ее уже прочитали.

Я приехал туда и говорю: «Вот, голову повинную принес. Что я написал не так? Что, – говорю, – чудес там слишком много?» – «Нет, чудеса – это обычная наша жизнь, бытовое. Матерь Божия нередко является, Она здесь ходит везде – недаром Игумения Горы Афонской! Можно за угол собора зайти и по дороге в келью столкнуться с Матерью Божией – и такое здесь бывает… Или Господь может Сам явиться в образе монаха – почитайте жития, кому и в каком образе Господь только ни являлся – ничего тут удивительного нет. Эта наша жизнь, тут ты написал всю правду».

Думаю: «Слава тебе Господи, с чудесами я не переборщил». Спрашиваю: «В чем проблема-то тогда?» – «Мы все переживали, когда прочитали твоё описание, какой ужас на Афоне будет в последние времена. Триллер твой, как вся бесовщина ворвётся сюда, когда женщин на Афон пустят! Мы это прочитали, обсуждали с отцами, собирались…»

Я говорю: «Для того я это и написал, чтобы, в том числе, и вы прособирались и пообщались, цель была немного вас расшевелить. Я хоть и в гости, со стороны к вам приезжаю периодически, но какие-то вещи вижу. По-братски хочется сказать: Ребята, вот этого лучше не надо, потому что оно бедой может обернуться. Вот и написал, что может быть, если процесс обмирщения афонской братии не остановится. Это не только к нашим монахам относится, но и к остальным: грекам, болгарам, румынам и прочим – тоже».

Отцы-афониты мне сказали: «Мы подумали и решили: наверное, так все-таки не будет». Отвечаю: «Если вы действительно будете активнее в молитве подвизаться, поменьше пользоваться ноутбуками, видеоплеерами, телефонами с игрушками и прочими атрибутами мирской цивилизации и побольше внимания направлять внутрь себя, то может, так и не будет».

Это я дерзновенно так говорил не для того, чтобы афонских монахов учить, как надо спасаться: мол, кто их ещё спасению поучит, как не подмосковный заштатный протоиерей? Просто порой какие-то вещи со стороны и впрямь виднее.

События, описанные в третьей книге «Флавиана» и потрясшие отцов со Святой горы, – это был крик боли моего сердца. Я Афон очень люблю, в десятый раз недавно оттуда вернулся и остро чувствую святость этого места. Оно уникально в духовном отношении, это как промежуток между нашим земным миром и миром Вечности. Если прийти туда с открытым сердцем, с желанием соприкоснуться душой с афонской молитвой, то обязательно почувствуешь благодать этого места, намоленного многими поколениями подвижников.

– В принципе, от обмирщения никто не застрахован…

– Уже на обратном пути плыву на пароме вместе с одним монахом, говорю ему: «Наверное, в третьем «Флавиане» слишком много наворотил я всяких «ужастиков». Отцы, небось, поседели, читая такое …» А он мне отвечает: «Мой друг, тоже монах, работает над диссертацией в Милане. Одно время он жил вместе с немцем, тоже каким-то ученым. Причем оба они английский знали плохо, а итальянский вообще никак, и общались, в основном, жестами и с помощью десятка английских слов. Зато когда ходили гулять по городу, не было ненужной болтовни, они могли вместе ходить и каждый сам про себя молиться. Друг мне рассказывал: «Вот, как-то раз немец меня подводит к древнему католическому храму, показывает и говорит: «Это театр». Спрашиваю: «Какой театр, это же храм?» – А он: «Театр». Дверь отрываю, смотрю, а там – действительно: зрительные ряды, сцена, декорации… В храме – театр. Идем с ним дальше. Опять храм. Показывает: это бар. Дверь открываем – барная стойка, ряды бутылок … в общем, настоящий бар. Идем дальше, опять показывает: дискотека в бывшем храме…». Так что ты, отец Александр, ничего в своей книге не “наворотил” такого, что в реальной жизни нет. Правда, ещё пока не на Афоне…»

Выходит, я ничего особенного в книге не придумал. Всё это уже есть. Пока в Милане и в других местах Европы. Но это может прийти в любое место: на Афон, в Россию – давно ли у нас большевики туалеты в алтарях устраивали? Если мы будем жить, я уже не говорю – не духовно, хотя бы – не элементарно нравственно, то этой беды и нам не избежать. А мы сейчас как живем: посмотри вокруг себя, а еще лучше – внутрь себя.

Миссия выполнима?

– Профессора А.И. Осипова я очень уважаю, несмотря на то, что наши взгляды по некоторым вопросам отличаются, например, о послушании и духовничестве.

Алексей Ильич опирается в основном на . Но это не самая полная база, на которую можно было бы опереться, скажем, в вопросе о послушании. Святитель Игнатий пишет о том, что послушание, описанное в святоотеческих книгах, стало невозможным в его время. А Алексей Ильич Осипов, оперируя этим его мнением, пишет, что тем более невозможно иметь такое святоотеческое послушание в наши дни.

Однако мы видим в современной жизни Церкви, не только Русской, но и Вселенского Православия, совсем другое. Множество сект, “имеющих место быть” даже внутри нашей Православной Церкви, раскольнических группировок и объединений, имеют чёткую установку – “послушание паче поста и молитвы”: слушайся “старца”, и он тебе укажет путь ко спасению, не смей нарушать его предписаний, шаг влево, шаг вправо – и ты в аду. Это одна крайность. Впрочем, не только современная: понятием “послушания” еретики и сектанты спекулировали во все века.

С другой стороны, нелепо говорить, что послушания сейчас вообще никакого нет и быть не может, потому что Старцев нет и, соответственно, некого слушаться. Когда у нас насморк, мы ищем профессора медицины для консультации или идем к простому участковому терапевту? Конечно же, мы записываемся на прием к участковому терапевту. Если же вдруг оказывается, что у нас не насморк, а какое-то сложное в диагностировании и лечении заболевание, то наш участковый врач и сам говорит: «Идите к профессору, дам Вам направление – только он может помочь в Вашем случае». Так и в духовной жизни. Большинство духовных «насморков», с которыми люди приходят к священникам, вполне диагностируются и лечатся на уровне приходского пастыря, просто грамотного, вменяемого и добросовестно относящегося к своим обязанностям.

Вообще “старец” как некая харизматичная личность, обладающая сверхъестественными дарами прозорливости и чудотворения, – большинству христиан попросту не нужен. Есть обычные пастыри, священники-духовники, которые находятся на приходах и берут на себя неблагодарный труд разгребать чужие проблемы и давать какие-то вменяемые советы. Такие люди есть, их много и надо пользоваться такой возможностью.

– К тому же послушание монашествующих и мирян – разные вещи.

– Конечно. Мы не сравниваем послушание в монастырях и в миру, наши современные монастыри – это вообще отдельная больная тема, особенно женские. В третьем «Флавиане» и в «Селафииле» я немножко коснулся этой темы. Мы сейчас говорим о мирянах.

Приходит мирянка или мирянин к батюшке и говорит: «Батюшка, у меня проблема с мужем, с сыном, дочкой, снохой и т.д.» – «Начни сама учиться жить по-христиански, с такой-то частотой исповедоваться, причащаться, читай такие-то молитвы, читай Евангелие» – «Батюшка, благословите!» – «Благословляю!»

Человек уходит и либо этого не делает, либо выполняет все с “точностью до наоборот”. Опять приходит: «Батюшка, вот у меня такая-то проблема, она осталась и даже обострилась…» – «А ты сделала то, что я тебе говорил?» – «Нет, батюшка, не сделала! Но вы знаете, проблема-то осталась…»

Это что – «послушание» или «непослушание»? Как вообще этим словом воспользоваться в подобной ситуации? Человек приходит к врачу, тот диагностирует: «У тебя такая-то болезнь, вот тебе рецепт, иди купи лекарство, делай так и через неделю будешь здоров». Больной выходит, рецепт бросает в урну и говорит: «Не буду ничего делать». Через неделю опять к врачу приходит и говорит: «Знаете, мне еще хуже…»

– А каким должен быть священник-духовник?

– Хорошо найти духовника вменяемого, рассудительного. Причем рассудительного хотя бы на уровне общецерковного опыта. Не имею в виду “дар духовного рассуждения”, как дар благодатный, наивысший из даров, даже среди таких, как прозорливость, исцеление больных молитвой и т.п. Мы еще настолько недуховные, плотские, что для мирян хороший духовный наставник – это просто добросовестный священник, женатый, имеющий свой опыт семейной жизни, опыт христианских взаимоотношений с супругой и христианского воспитания своих детей. Именно такой опыт для большинства прихожан наиболее ценен. А если батюшка еще и благочестив, старается внимательно и углублённо молиться, вести активную духовную жизнь, то он и становится этаким “духовным лидером”, к которому стремятся люди, ищущие спасения. Такого духовника найти непросто.

Это отдельная тема и большая проблема – духовничество и послушание в нашей Церкви сегодня. Но Господь не просто так в Евангелии сказал: «Просите и дано будет вам, ищите и обрящете, стучите и отворят вам» . То есть ищите духовника не по страстям своим, не по желанию “и православным числиться, и жить в своё удовольствие”, причём “по благословению”!

Не так, как некоторые: «Я вот сейчас к этому батюшке пойду, потому что знаю, что он меня на мясо в пост благословит…» Если с подобной мотивацией искать духовника, то и попадется как раз такой, с которым вместе можно и в преисподнюю угодить.

Хороший духовник – тот, через которого Сам Господь будет руководить вашей жизнью к спасению и не станет потворствовать вашим страстям. Если искать такого наставника, то начинать надо с горячего желания и, конечно же, с молитвенного прошения: «Господи, даруй мне такого наставника, которому я могу с чистой совестью свою душу вверить во спасение и получить от него спасительное духовное руководство!» И тогда: “ … всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят” . (Матф.7:8)

Михаил Макаров

Обыкновенное чудо исцеления

Непридуманные истории из жизни православного

От Издательства

Каждый православный носит в своей памяти немало историй чудесных исцелений или других проявлений помощи Божией. Мы рассказываем их друг другу, чтобы разделить с ближним радость явного присутствия Божия в нашей жизни, утешить и подбодрить в тяжелых обстоятельствах. Православный человек живет милостью Божией и неисчислимыми Его благодеяниями. Надо только не забывать об этом.

Но далеко не каждый может рассказать о своей встрече с чудом, написать просто и убедительно, как смог это сделать Михаил Иванович Макаров. Он не был профессиональным писателем, он был просто по-настоящему православным человеком.

Родился Михаил Иванович в 1906 году, преставился ко Господу в 2004-м, немного не дожив до ста пет. В детстве учился в церковно-приходской школе при Даниловом монастыре, полюбил обитель, был ее прихожанином и даже звонарем на монастырской колокольне. Михаил Иванович прожил вроде бы обыкновенную, ничем особо не выдающуюся жизнь простого труженика – но это была жизнь с Богом. Никогда, даже в самые тяжелые богоборческие времена, не отходил он от веры, от Церкви. И Господь помогал.

И вот эти случаи чудесной помощи Божией Михаил Иванович посчитал своим долгом записать и донести до нас, своих читателей. Причем, зная Михаила Ивановича, можно точно сказать, что этот простой и очень скромный человек не сказални одного лишнего слова, ничего не приукрасил в своих рассказах, а просто поделился с нами тем, что пришлось пережить.

Михаил Иванович рассказал о том, как неоднократно спасал его Господь в тяжелых болезнях, как чудо исцеления привело к вере его жену, рассказал о любимых московских святынях – чудотворных иконах Божией Матери Владимирской, находившейся в то время в Кремле, и Иверской из Иверской часовни на Красной площади, «Всех скорбящих Радость» из храма на Ордынке и «Целительница» из храма Воскресения в Сокольниках – и о подлинных историях исцеления и помощи Божией по молитвам к ним. «Жизнь человеческая сложна. У человека, даже самого счастливого, бывает пора горя, скорби, трудных обстоятельств. Идите в такую пору за помощью к Божией Матери... Излейте перед Ней в горячей молитве вашу скорбь, дайте доброе обещание...» – призывает нас Михаил Иванович, ведь он прекрасно знает, что такая молитва не остается неуслышанной.

Неверующие люди часто пытаются объяснить чудо совпадением, Михаил Иванович отвечает им так: «Просто неверие не хочет признавать помощь Божию. Неверие всегда силится объяснить факт помощи Божией чем угодно, но только не помощью Божией... Верьте! Вера ничему плохому не научит, ничему хорошему не помешает. Верьте, и у вас в жизни будет много благодатных, радостных „совпадений“!...»

Савл, Савл! что ты гонишь Меня?

Провозглашу имя Иеговы пред тобою, и кого помиловать – помилую.

В 1921 году известный русский художник Михаил Васильевич Нестеров написал небольшую картину «Путники». По крутому берегу широкой реки идут вместе двое: крестьянин и крестьянка. Он с непокрытой космато-бородатой головой. У крестьянки на голове красивый платок. За плечами у крестьянина котомка, на ногах – чуни. У крестьянки на ногах лапти. Под косогором, по которому они идут, видны крыши крестьянских избушек. На реке буксир тянет баржу. Все так просто и обыденно. Но вот что не просто и не обыденно: навстречу им идет путник – Христос. Они поражены этой встречей.

«Какая несовременная, нереальная картина», – могут подумать некоторые. Нет. И современная, и реальная. И сейчас, как и раньше, как и две тысячи лет назад, Христос является и Его гонителям, и тем, кто Его хочет встретить, и тем, кому Он хочет явить Свое имя и помиловать. Является Он, является Его Пречистая Матерь, являются святые. Являются зримо и незримо в откровениях, бедах и напастях. Недаром в русском народе при беде или напасти раньше говорили: «Посетил Господь». Так было, так есть и так будет, потому что врата ада, врата зла не одолеют Церкви Христовой.

* * *

Л. была убежденной атеисткой. Мало того, атеисткой-пропагандисткой и по роду своей работы читала антирелигиозные лекции, в том числе в Даниловом монастыре, когда там был приемник для несовершеннолетних правонарушителей. В антирелигиозном духе она воспитывала и своих двух детей – мальчика и девочку. Однажды, во время своего отпуска, она предприняла с детьми поездку в Сибирь – посмотреть города, повидать людей. В одном из городов они втроем пошли погулять. По пути они увидели открытый действующий храм, вошли в него и, озираясь с любопытством, стали бесцеремонно осматривать его. В это время молящихся в храме не было, одни уборщицы мыли пол. Мы сейчас довольно часто можем наблюдать в храмах подобную картину, как заходящие прохожие, в том числе женщины в штанах, также бесцеремонно глазеют по стенам храма, подходят к иконам, недоуменно и невежественно рассматривают их непонимающим взором. Вместо того чтобы дружелюбно спросить таких прохожих, что им непонятно, и рассказать им о содержании стенописи или икон, на любопытствующих злобно шипят некоторые «верующие» – никогда нельзя этого делать. Мы не знаем, быть может, десница Божия привела их в этот храм явить им Лицо Божие, призвать их и помиловать их. Но вернемся к Л. Ее внимание привлекла икона Богоматери, помещавшаяся неподалеку от иконостаса. Л. подошла к иконе и стала рассматривать Божию Матерь. Вдруг она услышала голос от иконы, от которого ей стало дурно. Она упала перед иконой в глубоком земном поклоне и стала молить Богоматерь о прощении. Голос услышали и ее дети, но не поняли слов. Что услышала Л., она не говорит, но она тут же прервала поездку, вернулась в Москву, крестилась сама, крестила детей и бросила антирелигиозную работу. Она стала ревностно посещать храм, по проповедям и службам изучать веру и заповеди нашей Церкви, усердно молиться. Ее сын Алеша стал прислуживать в храме, научился церковнославянскому чтению и стал чтецом. Отслужив в Советской армии, он поступил в Духовную семинарию, принял монашество и теперь в сане игумена настоятельствует в одном из храмов. Дочь Л. также приняла постриг, и теперь она инокиня. Так в наше время Господь призвал и помиловал Своих избранников и сделал их служителями Его Церкви.

М.В. Нестеров. Путники. 1920-е годы. ГТГ

Так было. Мы знаем о явлении Христа из Евангелия, из Деяний святых апостолов, из житий святых. А вот факт из прошлой светской жизни. Все культурные люди знают великого русского писателя И.А. Гончарова. Но далеко не все знают, что перед его кончиной ему явился Христос. Вот что рассказывает об этом факте А.Ф. Кони в книге «Воспоминания о писателях».

«Глубокая вера в иную жизнь сопровождала Гончарова до конца. Я посетил его за день до его смерти, и при выражении мною надежды, что он еще поправится, он посмотрел на меня уцелевшим глазом, в котором еще мерцала и вспыхивала жизнь, и сказал твердым голосом: "Нет, я умру. Сегодня ночью я видел Христа, и Он меня простил"».

Но не всем является Христос, а только особо избранным. Мы должны, обязаны молиться, чтобы Господь спас всех людей.

Господи! Возврати Церкви Твоей Святой всех отошедших от нея, приведи к ней не ведящих ея, соделай Твоими служителями гонителей ея и соедини нас всех в вере, надежде и любви.

Как-то в мае месяце 1946 года группа женщин-отдыхающих расположилась на скамейке веранды дома отдыха «Чай-Грузия» для продолжения начатого разговора.

– Вас интересует, почему я верую в Бога? Расскажу подробно. Когда я в 30-х годах вышла замуж, я была твердо неверующей, но не атеисткой-фанатичкой, как это довольно часто бывает, а просто неверующей, относившейся к верующим без озлобления: «Верят, и ладно – это их дело». Видно, поэтому я легко ужилась с мужем и свекровью – верующими людьми. Они относились ко мне очень хорошо и никогда не упрекали меня в моем неверии, но, видимо, молились, чтобы Господь вразумил меня. Когда у нас родилась дочь, а через некоторое время – другая, муж и свекровь осторожно завели разговор об их крещении, но я категорически не соглашалась. Муж и свекровь больше этого разговора не заводили, и у нас в семье по-прежнему были мир и любовь. Но вот пришла война. Муж на второй день войны был мобилизован в армию. Осталась я со свекровью и с дочками. Жить нам стало тяжелее, но, в общем-то, не так уж плохо. У свекрови под Москвой был дом, и она забрала моих дочек к себе – подальше от возможных вражеских налетов. Я работала бухгалтером на Третьем мыловаренном заводе. У нас на заводе были очень расторопные снабженцы, которые неплохо обеспечивали нас продуктами. Я, как только появлялась возможность поехать к дочкам, забирала запасенные продукты и везла к свекрови. Привозимое мною да картошка, овощи и молоко, которые имелись у свекрови, – этого было достаточно для питания дочек.

1996 год. Идёт заседание учёного совета университета. В рубрике «Разное» объявлено, что приглашён профессор-богослов из Московской Духовной академии для встречи со студентами и преподавателями. Вот только трудность возникает с помещением: проводить встречу надо в дневное время, иначе студенты разбегутся, а днём все аудитории заняты.

Поднимается немолодой профессор из бывших преподавателей атеизма и говорит возмущённо:

Вот до чего мы дожили. Попов приглашаем в храм науки! Считаю, что никаких помещений им давать нельзя. Может быть, мы и души студентов им отдадим?!

В наступившей тишине негромко прозвучал вопрос:

Так всё-таки есть души у студентов?

Действительно, если душа есть, то есть и Бог, значит, встреча с богословом полезна. А если нет души, то и беспокоиться атеистам не о чём.

Решили отпустить студентов с занятий и предоставить для встречи актовый зал.

Мытарь и фарисей

Звонит мне однажды знакомый и приглашает завтра с утра в баню. Я говорю:

Какая баня, завтра воскресенье! Всегда на Руси утром в воскресенье люди в церковь ходили.

Ну, не знаю, - говорит он, - кому что, а для меня в бане с веничком попариться - святое дело.

Среди моих сослуживцев-преподавателей большинство так и проводит воскресное утро: кто спортом занимается, кто на рыбалке, кто просто отсыпается. А когда дачный сезон, тут и говорить нечего: труд на земле - в первую очередь. И подумал я не без гордости, что я не такой, как они: в воскресенье и праздники иду, как положено, в храм.

На Благовещенье выходим мы с женой из дома, идём на праздничную службу. Видим, как наш сосед, работник налоговой службы, одетый в форму, садится в машину.

Смотри-ка, - говорю я, - такой праздник, а наш мытарь поехал налоги собирать.

А ты фарисей, - отвечает жена.

И верно, я тот самый фарисей, что стоял в храме и молился: «Боже! Благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди…»

В кого она такая?

Стою на остановке. Из подъехавшего автобуса выходит знакомая девушка, студентка медучилища, подходит к киоску, покупает автобусные талоны, один талон разрывает и выбрасывает в урну. (Автобусы тогда ходили без кондукторов.) Я подхожу, здороваюсь и интересуюсь, что она такое делает. Очень смутившись, она объясняет, что у неё не оказалось талона, проехала бесплатно, а вот теперь с долгом рассчиталась. Просит никому не рассказывать.

Я знаю, что девушка православная, часто вижу её с родителями в церкви, но чтобы так пунктуально соблюдать заповедь «не укради»…

Однажды в разговоре с её отцом не удержался, поведал об этом случае и услышал его рассказ:

А она у нас всегда была такая честная. Бывает, ложусь подремать после обеда, прошу её: «Будут мне звонить - говори, что меня нет». Она отказывается: «Не могу обманывать». Не знаю, в кого она такая. Помню, когда она ещё в начальных классах училась, у них была учительница - ярая безбожница, редкость даже по тем советским временам. На уроках антирелигиозной пропагандой занималась. И вот на Светлой седмице приходит наша Лена из школы и говорит:

Сегодня Анна Петровна сказала: «Поднимите руки, кто ходил с бабушкой на Пасху в церковь».

Ну и много детей подняли руки?

Много. Но не все, некоторые испугались, что будут ругать.

А ты подняла?

Как нет? Ты что, учительницу обманула?

Я не обманула: я не с бабушкой в церковь ходила, а с мамой и папой.

Особенный праздник

Случается иногда такое, о чём вспоминать не хочется. Но всё же решил рассказать эту историю, очень уж поучительной она кажется.

К православной вере мы с женой пришли ещё в 70-е годы. Тогда в церковь ходить приходилось тайком, чтобы не узнали на работе. Постепенно отходили от советских праздников, демонстраций и других обычаев, хотя давалось это нам, преподавателям вуза, нелегко. Пришедшая в 1991 году новая власть, при всех своих недостатках, порадовала терпимостью к религии. Хорошо и то, что отменили праздник Октябрьской революции - страшный день, с которого начались в России неисчислимые беды, - заменив его Днём народного единства и совместив этот день с празднованием Казанской иконы Божией Матери. Даст Бог, отменят у нас и другие праздники, установленные большевиками по случаю неблагодатных событий. День защитника Отечества можно отмечать не 23 февраля, когда столкнулись русские люди в братоубийственной бойне, а, например, 21 сентября - в память о Куликовской битве. А женщин можно поздравлять не 8 марта, когда большевичка К.Цеткин организовала шествие революционерок, а в день святых жён-мироносиц, во второе воскресенье после Пасхи. Думаю, что большинство населения не стало бы возражать против таких переносов.

А вот с празднованием Нового года дело сложнее. Различие между старым и новым календарями разделило наш народ на две части: для одних идёт последняя неделя Рождественского поста, для других это время развлечений и буйства плоти. И никаких перспектив устранить это разделение не видно, поскольку у большинства народа отношение к этому празднику трепетное. Кого ни спроси про Новый год, он просветлеет лицом и скажет: это праздник особенный. Только и остаётся православным молиться, чтобы Господь вразумил наш народ и власти.

День 31 декабря 2001 года был в нашей семье обычным. Вечером все улеглись спать в своё время. Я лёг в двенадцатом часу и занялся чтением, рассчитывая, что часам к двум отгрохочут фейерверки, умерятся шумы многоквартирного дома и можно будет уснуть. Около 12 часов я решил послушать, что нам скажет Президент, и включил радио. Отзвучали куранты, и тут я услышал странный железный стук и сильный шум в ванной комнате. Захожу туда и вижу, что в вертикальной трубе-стояке большая дыра, откуда хлещет мощная струя воды (к счастью, холодной). Перекрыть эту трубу можно только в подвале, куда доступа нет.

Разбудил своих домашних и, пока дочь и зять боролись с наводнением, стал звонить в аварийную службу. Дежурная сказала мне, что бригада где-то далеко на выезде, и я услышал в трубке звон бокалов. Тогда я бросился в квартиру сантехника, который жил в нашем подъезде, и узнал, что он на улице. Во дворе веселье было в разгаре. Перебегая от одной подвыпившей компании к другой и шарахаясь от летящих с грохотом и воем ракет, я наконец нашёл сантехника, уговорил его открыть подвал и перекрыть вентиль. К счастью, обошлось без сильного затопления, так как струя била, в основном, в стенку над ванной. Но нервотрёпка была изрядная.

Что же это было? Конечно, внезапный прорыв чугунной трубы иногда случается, но почему именно с двенадцатым ударом курантов? Расскажи мне кто-нибудь такое, не поверил бы. Позже я пришёл к выводу, что это не было случайностью. Отец Павел Флоренский писал, что, кроме законов природы, существуют столь же незыблемые духовные законы. Если первые устанавливают связь между физическими явлениями, то вторые распространяются на нравственную сферу и поступки людей. А поступки мои были такие.

Накануне описанного события, то есть 30 декабря, у нас на кафедре было решено отметить наступление Нового года. Мне бы надо было тихонько уйти, но не смог. Сидел за столом раздражённый, наконец, сказал, что сейчас пост, что мне не до праздников и, извинившись, ушёл. В общем, испортил людям настроение.

Превознёсся я над другими тем, что не встречаю Новый год, а встретить всё-таки пришлось. Особенный у меня получился праздник.

Двойка на экзамене

Когда на экзамене преподаватель ставит студенту двойку, это душевная драма и для того, кто её получает, и для того, кто её ставит. Девушки нередко плачут, парни более сдержанны, но и они тяжело переживают неудачу. Возникает обида на преподавателя, даже неприязнь, которая может продолжаться долго. Переживает и сам преподаватель из-за того, что огорчил человека.

Конечно, проще не ставить двоек. При этом избавляешься от переживаний и от тягостной неоплачиваемой работы, которую сулит повторный экзамен. И студенты таких добрых преподавателей любят. Поэтому так и тянется рука поставить тройку и отпустить бездельника восвояси. Но что можно ждать от такого горе-троечника, когда он выйдет в жизнь?

Когда-то я, закончив институт с дипломом инженера-физика, долгое время работал в радиопромышленности, занимаясь разработкой новой техники. Не раз приходилось видеть, как дорого обходится ошибка неграмотного инженера, а бывает, что оборачивается и большой бедой. Поэтому я и стараюсь поступать так, чтобы не вышел из стен вуза плохой специалист, даже если приходится огорчать студента и его родителей.

Ну а как же заповедь «возлюби ближнего своего как самого себя»? Заповедь эта - самая трудная, но она даёт единственно верную линию поведения: студентов надо любить. Тогда и двойка на экзамене - это всё равно что наказание, к которому с болью в сердце вынужден прибегать любящий отец, чтобы вразумить непутёвого сына.

Учился у нас на физическом факультете один очень приметный парень: бойкий, крепкого телосложения, светловолосый и, видно, смышлёный, но учёба его не интересовала. Не знаю, как он добрался до третьего курса, может быть, на преподавателей действовали его успехи в спорте или напористость.

На третьем курсе я читал большой и сложный раздел теоретической физики под названием «Электродинамика и теория относительности». Лекции и семинары этот крепыш посещал редко, не помогали ни мои увещевания, ни вызовы в деканат. Наступила сессия. На экзамене он посидел полчаса над билетом и ушёл. На пересдачу явился с пачкой шпаргалок, зная, что я смотрю на это сквозь пальцы: не помогают шпаргалки на экзамене по физике. Ответ его явно не дотягивал до тройки. Через две недели наступил срок последней пересдачи, но за это время ничего не прибавилось в его голове. Видно, она была крепко забита чем-то другим. Очень долго я пытался вытянуть его на тройку: предлагал задачи, доступные даже школьнику, разрешал пользоваться конспектом, но всё было тщетно.

Какой же из вас будет инженер, если вы даже с алгеброй не в ладах?

А я не в инженеры собираюсь, а учителем физики в школу.

Ну и чему же вы научите детей, если вы так и не усвоили, что такое электромагнитное поле! А главное, не поняли, что значит учиться.

В общем, в третий раз поставил я ему двойку, но ушёл он спокойно и, как мне показалось, без особой обиды на меня. На следующий день вышел приказ о его отчислении, а через некоторое время его призвали в армию. Отслужил он два года, вновь вернулся в наш университет и восстановился на третьем курсе. Когда он снова явился ко мне сдавать «электродинамику», я с трудом его узнал. Из разболтанного лентяя он превратился в собранного и старательного студента. Безо всяких натяжек я поставил ему «хорошо». Закончил он обучение с неплохими показателями и уехал работать учителем куда-то в глубинку.

Встретил я его лет через десять, когда он приехал на курсы повышения квалификации. Разговорились. Оказывается, работает он уже директором школы в районном городе. Ведёт в старших классах физику, информатику. Женился, растит двоих сыновей. Школа его славится тем, что выпускники поступают в столичные вузы физико-технического профиля.

А знаете, - сказал он, - вы тогда правильно сделали, что двойку мне поставили. Это мне на пользу пошло. Я ведь какой был, мне всё было «до лампочки» - и учёба, и работа. В общем, никчёмный человек.

Наверное, армия повлияла на ваш характер?

Армия, конечно, повлияла. Но знаете, что ещё меня сильно задело? Уходя с того, третьего, экзамена, забирая зачетку со стола, я увидел у вас на глазах слёзы. Ну, думаю, довёл я преподавателя. А потом понял, что вы из-за меня очень сильно расстраивались. С тех пор я и стал думать, что в жизни моей что-то не так.

А с электромагнитным полем я разобрался. Теперь веду кружок радиолюбителей, и, вы знаете, отбою нет от детей, желающих в нём заниматься.

«Было чудо, стало чудовище»

Ехали в автомобиле четверо немолодых, малознакомых между собой людей. Путь был неблизкий, дорога однообразная: вдоль шоссе тянулись заснеженные поля и леса. И разговор тоже был однообразным: две женщины на заднем сиденье увлечённо пересказывали эпизоды из своей любимой телепередачи «Криминальная хроника». Только и слышалось: всю семью зарезали, из горящего дома никто не выбрался, всех обокрал и сбежал.

Наконец, мужчина, сидевший рядом с водителем, не выдержал:

Ну и передачи вы смотрите. А что-нибудь хорошее по этому ящику можно увидеть?

А что поделаешь, если жизнь такая. Что у нас в жизни, то и на экране, - ответила одна из женщин.

Нет, жизнь не такая, - сказал мужчина. - Вот у меня на дачном участке есть и клумба с цветами, и помойка. Пчела летит к цветам, а муха - на помойку. Так вот, тележурналисты - это мухи помойные.

Ну, не все такие, - вмешался водитель. - Вот я недавно смотрел хороший документальный фильм про изобретателя телевидения Владимира Зворыкина. Он после революции уехал из России в Америку, поэтому американцы считают его своим. Умер он в 80-е годы и к концу жизни очень огорчался, видя, что стало с его детищем. «Было чудо, стало чудовище» - вот что он говорил про телевидение. И телевизора у себя в доме не держал.

Не знаю, как там сейчас в Америке, - продолжал мужчина, - а у нас такие фильмы крутят - прямо пособие по воспитанию маньяков-убийц. Как не понимают телевизионщики, что и сами пострадают от роста преступности. Ведь скоро и у нас, как в Америке, подростки начнут врываться в школы и расстреливать своих учителей и одноклассников.

Но ведь всегда в конце фильма зло бывает наказано и добро побеждает, - возразила женщина.

Ну, во-первых, добро, которое наворотило вокруг себя горы трупов, - это уже не добро, а во-вторых, зрителя не конец интересует, а сцены насилия и разврата. Такова уж греховная природа человека: порок кажется интересным, а добродетель скучна. Есть у Анны Ахматовой такие строки: «Этот рай, где мы не согрешили, тошен нам». Так всегда. Например, открываю газету, вижу две статьи: одна про качество питьевой воды в нашем городе, другая про банду преступников. В первой статье есть важные для меня сведения, но читать я буду вторую. А зрительные образы на экране воздействуют гораздо сильнее, чем текст. Если молодой человек смотрит с любопытством, как совершается преступление, значит, он сам в этом преступлении участвует. Это и есть воспитание преступника.

Теперь стали и хорошее показывать, - сказала другая женщина. - Вот передают, что в России стало больше детей рождаться. Глядишь на молодых мамаш с малышами - сердце радуется.

Платить стали за детей, вот и рожают, - откликнулась первая.

А я вам расскажу то, что по телевизору не увидишь, - сказал водитель. - У нас в посёлке церкви никогда не было, а сейчас один пенсионер часовню строит, уже к концу дело идёт. Причём никто не помогает, почти всё сам делает, один раз только нанимал рабочих.

Значит, деньги лишние есть, - сказала первая женщина.

Какие у него деньги, у самого дом разваливается, а часовню из таких брёвен выложил - золотом отливает. Просто душа его к Богу потянулась.

Все замолчали, каждый думал о своём.

«Уста праведного знают благоприятное, а уста нечестивых - развращённое» (Притч. 10, 32).