Верховный главнокомандующий. Как сталин стал верховным главнокомандующим

Очень часто кидая камень в Сталина, антисоветсчики не забывают кинуть жменю щебенки в сына Иосифа Виссарионовича - Василия: дескать, слишком молодым генералом был - в 29 лет Василий Сталин стал генерал-лейтенантом - случай беспрецедентный для Советской Армии. Раболепствовали перед вождем подчиненные, пресмыкались - незаслуженно награждали сынка.

Итак, Василий Сталин в двадцать лет ушел на фронт в звании капитана. За время войны Василий Сталин лично сбил два самолета противника и три — в группе, был награжден тремя орденами Красного Знамени, орденами Суворова II степени и Александра Невского. В 1942 году ему присвоено звание полковника, в 1946 - генерал-майора, в 1950 - генерал-лейтенанта.

Были ли еще молодые генералы в Красной армии, продигался ли кто-то еще по служебной лестнице так быстро?

Григорий Пантелеевич Кравченко (12.10.1912 - 28.02.1943)
14.11.38 г. старший лейтенант Кравченко был награжден орденом Красного Знамени. В конце декабря 1938 г. ему было присвоено внеочередное воинское звание майор. 22.02.39 г. за образцовое выполнение специальных заданий Правительства по укреплению оборонной мощи Советского Союза и за проявленное геройство майор Кравченко Григорий Пантелеевич был удостоен звания Герой Советского Союза.
29.08.39 г. за образцовое выполнение боевых заданий и выдающийся героизм, проявленный при выполнении боевых заданий, дающий право на получение звания Героя Советского Союза майору Кравченко Григорию Пантелеевичу было присвоено звание дважды Герой Советского Союза. Правительство МНР наградило его орденом «За воинскую доблесть» (10.08.39).

Из истории:
Сталин поздравил Кравченко с наградами и, посмотрев на широкую грудь Героя, сказал:
- Место и для следующей звезды есть!
Григорий Пантелеевич смутился:
- Товарищ Сталин, вы на своих плечах несете огромную ношу и ответственность за страну, но на вашей груди нет орденов. Мне как-то даже неудобно стоять рядом с вами и блистать звездами. Давайте, я привинчу одну из них на ваш китель. Это будет справедливо.
Сталин, прищурив глаза, улыбнулся в усы и сказал:
- Товарищ Кравченко, гордитесь вашими звездами, они за мужество и подвиги вам даны. Наше правительство отмечает такими наградами выдающихся людей, чтобы трудящиеся массы широко их знали, подражали им, стремились повторить боевой или трудовой подвиг. У нас же другая работа и положение. Нас и без орденов знают.

В ноябре 1939 г. Кравченко был выдвинут кандидатом в депутаты Московского областного Совета депутатов трудящихся (в декабре его избрали).
В декабре 1939 г. Кравченко было присвоено воинское звание полковник.
19.01.40 г. он был награжден вторым орденом Красного Знамени.
19.02.40 г. ему было присвоено воинское звание комбриг.
В апреле 1940 г. Кравченко было присвоено воинское звание комдив.
5.06.40 г. в связи с введением генеральских званий для высшего командного состава РККА ему было присвоено воинское звание генерал-лейтенант авиации.

Рычагов Павел Васильевич (1911-1941)

31.12.36 г. старшему лейтенанту Рычагову Павлу Васильевичу было присвоено звание Герой Советского Союза.
В 1937 г.присвоено внеочередное воинское звание майор. В декабре 1937 г. его избран депутатом Верховного Совета СССР 1-го созыва.
14.04.38. - присвоено звание комбриг.
4.06.40 г. Рычагову было присвоено воинское звание генерал-лейтенант авиации.
В августе 1940 г. он был назначен начальником Главного управления ВВС РККА, в декабре 1940 г. - членом Главного военного совета РККА, а в феврале 1941 г. - заместителем наркома обороны СССР по авиации.

Сергей Прокофьевич Денисов (25.02.1909 - 16.06.1971)

В 1937 г. старшему лейтенанту Денисову Сергею Прокофьевичу было присвоено звание Герой Советского Союза.
За четыре месяца прошел путь от командира отряда до командира бригады. При этом капитаном был два с половиной месяца, а майором всего лишь месяц.
Избирался депутатом Верховного Совета СССР 1-го созыва.
22.02.38 г. Денисову было присвоено воинское звание комбриг.
В августе 1937 г. - полковник
21.03.40 комдиву Денисову было присвоено звание дважды Героя Советского Союза. Ему была вручена вторая медаль «Золотая Звезда» № 4.
В апреле 1940 г. был назначен командующим ВВС Закавказского военного округа.
4.06.40 г. комкору Денисову было присвоено воинское звание генерал-лейтенант авиации.

Итак считать мы умеем все.
Василий Сталин стал генерал-лейтенантом в 29 лет, Григорий Кравченко в 27, Павел Рычагов в 29, Сергей Денисов в 31
Назвать Василия Сталина слишком ранним генералом не получится ни у кого.

Василий Сталин от капитана до генерал-лейтенанта продвигался 9 лет. Кравченко от старшего лейтенанта до генерал-лейтенанта - 2 года, Рычагов от старшего лейтенанта до генерал-лейтенанта 4 года, Денисов от старшего лейтенанта до генерал-лейтенанта 3 года.
Получается у Василия Сталина к тому же не такой стремительный взлет. Стоит напомнить, что к званию генерал-майор его представляли трижды, но два раза его не утверждали.
Были у него и понижения в должности и повышения, но даже среди антисоветчиков я не встречал возгласов о том, что он был бестолковым командиром. Может, Ваилию Сталину и было в чем-то проще в жизни, но свои погоны он заработал.

Хочу напомнить, что Яков Сталин попал в плен старшим лейтенантом
Светлана Аллилуева обыкновенный Кандидат филологических наук
Артем Сергеев - в 1938 году после окончания 10 классов 2-й Московской специальной Артиллерийской школы, начал службу в Красной Армии. Был солдатом, младшим командиром (сержантом), старшиной. Войну закончил 12 мая 1945 года командиром артиллерийской бригады, подполковником и кавалером семи орденов и шести медалей.В августе 1945 года был командирован в Москву в Артиллерийскую академию, где испытал недоверчивое отношение. Как позднее выяснилось, быть построже попросил преподавателей академии сам Сталин. Завершив учёбу в 1951 году, год командовал 34-й пушечной артиллерийской бригадой Прикарпатского военного округа. Затем поступил в Военную академию имени К. Е. Ворошилова, которую окончил в 1954 году.
После окончания академии служил на командных должностях. Начальник штаба и заместитель командира 10-го и 178-го корпусов особого назначения (1956—1960), командир 9-й дивизии ПВО (1960—1965), заместитель командующего 1-й армии ПВО, заместитель генерала-инспектора по ПВО организации Варшавского договора.
В отставку вышел в 1981 году в звании генерал-майора артиллерии.

У Иосифа Виссарионовича Сталина дел было огромное количество. В мирное время он вникал в чертежи самолетов, танков, электростанций. Давал распоряжения искать новые нефтеносные районы, прокладывать железные дороги, строить красивейшие «сталинские высотки». Распутывал заговоры «верных ленинцев». Еще он занимался дипломатией, старался избежать войны с участием СССР.

Когда война началась, дел у Сталина стало ещё больше. Он руководил обороной страны, руководил страной, ещё более активно занимался дипломатией. Вникал в вопросы запуска в серию нового вооружения. И много е многое другое.

Но нам всего этого не говорят. Что либеральные учебники истории говорят нам о Сталине в период войны? Либо вранье, что, мол, «спрятался в первые дни» войны, либо вранье о том, что по приказу Сталина солдат бросали в атаки без артиллерийской поддержки. И без винтовок. Видимо, чтобы побольше военнослужащих Красной армии погибло…

Предлагаю вашему вниманию один фрагмент замечательных мемуаров маршала авиации А. Голованова «Дальняя бомбардировочная», который развеет антисталинский миф без остатка.

«Это был Верховный Главнокомандующий, который решительно вмешивался, когда нужно, в практические военные вопросы, подводя под них и теоретическую базу, как это было, например, с организацией артиллерийского наступления, с созданием мощных резервов, способных влиять на ход войны, и ряда других вопросов.

Постоянно бывая в Ставке, я не раз слышал высказывания Сталина о способах ведения войны. Надо сказать, что Сталин хорошо знал историю выдающихся походов и войн, как древних, времен Юлия Цезаря и Александра Македонского, так и более поздних, например Александра Невского и Дмитрия Донского, и сравнительно близких, связанных с именами Суворова, Кутузова, а также Наполеона. Я не раз слышал, как он излагал хорошо известные нам, военачальникам, исторические факты и при этом главным в ходе такого рассказа являлся анализ успехов и неудач в ходе тех или иных боевых кампаний.

Особое место Сталин отводил военной доктрине Наполеона, главным образом потому, что Наполеон важнейшее значение придавал артиллерии. Выражение «артиллерия - бог войны» я слышал от Сталина все чаще и чаще. И это были не только слова. Некоторые товарищи говорят, что из всех родов войск Сталин отдавал предпочтение авиации. Да, Сталин придавал авиации большое значение, но артиллерия была у него, если можно так выразиться, в не меньшем почете. В этом легко убеждают не только количественные, но и качественные изменения, какие буквально на наших глазах произошли в артиллерии за время войны. Чем больше возрастало сопротивление противника, тем чаще Сталин говорил о значимости артиллерии, причем говорилось не о значимости вообще, а о практическом применении этого рода войск. Быстро реагируя на опыт боевых операций и внимательно прислушиваясь к дельным соображениям и предложениям, Верховный Главнокомандующий пришел к ряду выводов, которые были затем положены в основу нового Боевого устава пехоты, утвержденного в 1942 году.

В частности, Верховный считал, что артиллерийская подготовка, то есть артиллерийский обстрел противника перед тем, как наша пехота пойдет в атаку, независимо от того, длится ли это полчаса, час или же два часа и прекращается с переходом в атаку наших войск, - дело отжившее и должно быть отброшено. И разъяснял почему. Противник имеет глубокоэшелонированную оборону и больше не воюет, как он выражался, «цепочкой», что было нередко во время нашего контрнаступления под Москвой. Чтобы прорвать такую оборону, артподготовки совершенно недостаточно, ибо артиллерия не может подавить противника и его огневые средства на всю глубину обороны. Не артиллерийская подготовка, а артиллерийское наступление - вот что нам нужно сейчас.

Что это значит? Это значит, что артиллерия должна наступать вместе с пехотой, это значит, пехота должна наступать не тогда, когда кончится артподготовка, а вместе с артиллерией, которая, сопровождая пехоту, должна подавлять все огневые средства противника, пока его оборона не будет взломана на всю глубину. Сталин говорил:

Заставить пехоту наступать без поддержки артиллерии, без ее сопровождения, это будет не наступление, это будет преступление, преступление против войск, которые вынуждены нести бессмысленные жертвы, и преступление против Родины.

Верховный имел твердую точку зрения относительно того, как должны организовываться подготовка и прорыв обороны противника. Он считал, что прорыв подготовленной обороны должен осуществляться не растянутыми в цепочку дивизиями, а сосредоточенными на одном направлении ударными группами, состоящими из нескольких дивизий. В масштабах же всего фронта необходимо сосредоточение группы армий, эшелонированных таким образом, чтобы в образовавшийся или наметившийся прорыв могли быть введены свежие войска для развития успеха. Решающее же значение при прорыве, по его мнению, имела артиллерия, которая, как и пехота, должна быть сосредоточена на каком-либо определенном участке прорыва обороны противника вместе с пехотой. Так следует организовывать ту или иную армейскую или фронтовую операцию для достижения полного успеха. Только объединенные действия пехоты с массой артиллерии могут решить успех наступления.

Осуществимо ли все это? Хватит ли для этого на том или ином фронте войск и артиллерии? Да, хватит. Беспредельно насыщать тот или иной фронт живой силой и техникой, конечно, невозможно, но сгруппировать силы и средства фронта на одном из участков намеченного прорыва за счет снятия их с пассивных, то есть не ведущих активных действий, участков можно. И нужно. Так поставлены были Сталиным в начале 1942 года вопросы ведения войны в новых создавшихся условиях.

Забегая несколько вперед, замечу, что когда в августе войска Западного и Калининского фронтов на ржевском и гжатско-вяземском направлениях частью сил перешли в наступление, на участке прорыва Западного фронта было сосредоточено до 122 орудий на одном километре. За короткий промежуток времени были освобождены 245 населенных пунктов, в том числе Погорелое Городище, Зубцов, Карманово, и захвачено много трофеев: 203 танка, 380 орудий, 269 минометов. Прорыв был организован генералом армии Г. К. Жуковым и генерал-полковником И. С. Коневым.

Мне довелось сразу после атаки побывать в районе Погорелое Городище. Траншеи у гитлеровцев были оборудованы, я бы сказал, с комфортом. Оклеенные обоями стены блиндажей и землянок, так же как и различные принадлежности хозяйственного обихода, говорили о том, что немец обосновался здесь надолго. Однако хорошо организованное артиллерийское наступление и решительная атака нашей пехоты сделали свое дело.

В дальнейшем тактика наступательных операций наших войск все время совершенствовалась, но в основе её всегда лежали два фактора. Во-первых, сосредоточение на участках прорыва максимально возможного количества сил и средств, их эшелонирование; во-вторых, артиллерийское наступление, включающее в себя артподготовку и последующее сопровождение пехоты огнем и колесами, иными словами, смена огневых позиций при преодолении обороны противника на всю её глубину. Плотность же артиллерии при прорыве подготовленной обороны противника была доведена до нескольких сот стволов на один километр фронта.

Излагая эти принципиально новые в ту пору положения, я не касаюсь здесь других вопросов организации наступательных операций, как то: обязательного участия в них авиации, танков и т. д. Я позволил себе остановиться на внесенных Ставкой Верховного Главнокомандования коренных изменениях в тактику артиллерии потому, что в военной мемуарной литературе об этом говорится мало.

Так, Н. Н. Воронов в своей книге «На службе военной» много рассказывает об общевойсковых операциях, в которых довелось ему участвовать, но не упоминает о проведенных тогда Сталиным принципиальных коренных изменениях в тактике применения артиллерии в ходе войны, хотя одним из главных исполнителей (но не инициатором) этих новшеств был сам Николай Николаевич - командующий артиллерией Красной Армии.

Надо сказать, что Сталин быстро разбирался в причинах неудач тех или иных боевых операций. Так, например, в мае в связи с неудачами, которые потерпели наши войска на Керченском перешейке, он дал весьма точный анализ причин, не встретивший никаких возражений со стороны знатоков военного дела, и по заслугам наказал виновных…».

Эти имена тесно связаны великим вкладом в Победу. Оба не русские по рождению, но, как это не редко в России, стали великими русскими деятелями. Поляк и грузин.

И уважали друг друга. В конце жизни на требование очернить уже умершего Сталина, Рокоссовский ответил: «Сталин для меня святой». Хрущев тотчас же сместил его с поста Заместителя Министра обороны.

Сталин обращался к Рокоссовскому по имени и отчеству: «Константин Константинович», в знак глубокого уважения к нему. Почти никто из окружения вождя не удостаивался такой чести.

По легенде, во время застолья на даче в Крыму после войны Сталин отозвал Рокоссовского в сад и тихо ему сказал: - Я знаю, что Вы безвинно отсидели несколько лет. Мне больно смотреть Вам в глаза. Вы имеете все возможные награды. Примите от меня лично эту награду. Он подошел к кусту роз и нарвал большой букет. Вытер платком кровь с ладоней от шипов роз, передал букет Рокоссовскому и вернулся в зал. Тот долго стоял на веранде с большим букетом…

Арестовали комдива Рокоссовского в июне 1937 года. Он поднял по тревоге кавалерийскую дивизию и вывел ее в поле, несмотря на неблагоприятный метеопрогноз. Дождь и мороз привели к гибели части лошадей и людей. Следствие основывалось и на показаниях ряда арестованных сослуживцев. Суд в 1939 году пересмотрел его дело и незадолго перед войной Рокоссовского выпустили, восстановили в звании и назначили командиром танкового корпуса.

Корпус Рокоссовского хорошо дрался под Москвой, и Сталин назначил Рокоссовского на должность Командующего армией, которую он же и сформировал.

Рокоссовский подчинялся в боях под Москвой Г.К. Жукову. Несмотря на прежнюю совместную службу, а Жуков был ранее подчиненным Рокоссовского, иногда Жуков был груб с ним. Рокоссовский предложил разговаривать в спокойном тоне. Об этом конфликте доложили Сталину представители Главпура, бывшие в соседней комнате. Сталин отчитал Жукова за грубость и тот извинился перед Рокоссовским.

И в дальнейшем между Жуковым и Рокоссовским установились ровные отношения.

Сталин как-то в присутствии Рокоссовского отчитывал одного командующего армией за неудачные операции армии. Тот, оправдываясь, обвинял представителя Ставки, мешавшего ему руководить армией. Сталин спросил генерала, была ли у него связь со Ставкой. Тот ответил, что связь была. Сталин: - Мы наказываем вас за нерешительность, нужно было позвонить в Ставку и доложить о ситуации.

Рокоссовский понял это как урок ему и неоднократно проявлял решительность при докладах Сталину о разных мнениях при планировании операций.

Рокоссовский был мастером по обману врага. При наступлении на Сухиничи у 16 армии Рокоссовского явно не хватало сил для захвата города. И Рокоссовский решил обмануть немцев. В эфире постоянно сообщали о продвижении явно превосходящих сил армии Рокоссовского, сообщали о несуществующих дивизиях. И враг поверил и оставил Сухиничи без боя. В дальнейших боях Рокоссовский был тяжело ранен осколком снаряда.

Лишь в мае 1942 года Константин Константинович вернулся в армию.

В июле 1942 Рокоссовский был назначен командующим Брянским, затем Сталинградским фронтами. Операция по окружению немцев «Кольцо» должна была начаться по планам Ставки, утвержденным Сталиным. Но Рокоссовский просил Сталина задержать начало на четверо с половиной суток из-за неготовности фронта. И Сталин утвердил перенос сроков, полностью доверяя Рокоссовскому.

Операция «Кольцо» полностью удалась, Рокоссовского вызвал Сталин и, крепко пожав ему руку, поблагодарил: - Замечательно у вас все получилось!

В Курской битве за счет умелого расположения войск, немцы почти не смогли прорвать оборону фронта Рокоссовского, хотя соседние фронты были прорваны на десятки километров. И Рокоссовский даже смог помочь соседу Ватутину.

В мае 1944 года в Ставке обсуждали план операции «Багратион» в Белоруссии. И мнения Ставки не совпало с мнением Рокоссовского. Он предлагал нанести два главных удара с юга и северо-востока, что противоречило военной доктрине об одном главном ударе. Сталин настаивал на одном ударе, чтобы не распылять силы фронта. - Подумайте часа два, а потом доложите ваши соображения Ставке.

Через два часа Рокоссовский вновь повторил свой план. Сталин отметил настойчивость командующего, продуманность плана и утвердил его.

И план был с блеском выполнен. Рокоссовскому было присвоено звание Маршала и Героя Советского Союза.

Фронт неудержимо рвался к Берлину. Но Сталин неожиданно назначил Жукова Командующим Первым Белорусским фронтом, а Рокоссовского Вторым Белорусским фронтом. Сталин, видимо, руководствовался геополитикой, стремлением как можно раньше, до союзников, взять Берлин. И осторожный стратег Рокоссовский мог не справиться со сроками. Жуков, наверное, мог. И послевоенное развитие Европы во многом зависело от новых границ. Сейчас уже не узнать замыслы Сталина в то время.

Заслуги Рокоссовского во взятии Берлина неоспоримы.

А Вы не разучились ездить верхом? Спросил Рокоссовского Сталин после Победы.

Вам придется командовать Парадом Победы.

Красавец Маршал на великолепном коне был украшением Парада.

Алексей Пузицкий

Уважаемые товарищи! Друзья!

В мировой истории немало важных дат. Взбудораживших конкретное время или повернувших вспять целую эпоху. Чаще за этими датами, событиями стоят определённые личности. Оттого их дни рождения тоже становятся крупными, важными историческими датами, отмечаемыми потомками. День рождения Сталина, 18 декабря 1878 года, стоит в череде таких.

Вклад Иосифа Виссарионовича в историю нашей социалистической Родины неоценим. Почти 30 лет он возглавлял партию большевиков, был главой советского правительства, а в годы Великой Отечественной войны ему было доверено возглавить государство. Под руководством товарища Сталина советский народ смог добиться небывалых результатов: росло население страны и её благосостояние, вводились в строй тысячи новых заводов, строились и создавались научные лаборатории, учебные заведения, детские сады, музеи, театры, была принята самая демократическая конституция в истории и многое другое. Ведомый Сталиным советский народ смог первым в мире построить социализм, провести самую мощную в мировой истории индустриализацию, коллективизацию, завершить культурную революцию, победить нацизм и отрыть народам планеты путь к миру и борьбе за справедливость.

Сталин был верным учеником и ближайшим соратником В.И. Ленина. Он гениально продолжил дело и усилил учение Маркса, Энгельса и Ленина. Его труды и сегодня являются важным источником знаний, питающим нас на пути нелёгкой борьбы. Теоретическое наследие Сталина нельзя отодвинуть в сторону, как это было сделано советским руководством в 60-е годы. Потеряв его, наши силы будут ослаблены, а борьба станет бесперспективной. Ибо сталинское наследие – это не только революционная теория, но ещё и колоссальный практический опыт революционных преобразований в стране победившего социализма. Оттого в день его 138-летия мы смело можем заявить: дело Сталина – наше дело!

В память о Сталине благодарные потомки и по сей день устанавливают ему памятники. Только за два года (2015-2016) в России появилось около 15 монументов изображающих вождя.

На сегодня борьба против осквернения Сталина – дело каждого коммуниста. Лишь повсеместно включившись в борьбу, мы сможем одержать победу в этом деле. Кто-то скажет – зачем? Это не то дело, которым должны заниматься коммунисты в современных условиях. «Нет!» – заявляем мы! Осквернение Сталина – это дело, начатое врагами социализма, подхваченное ревизионистами внутри СССР и продолженное их потомками сейчас. Остановить кампанию антисталинизма, смыть грязь и увековечить память Сталина – дело сегодняшнего дня. Дело, которое недопустимо откладывать!

Так давайте же изучать наследие Сталина, учиться у Сталина и бороться за Сталина! Его дело – это дело сегодняшних поколений, память о нём – это борьба за очищение социализма от мифов и грязной лжи!

Да здравствует Генералиссимус Советского Союза, великий вождь и учитель товарищ Сталин!

Со 138-летием со Дня рождения Иосифа Виссарионовича, товарищи!

«Почему моя мать хранила портрет Сталина? Она была крестьянка. До коллективизации наша семья жила неплохо. Но какой ценой это доставалось? Тяжкий труд с рассвета до заката. И какие перспективы были у ее детей (она родила одиннадцать детей!)? Стать крестьянами, в лучшем случае - мастеровыми. Началась коллективизация. Разорение деревни. Бегство людей в города. А результат этого? В нашей семье один человек стал профессором, другой - директором завода, третий - полковником, трое стали инженерами. Я не хочу употреблять оценочные выражения «хорошо» и «плохо». Я хочу лишь сказать, что в ту эпоху происходил беспрецедентный в истории человечества подъем многих миллионов людей из самых низов общества в мастера, инженеры, учителя, врачи, артисты, офицеры, писатели, директора и т. д.».

Александр Зиновьев,

писатель-сатирик, формальный логик,
социальный философ, ветеран ВОВ

Верховный Главнокомандующий

138 лет назад, 18 декабря 1878 года родился Иосиф Виссарионович Джугашвили. Товарищ Сталин – видный революционер, соратник В.И. Ленина, один из создателей Советского государства, руководивший им начиная с 1920-х годов вплоть до своей кончины в 1953-м. Вехи его биографии – это этапы становления и развития СССР: форсированная индустриализация, коллективизация сельского хозяйства, культурная революция, построение социалистического общества. Под руководством Сталина наша страна одержала Великую Победу над фашистской Германией и превратилась в мировую сверхдержаву, открывшую человечеству дорогу в космос.

Еще до того, как И.В. Сталин 19 июля 1941 года стал во главе Наркомата обороны СССР, а через три недели (8 августа) стал Верховным Главнокомандующим, он фактически взял на себя руководство Вооруженными Силами СССР. Поскольку одновременно И.В. Сталин возглавлял Государственный Комитет Обороны, Совет Народных Комиссаров СССР и Центральный Комитет ВКП(б), он смог подчинить все звенья государственной и политической жизни решению главной задачи, стоявшей перед страной, – одержать победу над гитлеровской Германией и ее союзниками. В годы войны проявился присущий Сталину стиль руководства, сыгравший значительную роль в осуществлении этой задачи.

Сбор информации

Прежде всего с первого же дня войны Сталин старался получить наиболее достоверную информацию о положении на советско-германской границе, превратившейся в огромный фронт от Черного до Баренцева моря. С этой целью Сталин поддерживал телефонную связь с командующими военными округами и партийными руководителями приграничных республик. Одновременно он направил в районы наиболее важных сражений представителей высшего военного командования.

Вскоре сложился устойчивый ритм обеспечения Сталина оперативной информацией о ходе боевых действий. Три раза в день Сталин внимательно выслушивал подробные доклады сотрудников Генерального штаба. Как вспоминал тогдашний начальник оперативного отдела Генерального штаба С.М. Штеменко, «первый из них имел место в 10 – 11 часов дня, обычно по телефону. Это выпадало на мою долю… Между 10 и 11 часами, редко чуть позже, Верховный сам звонил к нам. Иногда здоровался, а чаще прямо спрашивал: «Что нового?» Начальник Оперативного управления докладывал обстановку, переходя от стола к столу с телефонной трубкой у уха. Во всех случаях доклад начинался с фронта, где боевые действия носили наиболее напряженный характер, и, как правило, с самого острого участка. Обстановка излагалась последовательно, за каждый фронт в отдельности в произвольной форме».

«Если нашим войскам сопутствовал успех, доклад обычно не прерывался. По телефону были слышны лишь редкое покашливание да чмоканье губами, характерное для курильщика, сосущего трубку. Пропускать в докладе какую-либо армию, если даже в ее полосе за ночь не произошло ничего важного, Сталин не позволял. Он тотчас же перебивал докладчика вопросом: «А у Казакова что?» Иногда в ходе доклада Верховный Главнокомандующий давал какое-то указание для передачи на фронт. Оно повторялось вслух, и один из заместителей начальника управления тут же записывал все дословно, а затем оформляя в виде распоряжения или директивы».

Вечером, в 16 – 17 часов, по словам Штеменко, Сталину «докладывал заместитель начальника Генштаба. А ночью мы ехали в Ставку с итоговым докладом за сутки. Перед тем подготавливалась обстановка на картах масштаба 1:200000 отдельно по каждому фронту с показом положения войск до дивизии, а в иных случаях и до полка. Даже досконально зная, где, что произошло в течение суток, мы все равно перед каждой поездкой 2 – 3 часа тщательно разбирались в обстановке, связывались с командующими фронтами и начальниками их штабов, уточняли с ними отдельные детали проходивших или только еще планировавшихся операций, советовались и проверяли через них правильность своих предположений, рассматривали просьбы и заявки фронтов, а в последний час редактировали подготовленные на подпись проекты директив и распоряжений Ставки».

Как подчеркивал Штеменко, «доклады Генерального штаба в Ставке имели свой строгий порядок… Доклад наш начинался с характеристики действий своих войск за истекшие сутки. Никакими предварительными записями не пользовались. Обстановку знали на память, и она была отражена на карте. За торцом стола, в углу, стоял большой глобус. Должен заметить, однако, что за сотни раз посещения этого кабинета мне никогда не довелось видеть, чтобы им пользовались при рассмотрении оперативных вопросов. Разговоры о руководстве действиями фронтов по глобусу совершенно беспочвенны».

По словам Штеменко, во время ежедневных докладов о положении на фронте докладчиками из Генштаба «фронты, армии, танковые и военизированные корпуса назывались по фамилиям командующих и командиров, дивизии – по номерам». Такой порядок был установлен, потому что Сталин точно знал на память фамилии всех командующих фронтами, армиями, корпусами. Знал он фамилии и многих командиров дивизий.

Сознавая значение точных и своевременных сведений для принятия правильных решений, Сталин остро реагировал на малейшие задержки в донесениях с мест. В своих воспоминаниях Маршал Советского Союза А.М. Василевский рассказал о том, как однажды он замешкался в представлении Сталину донесения об итогах операции и получил за это резкий выговор в письменной форме. Сталин писал: «Последний раз предупреждаю Вас, что в случае, если Вы хоть раз еще позволите забыть о своем долге перед Ставкой, Вы будете отстранены от должности начальника Генерального штаба и отозваны с фронта»

Казалось, упреки Сталина были чрезмерно суровыми, но Василевский оправдывал его. Маршал писал: «Сталин был так категоричен не только в отношении меня. Подобную дисциплину он требовал от каждого представителя Ставки… Считаю, что отсутствие какой-либо снисходительности к представителю Ставки было оправдано интересами оперативного руководства вооруженной борьбой. Верховный Главнокомандующий очень внимательно следил за ходом фронтовых событий, быстро реагировал на все изменения в них и твердо держал управление войсками в своих руках».

Не меньшую требовательность Сталин проявлял в отношении качества получаемой информации. По словам Маршала Советского Союза Г.К. Жукова, «идти на доклад в Ставку, к Сталину, скажем, с картами, на которых были хоть какие-то «белые пятна», сообщать ему ориентировочные данные, а тем более преувеличенные данные, было невозможно. И.В. Сталин не терпел ответов наугад, требовал исчерпывающей полноты и ясности. У него было какое-то особое чутье на слабые места в докладах и документах, он тут же их обнаруживал и строго взыскивал с виновных за нечеткую информацию. Обладая цепкой памятью, он хорошо помнил сказанное, не упускал случая резко отчитать за забытое. Поэтому штабные документы мы старались готовить со всей тщательностью, на какую только способны были в те дни».

Сталин относился сурово к тем, кто проявлял небрежность в изложении фактов, которые следовало проверить. Маршал артиллерии Н.Д. Яковлев вспоминал: «Сталин не терпел, когда от него утаивали истинное положение дел».

Между тем, как отмечал С.М. Штеменко, настоящим бичом в работе Генштаба было стремление командиров действующих соединений исказить реальное положение дел на фронте, то преуменьшая размеры поражений, то преувеличивая свои успехи. Он писал, как «был снят с должности начальник штаба 1-го Украинского фронта за то, что не донес в Генштаб о захвате противником одного важного населенного пункта в надежде, что его удастся вернуть».

Разработка решений

Только получив надежную информацию, Сталин приступал к разработке решений по дальнейшему ходу боевых действий. В беседе с писателем К.Симоновым Г.К. Жуков вспоминал, что у Сталина «был свой метод овладения конкретным материалом предстоящей операции… Перед началом подготовки той или иной операции, перед вызовом командующих фронтами он заранее встречался с офицерами Генерального штаба – майорами, подполковниками, наблюдавшими за соответствующими оперативными направлениями. Он вызывал их одного за другим на доклад, работал с ними по полтора, по два часа, уточнял с каждым обстановку, разбирался в ней и ко времени своей встречи с командующими фронтами, ко времени постановки им новых задач оказывался настолько подготовленным, что порой удивлял их своей осведомленностью… Его осведомленность была не показной, а действительной, и его предварительная работа с офицерами Генерального штаба для уточнения обстановки перед принятием будущих решений была работой в высшей степени разумной».

А.М. Василевский вспоминал: «Как правило, предварительная наметка стратегического решения и плана его осуществления вырабатывалась у Верховного Главнокомандующего в узком кругу лиц. Обычно это были некоторые из членов Политбюро ЦК и ГКО, а из военных – заместитель Верховного Главнокомандующего, начальник Генерального штаба и его первый заместитель. Нередко эта работа требовала нескольких суток. В ходе ее Верховный Главнокомандующий, как правило, вел беседы, получая необходимые справки и советы по разрабатываемым вопросам, с командующими и членами военных советов соответствующих фронтов, с ответственными работниками Наркомата обороны, с наркомами и особенно руководившими той или иной отраслью военной промышленности».

Стремление Сталина к коллегиальности при подготовке решений подтверждал С.М. Штеменко: «Должен сказать, что Сталин не решал и вообще не любил решать важные вопросы войны единолично. Он хорошо понимал необходимость коллективной работы в этой сложной области, признавал авторитеты по той или иной военной проблеме, считался с их мнением и каждому отдавал должное». Ставя во главу угла поиск истины, а не стремление доказать свою правоту, Сталин всегда уступал в том случае, если его соображения оказывались опровергнутыми весомыми аргументами. Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян писал:

«Мне впоследствии частенько самому приходилось уже в роли командующего фронтом разговаривать с Верховным Главнокомандующим, и я убедился, что он умел прислушиваться к мнению подчиненных. Если исполнитель твердо стоял на своем и выдвигал для обоснования своей позиции веские аргументы, Сталин почти всегда уступал».

Это мнение подтверждал и Г.К. Жуков: «Кстати сказать, как я убедился за долгие годы войны, И.В. Сталин вовсе не был таким человеком, перед которым нельзя было ставить острые вопросы и с которым нельзя было спорить и даже твердо отстаивать свою точку зрения». Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский стал свидетелем подобного разговора И.В. Сталина с Г.К. Жуковым: «Сталин поручил Жукову провести небольшую операцию, кажется, в районе станции Мга, чтобы чем-то облегчить положение ленинградцев. Жуков доказывал, что необходима крупная операция, только тогда цель будет достигнута. Сталин ответил: «Все это хорошо, товарищ Жуков, но у нас нет средств, с этим надо считаться». Жуков стоял на своем: «Иначе ничего не выйдет. Одного желания мало». Сталин не скрывал своего раздражения, но Жуков твердо стоял на своем. Наконец, Сталин сказал: «Пойдите, товарищ Жуков, подумайте, вы пока свободны». Мне понравилась прямота Георгия Константиновича. Но когда мы вышли, я сказал, что, по-моему, не следовало бы так резко разговаривать с Верховным Главнокомандующим. Жуков ответил: «У нас еще не такое бывает». Он был прав тогда: одного желания мало для боевого успеха». Опровергая мнение о сталинском своеволии, Жуков писал: «После смерти Сталина появилась версия о том, что он единолично принимал военно-политические решения. С этим согласиться нельзя. Выше я уже говорил, что, если Верховному докладывали вопросы со знанием дела, он принимал их во внимание. И я знаю случаи, когда он отказывался от своего собственного мнения и ранее принятых решений. Так было, в частности, с началом сроков многих операций».

Сталин создавал максимально благоприятные условия для участия людей в коллективном интеллектуальном творчестве. Направляя движение коллективной мысли и давая возможность участникам совещания высказаться или выразить свое отношение к обсуждаемому вопросу, Сталин способствовал рождению наиболее взвешенного и глубокого решения. Маршал артиллерии Н.Д. Яковлев вспоминал: «Работу в Ставке отличала простота, большая интеллигентность. Никаких показных речей, повышенного тона, все разговоры – вполголоса».

Нарком вооружений во время войны Д.Ф. Устинов вспоминал о том, как проходили обсуждения у Сталина: «При всей своей властности, суровости, я бы сказал, жесткости, он живо откликался на проявление разумной инициативы, самостоятельности, ценил независимость суждений. Во всяком случае, насколько я помню, он не упреждал присутствующих своим замечанием, оценкой, решением. Зная вес своего слова, Сталин старался до поры не обнаруживать отношения к обсуждаемой проблеме, чаще всего или сидел будто бы отрешенно, или прохаживался почти бесшумно по кабинету, так что казалось, что он весьма далек от предмета разговора, думает о чем-то своем. И вдруг раздавалась короткая реплика, порой поворачивающая разговор в новое и, как потом зачастую оказывалось, единственно верное русло».

Сталинский аналитический ум в действии

Отмечая «большую эрудицию» и «редкую память» Сталина, Жуков обращал внимание на его «природный аналитический ум». Аналитические способности Сталина поразили У.Черчилля во время переговоров в Кремле в августе 1942 года. Тогда, чтобы сгладить тягостное впечатление от вопиющего нарушения союзниками своих обещаний об открытии второго фронта, британский премьер сообщил Сталину о секретном плане десанта союзников в Северной Африке под названием «Факел». После того, как Черчилль и посол США в СССР А.Гарриман ответили ему на ряд вопросов, Сталин дал оценку этой операции. По словам Черчилля, он назвал «четыре причины в пользу ее осуществления: во-первых, таким образом будет нанесен удар в тыл войск Роммеля; во-вторых, это запугает Франко; в-третьих, это вызовет столкновения между немцами и французами во Франции; в-четвертых, это принесет войну на порог Италии. На меня произвело сильное впечатление это знаменательное заявление. Оно свидетельствовало о том, что русский диктатор быстро и всесторонне осознал суть проблемы, которая прежде была ему совершенно неизвестна. Очень немногие из живущих людей могли бы за несколько минут понять цели этой операции, над которыми мы корпели несколько месяцев. Он все это оценил молниеносно». По словам Жукова, Сталин «умел найти главное звено в стратегической обстановке и, ухватившись за него, оказать противодействие врагу, провести ту или иную крупную наступательную операцию… И.В. Сталин владел вопросами организации фронтовых операций и операций групп фронтов и руководил ими с полным знанием дела, хорошо разбираясь и в больших стратегических вопросах. Эти способности И.В. Сталина как Главнокомандующего особенно проявились, начиная со Сталинграда… Несомненно, он был достойным Верховным Главнокомандующим».

В своих воспоминаниях Василевский привел полностью директиву для командующего Закавказским фронтом И.В. Тюленева, которую Сталин продиктовал 4 января 1943 года, так как маршал нашел «ее полезной в смысле оценки Сталина как военного деятеля, как Верховного Главнокомандующего, руководившего грандиозной по масштабам борьбой Советских Вооруженных Сил». Комментируя содержание сталинской директивы, А.М. Василевский так объяснял смысл детальной сталинской директивы: «Загородить немцам выход с Кавказа и отсечь их соединения, еще вчера нагло лезшие на юг, к Эльбрусу, в Грузию и Азербайджан». Василевский подчеркивал: «Подобных документов, исходивших непосредственно от Сталина и касавшихся решения самых важных оперативно-стратегических вопросов, было за время войны немало».

Сталин не раз предлагал решения, направленные на наиболее эффективное использование различных родов войск. 10 июля 1944 года он подготовил письмо командующему 1-м Украинским фронтом И.С. Коневу, в котором говорилось: «1. Танковые армии и конно-механизированные группы использовать не для прорыва, а для развития успеха после прорыва. Танковые армии, в случае успешного прорыва, ввести через день после начала операции, а конно-механизированные группы через два дня после начала операции вслед за танковыми армиями. 2. На первый день операции поставить пехоте посильные задачи, так как поставленные Вами задачи безусловно завышенные». По словам Штеменко, в ходе подготовки так называемого седьмого удара Красной Армии (Яссо-Кишиневской операции) командующий 2-м Украинским фронтом Р.Я. Малиновский «доложил, что может сосредоточить на каждом из 22 км фронта прорыва по 220 орудий не менее 76 мм калибра, то есть создать весьма высокую артиллерийскую плотность.

И.В. Сталин заметил, что этого мало, нужно больше. Поскольку выяснилось, что ресурсов для создания более высокой плотности на таком участке у фронта не хватает, было предложено сократить участок прорыва до 16 км и таким образом добиться плотности 240 и даже несколько больше орудий на километр. Столь высокие плотности артиллерии были одной из гарантий надежного поражения противника, быстрого взлома его обороны и развития успеха в глубину к переправам на реке Прут в направлении Фокшан. Мощные удары по обороне союзника гитлеровцев должны были, как полагал И.В. Сталин, повлиять на политику королевской Румынии и содействовать ее выходу из войны». Штеменко замечал, что Сталин «еще на начальной стадии разработки плана операции… указал на политическую сторону дела».

При подготовке военных действий Сталин придавал большое значение психологическому фактору, а потому разрабатывал широкомасштабные операции по дезинформации противника. За полтора месяца до начала операции «Багратион», которая должна была стать главной в летней кампании 1944 года, Сталин принял меры, чтобы ввести германское военное командование в заблуждение относительно направления главного удара. 3 мая Сталин подписал распоряжение командующему 3-м Украинским фронтом: «В целях дезинформации противника на вас возлагается проведение мероприятий по оперативной маскировке. Необходимо показать за правым флангом фронта сосредоточение восьми-девяти стрелковых дивизий, усиленных танками и артиллерией… Ложный район сосредоточения следует оживить, показав движение и расположение отдельных групп людей, машин, танков, орудий и оборудование района; в местах размещения макетов танков и артиллерии выставить орудия ЗА, обозначив одновременно ПВО всего района установкой средств ЗА и патрулированием истребителей. Наблюдением и фотографированием с воздуха проверить видимость и правдоподобность ложных объектов». Аналогичная директива пошла и на 3-й Прибалтийский фронт.

Штеменко замечал: «Противник сразу клюнул на эти две приманки. Немецкое командование проявило большое беспокойство, особенно на южном направлении. С помощью усиленной воздушной разведки оно настойчиво пыталось установить, что мы затеваем севернее Кишинева, каковы наши намерения. Своего рода дезинформацией являлось также оставление на юго-западном направлении танковых армий. Разведка противника следила за нами в оба и, поскольку эти армии не трогались с места, делала вывод, что, вероятнее всего, мы предпримем наступление именно здесь. На самом же деле мы исподволь готовили танковый удар совсем в ином месте».

Грандиозное поражение немецко-фашистских войск в Белоруссии в ходе осуществления операции «Багратион» Сталин решил использовать для проведения операции по дезинформации врага в небывалых масштабах. По словам бывшего руководителя управления НКВД по борьбе с немецко-фашистскими диверсантами П.А. Судоплатова, на основе предложения Сталина был выпущен приказ, в соответствии с которым сотрудники разведки «должны были ввести немецкое командование в заблуждение, создав впечатление активных действий в тылу Красной Армии остатков немецких войск, попавших в окружение в ходе нашего наступления. Замысел Сталина заключался в том, чтобы обманным путем заставить немцев использовать свои ресурсы на поддержку этих частей и «помочь» им сделать серьезную попытку прорвать окружение. Размах и смелость предполагавшейся операции произвели на нас большое впечатление. Я испытывал подъем и одновременно тревогу: новое задание выходило за рамки прежних радиоигр с целью дезинформации противника». Перевербованные советской разведкой взятые в плен немецкие офицеры разгромленной группировки Шернхорна направляли германскому командованию ложные сведения о действиях в тылу Красной Армии. По оценке Судоплатова, «с 19 августа 1944 года по 5 мая 1945 года мы провели самую, пожалуй, успешную радиоигру с немецким верховным командованием».

Контроль за осуществлением принятых решений

Как вспоминал маршал артиллерии Н.Д. Яковлев, Сталин «обладал завидным терпением, соглашался с разумными доводами. Но это – на стадии обсуждения того или иного вопроса. А когда же по нему уже принималось решение, никакие изменения не допускались». Жуков писал: «Все, что делалось по линии Ставки или ГКО, делалось так, чтобы принятые этими высокими органами решения начинали выполняться тотчас же, а ход выполнения их строго и неуклонно контролировался лично Верховным или, по его указанию, другими руководящими лицами или организациями».

Многие руководители оборонного производства запомнили телефонные звонки от Сталина во время войны. Ведущий конструктор артиллерийских вооружений генерал-полковник В.Г. Грабин вспоминал, как осенью 1941 года, когда немцы стояли у Москвы, ему позвонил Сталин и потребовал отчета о выполнении производственных заданий. Затем он сказал: «Вам хорошо известно, что положение на фронте очень тяжелое. Фашисты рвутся к Москве.

Под натиском превосходящих сил противника наши войска с тяжелыми боями отступают. Фашистская Германия имеет количественное превосходство в вооружении. Независимо от этого фашистскую Германию мы победим. Но, чтобы победить с меньшей кровью, нужно в ближайшее же время иметь больше вооружений. Очень прошу вас, сделайте все необходимое и дайте поскорее как можно больше пушек».

Во время второго наступления немцев на Москву в ноябре 1941 года Сталин иногда связывался непосредственно с командующими армий, защищавших Москву. Командовавший тогда 16-й армией Рокоссовский был вызван для телефонного разговора со Сталиным вскоре после того, как немцы в очередной раз потеснили наши войска на истринском участке фронта, и по этому поводу генерал имел «бурный разговор» с командующим фронтом Жуковым. Рокоссовский вспоминал: «Идя к аппарату, я представлял, под впечатлением разговора с Жуковым, какие же громы ожидают меня сейчас. Во всяком случае я приготовился к худшему. Взял разговорную трубку и доложил о себе. В ответ услышал спокойный, ровный голос Верховного Главнокомандующего. Он спросил, какая сейчас обстановка на истринском рубеже. Докладывая об этом, я сразу же пытался сказать о намеченных мерах противодействия. Но Сталин мягко остановил, сказав, что о моих мероприятиях говорить не надо. Тем подчеркивалось доверие к командиру. В заключение разговора Сталин спросил, тяжело ли нам. Получив утвердительный ответ, он сказал, что понимает это: «Прошу продержаться еще некоторое время, мы вам поможем…» Нужно ли добавлять, что такое внимание Верховного Главнокомандующего означало очень многое для тех, кому оно уделялось. А теплый отеческий тон подбадривал, укреплял уверенность. Не говорю уже, что к утру прибыла в армию и обещанная помощь – полк «катюш», два противотанковых полка, четыре роты с противотанковыми ружьями и три батальона танков. Да еще Сталин прислал свыше 2 тысяч москвичей на пополнение».

В конце ноября Сталин вновь позвонил Рокоссовскому. «Он спросил, известно ли мне, что в районе Красной Поляны появились части противника, и какие принимаются меры, чтобы их не допустить в этот пункт. Сталин особенно подчеркнул, что из Красной Поляны фашисты могут начать обстрел столицы крупнокалиберной артиллерией». Рокоссовский сообщил Сталину о принимаемых им мерах, а Сталин, в свою очередь, сказал генералу, что «Ставка распорядилась об усилении этого участка и войсками Московской зоны обороны».

Порой Сталин вмешивался в осуществление боевых операций, когда видел, что командующие фронтами не замечали возникших угроз со стороны противника. Штеменко воспроизвел в своих мемуарах директиву Сталина от 22 августа 1943 года для командующего Воронежским фронтом Н.Ф. Ватутина, в которой, в частности, говорилось: «Я еще раз вынужден указать вам на недопустимые ошибки, неоднократно повторяемые вами при проведении операций, и требую, чтобы задача ликвидации ахтырской группировки противника, как наиболее важная задача, была выполнена в ближайшие дни. Это вы можете сделать, так как у вас есть достаточно средств. Прошу не увлекаться задачей охвата харьковского плацдарма со стороны Полтавы, а сосредоточить все внимание на реальной и конкретной задаче – ликвидации ахтырской группировки противника, ибо без ликвидации этой группировки противника серьезные успехи Воронежского фронта стали неосуществимыми».

Сдержал Сталин и «наступательные» настроения Жукова и Василевского в начале июля 1944 года. Во время встречи со Сталиным 8 июля Жуков высказался за то, чтобы усилить войска 2-го Белорусского фронта, чтобы захватить Восточную Пруссию и отрезать немецкую группу «Север». Сталин возражал. Жуков вспоминал: «Вы что, сговорились с Василевским? – спросил Верховный. – Он тоже просит усилить его». «Нет, не сговорились. Но если он так думает, то думает правильно», – заметил Жуков. Прекрасно зная историю и значение Восточной Пруссии для гитлеровского руководства, Сталин ответил: «Немцы будут до последнего драться за Восточную Пруссию. Мы можем там застрять. Надо в первую очередь освободить Львовскую область и восточную часть Польши». Ход наступательной операции советских войск в октябре 1944 года в Восточной Пруссии показал, что Сталин был прав.

«Война – суровое испытание»

Сталин остро переживал неудачи, а тем более поражения Красной Армии. Одним из серьезных поражений 1942 года стал разгром войск Крымского фронта. Через день после начала наступления в мае 1942 года немцы прорвали оборону фронта. Направленный на фронт в качестве представителя Ставки заместитель наркома обороны, начальник Главного политического управления Красной Армии и одновременно нарком Государственного контроля Л.З. Мехлис в своей докладной Сталину сваливал вину за происшедшее на командующего фронтом Д.Т. Козлова. В ответе Мехлису Сталин писал: «Вы держитесь странной позиции постороннего наблюдателя, не отвечающего за дела Крымфронта. Эта позиция удобна, но она насквозь гнилая… Вы еще не поняли, что Вы посланы на Крымфронт не в качестве Госконтроля, а как ответственный представитель Ставки. Вы требуете, чтобы мы заменили Козлова кем-либо вроде Гинденбурга. Но вы не можете не знать, что у нас нет в резерве Гинденбургов. Дела у вас в Крыму несложные, и Вы могли бы сами справиться с ними. Если бы Вы использовали штурмовую авиацию не на побочные дела, а против танков и живой силы противника, противник не прорвал бы фронта и танки бы не прошли. Не нужно быть Гинденбургом, чтобы понять эту простую вещь, сидя два месяца на Крымфронте».

Тем временем ситуация на Керченском полуострове ухудшалась. С 17 мая развернулись арьергадные бои, чтобы позволить нашим войскам эвакуироваться из Крыма, но провести эвакуацию организованно не удалось. Противник захватил почти всю боевую технику и тяжелое вооружение советских войск. По данным немецкого генерала Бутлара, в боях на Керченском полуострове немцами «было захвачено 150 тысяч пленных, 1133 орудия, 255 танков и 323 самолета».

3 июня управляющий делами Совнаркома Я.Е. Чадаев встретил в приемной у Сталина Мехлиса, который прилетел в Москву. Пока Мехлис спорил с Чадаевым по поводу причин разгрома наших войск на Керченском полуострове, «в дверях появился Сталин. Мехлис соскочил с места. «Здравствуйте, товарищ Сталин! Разрешите Вам доложить…» Сталин чуть приостановился, на мгновение взглянул на Мехлиса сверху вниз и с волнением в голосе произнес: «Будьте Вы прокляты!» И тут же вошел в кабинет, захлопнув за собой дверь. Мехлис медленно опустил руки по швам и отвернулся к окну».

На другой день 4 июня Ставка приняла директиву, в которой безошибочно угадывалась сталинская стилистика. В ней были подробно разобраны ошибки руководства Крымского фронта. Командующий фронтом Д.Т. Козлов, член Военного совета дивизионный комиссар Ф.А. Шаманин, начальник штаба фронта П.П. Вечный и ряд других командиров были сняты с должностей, а Козлов и Шаманин были понижены в звании. Л.З. Мехлис был снят с должности заместителя наркома обороны и начальника Главного политического управления Красной Армии и понижен в звании до корпусного комиссара.

Генерал Козлов пытался опротестовать принятое в отношении его решение. Свидетелем его разговора со Сталиным стал Рокоссовский. Оправдываясь, Козлов говорил, что «он делал все, что мог, чтобы овладеть положением, приложил все силы…» Сталин спокойно выслушал его, не перебивая. Слушал долго. Потом спросил: «У вас все?» – «Да». – «Вот видите, вы хотели сделать все, что могли, но не смогли сделать того, что были должны сделать». В ответ на эти слова, сказанные очень спокойно, Козлов стал говорить о Мехлисе, что Мехлис не давал ему делать то, что он считал нужным, вмешивался, давил на него, и он не имел возможности командовать из-за Мехлиса так, как считал необходимым.

Сталин спокойно остановил его и спросил: «Подождите, товарищ Козлов! Скажите, кто был у вас командующим фронтом, вы или Мехлис?» – «Я». – «Значит, вы командовали фронтом?» – «Да». «Ваши приказания обязаны были выполнять все на фронте?» – «Да, но…» – «Подождите. Мехлис не был командующим фронтом?» – «Не был…» – «Значит, вы командующий фронтом, а Мехлис не командующий фронтом? Значит, вы должны были командовать, а не Мехлис, да?» – «Да, но…» – «Подождите. Вы командующий фронтом?» – «Я, но он мне не давал командовать». – «Почему же вы не позвонили и не сообщили?» – «Я хотел позвонить, но не имел возможности». – «Почему?» – «Со мною все время находился Мехлис, и я не мог позвонить без него. Мне пришлось бы звонить в его присутствии». – «Хорошо. Почему же вы не могли позвонить в его присутствии?» Молчит. «Почему, если вы считали, что вы правы, а не он, почему же не могли позвонить в его присутствии? Очевидно, вы, товарищ Козлов, боялись Мехлиса больше, чем немцев?» «Вы не знаете Мехлиса, товарищ Сталин», – воскликнул Козлов. «Ну, это, положим, неверно, товарищ Козлов. Я-то знаю товарища Мехлиса. (В 1924 – 30 гг. Мехлис был помощником Сталина в аппарате Генерального секретаря ЦК. – Прим. авт.). А теперь хочу вас спросить: почему вы жалуетесь? Вы командовали фронтом, вы отвечали за действия фронта, с вас за это спрашивается. Вот за то, что не осмелились снять трубку и позвонить, а в результате провалили операцию, мы вас и наказали… Я считаю, что все правильно сделано с вами, товарищ Козлов».

Когда Козлов ушел, Сталин повернулся к Рокоссовскому и, прощаясь с ним, сказал: «Вот какой интересный разговор, товарищ Рокоссовский». Позже маршал вспоминал: «Я вышел из кабинета Верховного Главнокомандующего с мыслью, что мне, человеку, недавно принявшему фронт, был дан предметный урок. Поверьте, я постарался его усвоить».

Помимо Козлова, в течение войны за провалы в руководстве войсками со своих командных постов было смещено немало других военачальников. В ходе войны на смену им пришли новые командиры.

Прежде чем они заняли свои высокие посты, к ним тщательно присматривался И.В. Сталин.

Как вспоминал С.М. Штеменко, летом 1949 года, когда он был на сталинской даче, ее хозяин стал рассуждать о причинах победы Советской страны над гитлеровской Германией. Сталин говорил: «Война – суровое испытание. Она выдвигает сильных, смелых, талантливых людей. Одаренный человек покажет себя на войне за несколько месяцев, на что в мирное время нужны годы. У нас в первые же месяцы войны проявили себя замечательные военачальники, которые в горниле войны приобрели опыт и стали настоящими полководцами». По словам Штеменко, Сталин «начал на память перечислять фамилии командующих фронтами, армиями, флотами, а также партизанских вожаков».

«А в тылу? – продолжал Сталин. – Разве смогли бы сделать другие руководители то, что сделали большевики? Вырвать из-под носа неприятеля целые фабрики, заводы, перевезти их на голые места в Поволжье, за Урал, в Сибирь и в невероятно тяжелых условиях в короткое время наладить производство и давать все необходимое фронту! У нас выдвинулись свои генералы и маршалы от нефти, металлургии и транспорта, машиностроения и сельского хозяйства. Наконец, есть полководцы науки».

Штеменко писал: «Не торопясь, без запинки он стал называть фамилии ученых, деятелей промышленности, сельского хозяйства». Все эти люди, сражавшиеся на фронтах войны или работавшие на фронт в тылу, были, как правило, лично знакомы со Сталиным и участвовали в совещаниях, на которых разрабатывалась стратегия Победы.

Но Сталин вспоминал и тех, кто не заседал в кремлевских кабинетах. По словам Штеменко, Сталин сказал: «На Гитлера работали сотни тысяч людей, вывезенных в Германию и превращенных, по существу, в рабов. И все-таки он не смог в достатке обеспечить свою армию. А наш народ сделал невозможное, совершил великий подвиг. Таков был итог работы коммунистов по строительству Советского государства и воспитанию нового человека… Вот вам и еще одна причина нашей победы!»

Сталин знал, что Победа была бы невозможна без героических усилий миллионов советских людей. Личный же успех Сталина как Верховного Главнокомандующего был обеспечен беззаветной поддержкой советским народом сталинского курса на Победу над жестоким врагом.

Юрия Емельянов,

историк, публицист

Одно из важнейших решений Сталина

Реформа 1947 года была необходима, но руководство решило не только провести замену денежных знаков, но и модернизировать саму финансовую систему, ведь реформа проводилась после Бреттон-Вудской конференции июля 1944, на которой были приняты соглашения о принципах формирования валютных курсов и о создании МВФ и Всемирного банка. Эти соглашения не были ратифицированы СССР в декабре 1945 года, хотя наша делегация активно участвовала, насколько могла, в выработке итоговых документов конференции.

Почему же Сталин не подписал Бреттон-Вудские соглашения? Может уже тогда он задумал создать свою финансовую систему, начало котороой и положила реформа 1947 года?

Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков писал в своих мемуарах: «Иосиф Виссарионович Сталин внёс большой личный вклад в дело завоевания победы над фашистской Германией и ее союзниками. Авторитет его был чрезвычайно велик и поэтому назначение Сталина Верховным Главнокомандующим было воспринято народом и войсками с воодушевлением.Действительно ли И.В.Сталин являлся выдающимся военным мыслителем в области строительства вооруженных сил и знатоком оперативно-стратегических вопросов? Как военного деятеля Иосиф Виссарионович Сталина я изучил досконально, так как вместе с ним прошел всю войну. И.В. Сталин владел вопросами организации фронтовых операций и операций групп фронтов и руководил ими с полным знанием дела, хорошо разбираясь и в больших стратегических вопросах … В руководстве вооруженной борьбой в целом И.В.Сталину помогали его природный ум, богатая интуиция. Он умел найти главное звено в стратегической обстановке и, ухватившись за него, оказать противодействие врагу, провести ту или иную крупную наступательную операцию. Несомненно, он был достойным Верховным Главнокомандующим». Адмирал Николай Герасимович Кузнецов вспоминал: «У Сталина была удивительно сильная память. Я не встречал людей, которые бы так много помнили, как он. Сталин знал не только всех командующих фронтами и армиями, а их было свыше ста, но и некоторых командиров корпусов и дивизий, а также руководящих работников Наркомата обороны, не говоря уже о руководящем составе центрального и областного партийного и государственного аппарата. В течение всей войны И. В. Сталин постоянно помнил состав стратегических резервов и мог в любой момент назвать то или иное формирование…». Генерал-полковник авиации Михаил Михайлович Громов: «Я был поражен его спокойствием. Я видел перед собой человека, который держался совершенно так же, как и в мирное время. А ведь время было очень тяжелое. Враг был под Москвой в каких-нибудь 30 километрах, а местами - и ближе».