Элевсинские мистерии проводились в честь. Элевсинские мистерии (4). Из книги Томассина

June 7th, 2016 , 08:45 pm

МИСТЕРИИ. ГИПОТЕЗЫ

Как повествует предание, мистерии учреждают сами боги. Что же собой представляли мистерии? Мистериальные действа (греч. τελεταί όργια) у греков, инициации (лат. initiatio) у римлян, подразумевали обретение в мистериях неповторимого религиозного опыта, дарующего высшее знание, касаемо вопроса жизни и смерти, и достижения через него сущностно нового бытийного уровня.

У мистерий Элевсина было несколько уровней посвящения:

1. Посвящение, делавшее участника мистом (греч. μύστις).
2. Посвящение (epopteia) - «созерцание», делавшее миста эпоптом. К нему допускались не менее чем через год, и по рекомендации мистагога.

Эпопт мог сам стать мистагогом (греч. μυσταγωγός) - «миставодителем», т.е. руководителем, готовящим к посвящению.

Тайны телетай и эпоптейя никогда не разглашались. Поэтому информация о том, что там происходило, нам недоступна. Сцены на вазах и барельефах немного проливают свет на внешнюю часть, но тайный смысл остаётся за кадром.

Что интересно, на протяжении веков существования мистерий, их служители происходили из 2-х семей. Наследников Евмолпа и семьи Кериков.

Были следующие должности: иерофант (дословно - «тот, кто являет священные вещи») и иерофантида (посвящавшие), дадухи (носители факела), иерокерики (чтецы молитв и священных формул) и жрец, находившийся у алтаря.

Малые мистерии носили очистительный и обучающий характер. Великие мистерии давали переживание на опыте того, с чем мист познакомился в малых.

У мистерий было два смысла. Один относился к осуществлению плодородия. Второй к подготовке души.
Весною, в начале поры цветов (в месяце анфестерии), совершался праздник «малых таинств». Это был праздник возвращения дочери (Персефоны, Коры) к матери - Деметре. Великие мистерии проходили в боэдромионе (сентябрь) и продолжались девять дней.

Нам не дано знать, что происходило во время мистерий, т.к. посвящённые были обязаны хранить это в тайне. Но по фрагментарным сведениям из разных античных авторов и по изображению некоторых сцен на вазах, урнах, саркофагах, мы можем составить некоторую мозаику происходящего.

Алтарь, 4в. н.э. Деметра и Персефона. Археологический музей, Афины. Универсальная атрибутика: черепа тельцов наверху (и над змеёй) расположены таким образом не только здесь. К плетённой гирлянде вероятно привешаны корзины, находящиеся на заднем плане, кажущиеся небольшими, как и черепа тельцов из-за перспективы изображения. Внизу сидит лев. Факел обвивает змея.

Атрибуты мистерий. Внизу жезл пастуха «калауропс»,
принадлежащий мистагогам - как пастырям инициируемых.

С покрытой головой - Геракл. Это изображение на каменной урне (Lovatelli Urn, Museo Nazionale Romano, Rome)

Здесь мы видим последовательность подготовки к Мистериям.
Историю о том, что Геракл принимал посвящение в мистерии, сообщает Диодор Сицилийский («Историческая библиотека, кн.4, 25):

«XXV. (1) Обогнув Адриатику, то есть пройдя вокруг этого залива по суше, Геракл спустился в Эпир, а оттуда прибыл на Пелопоннес. Совершив свой десятый подвиг, он получил от Эврисфея приказ привести на дневной свет из аида Кербера. Чтобы подвиг его увенчался успехом, Геракл отправился в Афины и принял там участие в Элевсинских мистериях, обряды же в то время совершались там под руководством Мусея, сына Орфея».

На урне изображена сюжетная линия, состоящая из нескольких сцен обряда очищения.
На одной мы видим жертвоприношение свиньи, которую Геракл держит над низким алтарём, и возлияния, которые совершает жрец (мистагог).
На другой - Геракл сидит с полностью покрытой головой, что означает сошествие во мрак, в состояние рождения. На подобных изображениях мы видим над головой Геракла жрец или жрица держит лопату или liknon - разновидность корзины, которую использовали для очищения зёрен от плевел. Liknon также был символом Дионисийских мистерией. Помимо того, что Деметра и Персефона являлись богинями зерна, можно увидеть в этом действе и симпатическую магию. Ведь зерно очищено, стало быть, то же произойдёт с инициируемым. Отделение зерна от плевел всегда представляло метафору отделения душ от внешней оболочки, тела. Эту орфическую трактовку также не стоит игнорировать, ибо, как сообщает Диодор Сицилийский, Мусей, ученик Орфея, был одно время главным жрецом в Элевсине.
Согласно одному древнему автору, инициируемые проходили очищение элементами воды, воздуха и огня (Servius, Aen. 6.741). Воду мы видим в возлиянии, воздушный вихрь могла создавать лопата для зерна (liknon), и огонь от факелов и на алтаре.
В финальной сцене на урне мы видим как инициируемый подходит к сидящей Деметре. Она сидит на kiste - корзине для хранения ритуальных принадлежностей больших Мистерий. Инициируемый протягивает правую руку, чтобы потрогать змею. По мнению В. Буркерта, этим актом посвящаемый показывал, что он избавлен от страха, трансцендентен человеческому беспокойству, и не колеблется войти в божественные сферы. Касание змеи, таким образом, указывает на готовность получить посвящение в Великие Мистерии. Деметра сидит на kiste, развернувшись от посвящаемого, её лицо обращено к Персефоне. Это указывает на начальный этап очищений, что посвящаемый ещё не готов узреть её в Великих Мистериях. Недаром Персефона зовется hagne, что означает «чистая». На других изображениях готовящийся принять посвящение стоит между Деметрой и Персефоной.

Саркофаг из Торе Нова (3в до н.э.). Музей Палаццо Спагна, Рим

Обдумывая сообщение Аристотеля о пурификации через просмотр театрального действа, Карл Кереньи полагал, что посвящению в Мистерии предшествовал также просмотр сюжетной мистериальной сцены. Будучи зрителем, инициат забывал себя и полностью поглощенный происходящим, приходил в возвышенное настроение, полное более высоких эмоций, нежели привычные ему его повседневные физические и эмоциональные реакции. После очищения человек был готов к участию в самих Мистериях.

Как проходили Великие Мистерии?

Mara Lynn Keller, Ph.D, в статье «The Ritual Path of Initiation into the Eleusinian Mysteries» (c) 2009 , попыталась воссоздать последовательность событий.

Приблизительно в середине августа по всем городам и сёлам рассылались вестники, зовущиеся Spondophoroi. Они совершали возлияния и провозглашали начало перемирия, дабы на протяжении времени проведения Мистерий и хождений по Сакральному Пути (Hieros Hodos) все дороги были безопасны для путников. Каждый новый день отсчитывался с захода солнца, при появлении первых звёзд.

Карта движения процессий

Первый акт Великих мистерий (14 боэдромиона) состоял в переносе священных объектов из Элевсина в Элевсинион (храм у основания Акрополя в Афинах посвящённый Деметре). После предварительного жертвоприношения жрицы Элевсина выходили процессией в Афины, неся на головах корзины с так называемыми «Hiera» - «священными предметами». На окраине Афин процессия останавливалась под священным фиговым деревом, где согласно легенде останавливалась Деметра, и даровала его семя. Жрец Деметры оглашал с Акрополя весть о прибытии священных предметов.
15 боэдромиона иерофанты (жрецы) объявляли начало обрядов.
В первый официальный день мистерий архонт басилевс собирал людей на Агору (рынок) Афин, в присутствии иерофанта и диадохов, и зачитывал прокламацию призванным к инициации. Запрещено было участвовать в мистериях совершившим убийство, варварам (после персидских войн) и не владеющим греческим языком. В I веке н. э. римский император Нерон, объявивший себя божеством при жизни, пытался пройти посвящение, однако ему неоднократно было в этом отказано. Допущенные же омывали руки в очищающей воде, прежде чем зайти в храм. Инициатам объявлялся закон о молчании. Имевший также духовный смысл, ибо молчание успокаивает беспорядочно мечущийся ум и способствует погружению внутрь собственной сущности. Также инициатам объявлялось о необходимости поста, с рассвета до заката, следуя примеру Деметры, которая не пила и не если, пока прибывала в поисках Персефоны. По вечерам разрешалось вкушение, за исключением запрещённой пищи: мяса, дичи, красной рыбы, красного вина, яблок, гранатов и бобов. Пищевой пост, как мы знаем, очищает тело, помогая клеткам организма устранить накопившиеся вредные вещества. Вечер этого дня завершался перенесением жриц, жрецов, инициатов и празднующих с Агоры на сакральный участок Деметры в Афинах, зовущийся Eleusinion, находящуюся между Агорой и северным склоном Акрополя. Здесь священные предметы Деметры передавались в её храм, сопровождаемые плясками и пением.

Следующий день был посвящён предварительным очищениям. День назывался Alade Mystai! - к морю инициаты!
Процессия шла на берег моря рядом с Афинами, омывать себя и принесённых с собою свиней, которых после прибытия в Афины приносили в жертву. На следующий день, называвшийся Heireia Deuro! - приношение даров, архонт басилевс приносил жертвы. И все пришедшие из других городов делали то же самое. Приносились также десятины урожая зерна и плодов от делегатов разных городов. Следующий день назывался «Asklepia» в память очищений Асклепия. Традиция говорила, что Асклепий прибыл в Афины на день позже всеобщих очищений. Таким образом, очищения повторялись, для тех, кто также опоздал. Те же, кто уже прошёл очищения, в них не участвовали, и в этот день просто ждали дальнейших инструкций. В храме Асклепия на южном склоне Акрополя, проводили «ночь бдения». Практиковались целительные инкубационные сны в небольшой пещере рядом с храмом, возле которой находился священный источник. Пятый день был известен как «Pompe» или «Великая процессия». Власти, инициаты и спонсоры шествовали в Элевсин из Афин пешком. Правда, после 4 в. до н.э. зажиточным гражданам разрешили повозки. Священников и «священные предметы» также начали перевозить на повозках. В начале процессии везли статую Якха (Диониса). По одной из версий, Дионис присутствовал как персонификация волнения и шума процессии, усиливая всеобщее возбуждение и поднимая жизненные силы. По другой версии, этот Якх был не Дионисом и не имел к нему отношения, а был сыном Деметры. Подобно тому как в ситуации с Гермесом, которых было много. Например, Гермес Хтоний был потомством от Диониса и Афродиты. Однако, самой сути это не меняет, слово «Якхос» - в пер. с греческого означает «вопль, призыв». Об отношении Якха к Дионису см. Еврипид. Вакханки 725; Аристофан. Лягушки 316; Сенека. Эдип 437; Нонн. Деяния Диониса XXXI 67. Овидий. Метаморфозы IV 15; Орфические гимны XLII 4, О том, что Якх имя Диониса и демона-предводителя мистерий Деметры, см. - Страбон. География X 3, 10.

Пешая процессия в Элевсин выходила на рассвете. До Элевсина примерно 22 км. А дорога из Афин в Элевсин идет через район Керамикос, где находилось древнее кладбище.

Реконструкция выхода из Афин (р-н Керамикос) на кладбище, т.е. на дорогу в Элевсин

Дорога называлась «священный путь». Процессия шла по нему среди величественных некрополей. Дальнейшая дорога также была украшена памятниками, статуями, придорожными святилищами. Павсаний в своём «описании Эллады» описывает местность этой дороги с её святилищами и легендами.

Надгробия Керамикоса

Дорога из Элевсина в Афины. Вход на Керамикос со стороны Элевсина

После того как инициаты пересекали мост реки Ретой, событие это называлось «Кроксис» в честь легендарного Крокоса, первого обитателя этого региона. Здесь потомки Крока повязывали каждому инициату шерстяную «крок» - ленту цвета шафрана вокруг правой руки и левой ноги, что означало связь с Богиней Матерью. Участники процессии отдыхали до заката, после чего возобновляли путь.
Когда процессия достигала реки Кефиса, юные участники процессии жертвовали реке прядь волос. Далее процессию мужчины с покрытыми головами, называемые «gephyrismoi», ведомые старицей, зовущейся Баубо или Ямба, поджидали, чтобы швырнуть насмешки, издевательства в адрес инициатов, включая даже побои. Среди инициатов были почётные граждане. Цель этой процедуры также до конца не выяснена, предполагается, это делалось в целях выработки иммунитета инициатов к злым духам, дабы те не могли их застать врасплох и напугать. По дороге посещались святилище Аполлона, Деметры, Персефоны и Афины, святилище Афродиты. Под вечер в свете факелов входили в Элевсин.

В руках у богини факелы Масляные лампы. Музей Керамикоса, Афины

Реконструкция входа во двор Телестериона (храм виднеющийся далее) с кариатидами*. В центре Телестериона был Анакторон ("дворец"), маленькое строение из камня, в которое могли входить только иерофанты, в нём сохранялись священные объекты .

* Интересна история кариатид у ворот. Её приводит Д. Лауэнштайн: «в 1675 году англичанин Джордж Уилер свидетельствует о наличии большой груды камней на месте элевсинской святыни, которую он опознал как таковую, потому что нашёл там огромную, выше человеческого роста, статую девушки. По его предположению, это было культовое изваяние богини Персефоны. Девяносто лет спустя, в 1765 году, Ричард Чандлер увидел в деревне Элефси (новогреч.) эту статую и внёс поправку в прежнее толкование, охарактеризовав её как изображение жрицы. Когда в 1801 году Э.Д. Кларк вновь наткнулся на ту же статую, она по шею тонула в навозной куче. Православный священник объяснил ему, что это — нигде больше не известная — святая Дамитра, оплодотворяющая нивы, потому он и поместил её в таком странном окружении. По сути, толкование было правильное; в результате перемены религии память о древнейшей владычице-матери Элевсина, Деметре, претерпела лишь некоторое искажение. Кларк вывез статую в Кембридж, в Англию, где она находится и поныне. Второе такое изваяние, менее повреждённое, обнаружилось позже и теперь украшает музей Элевсина. Обе фигуры некогда стояли по бокам с внутренней стороны вторых ворот, ведущих на священную территорию».
Были предположения, что на голове у статуи бочонок с кикеоном.

Шестой день назывался «Pannychis», или "ночное празднество ". Вечером Деметре посвящалась прекрасная ритуальная пляска женщин вокруг колодца - Каллихорона. Женщины совершали танец, неся на головах корзины плодов первого урожая, называемые «kernos». У входа в храм Деметры приносили сакральные хлеба - «pelanos» - собранные с самого урожайного поля в Аттике. Обо всём этом сообщает Павсаний: «Есть и колодец, называемый Каллихорон, где элевсинские женщины учредили первый хоровод и стали петь гимны в честь богини. Рарийское же поле, говорят, было засеяно первым и первым дало плоды. Поэтому у них установлено пользоваться мукой с этого поля и приготовлять лепёшки для жертвоприношений из продуктов с него». Следующее утро участники мистерий паломничали по близлежащим храмам - Посейдона «Господина моря», Артемиды «Охранительницы входа», Гекаты «богини перекрестков», и Триптолема.

Седьмой и восьмой дни назывались «Mysteriotides Nychtes» - Ночи Мистерий. Если вернуться к гимну Гомера, можно воссоздать события, происходившие в Храме следующим образом.
Инициаты, зовущиеся мистами, вместе с их учителями - мистагогами вступали в Храм Деметры, её земной дом. Возможно, как это было принято у орфиков, на входе они сообщали пароль, дозволяющий им войти в Телестерион. Какое-то время инициат, уподобленный Деметре, сидел в начале ночи Мистерий в темноте Храма, покрытый вуалью, постящийся, молчаливый, подобно тому, какою была Деметра, пришедшая в дом Келея.

Фрагмент сосуда. Музей Акрополя, Афины. Посвящяемый изображён с покрытой головой

Барельеф из музея Элевсина. Фрагмент ритуала посвящения

В благоухании фимиама совершались действия со священными предметами «dromen a» и говорились слова - logomena , возможно литургическое повествование о Деметре и Персефоне, орфическое учение о душе, и инвокации, и совершалось созерцания - deiknymena. Мистериальное действо в определённые моменты скорее всего сопровождалось музыкой. Древние люди умело использовали музыку, применяя её функцию воздействия на душу. Музыка, в каждом случае в своём ритме и тональностях, использовалась на протяжении всех дней мистерии, и её присутствие в особом таинственном, мистериальном звучании в процессе прохождения инициатом испытаний, также нельзя исключить.

Археологический музей, Афины

В Телестерионе находился Анакторон - «место Владычицы» - прямоугольная каменная конструкция. Самая древняя часть храма, как показали раскопки, под тем местом, где обнаружили следы кладки 3 тыс. до н.э. Анакторон символически изображал врата входа в подземный мир. Звучал бронзовый гонг, Иерофант читал молитвы, призывающие Персефону из Аида. Вспомним, что Пифагор называл звук, издаваемый бронзой при ударе, — «голосом даймонов». Вокруг иерофанта собирались мисты в окружении теней и бликов от света факелов. Свершалась встреча и единение Деметры и Персефоны, и иерофант провозглашал о рождении сына Персефоны - Бримоса (соотносимого некоторыми учёными с Дионисом). Также нам известно об объединяющем всех питии кикеона, и огромном огне, вырывающемся из Храма, и высшем видении инициата - эпоптее.

В некоторых статьях можно встретить следующее описание: «Посвящаемые в глубоком мраке ночи совершали переходы из одной части святилища в другую; по временам разливался ослепительный свет и раздавались страшные звуки. Эти эффекты производились различного рода техническими приспособлениями, но тем не менее производили подавляющее впечатление. Страшные сцены сменялись светлыми, успокоительными: открывались двери, за которыми стояли статуи и жертвенники; при ярком свете факелов посвящаемым представлялись украшенные роскошными одеждами изображения богов». Такое восприятие происходящего в Мистерии характерно для человека техногенного века, но люди античности жили в мире полном магии. Хотя трюки с механическими устройствами также имели место быть, трудно представить, чтобы ими всё и ограничивалось, ибо в мистерии посвящали не один лишь народ. Большинство эпоптов были людьми высокого социального положения, лица правящей элиты, и они были прекрасно осведомлены о таких механических приспособлениях, коими пользовались уже тысячелетия в Египте и Шумере, посему трудно принять гипотезу, что таковые театральные представления произвели бы сильный эффект на душу искушённого посвящаемого.

Кое-что из происходившего рассказал Павсаний в своём «Описании Эллады», будучи посвящённым в Мистерии: «Около святилища Деметры Элевсинской находится так называемая Петрома ("творение из камня"), это два огромных камня, приложенных один к другому. Каждый второй год те, кто совершает мистерии, называемые ими Большими, открывая эти камни, вынимают оттуда письмена, касающиеся совершения этих мистерий, громко прочитывают их в присутствии посвящённых и той же ночью вновь кладут их обратно. Я знаю, что многие из фенеатов в очень важных случаях даже клянутся этой Петромой. На ней находится круглая покрышка, а в ней хранится маска Деметры Кидарии (со священной повязкой). Надев на себя эту маску во время так называемых Больших мистерий, жрец поражает подземных (демонов, ударяя в землю) жезлом».

На утро посвящённые возможно шли на поле, на котором впервые взошёл урожай пшеницы у Триптолема, и именно тогда восклицали Небу «Дождь», а Земле «зачни!», как сообщает Ипполит.
Девятый день был днём «Plemochoai» - возлияний и «Epistrophe» - возвращения. Заканчивали мистериальные дни возлияниями (мёртвым предкам или божествам) и соответствующими фестивалями по данному случаю. На девятый день возвращались в Афины. На следующий день архонт басилевс и его ассистенты докладывали Афинскому правлению о тех, кто вёл себя непристойно и составлялось постановление о разбирательстве в отношении тех, кто нечестиво действовал во время мистерий. Все посвящённые разъезжались по домам, больше не имея никаких обязательств перед культом, и возвращались к своей обыденной жизни.

Храмовая территория Элевсина

Таковы общие сведения о днях Мистерий, собранные из античных источников. О самих же Мистериях была предложена масса догадок и предположений.
Интересные сведения и интерпретации мистериальных предметов и действий собрал М. Элиаде в «Истории веры и религиозных идей. т. 2». Приведём некоторые цитаты.
«Что же касается мистического опыта, который получала душа на высших степенях, то эта мистерия происходила на высших степенях посвящения в святилище храма. Решающее религиозное испытание вдохновлялось присутствием богинь».
«Согласно Кереньи, верховный жрец провозглашает, что богиня мёртвых родила сына в огне. В любом случае, известно, что последнее видение, epopteia, происходило при ослепительном свете. Некоторые древние авторы говорят об огне, который горел в маленьком здании, анактороне, и пламя и дым, выходящие через отверстие в крыше, были видны издалека. В папирусе времён Адриана Геракл обращается к жрецу: "Я был посвящён давно (или: где-то в другом месте)... (Я видел) огонь... (и) я видел Кору". Согласно Аполлодору Афинскому, когда верховный жрец призывает Кору, он ударяет в бронзовый гонг, и по контексту ясно, что царство мёртвых отзывается».

«Счастлив тот, кто видел это перед тем, как спустится под землю» - восклицает Пиндар. - «Ему известен конец жизни. Он также знает его начало! Трижды счастливы те смертные, кто видел эти таинства и спустится в Аид. Только они могут иметь настоящую жизнь там, где для остальных всех - страдание» - Софокл (фрагм. 719)».

Термин «элевсинские мистерии» раскрывает перед нами торжество известного древнегреческого обряда. Его проводили в честь богинь плодородия Деметры и Персефоны. Изначально только они и присутствовали на этом праздненстве. Несколько позже в нем появился и новый персонаж – бог виноделия Дионис: во время мистерий ему присваивалось имя Иакх. Свое название это великолепное мероприятие получило от места его проведения – небольшого греческого городка Элевсин, расположенного неподалеку от Афин.

Мистерии Элевсина: что лежало в их основе

В чем же была суть мифов, заложенных в основу элевсинских мистерий? Все эти истории рассказывают о расставании Деметры с ее дочерью Персефоной. Древними греками упоминается и другое имя дочери Богини Плодородия: Кора. По легенде она была похищена Богом Подземного Царства или загробного мира – Аидом, известным также под именем Плутон. Он не просто похитил Кору, но и вынудил ее стать его женой.

По преданию, все произошло на лугу, где дочь древнегреческой богини плодородия собирала цветы вместе со своими спутницами. И вдруг как из-под земли внезапно появился Аид. Промчавшись по лугу на колеснице, он похитил Персефону.

Убитая горем мать, Деметра, не теряла надежды найти утраченную дочь. Приняв образ старухи, она продолжала поиски Коры. Долгое время бродя повсюду, она нашла себе пристанище в древнегреческом городке Элевсине. В конце-концов, разуверившись в успехе предприятия, Деметра поселилась в доме местного царя, стала прислуживать ему и нянчить его ребенка. А вот свои обязанности Богиня плодородия и вовсе позабыла… Начали вянуть растения, урожаи стали плохими - так велика была боль ее утраты.

Увидев все это, спустился с Олимпа Бог Зевс. Отправился в царство мертвых и вынудил Аида вернуть Кору на землю, с тем условием, что она будет проводить со своим мужем не меньше трех месяцев в году. Именно зиме с тех пор приписывают греки те самые три месяца, когда замирают растения, а Деметра впадает в скорбь.

Великие и малые элевсинские мистерии

Мистерии и таинства в древней Греции были распределены на три степени. Что же касается самих связанных с ними праздников, то их было два: великий и малый. Оба торжества проводились в течение нескольких дней и ночей, сопровождаемые действами и обрядами. О храме, где проводились торжества, также существует интересная легенда. Согласно мифам и преданиям, он был построен именно в том месте, где на «камне печали» сидела богиня Деметра. Печалилась она, как мы помним, из-за того, что никак не могла найти свою дочь. Утешить богиню удалось, в конце концов, лишь Имбе, также состоявшей на службе у царя Келея. Веселыми рассказами и шутками Имба склонила Деметру к тому, чтобы она приняла пищу и утолила жажду. В память об этих мифических событиях и был возведен Элевсинский храм.

Праздник посвященных в таинства

В таинство мистерий были посвящены лишь избранные из числа служителей культа. Посвящение происходило в вышеназванном элевсинском храме, в особом его помещении, доступ к которому имели далеко не все. Между храмом и Афинами была проложена «Священная дорога». По краям этого пути располагались памятники и произведения искусства в виде скульптур, свойственных в те незапамятные времена подобным местам. Величественность этого сооружения можно оценить и сейчас, несмотря на то, что время сыграло с ним свою злую шутку - и от былого величия грандиозного сооружения сегодня остались лишь развалины. Но это вовсе не мешает истинным ценителям древних культур получить здесь положительный заряд эмоций и ощутить на себе величие и дух событий минувших эпох…

Видимая сторона таинства мистерий

Их проведение можно распределить по сезонам:

• Великие мистерии – сентябрь, месяц боэдромион;
• Малые элевсинские мистерии – весна, так называемый месяц Анфестерии, время праздника виноградной лозы;

Во время весеннего элевсинского празднования проводились различные обряды очищения, сопровождаемые разыгрываемыми постановками аллегорического содержания. В этот период, как было принято считать, Персефона (дочь Деметры) и возвратилась, наконец, к матери.

Сентябрьские же действа длились в течение девяти дней. Морская вода служила источником очищения и использовалась в первый день празднования. Известно также и о жертвоприношениях, обрядах искупления, которые имели место в «день собрания» (он же день первый). Завершение обрядов закладывало начало празднику Иакха. Это торжественное мероприятие выглядело занимательно и сопровождалось развлечениями и танцами, смехом и подношениями Богу Дионису. Шествие, сопровождавшее этот ритуал, направлялось к священному заливу. Люди несли образа из храма Иакха, освещая себе путь факелами, так как действия происходили уже в ночное время.

Радостная и торжественная часть процессии сменялась скорбной . Это символизировало общее сопереживание утрате Деметры, осознание всех тягот, которые перенесла богиня, разыскивая Кору-Персефону. Совершаемые обряды уже не были столь веселыми, а даже наоборот: они были уже скорбными и грустными. Раздавалось заунывное пение хора… Всюду были слышны невеселые слова и причитания… Но вскоре… - всеобщее торжество вновь сменяло унылость и скорбь. Это был тот момент истории, когда, согласно преданию, Деметра нашла свою дочь и воссоединилась с нею. Великие мистерии завершались также обрядами жертвоприношений в память покинувших бренный мир и примирения.

Посвящение в элевсинские таинства

Все эти праздники сопровождались также посвящением в таинства элевсинских мистерий. Посвященные, таким образом, вставали на путь осознания истинны, своего рода смысла существования человека - и тут, во всей своей неизмеримости раскрывалась тема души после перехода человека в загробный мир.

Степени познания и посвящения древних греков в таинственные элевсинские знания и опыты можно условно разделить на два этапа:

1. Первая степень посвящения в истину происходило во время весеннего празднования малых мистерий. Это было своего рода подготовкой к следующему этапу, когда происходило очищение души человека.
2. Вторая степень – посвящение в великие мистерии во время проведение сентябрьского торжества. Здесь человек получал объяснение таинств, описываемых в мифах, и приходил к осознанию истинных аллегорических смыслов.

Суть элевсинской истины олицетворяла собою идею перехода человека к жизни после смерти. Символические обряды и мифы, рассказывающие о Деметре и Персефоне, помогали распространить идею о бессмертии человеческой души и продолжении его жизненного пути в другом, загробном мире.

Изначально право стать просвещенными было лишь у граждан Аттики. С развитием и распространением культа, любой грек, который:

не был уличен в нарушении законов природы (например, в убийстве);

нарушении человеческих норм морали;

не был рабом -

получал возможность стать одним из таких просвещенных людей.

Элевсинские мистерии и загробное блаженство

Подготовленная душа, очищенная и прошедшая первую степень просвещения во время малого празднования, допускалась к великому. Именно в этот период девяти дней происходили различные торжественные обряды богослужения и постижение истины. Верхом блаженства среди просвещенных считался переход в загробный мир, где боги сулили им высшее благо.

Раскрытие темы перехода происходило в виде молитв, разыгрывания мифических сцен, составления преданий, в религиозных постах и так далее. Множество действий иллюстрировало легенду о Деметре и Персефоне, страданиях матери-богини, в процессе которых затрагивалась тема потусторонней жизни.

Участие жителей Северного Причерноморья в таинствах

Несмотря на то, что, согласно легенде, при зарождении культа земледелия познать это таинство могли лишь потомки первых просвещенных, со временем эта тенденция изменилась. В более поздние времена последователи элевсинских таинств стали появляться по всей Греции. Исключением не стали и те греки, кто проживал в Причерноморье (Ольвии и Нимфее). Свидетельством тому служат исторические данные, повествующие о пересылке первого урожая в Афины: мистерии постепенно приобретали популярность повсюду. Этому способствовали и предсказания Дельфийского Оракула о воле богов. А его предсказаниям внимали все греки, в том числе, и проживающие в Причерноморье.

Празднества Кибелы и других богов восточного происхождения

Из традиций Востока греки позаимствовали еще одного мифического персонажа – Богиню Кибелу, которая была матерью большинства Олимпийских богов. Восточные празднования в ее честь были жестокими и, порою, кровопролитными. Известны даже случаи самооскопления, нанесения людьми друг другу порезов и ран: таковы были результаты состояния религиозного экстаза.

Так, возлюбленный Кибелы Аттис, обращаясь к ней, писал:

«Пусть я пребуду в отдалении от твоих чудовищных тайн, и пусть твой ужас и безумие опьяняют других».

В свою очередь, ожесточенные ритуалы Востока были греками, все же, несколько смягчены. Впрочем, многих они все еще продолжали пугать. И если проводить тут параллель с элевсинскими мистериями, то Аттиса можно считать подобным Коре, а Кибелу – Диметре.

Мистика античной магии

Теория об особых состояниях сознания энтеогенах базируется на том, что во время восхвалений божественных существ и просвещения, всем участникам мистерий и таинств давали некий напиток, который воздействовал на психологическое состояние людей. В этом напитке содержались психотропные вещества (как принято считать в одной из теорий ученых, исследовавших эту тему). Глубочайшее мистическое состояние посвященных объясняется, в этом случае, не столько даже некой сверхъестественной стороной, сколько воздействием на участников действа некоторых видов галлюциногенных споровых грибов.

4. Великие мистерии

Подготовка в Афинах

Десятого боэдромиона (1 сентября) претенденты, или неофиты, Великих мистерий и давние элевсинские мисты начинали воздерживаться от мяса и вина, хотя в иные времена по крайней мере 12 боэдромиона, в день Вакха, усердно отдавали им должное. 14 боэдромиона, за пять дней до выступления процессии в Элевсин, из тамошнего святилиша прибывали жрецы и жрицы со статуей юноши-бога Диониса-Иакха и атрибутами культа, а именно корзинами, которые назывались Idstai. Конный отряд обучающихся военному делу аттических юношей, одетых в черное, встречал их у маленького храма Эхо за Пестрой горой, видимо на давней границе афинских и элевсинских земель. По эту сторону Пестрой горы, у моста через Кефисс, где ныне расположен Ботанический сад, процессия делала остановку у священной смоковницы, посвященной божеству в образе змеи, по имени Зевс Мэлихий. Пять дней спустя это же место было первой культовой остановкой процессии, направлявшейся в Элевсин126. Изваяние Иакха устанавливали на Старом городском рынке, в Элевсинио-не. Так называлось столичное святилище обеих элевсинских владычиц, "Матери и Девушки". Иерофант тотчас поднимался на акрополь к Парфенону, чтобы сообщить городской богине о прибытии нездешнего бога.

Элевсинион на Старом рынке существовал с конца VII века. Солон (640–560 гг. до Р.Х.) воздвиг его после присоединения Элевсина к аттическому государству. Состоял он из окруженного стеною участка с одним-двумя зданиями и располагался между рынками, примыкая с севера к Старому, а с юго-востока к Новому, который был построен Солоном и теперь как раз и назывался рынком, агорой. Через 700 с лишним лет Павсаний так описывал этот городской ландшафт: "Входящим в афинский Одеон [на Старом рынке. - ДА.] в числе многого другого бросается в глаза статуя Диониса, заслуживающая внимания. Поблизости есть источник, называют его "Эннеакрунос" (с девятью трубами) - так оборудован он был Писистратом, водоемы есть по всему городу, а родник этот один. Выше этого источника [к юго-востоку, где местность повышается к акрополю. - ДА.] сооружен храм Деметры и Коры и храм Триптолема [их жреца. - ДА], в котором есть его изображение" (1.14,1). Сам Элевсинион стоял внизу на склоне акрополя. При Солоне он занимал территорию размером 20 х 30 м, позднее - 40 х 30; храм (17 х 10 м) располагался с северной стороны. В римскую эпоху возле южной стены добавился открытый портик127. В V веке до Р.Х. для подготовки мистов служили только храм да площадь перед ним (20 м2).

Священная корзина

Элевсинион в Афинах

На следующий день афинский верховный жрец, носивший титул "архонт басилевс", принимал двух главных элев-синских жрецов - иерофанта и дадуха - в Пестром портике на северной стороне Нового рынка. Засим они получали разрешение через вестника пригласить весь афинский народ на таинства в Элевсин. Но для этого было названо три условия: 1) не запятнанные кровью руки; 2) "внятная речь", то есть знание греческого языка и 3) "праведная жизнь", то есть отсутствие судимостей128. Здесь не упомянуто еще одно условие, которое, однако, со времен Солона носило обязательный характер: в предшествующем году (как минимум девятнадцать месяцев назад) неофит должен был принять участие в Малых мистериях; полугодичный срок (с февраля текущего года) не учитывался. Прошения подавали в Элевсинион, причем в письменном виде. Жрецы сверяли имена по аттическому списку граждан - он хранился неподалеку, в афинском Метрооне, который служил также городским архивом. Затем имена проверяли по судебной книге и по спискам участников Малых мистерий, а в заключение - по перечню элевсинских мистов.

Желательно было пройти посвящение не единожды; именно из таких посвященных выходили мистагоги, или руководители неофитов. С конца VII века, выполнив указанные четыре условия, любой гражданин Аттики мог свободно участвовать в мистериях; сюда относятся и те, кто исключительно ради этой цели становился приемным сыном или дочерью аттического семейства; в римскую эпоху упомянутая хитрость получила широчайшее распространение. Элевсинии были доступны и для рабов, если они вносили высокую плату. Ведь рабы в те далекие времена трудились исключительно на земле, а значит, принадлежали к Триптолемову братству и вполне могли принять таинства Матери полей.

Свободное аттическое юношество допускалось к участию в мистериях лишь после прохождения военной подготовки, что, учитывая проходившие в феврале древние элевсинение военные игры, было, по-видимому, весьма архаическим (пятым) условием. С той поры как Рим подчинил себе Македонское царство (168 год до Р.Х.) и Ахейский союз (146 год до Р.Х.) и Эллада утратила государственную самостоятельность, Элевсинии стали доступны для всех римлян, проживавших на территории империи - как для мужчин, так и для женщин, - не моложе девятнадцати лет, коль скоро они владели греческим языком, в соответствии с местным законом были формально усыновлены аттическим семейством и уплачивали высокий взнос.

Служками были так называемые "отроки очага"; в обрядах каждый раз участвовал лишь один из них. Выбирали для этого мальчиков 8-12 лет из знатных аттических родов, отец и мать у них непременно должны быть живы. В позднеримскую эпоху, когда Адриан во II веке от Р.Х. возродил Элевсин, на посвящениях пассивно присутствовало довольно много детей, в том числе, видимо, и девочек. Подростки от 13 до 17 лет к мистериям не допускались никогда129. Юноши-мисты в Элевсине были определенно не моложе 19 лет, ведь в архаический период им полагалось предварительно участвовать в военных играх, а в более позднее время - пройти военную подготовку.

Те, кто подавал прошение впервые, звались неофитами; под вечер 15 боэдромиона (5 октября) они, наверное, узнавали в Элевсинионе, допустили их к таинствам или нет. Тогда-то они и платили мзду: двух овец, одного барана, одного поросенка, а вдобавок крупную сумму денег130. Мисты носили черную одежду; белой одежда стала, только когда Марк Аврелий возобновил таинства в 174 году от Р.Х. Пра-образно, в соответствии с гневом и милостью Деметры, ритуальные одежды должны бы сперва быть черными, а затем - белыми; именно так являлась сама богиня.

Приемная церемония требовала времени, а Элевсини-он просторностью не отличался. Всяк сам приносил свою жертву на одном из алтарей во дворе. Алтари эти были низенькие, столь любезные земным божествам, - круглые микенские очаги. Даже если каждая церемония занимала лишь пять минут и если разрешалось жертвовать одно животное от целой группы, времени все равно не хватало. Ведь начиная с V века число участников колебалось от пятисот (в неудачные годы) до трех тысяч (в хорошие годы); особенно велико оно было каждый четвертый год, когда празднества справляли чрезвычайно пышно. Однако часто называемая цифра 30 000 объясняется неверным толкованием одного фрагмента у Геродота; ниже мы еще на этом остановимся. Три тысячи человек и то помещались в столичном Элевсинионе лишь по очереди, быстро сменяя друг друга. Да и в элевсинский Телестерион больше народу войти не могло; даже в открытых дворах случилась бы давка.

Надлежащее, достойное участие обеспечивали мистагоги, каждый из которых руководил одной группой. Недозволенное участие каралось смертью. Римлянин Тит Ливии рассказывает, что во II веке до Р.Х. два юноши из аркадского Акакесия ненароком и по неведению пришли вечером Священной ночи в Элевсин, из любопытства вместе с большой толпой отправились на священный участок и выдали себя неуместными вопросами. Оба они были казнены

Порядок искупления и жертв, принятый в афинском Элевсинионе, мы находим у Моисея (Лев. 1 ел.). В 1 и II тысячелетиях тот же порядок действовал от Сирии до Италии, а значит, и у Израиля; только относительно Крита и Египта полной уверенности нет. Этот порядок гласит: есть два вида жертв, которые могут праздноваться сообща: 1) очистительная жертва и 2) полная жертва. Жертвующая община вправе и должна вкусить лишь от второй, ибо ее мясо связывает людей с соответствующим божеством. Мясо же очистительной или искупительной жертвы вкушать не-дозволено; а именно таковыми были приносимые здесь в жертву поросята.

Только Аристофан в своей комедии "Лягушки" (ст. 337), написанной в 405 году, мечтательно рассуждает о запахе поросятины перед мистериями. Но эти слова он вкладывает в уста слуги, а значит - глупца. Очистительные жертвы всюду подлежали полному сожжению. От сжигаемых поросят город полнился запахом жаркого, но отведать этого жаркого никому не доводилось. Обряд очищения описан не только у Моисея, но и у Аполлония в "Аргонавтике", где его исполняет Кирка (IV.700 ел.). О том же обычае упоминает Гомер, заставляя Агамемнона во искупление ссоры с Ахиллесом "отсечь гортань кабану"» "Жертву [неразъятую. - Д.Л.] Талфибий [жрец. - Д.Л.] в пучину глубокую моря седого рыбам на снедь, размахавши, поверг" (Ил. 19,267–268). Для полного очищения Агамемнону потребовалась бы затем церемония с веялкой и факелом. Но поскольку под Илионом шла война, эти детали были опущены. В Элевсинионе - судя по рельефу, изображающему посвящение Геракла, - каждого миста очищали веялкой и факелом, хотя и не ранее 16 боэдромиона.

Каждый мист приносит в жертву поросенка.

Жрица производит очищение ветром, водой и огнем

Ранним утром 16 боэдромиона по Афинам разносился клич: halade mystai! - мисты, к морю! 132 После этого все участники с живым поросенком под мышкой, каждый в сопровождении мистагога, шли на берег близ Фалера - дорога занимала час, - чтобы умыться самим и вымыть поросенка. По возвращении в Элевсинион этого поросенка под руководством жреца приносили в жертву на низком круглом алтаре подземных богов. Мист обагрял руки кровью животного, воздевал их в молитве и просил Зевса о чистоте. От крови поросенка жрец очищал его дополнительной жертвой, бросая в огонь хлебы. Только затем мис-ту разрешалось принести обеим элевсинским богиням настоящую жертву: овцу Деметре и барана Персефоне; мясо и шкура животных доставались жрецам. Предварительно мист принимал краткое очищение ветром (с помощью веялки) и огнем (с помощью факела).

Геракл со змеей и один из мистов получают очищение для Великих мистерий

Вечером 16 боэдромиона, а может, только 17-го аттические крестьяне публично приносили в жертву Деметре и Коре свинью. Мисты же 17-го числа по очереди вновь забивали в Элевсинионе своих овец - для второго, великого искупления. Белую шкуру животного расстилали на сиденье, на которое усаживался мист, закутав голову покрывалом. Теперь его очищали две жрицы: спереди - служительница Деметры, водившая вверх-вниз плоской плетеной веялкой для зерна; сзади - служительница Гекаты, представлявшая и Персефону и совершавшая те же манипуляции горящим факелом. Засим следовали подлинные огненные и благодарственные жертвы: овца для Деметры и баран для Коры. Обычно их употребляли в пищу, но для мистов в эти дни мясо было под запретом. Вот почему здесь и мясо, и шкуры целиком принадлежали жрецам, которые, никоим образом не греша против культа, все это продавали, чтобы выручкой покрыть свои расходы.

Платоник-христианин Климент Александрийский (t 220 г. от Р.Х.) сообщает нам вербальную формулу, которой сопровождался 17 боэдромиона обряд в Элевси-нионе: "Я постился, пил кикеон, брал кое-что из большой корзины (Jdste) и, подержав в руках, клал в маленькую, а из маленькой опять в большую"133. Обе корзины известны по местным изображениям и убедительно свидетельствуют, что эта фраза возникла в аттических Элевсиниях. Впрочем, не надо забывать, что начиная с 332 года до Р.Х. в Александрии Египетской существовало предместье под названием Элевсин и что тамошний культ тоже именовался Элевсиниями, а потому "элевсинские" цитаты у александрийских писателей могут идти и оттуда.

Чтобы твердо установить точное место обряда, связанного с этой фразой, в совокупном ходе аттических Элевсиний, нужно учитывать и когда готовили кикеон - напиток с мятой и поджаренной ячной мукой, - и когда его пили, ведь указанная фраза связана именно с этим. По поводу питья в V гомеровском гимне сказано: "В жилище Келея". Для культа Священной ночи это могло бы означать - в первом дворе. Там происходила Первая оргия, и Деметра являлась в скорбном оцепенении, в каком она, согласно гимну, пребывала в жилище Келея, когда попросила и получила вместо вина этот незатейливый напиток. Но с точки зрения культа маловероятно, чтобы на священной территории вообще вкушали еду и питье, разве только в конце празднества как бы в завершение жертвы, но в таком случае (хлеб и) вино, а не кикеон. Следовательно, кикеон пили, по всей вероятности, до Священной ночи, самое раннее 18-го, а самое позднее - 19-го, во время процессии, да и тогда, скорее всего, лишь перед Рэтами на полуденном привале у моря - такова точка зрения К. Кере-ни134, и мы ее разделяем. Г. Милонас полагает, что мисты вкушали этот напиток вечером после процессии и танца девушек на площади перед священной территорией135; если так, значит, вербальная формула произносилась при входе в святилище. Возможно, но едва ли вероятно. Мы думаем, возле Рэт этой формулой только напоминали об обряде, что подтверждает и прошедшее время глаголов. Она служила там паролем, оберегающим от недозволенного вторжения. Сам обряд - не питье - мы относим к 17 боэдромиона. На следующий день, 18-го, в канун процессии, мисты тихо сидели по домам и готовили этот напиток - так сообщает в своей "Афинской политии" Аристотель136, а уж он-то был прекрасно осведомлен.

События в целом развивались вот как: прежде чем мисты утром 17-го шли в Элевсинион к последней жертве, три экзегета в Пестром портике разъясняли им заповеди первосвященника Триптолема137. Это не были объявленные ранее условия (чистые руки, внятность речи и праведная жизнь) - теперь речь шла о заповедях, которые с точки зрения нынешних ученых представляются скорее пифагорейскими: во время празднеств "нельзя убивать животных и вкушать мясо, а в жертву дозволено приносить лишь плоды полей и дерев". Эти дополнительные заповеди, присущие многим древним таинствам, имели силу только в период подготовки, а заповедь жертвы - только во время мистерий; тесно связанный с таинствами Пифагор, однако же, давал подобные указания на всю жизнь. Культовое вегетарианство проповедовал в Аттике еще царь Кекроп, живший, вероятно, около 1300 года до Р.Х. "Он <…> решил не приносить <…> в жертву ничего, что имеет душу"138. О Кекропе мы уже говорили в главе об аттических праздниках.

Последний ритуал в столичном Элевсинионе совершали 17 боэдромиона, и, учитывая сообщенную Климентом Александрийским формулу, происходило это так: принеся последнюю очистительную жертву, овцу, мист клал ее шкуру на сиденье и принимал очищение факелом и веялкой. Когда с его головы снимали покрывало, жрицы-очистительни-цы успевали исчезнуть. Он увидит их в храме, куда его теперь ведут.

В преддверии главного зала он вместе с другими членами своей группы обнаруживает за ширмой старую жрицу Деметры, которая, подобно своей богине, сидит на корзине под названием kiste. Как только группа переступает порог, жрица встает, открывает корзину и знаком велит первому что-то достать. Там лежит перевернутое деревянное материнское лоно. Мист вынимает его из корзины, переворачивает и видит, чтб у него в руках. Жрица направляет его в священный покой, где в полумраке, выпрямившись во весь рост, стоит молодая жрица Гекаты, которая на этом празднике одновременно является Корой. Она держит на голове kalathos, маленькую корзину. Когда входит мист, она снимает корзину и показывает ему - там пусто. Жестом она приказывает положить туда лоно, не переворачивая его, затем ставит корзинку на голову, некоторое время серьезно смотрит на миста, опять снимает корзинку, велит ему вытащить содержимое и уходить. За дверью этот предмет снова переворачивают и кладут в корзину Деметры, на которую опять усаживается старуха жрица. Она ждет следующего.

Обряд содержит образ того, чтб должно произойти в душе миста, в котором элевсинское таинство таким способом вызывает желанное пробуждение, открывает способность к духовидению, - образ оплодотворения свыше. На тот же процесс указывает и широко известное еще в древности изображение Элевсинских мистерий - найденный под руинами элевсинской гробницы Триптолема рельеф, датируемый примерно 440 годом до Р.Х. Перед нами обнаженный юноша Триптолем в окружении "обеих владычиц": Деметра стоит к нему лицом, протягивая колос; Кора за спиной у юноши, благословляющим жестом она простирает руку над его головой, как бы прикрывая ладонью пламя. И сам обряд, и это изображение показывают, как "мать" наделяет человека плодом, питающим тело, а "дочь" - духовным огнем, пробуждающим душу. Рельеф, копия которого была изготовлена еще в древности для Рима и хранится ныне в афинском Национальном музее, излагает мистерию даже лаконичнее и целомудреннее, чем описанный выше непродолжительный обряд.

Пока мисты 18 боэдромиона тихонько "домовничали", по городу шла процессия бога-врачевателя Асклепия (такие процессии устраивались начиная с 421 года до Р.Х.). Главное святилище этого бога находилось в Эпидавре; жрецы его носили в руках змей. С незапамятных времен город праздновал в этот день Дионису и жертвовал "всем богам", что соответствует полным таинствам, а здесь, в Элевсине, - предстоящему осеннему "бракосочетанию времен года". 19 и 20 боэдромиона вместе именовались мистери-альными днями. Все обряды в рамках Элевсиний, совершавшиеся в эти дни, не только не были общедоступны, но считались строго тайными. 19-е число называли "полным сбором", поскольку утром этого дня процессия мистов собиралась в Афинах у Пестрого портика, где иерофант и факелоносцы еще раз предостерегали от участия тех, кто не имеет чистых рук, внятной речи и праведной жизни139. Затем процессия во главе со жрецами, несущими изображение Иакха, молча покидала город через Священные ворота - так назывался южный проем северо-западных ворот Дипилон, где вытекала из города и речка Эридан.

Священная дорога

Павсаний путешествовал по Аттике примерно в 160 году от Р.Х., однако о местах Малых и Великих мистерий он пишет очень скупо. Что до поля в Аграх, он хотя бы указал, где оно располагалось, и перечислил постройки (1,18 и 19); Элевсинион, а тем паче священную территорию перед Элевсином он полностью обошел молчанием, ибо во сне ему было предостережение от выдачи тайны мистерий (1.38,6). Но Священную дорогу от Афин до Элевсина Павсаний подробно описывает шаг за шагом; ни на минуту не упуская из виду процессию с ее остановками и описывая лишь те места, которые можно соотнести с таинствами (1.39,3). Другие места, как, например, лежащие в начале дороги гробницы афинских воинов, которые показывали тогда всем чужестранцам, он вообще не упоминает.

Священная дорога из Афин до Элевсина

Керени время от времени пользуется Павсаниевыми заметками о Священной дороге, чтобы как в зеркале увидеть подробности таинств. Мы применим ту же методику и будем рассматривать остановки как отражение самих таинств.

Протяженность Священной дороги составляла 22 км; процессия одолевала ее за день. Таким образом, было достаточно времени для совершения обрядов на стоянках, а участники сберегали силы для Священной ночи. Впереди шествовали два вестника (не жрецы) в черных одеждах. Следом за ними, тоже в черном, верховные жрецы: иеро-фант, дадух и керик, или вестник; далее две жрицы с корзинами на голове - здесь использовались только малые корзины. За ними несли деревянное, украшенное миртом изображение Иакха - это и был центр процессии. У городских ворот его водружали на повозку и так везли до самых Рэт, а через эти "ручьи" в классическую эпоху проезжей дороги не было. Лишь Адриан в 128 году от Р.Х. - если не еще раньше, в 112 году, будучи афинским архонтом, - соорудил там широкий каменный мост. Жрицы и пожилые жрецы тоже ехали до Рэт на повозке, а после постройки моста, возможно, и до самого Элевсина140. Каждый жрец имел при себе служку. Все были в черном - это цвет разгневанной и скорбящей Деметры. Далее следовали мисты, иногда числом более двух тысяч, тоже в черном. Начиная с 174 года до Р.Х., когда Марк Аврелий восстановил разрушенный костобоками Элев-син, одежды стали белыми; правильнее было бы - в соответствии со скорбью и примирением Деметры - идти на таинства в черном, а возвращаться в белом. Примерно с 600 года до Р.Х., когда Солон ориентировал святилище на Афины, до 84 года до Р.Х., когда Сулла разоружил Аттику, процессию сопровождали всадники - будущие воины со щитами и копьями; сами они еще не имели права на посвящение, но вечером светили шествию факелами до ггривратной площади для танцев и возвращались домой, когда мисты входили на священную территорию. Все мис-ты, и мужчины тоже, были в миртовых венках, как невесты. Кроме того, у них в руках были миртовые ветви, а у мужчин еще и кувшинчик с кикеоном. Женщины несли на голове кувшинчик побольше. На первом отрезке пути, от Пестрого портика до моста через афинский Кефисс, процессия хранила молчание.

Дионис с Иакхом

Павсаний, прошедший этой дорогой в одиночку и не в праздничное время, описывает ее так: "Если идти в Элевсин из Афин той дорогой, которую афиняне называют священной, то тут сооружен [справа от ворот. - ДА.] памятник Анфемокрита. Мегарцы совершили против него злодейское и безбожное дело; когда он шел к ним в качестве вестника, чтобы запретить им в дальнейшем обрабатывать беззаконно <священную> [к западу от Элевсина, ближе к границе. - ДЛ.] область, они его убили [в 431 году до Р.Х. - ДА.]. За такой поступок над ними до сих пор тяготеет гнев богинь, и им одним из всех эллинов император Адриан [в 128 году от Р.Х., экономически. - ДА,] не смог помочь" (1.36,3). Павсаний не задерживает внимания на гробницах погибших воинов и государственных деятелей по сторонам дороги за Священными воротами, равно как и у ближней дороги к Академии141. Об Анфемокрите он упоминает, поскольку его миссия свидетельствовала об опеке Афин над элевсинским святилищем и о том, что, убив Анфемокрита, мегарцы однозначно отвергли эту опеку. Еще в VII веке существовала такая же дорога процессий из Мегары, и надо сказать, полностью ее не перекрывали никогда. "За погребальным памятником Анфемокрита <…> - продолжает Павсаний, - идет местечко Скир, названное так по следующему поводу.

Когда элевсинцы воевали с [аттическим царем. - ДЛ.] Эрехтеем, к ним пришел из Додоны прорицатель по имени Скир, который основал и древний храм Афины Скирады в Фалере [старейшей афинской гавани. - ДА.]. Когда он пал в сражении, то элевсинцы похоронили его около горной реки и название как этому месту, так и реке дано по имени этого героя" (1.36,3). Еще раз Павсаний вспоминает об этом сражении, говоря о Рэтах. Вероятно, предание вело речь вообще о спорной границе между Афинами и Элевси-ном. В те времена, когда Додона значимостью превосходила Дельфы, то есть еще в VIII веке, граница эта проходила южнее Пестрых гор, а позже по Рэтам, куда в VII веке из Дельф был призван Аполлон; ранее Дельфы не имели в Элладе достаточно высокого авторитета.

Ниже у Павсания: «Есть дальше жертвенник Зефиру (несущему дождь западному ветру. - ДА) и Деметре и ее дочери; вместе с ними тут пользуются поклонением Афина и Посейдон. Говорят, что в этой местности Фитал (производящий растения) принял в своем доме [скитающуюся. - ДА.] Деметру и что богиня за это дала ему отросток смоквы [облагороженной, сладкой смоквы. - ДА.]. Мой рассказ подтверждается надписью на гробнице Фитала: "Некогда здесь царь Фитал почтенную принял Деметру; тут она осени плод впервые герою явила: смоквой священной его род людской называет; за что род Фитала владеет всегда нестареющей славой"» (1.37,1–2). На другом, дальнем Кефиссе близ Элевсина стоял erineos, или "дерево гнева", дикая смоковница.

Алтарь Зефира и Скир находились на этом берегу ближней речки. Возможно, местечко названо отнюдь не по имени прорицателя, а по "белому" зонтику, под которым жрица Афины вместе со жрецами Посейдона и Гелиоса стояла во время летнего праздника Скира. Афина и Гелиос были здесь всего лишь гостями, тогда как Посейдона в этих краях чтили с незапамятных времен. Вообще по эту сторону речки верховным богом являлся Посейдон, а по ту сторону - Плутон, именовавшийся тут Зевсом Мэлихием, "милостивым, потому что в мистериях он изменяет закосневшие душевные формы. Впрочем, это наше предположение, и только.

На общедоступном празднике Скира (на Троицу, 2 июня) женщины тоже надевали миртовые венки и блюли половое воздержание. Во время этих торжеств они "зачинали" то, что семь месяцев спустя, на Леней (6 января), рождалось в образе мальчика Диониса и в тот же день вырастало в юношу. На Скиру же эти невесты продевали сверху вниз сквозь свои одежды живую змею - в честь Диониса как сына Персефоны, рожденного в Гадесе; так происходило зачатие. Боги - дети семимесячные, недоношенные. Речь здесь о доступном для всех пути, который идет вместе с солнцем, за всадником Кастором. Тайный путь мистов - против хода солнца и под водительством другого Близнеца, Полидевка, - тоже продолжался ровно семь месяцев, с 24 апреля через март-февраль до Великих мистерий в октябре. Каждый начатый месяц принимается в расчет.

На мосту через первый Кефисс Деметра высылала навстречу мистам свою служанку Ямбу, которая носит то же имя, что и насмешливые стихи, ямбы; орфики называли служанку Баубо, "мамаша Брюхо". Некогда в жилище Ке-лея девушка Ямба фривольными речами и танцами развеяла цепенящую скорбь богини. Теперь на мосту Ямба бесстыдно задирала перед мистами свое платье. И как некогда богиня рассмеялась и выпила кикеон, хотя гнев ее не вполне еще обернулся милостью, так и мисты, задолго до таинств, нарушали свое молчание, пели песни и пили из кувшинчиков кикеон.

Мистериальные действия Ямбы на мосту поясняет история о Геракле, бытовавшая в беотийской Феспии: "У Феспия было 50 дочерей, и с ними со всеми в одну и ту же ночь сочетался Геракл, со всеми, кроме одной, которая одна только не пожелала сойтись с ним. < Разгневанный на нее> Геракл наказал ее тем, что осудил ее на всю жизнь остаться девушкой и быть жрицей в его храме"142. Геракл выступает как божество; сорок девять дочерей Феспия - непосвященное человечество. Мисты же искали близости девственной дщери, в итоге - близости Коры-Персефоны. Ведь и Кора обретает свою силу в нижней части тела, когда физическое его воздействие почти незаметно. Элев-синские мисты получали указание на эту тайну сил уже посредством обряда в Элевсинионе, когда "брали в руки содержимое корзин". Элевсинский иерофант, опасаясь возможной победы телесного, пил после Первой оргии разбавленный сок болиголова, чтобы не потерять твердости в Третьей оргии. Благодаря этому и голос его приобретал надлежащее мальчишеское звучание, и его справедливо звали "краснопевцем" - евмолпом.

За мостом процессия мистов делала первую остановку, возле упомянутого алтаря подземного властелина - Зевса Мэлихия, "милостивого". Эта остановка была программной для всей мистерии. Павсаний сообщает: "Если перейти Кефисс, то увидим древний жертвенник Зевса Милостивого. На нем Тесей получил от потомк©в Фитала очищение, после того как он среди других разбойников убил и своего родственника со стороны Питфея, Синиса [Синила. - Н.Ф.}" (1.37,3).

Спустя четыре дня, 23 боэдромиона, город приносил этому Мэлихию белую овечью шкуру, вроде той, на которой основатель города сидел, принимая искупление. Пока бог гневался, он звался Maimaktes ("бурный"), отсюда и название месяца - "маймактерион" (ноябрь). "Гнев" и "милость" у него, как и у Реи, соотнесены с погодой в году (в отличие от Деметры). В мистерии его милость от этого не зависит. Если говорить о временах года, то публично бога умиротворяют Крещенье и карнавал. В открытом культе его умиротворяют искупительные животные жертвы, то есть жертвы всесожжения. Мэлихия изображают с Плутоновым рогом изобилия и с телом как у огромной змеи143. Он отец рожденного Персефоной в образе змеи первого Диониса, которого титаны при его первом превращении в тельца растерзали на части. После этого растерзания (в октябре) отец гневается в ноябре и декабре под знаком Скорпиона и Стрельца, пока благодаря рождению сына во время Леней, под знаком Водолея, не начинает сменять гнев на милость. Этот умиротворенный подземный Зевс - Сотер, "спаситель". Зевса Олимпийского так не называли никогда, однако благосклонный отец глубин может открыто, как бы в первом ослаблении, именоваться Водолеем, или Посейдоном.

В связи с этим Павсаний приводит сказание: "У феспийцев в городе есть медная статуя Зевса Саота (Спасителя). Предание <…> таково: некогда их город опустошал дракон; бог приказал давать дикому чудовищу каждый год одного из юношей, на кого падал жребий. <…> но когда жребий пал на Клеострата, <…> он сделал медный* панцирь, на каждой пластинке которого был загнутый кверху крючок. Надев этот панцирь, он добровольно отдал себя на пожрание дракону, исполненный решимости, отдав себя, погибнуть самому, но погубить и чудовище. За это, говорят, Зевсу дано было наименование Спасителя (Саота) (IX.26,7–8).

Железный панцирь указывает на то, что бог войны Арес играл в мистериях весьма важную вспомогательную роль. О металлах, их иерархии и мистериальных задачах мы говорили выше: Арес и железо всегда выступают сообща. Для нас главное тут - дракон, змея, которая живет в земле и, побежденная мистом, оказывается Сотером, Спасителем, что владеет силами преображения. Все боги и полубоги, имеющие доступ в Гадес, могут быть "спасителями", кроме Гефеста и самого Гадеса; в первую же очередь это - подземный отец с рогом изобилия, который не царит над сущим миром, как Олимпийский Зевс, страшась гибели и преображения; это Плутон, владыка возможностей, вечно "богатый". Ему одному ведомы торные пути и для виновных, взыскующих искупления, и для мистов, молящих о высоком преображении, то есть об оббжении. Олимпийский Зевс при свете дня держит неумолимые весы судьбы, он справедлив; подземный же Зевс способен оказать милость, умеет прощать, то есть преображать.

При метаморфозе исходный образ не должен просто уничтожиться, скорее, его нужно умело и бережно, часть за частью, орган за органом, перестроить для высокого служения. О том, чтобы исходный образ не разрушился, в таинствах заботился Аполлон. Он защищал прекрасное тело Гектора от увечий, когда Ахиллес волок его за колесницей. В ослабленной форме Аполлон как небесный врачеватель Пеон выполняет ту же службу, "заговаривая" волшебным словом, каковым и является его имя, и тем излечивая все раны богов144. В обиходе волшебное слово "пеан", или "пеон", считается достойным приветствием Аполлона. Противоположной ему силой является метаморфоза, преображение, подвластное Дионису-Иакху, которого приветствуют "иэ-иэ-иэ-Иакх". Когда оба эти волшебных слова сливаются, можно ждать безопасного, здорового посвящения.

Павсаний рассказывает далее о восхождении на Пеструю гору: "Тут же есть <…> могила Мнесифея; говорят, что он был прекрасным врачом, и ему приписывается посвящение статуй, в числе которых есть и Вакх [Иакх. - ДЛ.] " (1.37,4). Иакх - это мистический Дионис, мальчиком следующий за мистическим отцом Мэлихием. У этой могилы корифей запевает песни, а мисты в ответ восклицают: Иакх, иэ-Иакх!" В дифирамбах восхваляли деяния и страсти тех героев, жизнь которых таила в себе участь Диониса. Одну из этих песен, как сообщает Геродот, одинаково любили и эллины, и варвары, считая ее древнейшей из всех, - песнь о безвременно умершем юноше Лине, чье имя напоминает об эфемерной красоте распускающихся в июле голубых цветов льна. Геродот: «[В Египте] на пиршествах у людей богатых после угощения один человек обносит кругом деревянное изображение покойника, лежащего в гробу. <…> каждому сотрапезнику показывают эту фигуру со словами: "Смотри на него, пей и наслаждайся жизнью. После смерти ведь ты будешь таким!" <…> Среди других достопримечательных обычаев есть у них обычай исполнять одну песнь Лина, которую поют таюке в Финикии, на Кипре и в других местах. Хотя у разных народов она называется по-разному, но это как раз та же самая песнь, которую исполняют и в Элладе и называют Лином. <…> На египетском же языке Лин зовется Мане-рос. По рассказам египтян, это был единственный сын первого египетского царя. Его безвременную кончину египтяне чествовали, [прославляя] жалобными песнями, и эта [песнь] была сначала их первойри единственной жалобной песнью»145. Но первым царем Египта считался бог Осирис, затем царствовал его сын Гор. Эллины воспринимали Осириса как мистического отца и видели в нем своего Плутона, а Гора, мистического сына, толковали как младенца Иакха. И, воспевая Лина, помышляли о Дионисе-Иакхе.

Жалобные песни с припевом о нежных голубых цветочках льна были известны не только о Лине, но и о безвременно ушедшем Аттисе и Адонисе. Сирийские женщины оплакивали Адониса в июле. Тень Лина еще жива у Новали-са: его Генрих фон Офтердинген в доме своих родителей в Эйзенахе видит сон о "голубом цветке" - своей мистовой цели. Само имя Лин ("лён") древнее этого образа и идет от сирийского возгласа над мертвым Адонисом: ай-лену! - "увы нам!". Эллины приняли чужие слова за имя собственное: Айлинон, аи Линон, тон Линон, - одновременно памятуя и о голубом цветке льна. Подобным же образом Геродот превратил скорбное египетское восклицание над мертвым Осирисом "маа-на-хра" в надуманное имя "Манерос", просто он не нашел в родном языке подходящего созвучия вроде "ай-лену" - Лин, "лён".

Лин у эллинов считался сыном Аполлона или Гермеса. Многие полагали, что отец мальчика - Посейдонов сын Амфимар, "угасающий". Все боги почитали Лина, ведь он первый из людей спел такую песнь. Лишь Аполлон разгневался и убил мальчика. С тех пор Музы оплакивают его146. Легендарный певец Олен дал богине Гекате прозвище Евлинос. Тем самым он чуть ли не выдал мистерию, ибо мало-мальски сведущий человек мог услышать в этом "благо, во смерти".

Далее Павсаний рассказывает: "Около этой дороги выстроен небольшой храм Киамита (бобового). Я не могу точно объяснить, стал ли этот человек первым сеять бобы или это прозвище приписано какому-либо герою, как их родоначальнику, так как открытие бобов никак нельзя приписать Деметре: тот, кто уже знаком с элевсинскими таинствами или читал так называемые орфические гимны, знает, о чем я говорю" (1.37,3). Павсаний совершенно напрасно напускает таинственности - по открытым обрядам любой афинянин знал, что владыкой столь популярных в народе бобов был Аполлон. Ели их всегда в его осенние праздники по седьмым числам боэдромиона и пианепсиона, когда солнце находилось в Весах и Скорпионе. В период возникновения этого обычая во II тысячелетии солнце, однако же, стояло по этим дням в Скорпионе и Стрельце. Павсаниевская ссылка на Элевсинии и орфические гимны ничего нового нам не дает, разве только что там, как вообще нередко в таинствах, вино, мясо и бобы были под запретом. Важно другое: Павсаний связывает с мистериями не гомеровские, а скорее орфические гимны. По поводу того, что бобы не имеют касательства к мистериям, Павсаний позднее сообщает из Аркадии: "У жителей Феней есть храм Деметры, называемой Элевсинской. В честь этой богини они совершают мистерии <…>, ведь и сюда пришла в своих блужданиях Деметра. Те из фенеатов, которые приняли ее гостеприимно в своем доме, получили от богини в подарок семена стручковых растений, только бобов она им не дала. По этому поводу у них есть тайное священное сказание, в силу которого у них считаются нечистыми семена бобов" (VIII.14,8 -15). Сказание это Павсаний не приводит. Пифагор также не допускал употребления бобов в кругу своих учеников, во многом напоминавшем мисте-риальную общину. Эти плоды принадлежат Аполлону, закрепителю внешнего образа. В остальном пропитание - сфера Деметры, как подчеркивает Каллимах в своих гимнах к этой богине на примере обжоры Эрисихтиона, "того, на кого гневается Земля". Другие боги действуют избирательно: Дионис с вином и древесными плодами, Афина с оливой и Аполлон, особенно через свою подземную тень, Гиакинфа, с бобом.

Мистам вообще нужно было преобразить низшие силы своей натуры в высочайшие силы духа. Если перед таинствами Деметра посылала на мост свою непристойную служанку Ямбу, то в самих мистериях она требовала целомудрия. Если Вакх обычно поощрял к вкушению мяса и вина, то его небесный образ Иакх строго-настрого запрещал в мистериях и то и другое. Пифагор в жизни называл себя сыном Аполлона, но немногочисленный круг своих учеников лишал именно Аполлонова плода - бобов. Вот и Аристофан в комедии "Лягушки", написанной в 405 году до Р.Х., противопоставляет душам непосвященных, которые живут в Гадесе, как лягушки в болоте, блаженных мистов в Элизии. Гадес и Элизий - одно и то же место, которое как Гадес воспринимается сугубо душевно, а как Элизий - возвышенно-духовно. Аристофан заставляет Геракла и Диониса вкупе со слугой и ослом стучать в двери Плутона. Служанка Персефоны приглашает их зайти и предлагает отведать бобовой каши147, с той же остроумной иронией, которая заставила Гераклова раба в ту эпоху, учуяв запах горящей поросятины, надеяться на жаркое. Лишь тот, кто сведущ в мистериях, здесь посмеется. Вино, мясо и бобы для элевсинских мистов были под запретом уже при подготовке.

Богу Аполлону посвящены три остановки на Священной дороге: 1) уже упомянутый храм бобового бога, 2) храм наверху, на Дафне, и 3) место очищения у Рэт. Павсаний описывает перевал Дафне так: "Тут же есть святилище, в котором находятся изображения Деметры и ее дочери, а также Афины и Аполлона. Вначале это святилище было сооружено только в честь Аполлона. Вот как это было: говорят, что <…> Кефал [голова. - Д.Л.], как изгнанник, жил в Фивах, бежав из Афин вследствие убийства жены своей Прокриды [сухая смоква как символ низких телесных сил. - Д.Л.]. В десятом колене <…> потомки Кефала, отплывши в Дельфы, вопросили бога о (возможности) возвращения в Афины. Бог прежде всего велел им принести жертву Аполлону в том месте, где они увидят бегущую по земле триэру. Когда они были у так называемой горы Пойкилы, им явился дракон, спешно уходивший в свою нору; и вот они приносят жертву Аполлону в том месте; когда они после этого пришли в Афины, то афиняне сделали их своими согражданами" (1.37,4).

Аполлон здесь символизирует важнейшую для всяких таинств мегаморфозу низких сил в высокие. Как в Дельфах, так и на Дафне подземным отражением Аполлона была змея, или дракон. Супруги Кефал и Прокрида обозначают естественное противоборство верхних и нижних сил тела. Только с оживлением нижней силы можно ожидать, что таинства будут успешными; вместо сухой смоквы, сплошь состоящей из семян, появляется оккультная - здесь: сокрытая в норе - змея.

На перевале мисты вспоминали мифическое происшествие с Аполлоновым треножником в Дельфах, которым завладел Геракл. Поскольку Аполлон не дал герою ответа на вопрос, где он найдет искупление кровавой вины, Геракл сам сел на треножник и услышал: "Искупление дарует Элевсин". "Геракл и Аполлон как-то поссорились из-за треножника; когда же они примирились, - пишет Павсаний, - то после этой ссоры они вместе построили этот город [Гифион. - Н.Ф.]; у них на площади есть статуи Аполлона и Геракла, а около них Диониса" (III.21,8). И в Дафне для мистов постоянно присутствовали эти трое: Аполлон как хранитель ясного сознания в береженом телесном образе; Геракл - Стрелец - как пышущий мощью укротитель жизни и таинств; Дионис как наставник на мистическом пути преображений.

Борьба Аполлона и Геракла за пифийский треножник

На северном склоне Пестрой горы Священная дорога сворачивает влево и вниз. На западе открывается морской простор и остров Саламин - едва ли не самый красивый в Элладе пейзаж. Великие Афины исчезли из глаз процессии мистов. Элевсин, тоже отсюда невидимый, еще далеко. Северные склоны пусты - ни поля, ни сада, только пастбища, по которым спешит с козами Пан. Там мисты вспоминают о "бушующей в горах" сестре Аполлона, девственнице Артемиде, которая делает глубже дыхание, расширяет грудь. Ребенком она, как поет Каллимах, просила у своего отца Зевса: "Горы мне все подари, а вот город - какой пожелаешь мне уделить; не часто его посетит Артемида". Мисты воспевают "гортинскую нимфу, зоркую Бри-томартис-оленеубийцу", которая таилась "то в укромах лесных, <…> то в болотных лощинах" и под конец "вверг-нулась в море". Далекое море у Саламина напоминает путникам о спокойной, всегда приветливой матери Летб. Первая элевсинская оргия проходит в стихии ветра, Вторая - процессия как бы их предвосхищает - будет разыгрываться в воде.

Полдень. Между горами и морем Пан ищет свою возлюбленную Эхо. В долине для нее поставлена "часовня". Но он не может найти ее, зовет по имени, прислушивается. Сперва ответ доносится от ближайшей скалы, затем от далеких и все более дальних гор, будто она мчится по склонам резвее самой Артемиды. Вместе с Паном мисты благодарно поминают и его отца Гермеса, проводника мертвых и мистов.

Некогда двое греков сидели здесь слева от дороги, возле горы, а перед ними, в долине и на море, разыгрывалась великая история. Тогда, в 480 году до Р.Х., в этот самый день 19 боэдромиона, кипело морское сражение при Саламине. Аттика обезлюдела, жители укрылись на острове, ожидая, что принесет им богиня случая Тюхе - счастье или беду, ибо война коварна. Эти двое служили персу Ксерксу, который восседал дальше влево, на западном склоне горы, откуда он наблюдал за битвой в морском проливе. Писцы усердно записывали его слова - похвалы и укоры воинам, чтобы позже те получили награду или наказание. Упомянутые же двое были греками из царской свиты; Геродот пишет о них вот что: «Дикей, сын Феокида, афинский изгнанник, бывший тогда в почете у персов, рассказывал: когда войско Ксеркса опустошало опустевшую Аттику, ему как раз пришлось быть вместе с лакедемонянином Демаратом на Фриаспийской равнине. И вот он увидел поднимающееся от Элевсина облако пыли, как бы от трех мириад человек. Оба они пришли в изумление: какие это люди могли поднять такое облако пыли? И вдруг послышались звуки голосов, которые показались им ликующей песней хора мистов. Демарат, который не был посвящен в Элевсинские мистерии, спросил Дикея, что это за звуки. А тот отвечал: "Демарат! Ужасная беда грозит царскому войску. Аттика ведь покинута жителями, и совершенно очевидно, что это голос божества, которое идет из Элевсина на помощь афинянам и их союзникам. И если [это облако пыли] обрушится на Пелопоннес, то это грозит опасностью самому царю и его войску на материке; если же оно обратится на корабли у Саламина, тогда под угрозой царский флот. А празднество это афиняне справляют каждый год в честь Матери и Коры, и всякий афинянин или другой эллин, если пожелает, принимает посвящение в таинства. Звуки же, которые ты слышишь, - это ликующие песни (хора) на празднике". <…> А пыль и звуки голосов превратились в облако, которое, поднявшись вверх, полетело на Сала-мин к эллинскому флоту. Тогда Демарат и Дикей поняли, что флоту Ксеркса предстоит гибель» (VIII.65).

Видение говорит о трех мириадах людей, которые кричали "Иакх!" на Фриаспийской равнине. Более поздние толкователи полагали, что это была тридцатитысячная или просто огромная толпа мистов. Но элевсинский Телесте-рион в ту пору имел размеры 20 х 20 м. Видение могло лишь указывать, что элевсинские богини защитят всех сражающихся афинян, число которых и вправду составляло около тридцати тысяч.

За свою более чем двухтысячелетнюю историю Элевсинии, как известно, не состоялись лишь трижды: в 480 году до Р.Х., о котором только что шла речь; в 335 году до Р.Х., когда Александр Македонский стер Фивы с лица земли и в Аттику хлынули беженцы, и наконец в 166–173 годах от Р.Х., когда костобоки разрушили святилище. Навсегда Элевсинии погибли в 396 году после нашествия Алариха, короля вестготов.

В шуме и тучах пыли Павсаний вместе с нами покидает Пеструю гору и достигает побережья на юго-западной оконечности Рарийского поля: "Дальше есть [как следующая остановка. - ДА] храм Афродите и перед ним стена из белых камней [у Фрэзера: "из необработанных камней". - Н.Ф.] " (1.37,4). Об этом - судя по стене - очень древнем культовом центре Афиней Навкратийский, творивший около 200 года от Р.Х., в своем "Пире софистов" (XIII,590) рассказывает, что во времена Александра художник Апеллес был вдохновлен здешним ландшафтом к созданию знаменитейшей своей картины "Афродита, выходящая из моря", которую он написал для святилища Асклепия на острове Кос; оттуда император Траян перевез картину в Рим, в храм Гая Юлия Цезаря и его прародительницы Венеры.

Афродита выходит из моря

Афродита - из числа великих морских богинь, а ведь таковы и титанида Тефида (или Тефия), супруга Океана, древняя, как Стикс, которым клянутся боги; и Рея, супруга Кроноса, которая в архаические времена была опять-таки связана с Посейдоном; и Амфитрита, (по Гомеру) супруга Посейдона; и Лето, зачавшая от Зевса двух детей - Аполлона и Артемиду; и Фетида, которая бы родила от Посейдона или от Зевса грядущего божественного владыку мира, если бы Зевс не принудил ее вступить в брак со смертным "мужем из глины", Пелеем - вторым Адамом, - от которого она родила Ахиллеса. "Пенорож-денная" Афродита - дочь Кроноса, а значит, титанида - легко вошла в круг много более молодых олимпийцев и даже позволила Аресу тешиться иллюзией, что он может стать ей мужем.

Из книги История Франции глазами Сан-Антонио, или Берюрье сквозь века автора Дар Фредерик

Из книги Элевсинские мистерии автора Лауэнштайн Дитер

Из книги Татаро-монгольское иго. Кто кого завоевывал автора Носовский Глеб Владимирович

1.2. Средневековые христианские мистерии в Западной Европе В наше время многие думают, что в средневековой Западной Европе Библия воспринималась примерно так же, как и сегодня. То есть - как сборник священных текстов, публичное озвучивание которых допустимо лишь при

Из книги Бумаги Иисуса автора Бейджент Майкл

Глава 9. Мистерии Египта Как считали древние египтяне, в самом начале мир был совершенен. Любое отклонение от этого состояния вечной гармонии, которое называлось Маат, объяснялось человеческими пороками, и величайшим из пороков были те, в основе которых лежала

Из книги Великий обман. Выдуманная история Европы автора Топпер Уве

Первый результат анализа: мистерии Христианская церковь сформировалась как ответ на распространение в Центральной Европе иудаизма. Поскольку иудейская Тора являлась неоспоримо священной книгой, христианам в срочном порядке потребовалось создать соответствующий

Из книги Мост через бездну. Книга 1. Комментарий к античности автора Волкова Паола Дмитриевна

автора Шустер Георг

ГРЕЧЕСКИЕ МИСТЕРИИ В образе своих богов отражается и сам человек. Это прекрасное изречение одного из величайших немецких поэтов превосходно характеризует греческую религию. Греческие боги - эти идеализированные люди, в эфирных телах которых бьется человеческое

Из книги История тайных обществ, союзов и орденов автора Шустер Георг

ЭЛЕВСИНСКИЕ МИСТЕРИИ Это были древнейшие из греческих мистерий, они совершались в Элевсине, неподалеку от Афин, и были посвящены Деметре и ее дочери Персефоне. Позже к этому присоединилось еще и мужское божество, Вакх (Дионис), бог творческих сил природы.В основе

Из книги История тайных обществ, союзов и орденов автора Шустер Георг

Из книги История тайных обществ, союзов и орденов автора Шустер Георг

МИСТЕРИИ ИСИДЫ Оживленные сношения, которые греки поддерживали со столь славной с незапамятных времен страной фараонов, не остались, как указано выше, без влияния на развитие греческой культуры. Все науки, и в особенности философия и теология, черпали из богатого кладезя

Из книги История тайных обществ, союзов и орденов автора Шустер Георг

МИСТЕРИИ МИТРЫ Кроме культа Исиды и Вакха, с которыми мы познакомились выше, главной религией искупления умиравшего язычества были мистерии Митры, получившие широкое распространение и пользовавшиеся большим почетом в течение многих лет.Вначале Митра не принадлежал к

автора Энгус С.

СКРОМНЫЕ ИСТОЧНИКИ МИСТЕРИИ Религии мистерий были в своем происхождении достаточно непритязательными, простыми. Они возникли из наблюдения явных фактов повторяющейся смерти и последующего возрождения в природе и из попыток увидеть в этих чередованиях зимы и весны,

Из книги Тайные культы древних. Религии мистерий автора Энгус С.

Глава 3 ТРИ СТАДИИ МИСТЕРИИ???????? ?????????? ??? ?????????? ???? ??? ??? ??? ??????? ????? ???? ????? ?? ??????? ???, ?? ??????? ??????? ???? ???? ??? ?????? ???? ?????? ???????? ????????? ?? ?????? ??? ??? ???????? ??????? . Corpus Hermeticum, Poimandres VII.2 (Parthey) ОГРОМНОЕ РАЗНООБРАЗИЕ МИСТЕРИЙ Религии мистерий представляют огромное разнообразие как в деталях, так

Из книги Египет Рамсесов автора Монтэ Пьер

VIII. Мистерии Выходы богов не привлекали бы столько народа, если бы организаторы церемоний не разнообразили эти зрелища. Сколько можно любоваться раззолоченными ладьями и плясать под звуки тамбуринов? Для того чтобы вызвать интерес публики, жрецы издавна придумали

Из книги История магии и оккультизма автора Зелигманн Курт

Из книги Тибет: сияние пустоты автора Молодцова Елена Николаевна

Глава пятая, или попытка рассказать о мистерии Цам Почему всего лишь попытка? Да потому, что об этом захватывающем и таинственном танце, происходящем на глазах у всех, известно очень мало. Его внутренний смысл знают только ламы очень высокого уровня посвящения, а

Культу богинь земли, Деметры и Персефоны , принадлежали элевсинские мистерии и соединенные с ними таинства. К Деметре и Персефоне был впоследствии присоединен в этих обрядах и учениях бог Дионис , называвшийся в них Иакхом. Элевсинские мистерии и таинства имели три степени. Праздников было два, малый и великий; каждый длился по нескольку дней и ночей. Элевсинский храм был построен на том месте, где села, у окаймленного цветами источника, на «камне печали», погруженная в скорбь Деметра, искавшая дочь. К источнику пришли за водою дочери Келея и с ними их служанка Иамба, девушка бойкая, шутливая; Иамбе удалось своими шутками утешить тоску Деметры; Иамба уговорила ее подкрепиться пищею и утолить жажду водою; в память этого и был построен элевсинский храм. При нем находилось здание, в котором совершалось посвящение в мистерии. Перестроенные при Перикле заново, элевсинский храм и это здание принадлежали в новом своем виде к числу великолепнейших греческих сооружений, как доказывают их остатки. «Священная дорога», украшенная памятниками и другими художественными произведениями, соединяла это святое место элевсинских мистерий с Афинами . Весною, в начале поры цветов (в месяце анфестерии), совершался праздник «малых таинств»; это был праздник возвращения дочери (Персефоны, Коры) к матери – Деметре; богослужение малого праздника сопровождалось в Элевсине обрядами очищения, искупления и аллегорическими сценами. В сентябре совершался «Великий праздник», длившийся девять дней. Он начинался очищением, которое производимо было морскою водою; были приносимы жертвы, совершаемы обряды искупления; это был «день собрания». После этих подготовительных обрядов, совершался «праздник Иакха»; увенчанное миртами изображение Диониса в этот день переносили из «храма Иакха» (Iakcheion) к священному заливу; процессия шла с факелами; она была радостная: шествие сопровождалось громким пением, шутками, танцами. После того народ постился и совершались печальные обряды, символически изображавшие скорбь Деметры, искавшей дочь; процессии с факелами ходили по фийястийскому полю у источника Каллихоры, пение хоров было грустно. Наконец, Деметра находила свою дочь, печальные обряды сменялись в Элевсине радостными; совершались жертвы возлияния в память усопших и обряды примирения.

Элевсинские мистерии. Гидрия. Ок. 430 до Р. Х.

Во время праздников совершались и посвящения в элевсинские мистерии, в познание истины о человеческой жизни и о состоянии души по смерти тела. Первой степенью раскрытия истины было посвящение в «малые элевсинские мистерии», второю – посвящение в «великие элевсинские мистерии». Сущность этой истины составляла идея, что смерть – переход к жизни; это учение сообщалось посвящаемым в элевсинские мистерии посредством мифов о Деметре и Персефоне и символических обрядов, возбуждавших надежду, что душа человеческая бессмертна. К посвящению в мистерии первоначально допускались только граждане Афин (то есть, граждане Аттики); после были допускаемы все греки, кроме преступников, нечестивцев и рабов. Элевсинские мистерии составляли гордость афинян. Посвящение в Малые таинства очищало человека, подготовляло его к посвящению в Великие мистерии, объяснявшие сокровенный смысл аллегорий, мифов и символов элевсинского богослужения, возбуждавшие убеждение в бессмертии души и обещавшие посвященным блаженство в загробной жизни. На высшей степени посвящения в элевсинские мистерии («Эпоптии») сообщалось, быть может, философско-религиозное учение о переселении душ, о воскресении. Но, кажется, что и посвящение в эпопты состояло главным образом в символических обрядах, а не в догматическом изложении идей, и, подобно богослужению, действовало не на ум, а на чувство. Обряды богослужения на Великом элевсинском празднике были великолепны и разнообразны. Главное содержание молитв и аллегорических поучений, сопровождаемых во время элевсинских мистерий жертвоприношениями, танцами, процессиями, постом, омовениями, мимическими сценами, составляли мифы о страданиях Деметры и Персефоны в их разлуке, о радостном воссоединении их, об изобретении земледелия и прочем. Все это изображалось так, что существенным смыслом мифа о Деметре и Персефоне оказывалась идея о загробной жизни.

Высшая степень посвящения в элевсинские мистерии, обряды и учения которой назывались «телетами», внушала получившим ее, «эпоптам», убеждение, что праведные чтители Деметры и Коры воскреснут по смерти и будут блаженствовать. «Блажен, кто нисходит в землю, повидав (элевсинские) мистерии, – говорит Пиндар . – Он знает цель жизни, знает обещанное Зевсом начало» – подразумевается: начало новой, жизни. Софокл называет трижды блаженными людей, которые нисходят в царство Аида , будучи посвященными в элевсинские мистерии: им одним дано жить, а для непосвященных смерть – ужас. Главными элементами обрядов посвящения были пение и сценические эффекты. Пение было прекрасно; миф характеризует его, называя Эвмолпом, «прекрасно поющим», основателя и первого жреца элевсинских мистерий. Сан верховного жреца Элевсинского богослужения был наследственным в роде, который считался происходящим от этого мифического основателя таинств и носил имя Эвмолпидов, «потомков Эвмолпа». Сценические эффекты производились в Элевсине тем, что внезапно являлись в ярком озарении превосходно сделанные изображения. Совершавший посвящение жрец (иерофант) был облечен в длинную одежду, на голове у него была повязка и миртовый венок. Помощниками его в священнодействии были керик (глашатай), дадух (факелоносец) и второстепенные жрецы. Посвященные в элевсинские мистерии были обязаны хранить в строгой тайне обряды таинств; кто разглашал таинства, подвергал государство гневу богов земли, а себя проклятию и тяжко наказывался за свое преступление; наказание могло простираться до конфискации его имущества и осуждения самого его на смерть. Посвященные в элевсинские мистерии гордились своим саном, и, кажется, часто бывали случаи, что посвященный пренебрегал непосвященным.

Элевсинские мистерии. Лекция профессора А. Б. Зубова