Марк хелприн зимняя сказка аудиокнига. Зимняя сказка. О книге «Зимняя сказка» Марк Хелприн

Существует множество книг, так же есть великое множество книг-лабиринтов. Большинство из них становятся очень популярными. Вот, например «Облачный атлас», чудесное произведение, которое захватывает. И кажется, что такой удивительной книги больше нет на свете, которая бы состояла из различных частей и была бы окрашена в разные цвета. «Зимняя сказка», как раз перебросила мост в мир волшебства из мира реальности. Она для всех, кто хочет убежать от повседневности и увидеть мир со стороны.

Представьте весь мир, как столкновение противоречий. В нём нет целостности и порядка, но есть вещи, доведённые до грани. Полное безрассудство, когда разом сокращают сотни человек, восемь миллионов просаженных за вечер в рулетку или же глубокое отчаяние ставящее крест на дальнейшем существовании человека. 1900 год наступил, но конца света, как ожидали того, так и не произошло. С неба не рухнули камни, просто человек сам довёл себя до края пропасти. Что победит? Стремление превратить весь мир в цветущий сад, мечты о космической музыке или же желание нажиться, обладать миллионами? В мире грёз или в мире алчности, живым выглядит только одно существо – конь, парящий высоко в небесах. Животное воистину удивительное, для него, значение имеет лишь свобода, свобода от границ и условностей, в то время как мир продолжает сам себя изживать. Каждый по-разному приходит в этот мир. Кто-то рождается с серебряной ложечкой во рту, а кто-то попадает в этот мир по воле судьбы. Столкновение этих двух реалий неизбежно. Только кто-то из этих двух планет подсматривает за другим в замочную скважину.

В этом мире любят отчаянно, теряя голову, словно мир остановится. Да и как не любить, если близкий тебе человек обречён. Или быть может, стоит влюбиться в того, кого ты никогда не видел, переговариваясь с ним, через стену. Далёкий, забытый всеми город, в огромной, покрытой снегом стране. Нью-Йорк город мрака и тумана, со своими правилами и законами. Многие стремились туда, и многих судьба выбросила за его пределы. А есть она – маленькая, нерушимая крепость, которая примет всех, но найти её неимоверно сложно. Кто мы? Люди, живущие мечтой, или те, кто уже её потерял? Сколько людей, столько и мнений. Но главное это вера. Неважно во что человек верит, в богатство, Бога, или в миллиарды звёзд, пока он держит перед собой цель, он живёт, он достигает. Правда не всегда он может принять и понять. Иногда, это слишком больно. Книга завораживает, обволакивает своей двойственностью. Но именно это человек получает, впервые попав в незнакомое место. Для чего люди покидали свои города? Чтобы найти лучшее, обрести покой и стабильность. Но встречала их стужа, гнев и ярость толпы, все они оказывались никому ненужными, обречёнными людьми. Они пополняли ряды бедняков и нищих, или же умирали на обратном пути. А те, кто выживал, потом и кровью добивались вершин успеха, и так же стремительно падали вниз.

Всё очень непросто на этих страницах, здесь нет добра и зла, есть обречённость. Иногда, кажется, что рука мрака тянется к твоему сердцу, чтобы сжать его и раздавить. Ты не можешь ничего с этим поделать, ты живёшь только надеждой. Надеждой, что когда-нибудь, ты подобно Антанзору взлетишь вверх к небесам и сокрушишь стены, сковывающие тебя. Автор приложил огромное усилие к тому, чтобы читатель не смог оторваться до тех пор, пока книга не будет прочтена от корки до корки. Я бы сказала больше, это чистого рода магия. Есть книги, которые поражают с первых строчек, обволакивают и подчиняют себе. Читатель, взявший эту книгу в руки, поймёт, что не первые строки и не стиль повествования возносят произведение. Ведь всё это можно назвать даже скучным, неинтересным, до той минуты, пока взгляд не останавливается на красочном переливе звёздного неба. Чтобы стать великим, не нужно иметь многое, достаточно уметь видеть прекрасное. А прекрасного здесь достаточно. Кажется, что и Земля и небеса подчинены Хелприну, всё сливается в единую симфонию жизни. А пегасы? Пегасы были, есть и будут вымышленными существами, хоть изображения с ними и восхитительны. Здесь это своего рода символ свободы, символ независимости. Те, кто смотрел фильм «Зелёная миля», помнят финальную фразу «И ты умрёшь, а я должен буду жить, и смотреть, как умирают дорогие мне люди». Он наделён даром бессмертия, так же как и один из ключевых персонажей, но это не жизнь, это скорее ад, потому что ты никогда не сможешь быть с той, кого ты любишь. И ты наблюдаешь, мечтая лишь об одном – поскорее исчезнуть, перестать дышать. Все сказки должны заканчиваться хорошо, кто-то когда-то это сказал. Но есть и исключения.

Не все обретут покой здесь, не все ухватят жар-птицу за хвост. И здесь всё зависит от того, умеет ли человек полагаться не на самого себя, а на волю чего-то более сильного. Да и волшебство тут не в том, что был создан каноничный сюжет, волшебство в том, что разные частички соединяются в единое целое. Вспомните Шекспира, одноимённое произведение, почему ожила статуя? Потому что волшебство существует или же потому, что больше всего на свете король хотел исправить ошибку? Именно желание, превратило фантазию и выдумку в реальность и произошло воссоединение любящих друг друга людей. Человек будет жить до тех пор, пока он этого желает, а как только он опускает руки, даже достигнув вершины, он может сорваться, просто потому, что перед ним исчез смысл. И этот белый конь, он символ много: перемен, надежды, веры. Он появляется всегда в тот момент, когда человек ослабевает и вселяет в него новые силы и желание идти вперёд, не останавливаться и не бояться.

Эта книга действительно очень светлая и жизнеутверждающая. Она не призывает бороться с чем-то, не превозносит какие-то странные и сомнительные ценности. Она просто заставляет человека видеть красоту: небо усыпанное звёздами, девственно белый снег. Многие попросту забыли об этом среди множества дел и забот, а ведь это есть, и это не нужно покупать, достаточно просто наблюдать. Ведь вся жизнь, на самом деле проста, а мы её только усложняем своими поступками, своими склоками.

Такие книги встречаются нечасто и, как правило, остаются с тобой на всю жизнь. Может потускнеть золото первоначального восторга, подернуться дымкой былая острота переживаний, но место в твоем сердце они занимают раз и навсегда.

«Зимняя сказка» - очень красивая, эмоционально насыщенная, вдохновенная, по хорошему романтичная история, упорно перекликающаяся в моем сознании с «Маленьким Большим» Краули. Единственно, у последнего замысел в разы эпичнее и интеллектуально-многослойнее, но у Хелприна более силен эмоциональный аспект, заставляющий улыбаться и грустить в процессе чтения вместе с развитием судеб героев. Да и размах повествования не меньше - такое же столетие человеческих судеб. Что характерно - между датами выхода книг Краули и Хелприна разница всего в год. И те части шедевра Краули, в которых описывается Город (сиречь, тот же Нью-Йорк) очень перекликаются с атмосферой городской саги Хелприна.

Удивительное впечатление производит виртуозно созданная Хелприном атмосфера практически непрерывной зимы, той самой зимней сказки - с метелями, с морозными ослепительно-голубыми небесами, с переливами льдистых узоров на окнах, с бесконечным танцем снежинок на ветру, с каминами, с дымом из труб. Красиво до невозможности, и уютно - так, как я давно не чувствовал этого в книгах.

И конечно, чисто американская романтика манящих огней роскошного Нью-Йорка - Манхэттен, Бродвей, Мэдисон авеню, Гудзонский залив. В процессе чтения так и слышались доносящиеся из ниоткуда звуки джаза. Может быть квасные патриоты-антиамериканисты опять будут презрительно сплевывать, мол, это чуждые реалии, а я просто очарован и буду возвращаться в это мир чудной зимней сказки еще не один раз.

Оценка: 9

У ГОРОДА, СТРАНЫ, МАТЕРИКА ИЛИ ПЛАНЕТЫ ДОЛЖНА БЫТЬ КАРТА.

«Дивнокирпичный» труд Хелприна карта Нью-Йорка спасает на раз, при всем туго набитом в книгу магическом реализме.

А теперь я буду славословить о «Зимней сказке»: книга... В ней снег описан так, что слышишь, как он падает за окном. И когда закатное или рассветное солнце наполняет своим золотом твою комнату - тоже хочется запереть эту драгоценность и никому не отдавать.

И нежданны мною такие ужасные отзывы, что тучными тучами бродят по интернет-пространству. «Сами вы такие» Можете для начала посмотреть экранизацию.

А впрочем, сколько людей - столько и мнений.

Оценка: 9

Я думал, что это история будет длиться вечно.

Но она закончилась. Не сказал бы, что на «самом интересном», однако многие мои вопросы оставила без ответа.

И всё же, я прочитал и у меня есть несколько советов для тех людей, которые возьмутся читать:

Второе - не останавливайтесь, иначе очарование сказки пропадёт. Я большую часть книги прочитал в поездке - в самолётах, в автобусах. И тогда я понимал всё, понимал мир, его законы и мотивацию персонажей. Потом был небольшой перерыв и последнюю четверть я дочитывал уже после него - получилось отстранённое чтение. Какие-то люди чего-то хотят и почему-то не могут добиться этого простыми способами.

Третье - наверняка, чтобы понять эту сказку до конца, нужно побывать в Нью-Йорке. Автор упивается этим городом. Рисует ему историю, придумывает образы, привносит лёгкое сумасшествие в действие. Признаюсь, первоначально я даже подумал, что это сюр. Думаю, было бы хорошо, если бы этот градус лёгкого безумия держался всю книгу.

Четвёртое - персонажей в книге много. И если некоторых легко отличить друг от друга, то иные могут и сливаться в один образ. Есть подсказка - если у персонажа есть имя, то он важен. И будет встречаться ещё и ещё. У тех, которые не нужны, имён попросту нет. За редким исключением, конечно.

Пятое - это своеобразная книга. Она не подарит вам нового знания о мире, но может напомнить кое о чём знакомом. Не даёт книга и ответов на извечные вопросы, но, как минимум, заставляет о них задуматься.

Дело не в количестве прочитанных страниц, а в количестве вызванных ими мыслей.
(Паулу Фрейре)

Аннотация

"Зимняя сказка" - это краеугольный камень нью-йоркского магического реализма, это история любви, способной повернуть время вспять и воскресить мертвых. Вы увидите облачную стену, смешивающую времена и народы, и мифическое озеро Кохирайс; познакомитесь с белым конем, который умеет летать, и с красавицей-дочерью газетного магната, вынужденной в мороз ночевать на крыше, с главарем уличной банды, мечтающим положить в карман все золото зари, и с инженером-строителем, из века в век возводящим лестницу в небо...

"Зимняя сказка" Марка Хелприна – "капиталистическое фэнтези", сказочная семейная сага, охватывающая целое столетие, рисующая зимний фантастический Нью-Йорк начала и конца XX столетия. Ирландский грабитель и дочь газетного магната. Любовь, начавшаяся с преступления, пережившая страдания и сумевшая повернуть время вспять. В 2014 году, в День Святого Валентина, вышла экранизация романа.

*
Мыслей много. Книга не всем понравится, и не совсем та вещь, к которой я стала бы возвращаться (ну мне сейчас так кажется). Но написано очень качественно. Хороший язык. Образы, которые "застревают" в голове -- как будто я смотрела кино, представляются очень ярко.
При этом ужасно много лишней информации. Мы, конечно, с великой русской литературой к этому приучены))) но все равно. Бывает скучновато-нудновато.
Есть юмор, но он для нас (неамериканцев) сложноват. Слишком много аллюзий, которые нам непонятны.

В послесловии указано, что главный герой романа - Нью-Йорк, так оно и есть.
Жанр - магический реализм? Ах вот как оно называется, я так думала, что сказка для взрослых.
По аннотации: герой не ирландский и не совсем грабитель... В один момент другой персонаж говорит о нем: "Он так и не понял, кто он такой". Боюсь, я тоже не совсем поняла, кто он такой. :)

UPD: тот факт, как он появился в Америке. роднит его с Моисеем разве что.

Но в кино его сыграл Колин Фаррелл.

Ну, в кино у них и Люцифер появляется, что тут говорить. И вообще переврали все, что можно (фильм я не видела, почитала его краткое содержание).

По-английски книга называется Winter"s Tale - то есть "Сказка зимы" буквально. "Зимняя сказка" было бы Winter Tale. Но и у Шекспира The Winter"s Tale, то есть переводчики верно переводят в традиции Шекспира (мне интересен был этот момент). В Великобритании, на родине Барда, кино предпочли назвать "Нью-йоркской зимней сказкой". Есть и общий мотив, который я называть не буду.

В целом мне этот ваш магический реализм напомнил Габриэля Гарсиа Маркеса и "Сто лет одиночества". Кто любит "СЛО", вам, наверное, понравится. Я не с очень большим удовольствием читала Маркеса, и давно, и в памяти остались горы и глисты:) простите. Магический реализм, да.

Ну вот, в общем, и всё. Восторга у меня нет. "Роман вошел в число наиболее значительных фантастических произведений по версии New York Times Book Review" -- ну, в том, что это отнесут к Большой Литературе, у меня сомнений не возникало, но перечитывать не собираюсь, фильм тоже смотреть не хочу.

Об авторе

известный американский писатель, публицист, эксперт в сфере внешней политики. Родился 28 июня 1947 года в Нью-Йорке. Получил блестящее образование в Гарварде и Оксфорде. Прошел службу на гражданском флоте Великобритании, израильских ВВС и пехотных войсках. Марк Хелприн пишет для ведущих периодических изданий США. В 1990-х годах принимал участие в предвыборной кампании кандитата в президенты Боба Доула. Первое художественное произведение Хелприна - рассказ Because of the Waters of the Flood - было опубликовано в журнале «Ньюйоркер» в 1969 году, когда автор еще учился в университете. На сегодняшний день Марк Хелприн - автор пяти романов, самый известный из которых - «Зимняя сказка», написанный в жанре «магический реализм», посвящен родному городу писателя Нью-Йорку. Роман вошел в число наиболее значительных фантастических произведений по версии New York Times Book Review. Роман был экранизирован режиссером Голдсманом. Премьера фильма «Любовь сквозь время» состоялась в 2014 году, главные роли в нем исполнили Колин Фаррелл, Рассел Кроу, Уилл Смит. Кроме романов Хелприн - автор сборников рассказов и трех детских книг, в том числе адаптации балета «Лебединое озеро». Марк Хелприн - лауреат нескольких книжных американских премий.

Моему отцу. Никто не знает города лучше, чем он

«Я побывал в ином мире и вернулся. Слушай мой рассказ»

Великий город сам создает свой пластический образ, но лишь на исходе времен нам открывается его глубоко продуманный план. В этом Нью-Йорку нет равных. Весь мир вложил душу в строительство Пэлисейдс, и город от этого стал куда лучше, чем заслуживал.

Ныне город скрыт за белыми тучами, что проносятся мимо нас, потрескивая сверкающими льдинками, клубясь холодным туманом, просыпаясь хлопком из разорванного тюка. Слепящая белая пелена, сотканная из неумолкающих звуков, остается позади, меркнет, но тут - тут занавес расступается, и мы видим чистое, как гладь небесного озера, белое око урагана.

На самом дне этого озера находится город. Он кажется отсюда далеким, крошечным, не больше жучка, но живым. Мы падаем, стремительно летим вниз, и это падение уносит нас к жизни, что расцветает в тишине былых времен. Наш полет беззвучен, впереди расцвеченный тусклыми красками зимний мир.

Он властно притягивает нас к себе.

Бег белого коня

Тихим зимним утром, когда небо еще было усыпано мерцающими звездами, хотя восток начинал заливать голубой свет, на улицах, покрытых свежим снегом, появился белый конь. Воздух оставался недвижным, но с восходом солнца он должен был всколыхнуться гуляющим по Гудзону канадским ветром.

Конь убежал из маленького, обшитого вагонкой загона в Бруклине. В то время, когда он рысью преодолевал пустынный Вильямсберг-бридж, сборщик мостовой пошлины все еще мирно спал возле своей печурки, а звезды, одна за другой, начинали гаснуть. Мягкий снег заглушал стук копыт. Время от времени конь оглядывался, опасаясь погони. Он не чувствовал холода. Ночной Бруклин с его пустыми церквями и закрытыми лавками остался позади. Дальше к югу, среди черных ледяных вод пролива поблескивали далекие огни шедшего к Манхэттену парома. На набережной торговцы поджидали рыбацкие лодки, идущие из мрака ночи через Хелл-Гейт.

Конь нервничал. Совсем скоро хозяин и хозяйка проснутся и растопят печь. Кота тут же вышвырнут из кухни, и он плюхнется на припорошенную снегом кучу опилок. Запах черники и горячего теста смешается с ароматом сосновых поленьев, пройдет еще немного времени, и хозяин направится к стойлу - задать своему коню сена и запрячь его в молочный фургон. Но в стойле будет пусто.

Сердце его сжалось от ужаса. Наверняка хозяин тут же пустится в погоню, а потом будет больно стегать его кнутом, если только этот открытый, честный, исполненный достоинства вызов не изумит и не тронет его. За своевольный удар копытом в дверь загона хозяин мог огреть его кнутом. Впрочем, и в подобных случаях хозяин нередко жалел его, поскольку ему импонировали живость и поразительная смышленость белого коня. Он по-своему любил его и наверняка был не прочь заняться его поисками на Манхэттене. Это давало ему повод свидеться со своими старыми приятелями и посетить множество баров, к завсегдатаям которых после одной-двух кружек пива он мог бы обратиться с вопросом, не видели ли они белого жеребца, разгуливающего без удил, уздечки и попоны.

Конь не мог жить без Манхэттена. Остров притягивал его словно магнит, манил как овес, кобыла или пустынная, уходящая в бесконечную даль, окаймленная деревьями дорога. Конь сошел с моста и на мгновение замер. Его взору открылась тысяча улиц, тишину которых нарушало лишь тихое посвистывание играющего снежинками ветерка, - волшебный лабиринт белых пустынных улиц, нетронутая снежная гладь мостовых. Он вновь перешел на рысь. Позади остались театры, конторы и причалы с лесом высоких мачт, заснеженные реи которых походили на длинные черные ветви сосен, темные громады фабрик, пустынные парки и ряды маленьких домишек, от которых тянуло сладковатым дымком, зловещие подвалы с бродягами и калеками.

В этом Нью-Йорку нет равных. Весь мир вложил душу в строительство Пэлисейдс, и город от этого стал куда лучше, чем заслуживал.

Ныне город скрыт за белыми тучами, что проносятся мимо нас, потрескивая сверкающими льдинками, клубясь холодным туманом, просыпаясь хлопком из разорванного тюка. Слепящая белая пелена, сотканная из неумолкающих звуков, остается позади, меркнет, но тут – тут занавес расступается, и мы видим чистое, как гладь небесного озера, белое око урагана.

На самом дне этого озера находится город. Он кажется отсюда далеким, крошечным, не больше жучка, но живым. Мы падаем, стремительно летим вниз, и это падение уносит нас к жизни, что расцветает в тишине былых времен. Наш полет беззвучен, впереди расцвеченный тусклыми красками зимний мир.

Он властно притягивает нас к себе.

Конь нервничал. Совсем скоро хозяин и хозяйка проснутся и растопят печь. Кота тут же вышвырнут из кухни, и он плюхнется на припорошенную снегом кучу опилок. Запах черники и горячего теста смешается с ароматом сосновых поленьев, пройдет еще немного времени, и хозяин направится к стойлу – задать своему коню сена и запрячь его в молочный фургон. Но в стойле будет пусто.

Сердце его сжалось от ужаса. Наверняка хозяин тут же пустится в погоню, а потом будет больно стегать его кнутом, если только этот открытый, честный, исполненный достоинства вызов не изумит и не тронет его. За своевольный удар копытом в дверь загона хозяин мог огреть его кнутом. Впрочем, и в подобных случаях хозяин нередко жалел его, поскольку ему импонировали живость и поразительная смышленость белого коня. Он по-своему любил его и наверняка был не прочь заняться его поисками на Манхэттене. Это давало ему повод свидеться со своими старыми приятелями и посетить множество баров, к завсегдатаям которых после одной-двух кружек пива он мог бы обратиться с вопросом, не видели ли они белого жеребца, разгуливающего без удил, уздечки и попоны.

Конь не мог жить без Манхэттена. Остров притягивал его словно магнит, манил как овес, кобыла или пустынная, уходящая в бесконечную даль, окаймленная деревьями дорога. Конь сошел с моста и на мгновение замер. Его взору открылась тысяча улиц, тишину которых нарушало лишь тихое посвистывание играющего снежинками ветерка, – волшебный лабиринт белых пустынных улиц, нетронутая снежная гладь мостовых. Он вновь перешел на рысь. Позади остались театры, конторы и причалы с лесом высоких мачт, заснеженные реи которых походили на длинные черные ветви сосен, темные громады фабрик, пустынные парки и ряды маленьких домишек, от которых тянуло сладковатым дымком, зловещие подвалы с бродягами и калеками. Дверь бара на миг отворилась, и на мостовую выплеснули горячую воду. Улица окуталась клубами пара.

Конь отпрянул от задубевшего на морозе покойника. Возле рынков уже стали появляться сани и повозки, запряженные коренастыми выносливыми лошадками. Позванивая колокольцами, они выезжали с переулков. Он старался держаться подальше от рынков, не знающих покоя ни днем ни ночью, предпочитая им безмолвие боковых улочек с каркасами быстро растущих новостроек. Почти все время в поле его зрения находились мосты, связывавшие по-женски прекрасный Бруклин со своим богатым дядюшкой Манхэттеном. Они соединяли город со страной, подводили итог прошлому, смыкали земли и воды, мечты и реальность.

Помахивая хвостом, конь резво скакал по пустынным авеню и бульварам. Его движения походили на движения танцора, и в этом не было бы ничего удивительного – ведь кони так прекрасны, – если бы он не двигался так, словно постоянно слышал какую-то свою, лишь ему одному ведомую музыку. Поражаясь собственной уверенности, белый конь направлялся на юг, к видневшимся в конце длинной узкой улицы высоким деревьям занесенного снегом Бэттери. В районе парка причалы были расцвечены зеленоватыми, серебристыми и голубыми красками. Возле самого горизонта радужное сияние переходило в белое, раззолоченное первыми лучами солнца свечение окутанного дымкой города. Золотое сияние, многократно преломляясь и увлекаясь ввысь потоками теплого воздуха, постепенно разрасталось, обращаясь к небесам, которые могли бы вместить все города на свете. Конь перешел на шаг и наконец остановился, потрясенный открывшейся ему картиной. Из ноздрей его валил пар. Он стоял недвижно, словно статуя, обрамленное же синевой золото небес горело все ярче и ярче. Оно влекло его к себе.

Конь повернул к парку, но тут же обнаружил, что улица перекрыта массивными железными воротами, запертыми на замок. Он поспешил назад и, вернувшись к Бэттери по другой улочке, увидел, что она заканчивается точно такой же железной решеткой. Все окрестные улочки, выходившие к парку, заканчивались тяжелыми воротами. Пока он кружил по лабиринту улиц, золотое сияние стало занимать уже полнеба. Он чувствовал, что попасть в тот удивительный мир можно только через снежное поле Бэттери, хотя и не знал, каким образом он сможет переправиться через реку, и потому проходил улицу за улицей, вглядываясь в сияющую золотом высь.

Ворота, которыми заканчивалась последняя улочка, были закрыты на обычную задвижку. Тяжело дыша, конь посмотрел за решетку. Нет, не попасть ему в Бэттери, не преодолеть ему лазурных вод, не взмыть в золотые небесные дали. Он уже собирался развернуться и, отыскав нужный мост, вернуться в Бруклин, как тут, в тишине, нарушаемой лишь его собственным дыханием, звук которого походил на шум прибоя, послышался топот множества ног.

Топот становился все явственнее, земля дрожала, словно под копытами коня. Но это был не конь, это были люди, которых он видел теперь очень ясно. Они бежали по парку, то и дело падая и странно подскакивая, – снег доходил им до колен. Они выбивались из сил, но двигались на удивление медленно. Когда наконец они достигли середины поляны, конь заметил, что один человек бежит впереди, а все прочие – их было не меньше дюжины – гонятся за ним. Преследователи то и дело размахивали руками и что-то выкрикивали. В отличие от них преследуемый бежал молча, когда же он падал, увязнув в сугробе или споткнувшись о скрытую под снегом низкую оградку, он вскидывал руки так, словно это были крылья.