Почему акция «Бессмертный полк» очень многим показалась шествием зомби. Почему акция «Бессмертный полк» у многих вызывает неоднозначные чувства, вплоть до неприятия

Скоро 9 мая. Опять пойдут по проспектам городов колонны "Бессмертного полка", в московской колонне опять будут Путин и Лановой с портретами своих родителей. И всё это под бравурные марши.

Идея "Бессмертного полка" заранее была обречена на то, что будет приватизирована режимом – она хорошо вписывается в идеологию прославления Великих наших Побед. Наши власти весьма нами довольны, сами к нам в колонны встают и возглавляют эти марши. Плохая это идея в таком её виде...

Да, мы понесли великие жертвы. Но если для почитания памяти погибших мы только и будем делать, что ходить в маршах с их портретами – мы будем продолжать совершать предательство по отношению к ним. Истинное, искреннее почитание памяти погибших не может быть без указания виновных в их гибели. За жертвы немецкого народа вина на Гитлере, и немецкий народ с ним разобрался – гитлеровский режим осужден полностью и без каких-либо оговорок. За жертвы нашего народа в той же мере, что и Гитлер, виноват Сталин и его режим. Идеей акции "Бессмертный полк", если уж её придумали, должно быть осуждение сталинского режима, который до 22 июня 1941 был одним из основных союзников Гитлера, помогал ему в развязывании Второй мировой войны. А когда эта война пришла к нам, бездарно и безжалостно гробил наш народ.

"...23 августа 1939 года между СССР и Германией был подписан пакт о ненападении, который стал смертным приговором Польше. В пакте описывались сферы интересов Германии и Советского Союза, и границу этих сфер образовывала ось Литва-Нарва-Висла. По сути речь шла о договоре об упразднении и разделе Польши. Нацистская Германия тогда отказалась от антикоммунистических и антисоветских лозунгов, а Сталин закрепил соглашение, выпив за здоровье Гитлера. После поражения Польши СССР и Германия подписали 28 сентября 1939 года Договор о дружбе и границе. СССР обозначил как свою сферу интересов Литву и всю Прибалтику. За экспорт сырья и продуктов питания Советский Союз должен был получать от Германии станки и военные материалы. На линии соприкосновения советских и немецких войск в покоренной Польше проходили совместные военные смотры... Когда Молотов услышал из уст немецкого посла в Москве фон Шуленбурга, что Германия объявила России войну, то якобы спросил: «Вы считаете, мы это заслужили?»... Советское командование хорошо знало, что готовится нападение на Советский Союз, но Сталин и его приближенные не воспринимали эти предупреждения всерьез и даже считали их провокацией британских шпионов. В первые часы и дни войны Сталин запрещал отвечать на немецкие атаки, войска нельзя было приводить в готовность, а офицеры получили приказ отправляться в отпуска. Командование спрашивало, имеет ли право стрелять по атакующему неприятелю, а потом самих командиров расстреливали карательные органы, потому что те потерпели поражение. Со временем ситуация на фронте начала меняться, однако именно из-за российско-немецких договоренностей советские потери сначала были ужасающими... Именно Советский Союз сотрудничал с Германией - и в большей степени, чем большинство стран предвоенной Европы... Никто не отрицает огромных жертв СССР, но они были обусловлены, в том числе, его первоначальной заискивающей политикой в отношении Германии и тем, что СССР совершенно не щадил человеческие жизни во время войны...".
(отсюда)

А вот ещё один из примеров подлейшего предательства по отношению к нашему народу и к нашим Героям:

"...В один из летних дней 1948 года на базарах, площадях, улицах советских городов и местечек прохожие не увидели привычные костыли и тележки, на которых передвигались безногие фронтовики. Буквально в одну ночь власти «поубирали» из населенных пунктов сотни инвалидов Великой Отечественной войны и вывезли их подальше «от глаз людских». На протяжении следующих дней милиция обыскала все ночлежки и подвалы, где ютились калеки. Всех, кто там находился, также ждала высылка... Инвалиды портили имидж страны, победившей фашизм...".
(отсюда)

Мы об этом в своей акции "Бессмертный полк" тоже промолчим?

Из воспоминаний:

"...А ещё были инвалиды на плоских таких тележках, из досок сколоченных, в руках специальные дощечки с дверными ручками, как утюги – это чтобы отталкиваться от земли. Культяшки пристёгивались ремнями к тележке. Самодельные эти тележки катились по асфальту не на колёсах, а просто на шарикоподшипниках – звук был такой, что, кажется, я и теперь его слышу. Они получались даже ниже детей, потому что сидели же почти что на земле. Почти все они тяжело, беспробудно пили. Если и работали – сапожниками или уличными чистильщиками обуви: тогда эта профессия ещё была. И однажды все разом исчезли...".

Зато теперь как красиво мы память наших Героев чтим. Типа, никто не забыт и ничто не забыто? Так ли это?

В прошлом году, в мае, мы с сыном решили пойти в следующем году на шествие Бессмертного полка.
Мы решили провести наших дедов-прадедов по Красной площади.
Они воевали, честно прошли всю войну, добыли нам Победу.
Победу, да и просто возможность родиться и жить.
Они достойны пройти маршем по Красной площади, в строю таких же победителей, так же как когда-то прошли они всю Россию, всю Европу.
Так мы думали.

Собрали фотографии, и благословения родственников. Подготовили транспаранты. Узнали в урочный час – где и когда сбор.
И пошли.
Всё просто.

Надо сказать, что я – ребенок советской еще эпохи.
Тогда 9 мая был святым праздником, и никому не приходило в голову ставить это под сомнение (как бы там ни было, а с головами тогда было как-то проще и светлее).
Но как человек, не знавший войны, я ЗНАЛА, что это великий праздник, я понимала головой, разумом, интеллектом.
Я видела фильмы, читала книги, слышала рассказы ветеранов.
Я представляла, и даже иногда видела во снах.
Но, конечно, я не могла всего прочувствовать, и помнить, как они помнили.

Иногда, глядя фильм, или слушая чей-то рассказ о войне, я вдруг вживалась, пыталась представить – а как это?
Как это – когда 4 года в походе… когда вокруг смерть и твои друзья гибнут на твоих глазах, и конца этому не видно… когда идёшь на страшного сильного врага и можешь умереть в любой момент… когда самому надо убивать – пусть врагов, но живых людей … когда месяцами ничего не знаешь о самых близких и родных… когда больно и страшно, а надо совершать подвиг?
Как это всё?
Ведь это теперь, в орденах, они герои безусловные. А тогда, в 41-м – они просто мальчишки и девчонки….
И я никак не могла понять, никак не могла разгадать этот их секрет.
Мне казалось – я бы не смогла, мои ровесники – не смоги бы. Они какие-то ДРУГИЕ были. В них было что-то, чего нет у нас.

Сначала мы зашли с отроком в метро. И я сразу почувствовала – что-то не так, не так как обычно.

Я это хорошо чувствую – как оно вокруг. В том числе – в метро.
Я там много времени провожу. Такая уж у меня карта жизни – я человек из массы, и с раннего детства я среди большого количества людей.
И пока всё по нарастающей.
Я не могу сказать, что люблю большие скопления людей. Наоборот, я не люблю толпу.
В толпе людей не видно, там есть какая-то масса.
И так же, как сейчас какие только процессы ни крутят человеком… Так же они крутят толпой, только в тысячи раз сильнее. И раньше в толпе, в больших скоплениях людей я только это что-то и чувствовала и мне было плохо, я откровенно страдала. Сейчас я много времени провожу в метро, в больших скоплениях людей. Но иногда я вижу за этой толпой людей. А когда не вижу – отстраняюсь от этих помех толпы и даже могу чувствовать себя в этой толпе в одиночестве – тихо и спокойно.

В этот раз в метро было как-то совсем не так.
Там не было “массы”, там были люди .
Около половины были с транспарантами Бессмертного полка. Большая часть другой половины, без транспарантов, но с георгиевскими лентами, цветами, флажками. Они ехали туда же.
И это очень другое ощущение – почти все в метро едут в одно и то же место, с одной целью. С общей целью.
Люди смотрели внимательно друг на друга, улыбались.
Входящие вновь на станциях, заходили, удивлённо оглядывались и тоже начинали улыбаться.

Мы вышли на Маяковской.
И прямо на станции, на платформе, был Праздник.
Нарядные люди, цветы, портреты героев.
Люди никуда не спешили, ждали друг друга.
Радовались встречам, целовались, разглядывали портреты.
А я ловила внутри какое-то странное приятное ощущение. Никак не могла назвать его.

На улице нас ждала ужасная погода.
Очень холодно, порывистый ветер в лицо с холодным дождем.
И реки людей.
Отовсюду – из метро, по Тверской, на площади.
Много полиции, рамки металлоискателей, волонтеры.
Громкая музыка из репродукторов. Песни военных лет.
Опять плотная толпа – пройти через рамки. И опять – никакого дискомфорта.
Все вокруг какие-то… спокойные, что ли. Радостные, но спокойные.
Потом мы пошли по Тверской в сторону Манежной.
Шли не спеша. Рядом шли другие люди.
Я заметила, многие, как и я, немного недоуменно оглядывались, всматривались в людей.

Прошли мы совсем немного. И встали.
До начала шествия еще 20 минут, а вся Тверская – от Манежной и до метро Маяковской уже плотно забита народом.

Мы ждали начала, стоя в плотной массе людей, под грохот музыки из динамиков. Под дождем, на ледяном ветру.
А я никак не могла понять, что происходит?!
Внутри такое тепло, радость и простор…
Будто стою я в широком поле, у березовой рощицы, припекает ласковое солнце и легкий ветерок приятно освежает.
Какое несоответствие!
По всем правилам, от внешнего неуюта и дискомфорта (для меня, во всяком случае) я должна бы уже выпадать в осадок.
Или сжиматься внутренне, чтобы перетерпеть всё это.
А у меня внутри какой-то густой, теплый и мощный поток переливается без малейшей помехи и вытекает из меня во что-то большое общее, и снова втекает и переливается внутри.
Я даже на какие-то минуты забыла, зачем я здесь, и про дедов забыла.
Я всё пыталась понять, что же это такое я чувствую?

Но я вспомнила быстро.
Вокруг было море портретов. Совсем юные и старики. В военной форме и в штатском, рядовые и генералы. И красные знамена, и российские триколоры. И кое-где иконы. А рядом портреты Сталина. Шары, цветы. И люди.
Я какое-то время всех разглядывала и опять пыталась понять – что не так? Что-то необычное чувствовала, но понять никак не могла.
И так и не поняла тогда. Сейчас только начинаю понимать…

Во-первых, люди были спокойными и радостно-светлыми одновременно.
Большинство было в больших или меньших компаниях, но не было никакого разгула, такого наигранного празднования, какое часто можно видеть на новогодних и прочих подобных гуляниях.
Странно, но даже маленькие дети, а их, не смотря на погоду было много, вели себя спокойно и не обращали на себя внимания, как это часто бывает в больших скоплениях.
Люди спокойно беседовали. И внутри своих локальных компаний и потом уже между компаний.
Я вслушивалась в разговоры.
Почти все говорили о своих героях на портретах. Какие-то слышанные от них истории. Истории о них самих.
Рядом мужчина рассказывал, как они всей семьей несколько лет искали погибшего где-то в Европе деда. И нашли на кладбище какого-то маленького чешского городка. И как потом ездили туда всей семьей.
Под громкие звуки военных песен это всё было так кстати, что я развесив уши не стесняясь подходила к одним, к другим.
Было такое ощущение, будто много лет люди только и ждали этой возможности вот так вот просто похвастаться своими героями, показать как они ими гордятся.

Во-вторых, было необычно видеть в одной общей массе таких разных людей.
Разных по возрасту, по достатку, по национальности, по социальному статусу.
Так плотно, плечом к плечу.
Порой, внешне контраст бросался в лицо.
Но не было… чего-то не было, что есть обычно, что режет глаз и ухо.
Я чувствую это часто внутренне, даже если нет никакого конфликта внешне. А тут – какая-то общность, естественная общность, по моему даже особо никем не осознаваемая.
Но те, что постатуснее, часто не скрывали своего недоумения, оглядывались вокруг и выглядели немного растерянно. Наверное, им нечасто доводится быть в таком многолюдном скоплении. Но они тоже были под впечатлением от каких-то необычных и, видимо, приятных ощущений. Они спокойно стояли, как все разглядывали портреты, общались. Махали флагами и смотрели на небо.

Было холодно и мокро, и народ начал чуть пританцовывать под «Смуглянку» и подпевать под «Синий платочек».

Потом что-то ожило далеко впереди, и стало приближаться. Все замерли.
А потом стало понятно, что это «Ура» катится по людской реке.
И все так радостно его подхватили, что когда оно дошло до нас, я не только закричала «Ура» вместе со всеми, я его просто телом почувствовала как волну, прокатившуюся через меня и меня подхватившую и покатившуюся дальше куда-то далеко назад.
И таких волн прошло несколько.
И это невозможно описать.
Есть чувства и ощущения, которые умалят любые слова…
И каждая такая волна что-то оставляла во мне.
Что-то такое объемное и волнительное, отчего сами появлялись слёзы.

А после этих «Ура» был незабываемый момент. Истинно катарсический момент!

На какие-то минуты замолчали репродукторы. В это же время как-то сильнее нахмарилось, потемнело, дождь припустил сильнее. Вдруг рванул порывами ветер. Вокруг все притихли. Стало слышно, как хлопают на ветру мокрые знамена. И вдруг из репродукторов буквально грянуло:

«Вставай, страна огромная!

Вставай на смертный бой!

С фашисткой силой темною!

С проклятою ордой!…»

Все знают эту песню. Поднимавшую раненую огромную страну в бой.
Её писал не человек. Её писала сама Родина. Та самая Душа России.

И люди рядом со мной сразу запели.
Так запели, что по спине бежали не мурашки, а огненные дорожки.
Так запели, будто только ради этого сюда и пришли.
Как будто давно ждали возможность ее запеть.
Так, что я тогда враз поняла, что мы все не другие, мы все такие же как наши герои на портретах .
Только нам повезло больше, чем им.
Пока повезло, во всяком случае.

А потом мы пошли. Шли не быстро, долго.
Но так легко было идти. Такая невероятная радость!

Я всё шла, прислушивалась к себе и искала сравнение – ну с чем это сравнить? На что это похоже?
Смотрела на людей, не могла насмотреться. Смотрела на портреты. Они такие же! С людей как-будто что-то сняло шелуху. Ту самую, которая – возраст, статус, состояние, национальность, важность, политические взгляды. И море всего того, наносного, что мутит людям умы. Что задает вопросы – зачем это всё? Для чего? Какова цена Победы? А нужно ли было погибать стольким? А нужно ли тревожить мертвых? Все эти вопросы, споры вокруг Дня Победы может рождать только тот, кто не прошел с Бессмертным полком, кто не воссоединился в душе со своими предками, кто не понял в одно мучительное мгновение, что всё едино – они тогда и мы сейчас, фашизм тогда и фашизм сейчас, Родина тогда и Родина сейчас. Нет разницы.
Лишь зло меняет маски и инструменты, совершенствуется в методах и способах.
И может не мы принесли дедов на это шествие. А они нас, неразумных, привели на него, чтобы в одном несметном строю мы встали рядом и поняли (кто способен) или хотя-бы почувствовали, что мы все одно, и Родина одна, и Победа одна.
И дай нам всем Бог, чтобы и осталась она одна, чтобы не пришлось нам снова ее добывать!

До конца Красной площади мы шли больше часа.
В огромной людской реке.
И ничто не выбило меня из этого ровного текущего состояния.
Уж что тут больше сыграло – мое внутреннее состояние, или какие-то необычные внешние процессы, а они точно происходили, – я не знаю. Хотя мой отрок, далекий от понимания глобальных процессов, был тоже в очень необычном для себя настроении. Он тоже тёк в каком-то внутреннем процессе.

Я видела абсолютно необычный праздник вокруг.
Ничего подобного на массовых праздниках я никогда не видела и не ощущала. Я всё пыталась определить – что необычно, что именно не так как всегда? Вокруг я видела много слез.
Не рыданий, не плача, а слёз – светлых, когда просто невозможно сдерживать чувства, пусть и самые светлые.
И это были не старики. Их вообще было мало.
Это были мои ровесники, или немного старше, или младше.
На многих лицах я видела растерянность, удивление и радость одновременно.
Я думаю, для многих были открытия в этот день. Пусть и на уровне чувств и эмоций только.

Сейчас мне кажется, я понимаю, что это было.
Это была Душа.
Наша общая, которая есть в каждом.
Которая, выживая, прячется за шелухой и оболочками.
И часто кажется даже, что нет Ее уже. А Она вот, вдруг выглядывает.
И это Она же победила тогда.
Она, именно общая, наша и их – уже ушедших на другую сторону.
Поэтому это был и есть Ее праздник.
И каждого, кто искренне пришел на этот праздник, Она встречала и приветствовала.
Не может быть такой огромной радости только от личного праздника.
И нельзя его понять умом, надо только прийти и разрешить себе почувствовать.

Интересно, что выйдя с Красной площади, людская река пошла по улицам всё тем же потоком.
Шли по Большой Ордынке, также несли портреты высоко поднятыми.
Играли баянисты. Народ периодически останавливался вокруг них. Пел военные песни. С такой душой и радостью.
Я тоже пела.
И опять шли. И не хотелось уходить, не смотря на дождь и окоченевшие руки.

Потом масса народа у метро.
И это опять не так как это бывает обычно. Когда мучительно терпишь это медленное движение в плотной толпе.
Тут все были уже как родные. Это было продолжение праздника.
И опять в метро улыбающиеся друг другу и своим героям на портретах люди.

Я тоже смотрела на деда и улыбалась.
Я никогда его не видела. И он меня не знал.
Он умер за много лет до моего рождения. Но он так тепло мне улыбался. Что мне казалось, будто мы с ним познакомились, я показала ему Москву.
И он остался доволен.

«Любая долгая битва вынуждает воюющие стороны всё ближе подходить к сути происходящего с ними, а значит, преодолевая собственную идеологию, и к собственной сути.
Если такой сути недостаточно, то битва будет проиграна, в конце концов.
Потому что любой внешний процесс может питаться только внутренним содержанием. Время внешнего процесса зависит от его вневременного содержания…»

В.Ломовцев “Мелодия”

Все люди разные. Есть шумные, есть тихие. Есть такие, которым нужно ходить шумной большой компанией, шутить, веселиться, песни петь. А есть – которым сидеть на пригорке под раскидистой березой и глядеть задумчиво вдаль.

И да не будут тихие переучивать шумных. А компанейские – дергать склонных к одиночеству с их пригорка. Да не будут.

Я не пошел намедни с детьми в «Бессмертный полк». Не наклеил на картонку отцовские фотографии. И ленточку георгиевскую не повязал. То есть девушка возле гипермаркета ленточку мне протянула, я сказал: мне не надо.

Я не могу сказать, что другие люди думают про это. Я могу только сказать, что я сам думаю.

Я думаю, что мертвые живы. Я в этом уверен. Я – христианин. Я верю в вечную жизнь и не верю в смерть. И про мертвых в третьем лице, как будто их нет, считаю, нехорошо говорить. Они живы, они рядом. То есть мой папа Забежинский Арон Захарович, гвардии капитан, командир артиллерийской батареи, кавалер трех боевых орденов и трех медалей, прошедший всю войну от первого дня до последнего, от Ленинграда до Вены и Будапешта, скончавшийся в августе 1974 года с осколком в правом легком – он жив. Я его помню, я его люблю, молюсь за него.

Вот это последнее, в смысле «молюсь» – это мне, христианину, представляется вообще единственным толковым и главным делом из тех, что я могу для него сделать. Могилку прибирать, высаживать на ней цветочки, выпивать за него рюмку-другую, идти с его портретом по Невскому проспекту… Это всё ему не нужно. А вот молиться Богу за него, сохранять с ним общение в своей молитве за него – это единственное и главное, что я могу. Другого и высшего способа продолжать любить его Господь, который весь этот мир устроил, нам не дал. Вот. Это одна причина, по которой я никуда не пошел, а остался сидеть на пригорке.

Вторая причина – это сам папа и его отношение к войне. Он ненавидел вспоминать о войне. Этот героический человек терпеть не мог, когда при нем рассказывали про подвиги, мужество, хоть про мало-мальский героизм. Он говорил, что война – это смерть, трупы, грязь и ужас.

Он говорил:

– Мы сделали то, что сделали. Но сделали это ужасно. И своих людей сколько потеряли бездарно. И тех, чужих поубивали бесчисленно.

Он не переносил пафосных разговоров о войне, о мужестве и даже о памяти. Терпеть не мог фразы «никто не забыт». И требовал лучше молчать, молчать и молчать, потому что всякие слова теряют цену.

Вот папа в своей земной жизни не носил никогда своих боевых орденов, не ходил на парады и не выступал перед школьниками. И даже на мои вопросы не отвечал. Говорил снова и снова про грязь и смерть. Так неужели же папе понравится, если я наклею его портрет на картонку и понесу его среди других таких же по Невскому?

Еще раз. Мы живем так, будто наши мертвые умерли. И как будто всё, что от них в этом мире осталось – это уже не их, это уже наша собственность. Что хочу, то и делаю. В том числе и с их памятью.

Вот представьте своего отца, деда, прадеда, уже немощного, уже в инвалидной коляске. И мы их все дружно подняли на руках и несем по Невскому в толпе. Со всем уважением несем. Отдаем им, так сказать, честь. Им понравится?

Все люди разные. Кому кажется, что его отцу или деду понравилось бы, пускай несет портрет.

Я про других не знаю. Моему бы, уверен, не понравилось.

Вот я и сам не иду, и портрета его не несу.

Знаю, ему не понравится.

Люди говорят: вот это единение. Люди говорят: вот это память.

А мне кажется, память – это явление такое тихое. Негромкое. Сел тихонько. Тихонько вспомнил. Тихонько помолился.

Но это опять же мне кажется. Я никому не навязываю.

Вот поэтому я – на пригорок. И задумчиво глазами – вдаль.

– Господи, спаси раба Твоего усопшего некрещеного Аарона и помилуй.

Почему я никогда не пойду на акцию "Бессмертный полк".

Во-первых, потому, что мне не нравится приставка "Бес - смертный". Звучит очень неутешительно. Без - смертный, звучит лучше.

Во-вторых, неистовый государь Петр Алексеевич, планируя устройство Петербурга, противопоставил в пространстве имперскому Адмиралтейству Александро-Невскую лавру, куда ведет першпектива Невского проспекта. "Не нам, не нам, но Имени Твоему", - говорит эта першпектива. Вчера официозная акция "Бессмертный полк" шла не от Адмиралтейства к лавре, где могла бы в конце перед Богом быть провозглашена Вечная память всем погибшим в ту войну. Факт, что ничего более утешительного для живых, чем церковная молитва за умерших, нет. Никакие "минуты молчания" по воздействию на человека не сравнятся с трегубым "Вечная память!".

Но шествие, во главе которого был советский упырский флаг с серпом и молотом, шло в другую сторону. Направление от святыни к имперским символам. Не Имени Твоему, а нам, нам! Идолам (имперским) и страхам. (А империя без Бога и права, это уже и не империя вовсе, а тирания).

В-третьих, при таком раскладе гуманитарная и мемориальная акция памяти предков превращается в демонстрацию какого-то горделивого неистовства, человекобожества. Вот, смотрите, сколько народу угробили, а все равно победили! Вопросы о том, была ли или нет эта победа пирровой, находятся под запретом в общественном информационном поле и вытеснены на задворки, на интеллигентские интернет-кухни. Да что там, она просто превращается в демонстрацию лояльности к режиму, потому что у нас главный распорядитель "Победы" - это гос. власть. Получается, мои погибшие деды ее поддерживают.

Извините, если кого чем обидел. Но диспозиция на сегодня такова.

Протоиерей Алексий Лебедев

Комментарий ред. СРН

Первоначально акция "Бессмертный полк" была спонтанной, ее впервые провели в Томске 6 лет назад в виде патриотического мемориального "флешмоба". Ее участники захотели публично почтить память родственников, погибших в годы войны, и вышли с их плакатными фотографиями. Однако в дальнейшем на акцию обратили внимание официальные мастера пропаганды. Они предложили организаторам помощь: назначили координаторы на окладах, финансовую и мощную информационную поддержку от структур “ОНФ” и “Единой России” ‒ и тем самым успешно советизировали акцию, как ранее и георгиевскую ленту. Получилось то, против чего протестует в своей заметке о. Алексий Лебедев.

"Спасибо Сталину за победу"...

22.2.2017. В Государственной Думе прошли парламентские слушания «Патриотическое воспитание граждан России: «Бессмертный полк». Мероприятие было организовано Комитетом Государственной Думы по образованию и науке совместно с Комитетом по обороне и Комитетом по труду, социальной политике и делам ветеранов.

На слушаниях сопредседатель движения «Бессмертный полк России» депутат Государственной Думы ФС РФ Николай Земцов представил доклад «Документальная основа Народного проекта «Установление судеб пропавших без вести защитников Отечества», в рамках которого были проведены исследования убыли населения СССР в 1941-45 годах. Он изменил представление о масштабах потерь СССР в Великой Отечественной войне.

"Согласно рассекреченным данным Госплана СССР, потери Советского Союза во Второй мировой войне составляют 41 миллион 979 тысяч, а не 27 миллионов, как считалось ранее . Это — без малого одна треть современного населения Российской Федерации. За этой страшной цифрой скрываются наши отцы, деды, прадеды. Те, кто отдал свою жизнь за наше будущее. И, пожалуй, самое большое предательство — забыть их имена, их подвиг, их героизм, которые сложились в нашу общую великую Победу. — Общая убыль населения СССР 1941-45 гг. — более 52 миллионов 812 тысяч человек . Из них безвозвратные потери в результате действия факторов войны — более 19 миллионов военнослужащих и около 23 миллионов гражданского населения. Общая естественная смертность военнослужащих и гражданского населения за этот период могла составить более 10 миллионов 833 тысяч человек (в т.ч. 5 миллионов 760 тысяч — умерших детей в возрасте до четырёх лет).
Безвозвратные потери населения СССР в результате действия факторов войны составили почти 42 миллиона человек",- говорится в докладе-презентации. Приведенные сведения подтверждены огромным количеством подлинных документов, авторитетных публикаций и свидетельств.
https://polkrf.ru/news/1275/parlamentskie_slushaniya_patrioticheskoe_vospitanie_bessmertnyiy_polk

Виктор Петрович Астафьев (1924 - 2001), фронтовик, писатель, Герой Социалистического труда, лауреат 5 Государственных премий:
... Не надо лгать себе, Илья Григорьевич! Хотя бы себе! Трудно Вам согласиться со мной, но советская военщина — самая оголтелая, самая трусливая, самая подлая, самая тупая из всех, какие были до неё на свете. Это она «победила» 1:10! Это она сбросала наш народ, как солому, в огонь — и России не стало, нет и русского народа. То, что было Россией, именуется ныне Нечерноземьем, и всё это заросло бурьяном, а остатки нашего народа убежали в город и превратились в шпану, из деревни ушедшую и в город не пришедшую.

Сколько потеряли народа в войну-то? Знаете ведь и помните. Страшно называть истинную цифру, правда? Если назвать, то вместо парадного картуза надо надевать схиму, становиться в День Победы на колени посреди России и просить у своего народа прощение за бездарно «выигранную» войну, в которой врага завалили трупами, утопили в русской крови. Не случайно ведь в Подольске, в архиве, один из главных пунктов «правил» гласит: «Не выписывать компрометирующих сведений о командирах Совармии».

(Виктор Астафьев. «Нет мне ответа… Эпистолярный дневник. 1952—2001 годы». Из письма от 13 декабря 1987 г.)

Да, в этой войне русский народ отстоял родную землю от внешних оккупантов. Но при этом укрепил власть оккупантов внутренних - большевиков, которые в конце концов привели страну к краху. В той войне они также распространили свою богоборческую власть на другие народы, сокрушив три православных монархии. И цель мiровой закулисы тоже была достигнута: было залито русской кровью национальное освобождение Европы от жидомасонства. Важнейшим результатом этой «победы над фашизмом» стало создание на святой земле жидонацистского государства для грядущего антихриста. Стоит ли нам 9 мая радоваться всему этому, или же пора отделить одно от другого: жертвенную оборону своей родины - от распространения марксизма и от помощи строителям Нового мiрового порядка?

Полная версия новости от ТВК о ситуации с акцией бессмертный полк в Красноярске.

Хочу акцентировать внимание читателей на некоторые уловки и манипуляции которые совершают ТВК.
Первую манипуляцию проводят когда говорят, о том, что вот девочка от школы идет(очевидно целая одна), и значит акция собирается на административном ресурсе.

Вторая ложь: с чего это многоуважаемая Дарья Тарасенко взяла, что дети туда шли под принуждением?
Видимо на основе своих фантазий, не иначе.

Теперь несколько тезисов, о глубине.
ВО-первых:
Школа занимается воспитанием детей. Воспитывать она может хорошо, очень хорошо или плохо. Но она как-то этим воспитанием занимается. Все зависит от учителя, от программы и т.д... Педагог это профессионал. Он может быть высококласным, или похуже, но он явно лучше знаем методику воспитания чем большинство родителей.
Ну так вот, что собственно плохого в том, что школа детей отправила на акцию? Они несли не настоящих ветеранов? Это подлог или что это?
Дети приобщились к акции 9 мая, к празднованию 9 мая. Помогли организовать акцию, сделать ее более массовой.
Возможно было бы совсем хорошо если бы ребенку рассказали о том кто это и он бы это выучил. Но это было бы совсем хорошо. Ну а так он хотя бы поучаствовал в общем праздновании, стал часть его.
Но наши доблестные СМИ конечно пытаются выставить это все как ужасную принудиловку, которая ни в коем случае не должна иметь место. Очевидно ТВК лучше знает как надо заниматься воспитанием детей, и потому навязывает свои методы, и свою точку зрения педагогам. Ну так может нам школы больше не нужны? Зачем нам профессионалы, если у нас каждая кухарка может считать себя педагогом? Каждый репортеришка может навязывать свою точку зрения педагогу и школе, под страхом увольнения и выставления его на посмешище. Т.е. ТВК заниматеся ТОТАЛИТАРИЗМОМ!

Во-вторых:
А кто-то поинтересовался что с девочкой? Ну как ей теперь в школе? Как к ней одноклассники относятся?
А точно нужно было из этой ситуации устраивать публичный позор девочки?
Думаю что журналистам плевать на эту девочку. Им не плевать только на свой рейтиг и свою зарплату. Т.е. на себя любимых. Нужно же показать правду!! Да здравтствует правда, даже ценой судьб других людей. Ведь это же правда! Но вот собой они как-то рисковать видимо не привыкли, а вот чужими судьбами раз плюнуть. Это тоже типичная позиция. Правда ведь уважаемая Дарья Тарасенко?

"Как бы такой подход", - говорят в репортаже, "не отбил охоту у тех кто это делает от души".
За что же здесь интересно переживают журналисты? За то что акция станет меньше? А может за то что она еще больше вырастет?
Вы не переживайте.Не отобьет. Я лично слышал много желающих прийти в следующем году со своими плакатами.

Собственно почему я считаю что визг идет как раз по причине боязни акции.
Наши уважаемые либералы боятся подобных акций, поскольку она есть элемент сплочения народа. 9 мая и так сплочающий праздник, а Бессмертный полк усиливает этот эффект. Более того, вы когда-нибудь думали, что такое миллионы мертвых смотрящих на живых? Миллионы мертвых героев, отдавших свои жизни за будущее своих детей.
А вы не задумывались что они как бы чего-то требуют от своих детей, оттуда из прошлого? Что это может как-то влиять на людей сомтрящи и участвующих в акции?
Вспомните песню "От героев былых времен":
"Их глаза словно высший суд для ребят что сейчас растут, и мальчишкам нельзя ни солгать не обмануть, ни с пути свернуть"

Так вот нам, как предков великих героев нельзя свернуть, нельзя дать слабину, нам нужно быть сильными и восстановить былое величие нашей страны, гордость за нее, и показать всему миру, что у нас свой путь, путь завещанный нашими предками, героями, отдавшими свои жизни за наше будущее. Теми героями, которых мы предали в 91 году, и перед которыми теперь чувствуем вину за то, что променяли их дар нам на 300 сортов колбасы, и джинсы. И только искупление вины поможет очистить совесть. А искупают через восстановление утраченного.

Поэтому вот либералы наши "любимые", боятся, а ну как народ захочет восстановить былое величие страны, под давлением предков. А ну как он не захочет больше с западом рядом идти, а восстановит, что-то напоминающее ненавидимый либералам "совок"?