Сухомлинский В.А. Сердце отдаю детям. Комплексный анализ текста М.Алексеева "Хлеб" Сказка про мельницу

Добрый день, дорогой сын!

Вот ты и улетел из родительского гнезда - живешь в большом городе, учишься в вузе, хочешь чувствовать себя самостоятельным человеком. Знаю по собственному опыту, что, захваченный бурным вихрем новой для тебя жизни, ты мало вспоминаешь о родительском доме, о нас с матерью, и почти не скучаешь. Это придет позже, когда ты узнаешь жизнь. ...Первое письмо сыну, улетевшему из родительского гнезда... Хочется, чтобы оно осталось у тебя на всю жизнь, чтобы ты хранил его, перечитывал, думал над ним. Мы с матерью знаем, что каждое молодое поколение немного снисходительно относится к поучениям родителей: вы, мол, не можете видеть и понимать все то, что видим и понимаем мы. Может быть, это и так... Может быть, прочитав это письмо, ты захочешь положить его куда-нибудь подальше, чтобы оно меньше напоминало о бесконечных поучениях отца и матери. Ну что же, положи, но только хорошенько запомни, куда, потому что придет такой день, когда ты вспомнишь эти поучения, скажешь себе: а все-таки прав был отец... и тебе надо будет прочитать это старое полузабытое письмо. Ты найдешь и прочитаешь его. Сохрани же его на всю жизнь. Я тоже сохранил первое письмо от отца. Мне было 15 лет, когда я улетел из родительского гнезда - поступил учиться в Кременчугский педагогический институт. Был трудный 1934 год. Помню, как провожала меня мать на вступительные экзамены. В старенький чистый платок завязала новое, хранившееся на дне сундука рядно и узелок с продовольствием: лепешки, два стакана жареной сои... Экзамены я сдал хорошо. Абитуриентов со средним образованием тогда было мало, и в институт разрешали принимать выпускников семилетки. Началось мое учение. Трудно, очень трудно было овладевать знаниями, когда в желудке пусто. Но вот появился хлеб нового урожая. Никогда не забуду того дня, когда мать передала мне первый каравай, испеченный из новой ржи. Привез передачу дедушка Матвей, извозчик сельского потребительского общества, еженедельно приезжавший в город за товаром. Каравай был в чистой полотняной торбе - мягкий, душистый, с хрустящей корочкой. И рядом с караваем отцовское письмо-то первое письмо, о котором я говорю: оно хранится у меня, как первая заповедь... "Не забывай, сын, о хлебе насущном. Я не верю в бога, но хлеб называю святым. Пусть и для тебя он на всю жизнь останется святым. Помни, кто ты и откуда вышел. Помни, как трудно добывается этот хлеб. Помни, что дед твой, мой отец Омелько Сухомлин был крепостным и умер за плугом на ниве. Никогда не забывай о народном корне. Не забывай о том, что пока ты учишься - кто-то трудится, добывая тебе хлеб насущный. И выучишься, станешь учителем - тоже не забывай о хлебе. Хлеб - это труд человеческий, это и надежда на будущее, и мерка, которой всегда будет измеряться совесть твоя и твоих детей". Вот что писал отец в своем первом письме. Ну, была еще приписка о том, что получили рожь и пшеницу на трудодни, что каждую неделю будет привозить мне дед Матвей по караваю. Для чего я пишу тебе об этом, сын? Не забывай, что корень наш - трудовой народ, земля, хлеб святой. И проклят будет тот, кто хоть одним помыслом, одним словом, одним поступком своим выразит пренебрежение к хлебу и труду, к народу, давшему всем нам жизнь... Сотни тысяч слов в нашем языке, но на первое место я бы поставил три слова: хлеб, труд, народ. Это три корня, на которых держится наше государство. Это самая сущность нашего строя. И эти корни так прочно переплелись, что ни разорвать их, ни разделить невозможно. Кто не знает, что такое хлеб и труд, перестает быть сыном своего народа. Тот теряет лучшие духовные качества народные, становится отщепенцем, безликим существом, недостойным уважения. Кто забывает, что такое труд, пот и усталость, тот перестает дорожить хлебом. Какой бы из этих трех могучих корней ни был поврежден у человека, он перестает быть настоящим человеком, у него появляется внутри гниль, червоточинка. Я горжусь тем, что ты знаешь труд на хлеборобской ниве, знаешь, как нелегко добывается хлеб. Помнишь, как накануне первомайского праздника я пришел к вам в класс (кажется, учились вы тогда в девятом) и передал просьбу колхозных механизаторов: замените нас, пожалуйста, в поле в праздничные дни, мы хотим отдохнуть. Помнишь, как не хотелось всем вам, юношам, вместо праздничного костюма одевать комбинезон, садиться за руль трактора, быть прицепщиком? Но зато какая гордость светилась у вас в глазах, когда эти два дня прошли, когда вы вернулись домой, чувствуя себя тружениками. Я не верю в такое вот, я бы сказал, шоколадное представление о коммунизме: всех материальных благ будет предостаточно, всем человек будет обеспечен, все будет у него как будто бы по мановению руки, и все так легко ему будет доставаться: захотел - вот тебе на столе, что душе твоей угодно. Если бы все это было так, то человек превратился бы в черт знает что, наверное, в пресыщенное животное. К счастью, этого не будет. Ничто не будет доставаться человеку без напряжения, без усилий, без пота и усталости, без тревог и волнений. Будут и при коммунизме мозоли, будут и бессонные ночи. И самое главное, на чем всегда будет держаться человек - его ум, совесть, человеческая гордость - это то, что он всегда будет добывать хлеб в поте лица своего. Будет всегда тревога у вспаханного поля, будет сердечная забота, как о живом существе, о нежном стебельке пшеницы. Будет неудержимое стремление к тому, чтобы земля давала все больше и больше - на этом всегда будет держаться хлебный корень человека. И этот корень надо беречь в каждом. Ты пишешь, что скоро вас посылают на работу в колхоз. И очень хорошо. Я этому очень, очень рад. Работай хорошо, не подводи ни себя, ни отца, ни товарищей. Не выбирай чего-нибудь почище да полегче. Выбирай труд непосредственно в поле, на земле. Лопата-тоже инструмент, которым можно показать мастерство. А в летние каникулы будешь работать в тракторной бригаде у себя в колхозе (конечно, если не будут набирать желающих на целинные земли. Если же будут набирать - обязательно поезжай туда). "По колосу пшеницы узнают человека, вырастившего ее", - ты, наверное, хорошо знаешь эту нашу украинскую пословицу. Каждый человек гордится тем, что он делает для людей. Каждому честному человеку хочется оставить частицу себя в своем пшеничном колосе. Я живу на свете уже почти пятьдесят лет, и убедился, что ярче всего это желание выражается в том, кто трудится на земле. Дождемся твоих первых студенческих каникул - я познакомлю тебя с одним стариком из соседнего колхоза, он уже больше тридцати лет выращивает саженцы яблонь. Вот это настоящий художник в своем деле. В каждой веточке, в каждом листике выращенного деревца он видит себя. Если бы сегодня все люди были такими, можно было бы сказать, что мы достигли коммунистического труда... Желаю тебе здоровья, добра, счастья. Мама и сестричка обнимают тебя. Они написали тебе вчера. Целую тебя. Твой отец.

Управление образования администрации

Красногвардейского района

Методический кабинет

Материалы по подготовке

к единому государственному экзамену

Часть С

Сочинение – рассуждение по тексту

(Сборник материалов, подготовленный слушателями РМО

учителей русского языка и литературы)

Бирюч

Раздел 1. МОУ «СОШ г. Бирюча»:

Раздел 2. МОУ Веселовская СОШ:

Раздел 3. МОУ Верхнепокровская СОШ:

Раздел 4. МОУ Засосенская СОШ:

Раздел 5. МОУ Ливенская №1 СОШ:

Раздел 6. МОУ Никитовская СОШ:

Раздел 1.

МОУ «СОШ г. Бирюча»

В хлебных магазинах, если вы заметили, не бывает шума. Люди покупают хлеб уважительно, избегая суесловия и толчеи. Присмотрев буханку, я разворачивал целлофановый мешочек. Подошел ныркий чернявый парень. Бесцеремонно отстранив меня локтем, он шустро просунул за стекло длиннопалую волосатую руку и начал швырять в огромный рюкзак буханку за буханкой. Когда в рюкзаке стало тесно, парень затянул его шнуром и туго прижал коленом, вминая всей тяжестью тела и кулаками мягкий, податливый хлеб.

Я оторопел. Было яснее ясного – этот хлеб не предназначен для стола.

Что вы делаете?

Время близилось к перерыву, магазин пустел, было в нем лишь несколько женщин. Чернявый зыркнул хмельными глазками.

Не выступай! – перекосил он лицо. – Понял?

Положи хлеб на полку. Если ты сейчас… Но, задохнувшись от гнева, я так и не сумел нарастить фразу.

Чернявый злобно сузил глазки и до хруста в пальцах, озверело вдавил в буханку волосатую пятерню. Хлеб, крошась, упал к ногам.

Подними, - произнес я чуть слышно странно растягивающимся голосом. – Подними.

Чернявый потянулся к рюкзаку.

Подними, - повторил я тише.

Порядок, дед, закругляйся. Митинг окончен! – он ухватил пятерней, словно клешней, лямки рюкзака и, внезапно вскинув свободную руку, объявил примирение:

Миру – мир!

Я задохнулся, теряя над соьой власть.

Мерзавец! – вырвалось у меня. И забыв о возрасте и хворях, осторожно вцепился в его рубашку и молча – короткими нервными толчками – начал теснить его в угол. Тот попятился, машинально волоча рюкзак…

В дверях показался высокий, крепко сколоченный парень. Дальнейшие подробности отношения к нашему разговору не имеют.

А случилась она, эта история, недавно, нынешним летом случилась…

(И. Тобольский)

Каравай земли и неба

На твоем столе -

Ничего сильнее хлеба

Нету на земле.

Бывает, завязнет на слуху или на языке слово, фраза, слова из песни. Так вот и сейчас со мной:

Хлеба - налево, хлеба - направо,

Хлеба - на счастье, хлеба - на славу…

Именно такими строками песни начинался новый день моего детства, когда рано утром родители включали радиоприемник. Да, сотни тысяч слов в нашем языке, но на первое место ставят три: хлеб, труд, народ. Это три корня, на которых держится государство, человечество. И кто не знает, что такое хлеб и труд, тот перестает быть сыном или дочерью своего народа, теряет духовные качества.

По мнению И. Тобольского, такой «представитель бездуховности», наглец и мерзавец все еще попадается на пути чуть ли не каждому из нас. Да, такие типы бытуют в нашем обществе, чего греха таить. «И история эта случилась недавно, нынешним летом случилась..» - подтверждает автор. Без суесловия, толчеи, без шума, уважительно покупается хлеб в магазине. И вдруг…ныркий парень бесцеремонно, нагло, отстранив локтем пожилого человека, начинает швырять в свой огромный рюкзак буханку за буханкой, прижимает хлеб коленом, вминая всей тяжестью тела. На замечание пенсионера, зыркая, перекося лицо, кричит: «Не выступай!» И его физиономия злобно реагирует, озверело он сдавливает буханку. И когда хлеб стал крошится, дед не выдержал, заставил негодяя поднять, тем самым давая понять, что исстари к хлебу было уважительное отношение. Как получается, что живут еще подлецы, наплевательски относящиеся к самому ценному в мире.

Я разделяю позицию автора этого текста. Когда у человека дух низок, то он становится агрессивен, не замечает вокруг себя людей, «плывет поверх толпы», безразлично относясь ко всему, что его окружает. Нет святости чувств ни к старому и пожилому, ни к хлебу, ни уважения, ни стыда и совести. Но когда этот чернявый услышал слова, произнесенные твердо, и властную руку на груди, то попятился… Нет, все – таки силы боится. Почему только физическая сила может остановить подобных « моральных уродов?» Где сознание, что лежащий на полках хлеб был создан руками многих тружеников. Ведь с детства нам читали:

Если у тебя две крепкие руки,

Сделай так, чтоб было много хлеба!

Каравай – самый древний хлеб у славян. Караваем и солью, лежащими на вышитом рушнике, мы встречаем гостей, мы кладем его на праздничный стол, мы живы благодаря ему, хлебушку. Как не любить и не ценить это творение рук человеческих?

В каждом маленьком кусочке

Держится земля.

В малом зернышке пшеницы

Летом и зимой

Сила солнышка хранится

И земли родной.

Когда – то пришлось учить наизусть стихотворение В. Ходасевича «Путем зерна», где так тонко, разумно и мастерски поэт сопоставляет путь роста упавшего в борозду зернышка и рост души человека, которая может сойти во мрак и может снова ожить благодаря мудрости: «Всему живущему идти путем зерна».Сеятель только бросает зерно в черную землю, а вот самому зерну необходимо прорасти, пробиться, вытянуться, выбросить колосок, созреть…Такой вот тяжкий путь зерна! Так и человек трудом, потом, усилиями добивает свой хлеб насущный, относясь к нему уважительно, по – отечески.

Вспомним, что кладут Настя и Митраша («Кладовая солнца»), отправляясь на заветную палестинку в свою катомку? Хлебушко! Зачем торопятся к бабушке внуки Наташа и Антон? («Июльская гроза») Полакомиться вкусными и сытными блинами, хотя расстояние от их деревни к бабушкиной было длиною в четыре километра. Девочке всего лишь десять лет, но, войдя в рожь, она боится помять хлеб, идет по обочине.

Ах, деревенское жито! Сколько жизней оно сохранило, сколько вскормило голодной детворы! Скольких вывело в свет это русское поле, колкая клятой стерней и остьями спелого колоса страдная хлебородная нива! Бессмертному хлебному колоску впору только гимны петь, потому что это драгоценность, это жизнь, это Родина.

И не стоять человеку твердо на этой земле, не жить ему уверенно без чувства любви и уважения, благоговения к творению рук человеческих – хлебушку, белому, ржаному, пшеничному, ячменному. Одна роль хлеба для всех уголков страны – жизнь и искреннее уважение.

Великое благо – иметь каждый день на столе душистый каравай хлеба. Нет, кажется, человека, который пренебрегал бы хлебом, не знал его вкуса, не дорожил им. У нас хлеб, как и в далекие времена, всему голова.

А как мы на самом деле относимся к хлебу? Любовно? Бережно? Или может быть, от того, что он нам сейчас легко достается – не очень? Забежишь в булочную и через минуту выходишь с заветной буханкой…

Я благодарна автору текста за то, что он затронул важную для нашего времени проблему – отношение к первейшему продукту русского человека. Мы добились европейского качества жизни, а вот истинного, русского, самобытного остается все меньше.

К хлебу на Руси всегда относились как к Божьему благословлению. Сказать о хлебе худое слово считалось святотатством. «Хлеб да соль!» - говорит русский человек, приветствуя гостей на пороге дома. В честь хлеба слагались гимны, песни, совершались обряды, устраивались праздники. Во всех народных обычаях заключена человеческая мудрость, уважительное отношение к хлебу, которое передавалось из поколения в поколение, впитывалось с молоком матери.

Вот и И. Тобольский говорит о бережном отношении к хлебу: в хлебных магазинах не бывает шума, «люди покупают хлеб уважительно, избегая суесловия и толчеи». Его до боли ранит поведение шустрого чернявого парня, который набивает буханки в огромный рюкзак, вминает коленями и кулаками «мягкий, податливый хлеб». Автор не скрывает своего возмущения и негодования.

Помню, в детстве бабушка по утрам опускалась на колени и шептала всегда одну и ту же молитву: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь и остави нам долги наши…». Помню, как она вынимала из русской печки каравай, умывала верхнюю корочку холодной водой и укладывала на вышитый рушник.

Уроки предков учат нас благоговейному отношению к хлебу. Я преклоняюсь перед смелостью, достоинством, честью героя текста, который не смог пройти мимо безобразного поступка. Он точно знает цену хлеба. Мало золотое зернышко – грамма не весит. А взрастить его всенародные силы нужны. Оно ведь и в самом деле золотое.

Есть и еще одно качество хлеба; именно хлебом, умением дорожить и делиться им выверяется душевная щедрость человека. И поэтому хлеб, которым ты делишься в трудную минуту, не имеет себе равных по вкусу!

Хлеб сегодня всегда к нашим услугам: черный, белый, сдобный. Можно выбрать любой: круглый или формовой, ржаной или пшеничный, с тмином, маком, орехами, изюмом… Изобилие хлеба! Но разве вправе мы относиться к нему пренебрежительно? Хлеб – достояние народа, обилие хлеба – один из символов величия и могущества Родины, и уважительное отношение к нему должно стать непреложным законом.

Хлеб! Сколько из-за него раньше и поныне бушует человеческих страстей. Как это необыкновенно интересно – хлеб! Как много ещё можно изобрести, открыть, придумать,

Говорить о хлебе так же трудно, как говорить о жизни. Ведь хлеб и есть наша жизнь.

Именно хлебу человек обязан рождением цивилизации.

В той основной молитве, которую, по преданию, завещал людям сам Сын Божий, главные слова – о хлебе: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь…»

В детстве просто повторяешь эти малопонятные слова. И только спустя годы открывается великая простота этой просьбы.

«Хлеб наш насущный», то есть необходимый, ни больше ни меньше, но столько, сколько надо для жизни. « Насущный» – это и существующий, и реальный, и составляющий суть бытия , и многое другое…

« Даждь нам днесь», то есть, «дай нам сегодня». Сразу представляется краюха этого хлеба, от которого на земле зависит всё – и плоть и дух…

« Не хлебом единым жив человек…». Но без хлеба он мёртв! Поэтому говоря о хлебе, всё время приходится касаться проблем нравственных. Уж такая это высокая материя –

хлеб. Это ведь не просто еда, это пища… « Хлеб, насыщая тело, питает душу…». Хлеб –

основа жизни, хлеб – всему голова.

Трудно разделить хлеб и человека, через отношение к хлебу можно понять сущность человека, его суть.

История, записанная И. Тобольским, тоже на эту тему.

В хлебном магазине подросток небрежно швыряет хлеб в рюкзак, не реагируя на замечания, а затем и вовсе озверело вдавливает в буханку волосатую пятерню так, что хлеб, крошась, падает к ногам. Автору всё же удаётся заставить парня поднять «искорёженный» хлеб. Он крайне возмущён поведением юнца, грубого, невежественного.

Позиция И. Тобольского ясна: так с хлебом поступать нельзя.

Когда в наших домах постоянно прописаны сытость и достаток, именно тогда хлеб становится привычен глазу и чувству. Он попросту незаметен при своей повседневной незаменимости, слишком обыкновенен для нас. Но не во все времена так было.

Болью сжимается сердце, когда вчитываешься в строки из писем и воспоминаний о войне. К пониманию хлеба мира нельзя прийти, не зная о хлебе войны.

Хлеб войны… Самые страшные воспоминания – горящий на корню хлеб, валы огня на полях. Первый удар вероломный враг почти всегда наносит по хлебу. С каким мужеством спасали люди хлеб для фронта. А что не удавалось спасти – сжигали, чтобы ни один колос не достался врагу.

На фронте солдаты делили краюшку хлеба на несколько человек.

О героизме ленинградцев, о 125 граммах хлеба « с огнём и кровью пополам», знают все.

Савичева Таня умерла в больнице на руках у медсестры в страшных муках от перенесённого голода, недетских испытаний, крайней дистрофии.

Блокадные дни…Когда между хлебом и жизнью зловеще стоял знак равенства.

Старшее поколение знает цену хлебу. Чего нельзя сказать о некоторых подростках,

напоминающих героя из текста И. Тобольского. Нередко приходится видеть булочки, пирожки возле урн. И становится стыдно за поведение ребят, ведь им не раз говорили о бережном отношении к хлебу.

На хлебе у нас всё держится, хлебом всё измеряется. Отношением к хлебу определяется нравственное богатство или убожество человека. Хлеб – мерило человеческой души. Уважение к хлебу – это уважение не к бесчувственному ломтю, содержащему белок и другие компоненты, это память, это история, это национальная культура, это миллионы проблем, радостей и горестей. Хлеб – это наше прошлое, настоящее и будущее, это наша жизнь!

Я желаю всем, чтобы на вашем столе всегда было в достатке хлеба и чтобы никогда не могли вы им пресытиться!

Хлеб на нашем столе... Он лежит перед нами – осмысленный пословицами, обласканный поговорками и как бы одушевлённый людской верой в его животворную силу. Наши предки произносили: «Хлеб наш насущный даждь нам днесь...» И сегодня эта молитва – как талисман, как вечное желание блага.

Мы привыкли к виду, вкусу, запаху хлеба. Он стал нашей ежедневной пищей. Бытовое общение заслонило нам тот библейский , первородный смысл. Но в народе существует особое понятие ценности хлеба – нравственное. Ведь хлеб не просто растит человека, он испытывает каждого из нас на стойкость и мужество, на трудолюбие. Укрепляя здоровье физическое – выверяет здоровье нравственное. Через отношение к хлебу можно увидеть истинную ценность человека и понять его суть. Именно об этом размышляет И. Тобольский в своём тексте.

С болью в сердце автор рассказывает о происшествии в магазине, где среди покупателей, «уважительно» покупающих хлеб, нашёлся «ныркий», бесцеремонный парень, который стал «швырять» в огромный рюкзак буханку за буханкой, при этом « вминая всей тяжестью тела» податливый хлеб, а затем «вдавил» в одну из буханок «пятерню», и хлеб, крошась, упал на пол. Это вызвало ужасный гнев пожилого человека, забывшего о своих годах и болезнях и излившего все свои негативные чувства на подонка, окончательно потерявшего боевой настрой. Вполне понятно, что эта ситуация ярко высвечивает позицию рассказчика: подобное отношение к хлебу недопустимо.

Нельзя не согласиться с данной точкой зрения. Да, хлеба у нас сейчас вдоволь. Но порой становится страшно, когда видишь его на полу, под ногами, на свалке... Ведь обычная буханка впитала труд огромного количества людей. Отсутствие бережливости в обращении с хлебом – проявление неуважения к ним.

Прочитав текст, вспомнила кадры кинохроники и рассказы людей старшего поколения о чёрном, как обугленный кирпич, блокадном хлебе, слова моей первой учительницы о том, как в годы военного лихолетья в школьных классах детям на уроке давали по крошечному ломтику хлеба. Какое это было счастье для них! А моя мама, будучи двенадцатилетней девочкой, собирала колоски в поле, чтобы не дать погибнуть и горсти зерна, из которого выпекался фронтовой хлеб. Поэтому сегодня так необходимо прислушаться к внутреннему голосу людей старшего поколения: «Берегите хлеб, люди! Это бесценный дар нашей кормилицы-земли!»

Не дадут забыть о былом и проникновенные строчки из произведений фронтовиков. Григорий Люшнин, будущий писатель, находясь в фашистском концлагере, написал:

Крошка хлеба на землю упала – меньше хлеба на крошку стало.

Где-то в поле неубранном нашем столько зёрен лежит вдоль пашен!

Вот собрать бы их вместе – да в кучу, хлеб бы выпекли белый, пахучий.

Мы б окрепли и сильными стали, мы б фашистские тюрьмы сломали.

Снова вышли бы в бой, под бомбёжку.

Да, жалеть надо хлебную крошку.

C содроганием читая историю о хлебе, который «не предназначен для стола», и о молодом «мерзавце», думаю об одном историческом факте. Ради спасения богатейшей коллекции (100 тысяч образцов) из 118 стран мира в годы Великой Отечественной войны сотрудники института растениеводства
жертвовали жизнью, сохраняя зёрна ради будущих урожаев. Двадцать восемь человек ушло в бессмертие . Быть рядом с хлебом и медленно умирать от голода – нечеловеческая пытка. Вот это сила духа, воля, выдержка, самообладание!

Да, хлеб определяет ценность человеческих поступков. Мне кажется, что И. Тобольский в своей статье утверждает: тот, кто способен уронить, наступить, раздавить хоть кусочек, будет жестоко наказан самой жизнью. Меня потрясла неизвестная сказка «Девочка, наступившая на хлеб». Жаль, что её не относят к популярным произведениям писателя. Если бы дети и взрослые прочитали её, то, возможно, примеров, подобных описанному, было намного меньше. Некая гордая и спесивая девочка Инге, пытаясь пройти через болото, бросила хлеб в грязь, чтобы наступить на него и перейти лужу. Но едва она ступила на хлеб одной ногою, как он погрузился всё глубже, только «чёрные пузыри пошли», а девочка не смогла спастись. Вот это кара! Вот это урок! Хлеб не прощает высокомерного, неряшливого отношения к нему!

Отношение к хлебу – показатель культуры людей, их воспитанности, патриотизма, наконец. Быть с хлебом – постоянно чувствовать в себе теплоту жизни. Хлеб для нас необходим как солнце, свет, воздух. Поэтому он бесценен. Будем же помнить об этом всегда!

Хлеб – всей жизни голова!

В. Бакалдин

Хлеб… При этом слове в нашем воображении сразу же возникают чудесные хлебобулочные изделия, без которых невозможно даже представить нашу жизнь. Хлеб – посол мира и дружбы между народами. Изменяется наша жизнь, переосмысливаются ценности, а хлеб – батюшка, хлеб-кормилец остается самой большой ценностью.

О хлебе написано много книг, сложены стихи, нарисованы картины. Хочется привести пример картины «Рожь» . Художник как бы говорит нам: «Вот она, наша Россия, широкая, раздольная, богатая хлебом. Как не любить ее, матушку Русь?» С хлебом провожали на фронт, с хлебом встречали вернувшихся с войны. Хлебом поминали тех, кто уже никогда не вернется. Дорогих гостей встречают хлебом-солью. Есть одно слово, которое равнозначно слову «хлеб». Это слово – жизнь. Что может быть важнее хлеба? Как же научиться уважать хлеб? Как часто мы неуважительно относимся к хлебу, позволяя себе бросать его на столах, на подоконниках, под ноги, считая, что ничего зазорного в этом нет. Как жестоко ошибаются те, кто так думает, как неуважительно они относятся к тем, кто его растит, к самим себе:

Хлеб под столом!

Брошенный прямо в пыль.

Кто же это совесть свою на слом

Выбросил, как утиль?

Проблема, затронутая И. Тобольским в тексте о бережном, чутком отношении к хлебу, она так близка мне! Сердце обливается кровью, когда видишь равнодушное отношение к хлебу. Не случайно герой этого текста, старый, больной человек, не смог спокойно наблюдать со стороны, как молодой чернявый парень, с хмельными глазками, бесцеремонно складывал в рюкзак волосатыми руками буханку за буханкой, а когда в рюкзаке стало тесно, парень затянул его шнурком и туго прижал коленом, вминая всей тяжестью своего тела мягкий, податливый хлеб. Эту картину, наверное, трудно было оставить незамеченной, особенно тому, кто выращивал этот хлеб, кто в голодные годы дорожил каждой хлебной крошкой, делясь последним кусочком с другим. Никто из нас, наверное, не остается равнодушным к историческим документам, говорящим о судьбах людей, которым не хватало «крошечки» хлеба, и они умирали. 900 дней жили в условиях блокады ленинградцы. В это время рабочие получали по 125 грамм хлеба, а жители города - 125 грамм. В нашей стране, залечившей тяжелые раны войны, выросло не одно поколение людей, которые не знают, что такое бессонные очереди за хлебом, что такое хлебные карточки, которым неведомо чувство голода, незнаком вкус хлеба с примесью кореньев, желудей, мякины, соломы… А сколько сил, здоровья отдают хлеборобы, чтобы у нас на столе всегда была свежая буханка хлеба Следует помнить о том, что хлеб на нашем столе появляется благодаря нелегкому труду людей ста двадцати профессий. «При сытости помни голод» - это завет, предостережение наших предков, который мы не должны забывать. И заходятся от гнева, боли, жалости сердца людей старшего возраста, переживших голод, когда они видят такое обращение с хлебом. Об этом пишет И. Тобольский так: «Забыв о возрасте и хворях, осторожно вцепился в его рубашку и молча – короткими нервными толчками – начал теснить его в угол».

Я считаю, что мы должны передать нашим детям уважение к хлебу – главному богатству страны. Чтобы дети наши не росли невеждами, чтобы знали они, сколько труда вкладывают в него люди, какими усилиями достаются булки и пряники, чтобы для них, как и для нас, отцов и матерей, со словами Родина, Дружба, Мир, Отец, Мать рядом стояло слово Хлеб.

Хлеб… Когда произносишь это слово, перед глазами встают бескрайнее поле золотой пшеницы, натруженные руки комбайнёра, румяный каравай на столе деревенской горницы. Испокон веку хлеб не был простой едой. Народ относился к нему с благоговением, воспел в своих произведениях фольклора.

Об уважительном, бережном отношении к нашему основному продукту питания говорится в начале текста И. Тобольского. Но, к сожалению, в наше время имеет место прямо противоположное поведение некоторых людей. Именном о таком неуважительном, бездушном отношении к хлебу идёт речь далее в тексте.

Потеря духовных, нравственных основ жизни, нивелирование вечных ценностей – одна из главных проблем современного общества. Пренебрежительное отношение к хлебу – яркий показатель бездуховности, отсутствия нравственности. А потому проблема, поднятая автором текста, очень актуальна.

И. Тобольский не поучает, не даёт наставления, но ясно выражает своё отношение к поступку «чернявого» через диалог, ёмкие фразы. Автор не приемлет неуважительного отношения к святыне. Он задыхается от гнева, заставляет молодого человека поднять искорёженный хлеб и покинуть магазин. Понял ли только этот парень, что на самом деле совершил? Ведь в ответ звучат наглые слова. Автор даёт правильную характеристику молодому человеку – мерзавец.

Да, так поступать может только бессовестный, не имеющий ничего святого в душе человек. Я не могу не согласиться с И. Тобольским в оценке поступка молодого человека.

Хлеб всегда был и остаётся продуктом, вызывавшим особое, святое чувство. Бережное, уважительное отношение к нему должно быть нормой в нашем обществе во все времена. Мы должны передавать его из поколения в поколение. Недаром в народной песне поётся: «Хлеб – всему голова».

Я вспоминаю своё посещение музея, посвящённого блокаде Ленинграда, и те маленькие буханочки, которые спасали жизнь людям в те далёкие суровые дни войны. За хлеб, который нужен был умирающим от голода детям, погибали тысячи людей. Эти блокадные буханочки совсем не похожи на обычный хлеб, но они напоминают нам, ныне живущим, об истинной ценности, равной самой жизни. Невозможно без слёз на них смотреть. Думаю, надо бы сюда привести того парня, наскоро бесцеремонно и безжалостно засовывающего хлеб в рюкзак. Может быть, это заставило бы молодого человека по-другому относиться к народному достоянию, в которое вложен труд сотен людей, - бережно, уважительно, с благоговением.

Раздел 2.

МОУ Веселовская СОШ

Что такое культура, зачем она нужна? Что такое культура как система ценностей? Какова цель такого широкого гуманитарного образования, которое всегда было у нас в традиции? Ведь ни для кого не секрет, что наша система образования при всех пороках одна из лучших, если не лучшая в мире.

Я все время повторяю, что феномен «русских мозгов» не этгобиологический, что своим существованием он обязан еще и вот этой широкой гуманитарной основе нашего образования, повторяю знаменитые слова Энштейна о том, что Достоевский дает ему больше, чем математика. Недавно кто-то – не помню кто - сказал: не будь у нас преподавания литературы, не было бы ни ракет, ни Королева, ни многого другого.

Я убежден, что русская литература , русская культура поддержали нас в войне: «Жди меня « Симонова, «В землянке» Суркова, тот же «Теркин»…Седьмая симфония Шостаковича – она же помогла выстоять Ленинграду!

Русская литература – это, помимо прочего, противоядие пошлости и нравственному уродству. Нельзя допустить, чтобы преподавание литературы превратилось в «информацию», чтобы «Евгений Онегин» рассматривался только как «энциклопедия русской жизни». Ведь смысл преподавания не в том, чтобы научиться так же гениально писать, как Пушкин, или в свободное от серьезных дел время «получать удовольствие от стилистических красот». Уроки литературы прежде всего должны приобщать к высокой культуре, к системе нравственных ценностей.

Полная жизнь русской классики в школе – это условие существования нашего народа, нашего государства; это, как принято сейчас говорить, вопрос национальной безопасности. Не читая «Онегина», не зная «Преступления и наказания», «Обломова», «Тихого Дона», мы превращаемся в какой-то другой народ. Да что там «народ»! Нас и так уже иначе как «населением» не называют. Так должны же мы как-то отстаивать себя…

(В. Непомнящий)

Что такое культура, зачем она нужна? Какова цель того гуманитарного образования, которое всегда было в России в традиции? О культуре как системе ценностей рассуждает в данном тексте В. Непомнящий.

и русская культура поддержали нас в годы войны». Я разделяю позицию автора. Да, без русской литературы и культуры не было бы многого того, чем гордится наша страна.

Нужна ли культура людям? Я повторяю вслед за автором статьи: да, нужна.

И хочу поспорить с героем романа Тургенева « Отцы и дети», который утверждал, что « Рафаэль гроша медного не стоит», что всякое искусство « есть искусство наживать деньги». Время-то показало, что Базаров был не прав. Почти через сто лет скажет о романе Булгакова « Белая гвардия»: « «Дни Турбиных» дают больше пользы, чем вреда. Если такие люди, как Турбины, вынуждены сложить оружие… значит, большевики непобедимы».

Согласна с мнением, что русская литература и искусство помогали выстоять в годы войны. С каким нетерпением ждали появления следующей главы о Василии Тёркине советские воины, Образ солдата-труженика, защитника своей земли поднимал измученных бойцов на бой « не ради славы, ради жизни на земле».

А военная песня? Разве не нужна она была на фронте? Вспомним слова известной песни: « Строчи, пулемётчик, за синий платочек, что был на плечах дорогих». И солдат шёл в атаку, чтобы приблизить победу. Победа - это дом, встреча с любимыми и дорогими людьми.

В наши дни тема культуры как системы ценностей, поднятая автором В. Непомнящим, особенно актуальна. Как больно видеть вокруг нас разочаровавшихся людей, утративших веру в прекрасное. И только культура, по моему мнению, может укрепить добро и красоту.

Культура… Система ценностей… Эти слова мы часто слышим по телевизору, они встречаются нам в газетах, на страницах книг. Но каждый из нас понимает их по-своему. Для одного культура – это просто манера поведения, для другого - это литература и живопись, для третьего – образование…

Так что же такое культура? Что такое культура как система ценностей? Какова цель широкого гуманитарного образования? Именно об этом и размышляет в своём тексте В. Непомнящий. Автор подчёркивает, что «феномен «русских мозгов» не этнобиологический, что своим существованием он обязан широкой гуманитарной основе нашего образования…»

Сделать человека образованным, культурным, воспитать его в духе толерантности, несомненно, может только русская литература – «противоядие пошлости и уродству». Где, как не на уроках литературы, изучая произведения русских классиков: Достоевского, Пушкина, Толстого, Твардовского и других – мы приобщаемся к искусству, учимся жить, смотреть на мир другими глазами?! Поэтому и «нельзя допустить, чтобы преподавание литературы превратилось в «информацию».

Я, как и автор, убеждена, что «русская литература, русская культура поддержали нас в войне», что русские люди «должны отстаивать себя», чтобы «быть народом», а не «населением». Нужно читать «Онегина», «Преступление и наказание», «Тихий Дон», чтобы не превратиться в какой-то другой народ. Литература – это правда, а одно слово правды, по словам А. Солженицына, весь мир перетягивает.

«Что такое культура, зачем она нужна? Что такое культура как система ценностей? Какова цель того широкого гуманитарного образования, которое всегда было у нас в традиции?» Литературовед В. Непомнящий задаёт ряд проблемных вопросов, на которые пытается сам же ответить.

Общеизвестно, что культура – это система ценностей, накопленная человечеством за многолетнюю историю своего развития. Ведь действительно наша система образования была одна из лучших, если не лучшая в мире. Феномен существования «русских мозгов» обязан гуманитарному образованию, которое является неотъемлемой частью русской культуры. Достоевский дал больше Эйнштейну, чем математика. Конструктор Королёв не создал ракет, если бы не было преподавания литературы. Автор убеждает, что русская литература и культура помогли выжить в военное время, тем самым подчёркивает необходимость культуры.

Я полностью согласна с автором. Да, без литературы не было бы и широко известных проектов нашего земляка, академика, выдающегося инженера и изобретателя: Шаболовской телебашни, металлостеклянного покрытия гостиницы «Метрополь», ГУМа, Главпочтамта и многих других. не смог бы сделать своих открытий в области физики и химии без теории «трёх штилей».

Ценность нашей культуры бесспорна. Пока жива культура, человечество будет существовать. Вера Инбер в 1943 году написала стихотворение «Пушкин жив». Во время бомбёжки человек не смог оставить книг Пушкина и спас «томик полуобгорелый». Придя в сознание в больнице, первое, что он спросил: «А Пушкин?»

Ему ответил: «Пушкин жив»

Как своевременна мысль о том, «что нельзя допустить, чтобы преподавание литературы превратилось в «информацию». Литература – это духовная культура. Всё ценное находим в литературе, которая раскрывает возможности человека в этом мире, определяет его способности познавать мир и себя через слово, благодаря слову, в слове. Вспоминаю слова: «Не условным звукам только учится ребёнок, изучая родной язык, но пьёт духовную жизнь и силу из родимой груди родного слова»

С самого раннего детства приходят добрые сказочники. Тургенев появляется в отрочестве. «Первая любовь» охватывает всех. Позже раскрывает свой шатёр Толстой, куда вмещаются Пьеры и Болконские, Марьи и Наташи… И под покровом своим держит этот гигант, сколько хочет. Сопротивляться бесполезно, да и нет желания.

Мы сможем отстоять себя, имея такой духовный запас. И мы духовны, когда, перечитывая любимый том, понимаем его по-новому. Культура нужна!

Раздел 3.

МОУ Верхнепокровская СОШ

У Косовых дом разодет, как невеста. На веревках вокруг дома развешаны яркие шелковые платья, задорно переливающиеся на солнце, всевозможные шали, одежда верхняя, обувь, меховые шапки.

По-старинному сказать – это сушка нарядов, от моли, от мышей, но в то же время это и смотр благосостояния семьи, приданого дочерей. И надо ли говорить, что Дарья Леонтьевна, хозяйка всего этого великолепия , сияет с головы до ног!

Я от души радуюсь вместе с Дарьей Леонтьевной и с удовольствием обхожу весь этот пестрый, пахучий парад и вдруг на видном месте, возле старого крыльца, замечаю два старых, растоптанных, без подошв черных валенка.

А эти молодцы как сюда попали?

Дарья Леонтьевна молодо смеется.

А от этих молодцов я жить пошла.

Жить. Мне эти валенки в лесу дали. Первая премия в жизни. И вот жалко, никак не могу выбросить.

Ох, как вспомнишь все свои стежки-дорожки, дак не знаешь, как и на сегодняшнюю дорогу вышла. Мне четырнадцать лет было, как меня на лесозаготовки выписали.

И вот раз прихожу в барак из лесу. «Новый год, говорят, Дарка, завтра у людей». Эх, думаю, и мне надо Новый год отметить. А как? Чем? У нас тогда, в войну, не то что хлеба, картошки - то досыта не было. А давай, думаю, у меня хоть валенки сухие в новом году будут. Положила в печь, легла на нары. Думаю, полежу немножко, выну. А проснулась утром – в бочку железную бригадир колотит. Я вскочила, к печи-то подбегаю, заслонку открываю, а у меня от валенок-то одни голяшки…

Я вся в слезах к начальнику лесопункта. Босиком.

«Так и так, говорю, Василий Егорович, у меня валенки сгорели, что мне делать?» - А что хошь делай, а чтобы к утру завтра была на работе, а то под суд отдам».

Пошла домой – восемь верст до дому. Из шубы маминой два лоскута вырезала, ноги обернула да так и иду зимой по лесу. Пришла домой, а что возьмешь дома? Катя, сестренка младшая, в детдоме, изба не топлена, на улице теплее. Вот я села на крыльцо, плачу. Идет старичок, Евграф Иванович, конюхом робил. «Чего, девка, ревешь?» - «Валенки сожгла. Начальник сутки дал, а где я их возьму». – «Ничего, говорит, не плачь. Пойдем ко мне на конюшню, что-нибудь придумаем».

Вот пришли на конюшнюЮ тепло у дедушки, да я только села на пол к печке, прижалась, как к родной матушке, и уснула. А вечером меня дедушка Евграф будит. Я гляжу и глазам своим не верю: бурки теплые, эдаки шони из войлока от хомутов старых сшил.

Я надела бурки да до самого барака без передышки бежала. В лесу темно, разве звездочка какая в небе мигнет, а я бегу да песни от радости пою. Успела. Не отдадут под суд.

А через полгода, уж весна была, приезжает к нам сам. Секретарь райкома. «Говорите, кто у вас ударница?» - «Дарка, говорят, всех моложе девка, а работает хорошо». – «Чего хочешь? – говорит секретарь – то. – Чем тебя наградить – премировать за ударную работу на трудовом фронте?»- А дайте, говорю, мне валенки». – «Будут тебе валенки. Самолучшие». И вот осенью – то мне валенки черные привез. Опять сам. Верный был человек.

Я долго их носила. Бережливо. Первые-то пять лет только как выходные, а потом уж каждый день. Вот какие у меня эти валенки.

(Ф. Абрамов)

Тут ни убавить,

Ни прибавить, -

Так это было на земле…

А. Твардовский

Как-то я прочитала: «Есть галерея русских полководцев в Эрмитаже, есть музеи славы, а галереи русской бабы нет. Нет памятника в лицах тем, на ком, может быть, Россия стояла и до сих пор стоит». Думаю, что Фёдор Абрамов этот памятник поставил, эту галерею создал. И романы, и повести, и рассказы Ф. Абрамова – этот памятник.

В каждом его произведении - женщины, женщины... Что скажешь об этих героинях? Что святые они. Не будь их – и ничего бы не было. Не было бы хлеба в войну. Не было кому государство российское после войны поднимать. Оно поднято их руками и их силой – мужики тут только плечо подставили. А ещё скажешь, что одна краше другой, одна другой выносливей и несчастливей. И каждая – в счёт, каждая наособицу, каждая – единственная, со своей неповторимой жизнью и судьбой.

Вместе с автором вглядываемся в героиню рассказа «Валенки» Дарью Леонтьевну Косову, любуемся ею, ведь «сияет она с головы до ног!». Первая фраза, произнесённая героиней, завораживает: необычная речь у Дарьи, своеобразная. Впрочем, чему удивляться, ведь деревня всегда говорила на более богатом языке, чем город. А Дарья Леонтьевна – из народа, простая сельская женщина. Восхищаемся мы Дарьей – труженицей, потому как во время своеобразного «смотра благосостояния семьи» дом её «разодет, как невеста»: платья, всевозможные шали, полушалки, платки, шапки, обувь…Это всё нажито её руками! Удивляемся молодости её души, несмотря на то, что пришлось ей в жизни испытать неимоверные трудности: «двенадцати лет от родителей осталась», « сестрёнка младшая в детдоме», из еды «не то что хлеба, картошки-то досыта не было», а в «четырнадцать лет…на лесозаготовки выписали».

А что же валенки? Два «старых, растоптанных, без подошв черных валенка»? Ведь «на видном месте» стоят!

На фоне всей яркости нарядов они – памятник той жизни, когда по-настоящему ценились доброта, отзывчивость, бескорыстный труд и ответственность за порученное дело. От них, от этих самых валенок «жить пошла» Дарья Леонтьевна, а ещё - от душевной доброты деревенского конюха Евграфа Ивановича, от верного слову секретаря райкома…Были эти валенки когда-то для молодой Дарки «самолучшие», и не только потому, что они - премия за ударную работу на трудовом фронте, а ещё это была возможность выжить, выстоять, продержаться…

Сельские женщины военных лет… Они проводили на фронт отцов, мужей и братьев. Всё, что лежало на мужских плечах, легло на их плечи. Они пахали, сеяли, убирали урожай. Они недосыпали. Они недоедали. Они жертвовали всем. Бессмертен их трудовой подвиг!

Пришлось испытать трудности той поры и моей маме. Наравне со взрослыми она работала – не было другого выхода, не до капризов детям. «Однажды бригадир тётя Настя, - вспоминала мама, - поручила мне, тринадцатилетней девочке, высеять в поле (вручную!) 3 центнера зерна. Поле то самое находилось в 9 километрах от села. Покуда на волах приехала – чуть ли не полдня прошло. Мешки с зерном на животе таскала. Но сеяла, старалась. И слёзы, и пот вперемешку…» А потом, совсем как у Абрамова, была первая награда-премия. Не валенки, конечно, но тоже не менее драгоценная – стакан соли. Наверное, с тех самых пор и до последних дней своей жизни так бережно относилась моя мама к каждой крошечке хлеба, каждой крупинке соли!

Не проходит всё бесследно. Уроки судьбы правдиво запечатлеваются не только в памяти потомков, находят они своё отражение и на страницах книг.

Прекрасна наша «деревенская проза»: В. Астафьев, В. Белов, В. Распутин, Е. Носов и, конечно же, Фёдор Александрович Абрамов - безупречно честный в изображении действительности художник слова, для которого первопланным героем произведений стал человек «трудолюбивой души». Вместе с писателем понимаю и я, что на таких людях, как Дарья Леонтьевна Косова, как моя мама, как и ещё тысячи безвестных женщин-тружениц, земля держится. За ними – наша человеческая история, жизнь достойных людей.

С давних времён и по нынешние дни в народе бытуют замечательные слова «Труд-основа всей жизни». Только от него зависит судьба каждого из нас. Много лестного пишут о нём творцы русской классики.

В своём тексте Фёдор Абрамов затронул проблему роли труда в жизни человека. Вот и «у Косовых дом разодет, как невеста». Вокруг него сушится на солнце наряд от моли и мышей. «По-старинному…это смотр благосостояния семьи, приданного дочерей».

Автор вместе с Дарьей Леонтьевной с удовольствием обходит этот пахучий парад и возле крыльца замечает «два старых, без подошв, чёрных валенка». Ах, валенки, валенки! Русские валенки! Сколько с вами связано воспоминаний, сколько пролито слёз и пройдено дорог! Выбросить-то их жаль, потому что это память о прошлом, это первая премия. Они согревали не только ноги Дарьи Леонтьевны, но и душу, и сердце. От них она чувствовала силу любви к труду и окружающим. Тяжёлая судьба выпала на долю Дарки. С болью в груди помнит свои стёжки-дорожки, когда четырнадцатилетней девчушкой, в труднейших условиях работала на лесозаготовке, жила в бараке. Даже Новый год ей не пришлось отметить, ведь «в войну, не то что хлеба, картошки-то досыта не было» Никогда не забудет Дарья Леонтьевна сгоревшие в печи валенки, и железную бочку, в которую колотил бригадир, и его слова «под суд отдам».

А сколько надо иметь силы воли, мужества, терпения, чтобы идти домой по лесу 8 верст почти босыми ногами, обёрнутыми в лоскуты! Современной молодёжи это очень трудно понять. Из беды выручил её конюх, старичок Евграф Иванович, сшивший бурки из войлока от старых хомутов. Так она в них «до самого барака без передышки бежала», успела, теперь под суд не отдадут. Вот так и жила Дарка, потому что любила и умела работать. Да и как можно выжечь, искоренить то, что вошло в кровь девушки с молоком её матери. Ведь богатство и счастье без труда никому не даётся. Своими мозолистыми руками она приобрела эти шёлковые платья, всевозможные шали, меховые шапки. За ударную работу секретарь райкома наградил её валенками, которые носила «пять лет только как выходные, а потом уж и каждый день». Труд для неё – это большое счастье и великая радость. Ещё примером огромного трудолюбия является моя мама, Раиса Тихоновна. Ей сегодня 80 лет. Мне кажется, что она подруга и ровесница Дарьи Леонтьевны. Голод и нужда заставили тоже в 15 лет уехать в Московскую область в поисках лучшей жизни. По пояс в воде она выносила торф на берег, сушила, грузила в вагоны и отправляла неизвестно куда. Работала не покладая рук, потому что любила свою малую и большую Родину. Воспитала шесть прекрасных дочерей, а личную жизнь посвятила родному колхозу: трудилась добросовестно в поле, дояркой на ферме, поваром…

Сегодня я очень благодарна таким женщинам за труд, который вознёс их на вершину славы, за жизнь, достойную примера и уважения. Жаль, конечно, что в те годы их не венчали лаврами, не отливали в бронзе , потому что трудовой человек редко становился предметом героического изображения.

Но всё равно я безмерно счастлива, что на таких людях держится наша Земля и наша великая Россия!

Раздел 4.

МОУ Засосенская СОШ

Корабельная слободка основалась в одно время с тем казенным Севастополем, который показывал Екатерине второй Потемкин в 1787 году. Слободку эту заселили корабельные плотники, уроженцы Воронежской, Рязанской, Калужской и других губерний, где привился этот промысел с легкой руки Петра.

Впоследствии рядом с ними стали селиться отставные матросы, занимаясь кто извозом, кто яликами для ловли рыбы, кто огородом. Селились тут и матросы старых сроков службы, обзаводившиеся семейством.

Таким матросом, кое-как устроившим себе с женой хатенку был и отец Даши. Он был убит в Синопском бою, всего год прошел с тех пор, а мать ее умерла раньше.

Даша выросла, как дитя бухты и взморья . Плавала она, как дельфин, гребла не хуже самого заправского гребца и ловко ставила парус. Ее приятели были приходившие к отцу матросы.

Но вот перед ее глазами два батальона этих матросов, поблескивая ружьями в пешем строю и лихо распевая песни, пошли вместе с батальонами армейцев встречать неприятеля на Альме.

Долго глядела им вслед Даша и… не могла усидеть дома.

Она продала отцовский ялик и сети, кур и восьмимесячного борова – все, что можно было продать, чтобы купить у водовоза-грека его клячу весьма пожилых лет вместе с двуколкой и упряжью. Двадцативедерную бочку его она променяла на два крепких бочонка, не тяжелых для клячи, нажарила рыбы, напекла хлеба, собрала у себя и соседей разного тряпья для перевязки ран и задумалась над тем, как ей появиться на поле сражения в ее розовом ситцевом платье. И не допустят, пожалуй, и мало ли что из этого может выйти.

Висевшая на стене отцовская бескозырка дала ей мысль переодеться юнгой, каких довольно было во флоте.

Она перешила на свой рост отцовскую матроску и шаровары, спрятала в недрах его бескозырки свою золотистую длинную косу и, сделавши все, что могла, двинулась, наконец, через речек Бельбека и Качи к роковой Альме.

Через казачьи пикеты пробралась, лихо держась, как самый заправский юнга, увязалась в хвост какого-то обоза, чтобы не очень бросаться в глаза. Но обоз остался около Качи, она же под покровом сумерек двинулась дальше и как раз накануне сражения добралась до войск.

Устроившись в открытом месте, в кустах дубняка, жадными глазами следила она за передвижениями батальонов, за разрывами неприятельских гранат, за всем, что могла разглядеть издали в сплошном почти дыму – пороховом от пожаров.

Но вот повалили раненые в тыл, на перевязочные пункты, а иных несли на скрещенных ружьях, покрытых шинелями.

Тогда началась работа Даши.

Сюда, сюда! - кричала она тем, кто шел ближе, и зазывающее махала руками.

Подходили, и таким чудодейственным, воскрешающим напитком оказалась для раненых обыкновенная вода в ее двух бочонках, что она всей душой жалела, что не взяла третьего.

Очень быстро расхватали и хлеб, и жареную рыбу, и тогда-то она развязала свой узел чистой ветоши, чтобы перевязывать раненых.

Ей никогда не приходилось делать этого раньше, и солдаты сами показывали ей, как надо бинтовать руку, ногу, шею, голову. Перевязывая раны и всячески пряча при этом поглубже свой ужас перед такими, никогда не виденными ею раньше жестокими увечьями человеческих тел, Даша однообразно, но с большой убедительностью повторяла каждому:

Ничего, заживет…

И раненым становилось легче от одного певучего голоса юнги, и от его осторожных ловких тонких рук, и от участливых васильковых глаз.

После этого памятного дня Даша не хотела уже расставаться со своими ранеными, которых перевязывала ветошью на Альме. Она продала и кобылу, и двуколку, явилась к начальству и просила, чтобы ей разрешили ходить за ранеными в госпитале.

(По С. Сергееву – Ценскому)

Ерёменко О. П.

Почему именно в критических ситуациях зачастую проявляется нравственная сущность человека? До прочтения отрывка из произведения С. Сергеева –Ценского я, наверное, ответила бы, особо не задумываясь. Автор неравнодушен к проблеме нравственной стойкости человека. Он не просто обозначает проблему, но и подчеркивает ее актуальность.

Вначале Сергеев – Ценский знакомит с обыкновенной девочкой Дашей, живущей в корабельной слободке. Она выросла как дитя бухты и взморья: плавала как дельфин, гребла не хуже самого заправского гребца. Но в трудные моменты жизни своей слободы Даша не осталась равнодушной. Героиня продала все, что можно продать, чтобы купить « пожилую клячу с двуколкой и упряжью. Переодевшись юнгой, она, не раздумывая, отправилась к роковой Альке. Автор подробно описывает переживания Даши, показывая нам, что это обычный человек, со своими страхами, сомнениями. Но в то же время это мужественный человек, который не побоялся ничего, который ринулся спасать раненых, преодолевая ужас, страх. Душевная теплота Даши помогала раненым, им становилось легче от певчего голоса «юнги», от осторожных прикосновений тонких пальцев, от участливых васильковых глаз. Мне кажется, что любому из читающих становится близка тема, которую развивает автор. Бесспорно, что Сергеев – Ценский восхищается мужеством, стойкостью, отвагой девушки. Он убеждает нас, что именно такие люди способны на подвиги. Авторская позиция вызывает только уважение. Он не равнодушен к таким людям, призывает и нас, читателей, восхищаться ними.

Хочется присоединиться к мнению автора. Ведь недаром говорят: « В жизни всегда найдется место подвигу». И жизнь неоднократно доказывала это. Вспомним подвиги наших земляков: . Н. Давиденко, Н. Литвинова. В российской истории немало женщин, совершивших подвиг. Это жены – декабристов, Зоя Космодемьянская, В. Терешкова… С. Сергеев - Ценский пригласил меня подумать о том, что такое нравственная стойкость. Я соглашусь с автором, что совесть – это память, а память – основа нашей культуры и нравственности. В нашей современной жизни это сейчас и не хватает.

Сергеев – Ценский – русский писатель, родился в семье учителя, жил в Крыму, много путешествовал по стране.

Ранние произведения писателя проникнуты сочувствием к трагической участи бедняка – труженика, верой в лучшее будущее. Лирическая повесть о русской деревне «Печаль полей», повести «Движение», «Наклонная Елена» изображали различные слои русского общества, охваченного предреволюционным кризисом.

Особую популярность получила эпопея Сергеева – Ценского «Севастопольская страда», в которой созданы образы героических защитников Севастополя в Крымской войне.

Основная проблема данного отрывка – милосердие.

«Раненым становилось легче от одного певучего голоса юнги и от его осторожных тонких рук, и от участливых васильковых глаз».

Даша - это храбрая девушка, именно такие девушки нужны были в военное время.

Она «жадными глазами следит за передвижением батальонов, за разрывами неприятельских гранат, за всем, что могла разглядеть издали в сплошном почти дыму». Этой героиней можно гордиться.

О милосердии в литературе сказано много. Недавно я прочла повесть В. Закруткина «Матерь человеческая».

Это тоже война, но уже Великая Отечественная. Главная героиня повести Мария воспитывает своих детей, но, когда находит после бомбежки девочку и мальчика, не раздумывая ни на минуту, приводит в свою избу. А ведь и в нашей жизни есть такие примеры, когда люди берут детей из детских домов , приютов. Они вкладывают свою душу, свое сердце в воспитание каждого ребенка. Не оскудели души людские. Добро живет, и будет жить на земле.

Считаю, что данный отрывок наполнен идейным содержанием, с этой девушки можно брать пример.

Перефразируя Ф. Достоевского, хочется закончить словами: «Доброта спасет мир»

Передо мной текст С. Сергеева-Ценского – рассказ о жизни девушки Даши. Он поднимает актуальный для нашего времени вопрос о месте подвига в повседневной жизни. Когда читаешь отрывок из произведения писателя, то сразу понимаешь, что жизнь героини – это пример подвига и беззаветного служения людям.

Читая этот текст, представляешь себе хрупкую русскую девушку, которая «не могла усидеть дома», когда «батальоны матросов… пошли вместе с батальонами армейцев встречать неприятеля на Альме». Переодевшись юнгой, она увязалась в хвост какого-то обоза, чтобы не бросаться в глаза. Так хочется оказаться рядом с ней и помочь, поддержать. Ведь не каждый человек может оставить насиженное родное место и двинуться в неизвестность. «Ничего особенного она не сделала», – скажет кто-то. Автор вам ответит: «Раненым становилось легче от певучего голоса юнги, от его осторожных ловких тонких рук, от участливых васильковых глаз». Поступить так как Даша – совершить подвиг во имя людей,.

Я считаю, что человек, живущий только для себя и заботящийся только о себе, не достоин высокого звания человека.

Хорошо, что в жизни есть много примеров служения людям. И подвиги совершают, иногда жертвуя собой ради других. Российские спасатели первыми откликаются на призыв о помощи, где бы не случилась беда. Они не жалеют себя, спасая пострадавших.

А как воодушевленно говорили о месте подвига в жизни русские писатели. Читая «Легенду о Данко» М. Горького, понимаешь, как много сделал для людей этот простой юноша, пожертвовав своим сердцем и жизнью.

Приведённые примеры не исчерпывают всей темы, но их достаточно, чтобы сделать важные выводы: простой человек может оказать посильную помощь нуждающимся, тем самым совершив маленький подвиг ради большого дела. Никто не должен заставлять его, в нем должно быть внутренне сознание, как у Даши.

Из текста С. Сергеева-Ценского, я поняла, что место подвига в жизни есть и сейчас.

Милосердие, сочувствие, сожаление… Эти слова звучат сегодня во всех средствах массовой информации , в литературе, в повседневной жизни. Наверное, это объясняется временем: сейчас общество расслоилось на богатых и бедных, последние потеряли веру в жизнь, веру в себя, в других. Роль человека в истории, беззаветное служение людям, подвиг в повседневной жизни, милосердие – эти вопросы поднимает в своем тексте русский писатель С. Сергеев-Ценский. Среди них наиболее актуальна, на мой взгляд, проблема милосердия.

Почему же это так злободневно сейчас? Если бы не было людей, способных на самопожертвование, то наша жизнь стала бы бессмысленной. Ради того, чтобы помочь матросам, Даша (героиня текста С. Сергеева-Ценского) «продала отцовский ялик и сети, кур и восьмимесячного борова – всё, что можно было продать…». Она не могла просто безучастно «усидеть дома», поэтому «накануне сражения добралась до войск», хотя это было нелегко. Девушкой владело одно желание: хоть как-то помочь раненым. Это ей удалось, потому что обыкновенная вода «в её двух бочонках» оказалась «чудодейственным, воскрешающим напитком». Разве это не пример беззаветного служения людям?

Бесспорно, Даша – пример милосердия и героизма, ведь не каждый человек сможет сделать перевязку ран, «пряча…поглубже свой ужас перед такими, никогда не виденными ею раньше жестокими увечьями человеческих тел». Её убедительная и произнесённая вовремя фраза: «Ничего, заживёт…» - становилась надеждой, поддержкой для раненых. А «от певучего голоса юнги.., от участливых васильковых глаз» обретали они покой и веру.

Позиция автора данного текста заключатся в том, что человек должен быть милосердным всегда, принося пользу людям бескорыстно и не задумываясь. Именно в этом и есть смысл человеческой жизни. Искренние, живые слова писателя, его убеждённость показывают актуальность проблем милосердия и самопожертвования. То, о чем говорит С. Сергеев-Ценский, превращает простого человека в Человека с большой буквы.

Можно согласиться с мнением автора, что если бы не было людей, отдающих себя другим, то жизнь стала бы бессмысленной. С. Сергеев-Ценский затронул в своём произведении эти вопросы не впервые. Тема гуманизма, самопожертвования, сострадания звучит и в творчестве И. Тургенева, Л. Толстого, Ф. Достоевского, М. Горького. Наташа Ростова («Война и мир») – это та же Даша С. Сергеева-Ценского. Стоя на коленях, она уговаривает отца отдать дом под госпиталь, освободив его от всех вещей. Девушка думала не о нажитых богатствах, а о русских солдатах, которым надо помочь, спасти жизнь во что бы то ни стало.

В наши дни проблема милосердия стоит очень остро. С одной стороны, в повседневной жизни много случаев, когда люди оказываются безучастными к боли и горю другого человека, но, с другой стороны, существует и масса обратных наглядных примеров: гуманитарная помощь пострадавшим в стихийных бедствиях, в катастрофах, от террористических актов. Эту так необходимую помощь оказывают не только службы МЧС, но и простые люди, у которых щемит сердце за боль и страдания других. Здесь нельзя не вспомнить детей школы Беслана, на помощь которым пришла вся Россия.

Бескорыстие, служение людям, любовь к ним, самоотдача. Эти слова наполняются определенным смыслом только в том случае, если они подкрепляются делами. Русский человек с его широкой, открытой душой способен на такой поступок, который мы называем повседневным подвигом.

Раздел 5.

МОУ Ливенская № 1 СОШ

Смотрю теперь и вижу, как в телевизоре, свою старую родину и понимаю теперь, что всегда любил ее, но всегда чего-то не хватало, и я не мог не только сам ею хвалиться, но не очень верилось, когда кто-нибудь другой говорил, что так-то уж она хороша. Не в поисках ли какой-то новой, лучшей родины я бродил по северу и записывал народные сказки?

Не помогали, однако, и сказки, и грандиозные явления северной природы.

Теперь, когда мне открылась вся моя родина, понял я, что и тогда родное там, на севере, я себе находил. А то почему же среди великих, почти ежедневных открытий я схватился именно за северный мед, и так крепко, что захотелось мне рассказать, как он открывался и какие милые люди его открывали.

Сейчас на столе у меня в хрустальных вазочках под электрическими лампочками играет это душистое, сладкое, ароматное и целебное вещество, известное человеку очень давно и бывалое в природе с тех пор, как первая пчела нашла где-то цветок. Но это известное и бывалое в природе вещество привезено к нам из такого места, где пчел никогда не было, и обильный мед, заключенный в нектаринках цветов тундры, без пчел человеку был недоступен. Вот этот мед, что светится сейчас на столе, можно сказать по полному праву, создан не одними пчелами, но еще и особенно усилиями людей, устроивших нашу русскую родную пчелу заокских лугов на работу в Заполярье.

Трудно рассказывать о вещах, связанных с чувствами вкуса, запаха, цвета. И совсем уж трудно говорить о меде из тундры, какого еще никто не пробовал, о меде небывалом.

Трудно, и в то же время, как хочется, как интересно самому первому сказать о том небывалом, о чем никто еще никогда не говорил! Мне показалось, что мед заполярный много вкуснее нашего и что разница между медом южным и заполярным такая же, как между северной и южной природой в отношении света. То, что на юге у художников называется тоном, на севере раскладывается на десятки и больше тонов; и оттого цвета тонов нежнее и тоньше, а вместе с тем, конечно, и тени, и облака, иводы, и горы – все вокруг на севере нежнее и тоньше, больше интимного человеческого начала, чем природного, больше радости, связанной с трудом человека, чем радости – счастья, получаемой на юге даром.

Так вот и мед, собранный с цветов заполярной тундры, коснулся меня больше со стороны человеческого усилия, направленного в сторону небывалого.

(По М. Пришвину)

Человек и природа… Человек всегда стремится к созданию чего-то невероятного, небывалого. И зачастую это небывалое создается совместными усилиями людей и природы. Именно об этом говорит в своем очерке М. Пришвин. Заполярный мед, собранный в нектарниках цветов тундры пчелами заокских лугов, «коснулся меня больше со стороны человеческого усилия, направленного в сторону небывалого».

Когда я читала о северном мёде, вспомнила рассказ о первых сибирских яблоках, выращенных когда-то в этой промозглой и промёрзлой земле истинными романтиками-декабристами, которые поселились в Сибири после многолетней каторги. Эти яблоки, выжившие вопреки всему в суровом климате, были чудом, которое создано самозабвенным трудом и усилиями людей. Ведь для декабристов эти яблоки были как доказательство жизни и надежды...

Сейчас много говорят о нанотехнологиях и развитии стволовых клеток, благодаря исследованию которых человек делает большой шаг вперёд в науке, промышленности, медицине, генетике. Но я до сих пор не могу оторвать глаз от жёлтых, как солнце, слегка продолговатых плодов лимона. Нет, не от лимона, который растёт на юге огромными плантациями и потому воспринимается совершенно обыденно. Я восхищаюсь небольшими лимонными деревцами, растущими в нашей средней полосе на подоконниках. Сколько любви и терпения требуется, чтобы вырастить эту экзотическую диковину. А вкус плодов во много раз ароматнее и сочнее привезенных издалека.

Стремление к созданию невероятно-нового, небывалого и является одной из движущих сил развития человечества. Ведь чудо, обыкновенное и необыкновенное, должно совершаться, чтобы люди не разучились удивляться и восхищаться.

«С чего начинается Родина?» - пели мы в детстве, не пытаясь ответить на этот вопрос. Прочитав текст М. Пришвина, я задумалась: за что мы любим Родину, что именно притягивает в родные края? Автору в молодости чего-то не хватало в Отечестве, он не только сам не мог хвалиться ею, но и не верил искренности других, говоривших, что она хороша.

Что же означает «любовь к Родине»? Должен ли вообще человек ее «любить»? Автор стремится донести до читателя мысль о том, что для того чтобы любить свое Отечество, его необходимо найти, то есть познать и реально испытать, что есть «мое Отечество».

«Патриотизм (от греч. patris - родина) - любовь к родине, отечеству...» «Родина (отечество, отчизна) - исторически принадлежащая данному народу территория». (Энциклопедический словарь). Согласно этим определениям, получается, что любовь к Родине - это «любовь» к территории. Ясно, что то, что мы вкладываем в понятие «Родина» есть не просто территория, и что это, все-таки, более широкое, емкое понятие. Оно включает в себя не только территорию, но и людей, на ней проживающих, и природу, и государственную власть, действующую на ней, и многое другое.

В русских пословицах и поговорках раскрывается тема любви к Родине. «Где сосна взросла, там она и красна», «Любовь к Родине сильнее смерти», «Родная землица и во сне снится», - так говорили русские люди испокон веков. Человек не знает, что он именно подразумевает под Родиной, что он вкладывает в это понятие, и почему именно эта территория является его Родиной, он просто любит её.

Обычно человек не раскладывает на составляющие свою любовь к Родине. По-видимому, это познание дается большинству людей без поисков, в результате незаметной привычки к окружающим их условиям жизни. Но автор, колеблясь, пытается найти основания для любви, бродит по Северу, записывая народные сказки и любуясь «грандиозными явлениями северной природы». И только позднее, когда Пришвину открылась вся его родина, стало понятно, что он всегда её любил, несмотря на свои сомнения.

Становится ясно, что этапы духовного роста помогают человеку более полно понять и ощутить смысл Родины. Только развивая и культивируя дух в себе, человек сможет понять, что есть Родина для него и его народа.

Так я нашел себе любимое дело:

искать и открывать в природе

прекрасные стороны души

человеческой.

М. Пришвин

Путешественник по призванию и по обстоятельствам жизненной судьбы, М. Пришвин, повидавший немало далёких краёв, южных и северных морей, всюду пронёс с собой неизгладимую память о родной орловщине. Для всякого художника, в особенности художника слова, писателя, наличие малой родины имеет огромное значение. Подлинные мастера слова, к коим по праву можно отнести М. Пришвина, приносят с собой в литературу особый облик родных мест и краёв, их вёсны и зимы, очарование неброской и неповторимой красы отчей земли. Всегда ли мы понимаем, как много значит для нас эта земля?

Путь человека к Родине … Каков он? В каких жизненных обстоятельствах раскрывается для нас подлинное значение слова родина? На эти вопросы помогает ответить предложенный рассказ М. Пришвина.

«Любовь к родной природе – один из важнейших признаков любви к своей стране…» Это слова, с которыми трудно не согласиться, ведь общение человека с природой – момент знаменательный для обеих сторон: соприкасаясь с землёй, человек освобождается от суеты, суть давно знакомых ему явлений открывается заново. Есть много вещей, которые соединяют человека и природу, - хлеб, например. Но нам сложно увидеть солнце в хлебе, если мы не голодны. Это яркое сияющее солнце Пришвин увидел в янтарном мёде Заполярья. Почему именно северный мёд разбудил в нём воспоминания о «старой родине», где, по признанию автора, «всегда чего-то не хватало, и я не мог не только сам ею хвалиться, но не очень верилось, когда кто-нибудь другой говорил, что так-то уж она хороша»?

Спустя время автор понял, почему вдали от своей родины, среди ежедневных открытий он «схватился именно за северный мёд», созданный совместным трудом человека и пчёл. И здесь я согласна с мнением Пришвина о том, что сами люди, их труд, их усилия слиться с природой и приумножить её богатства как нельзя глубже раскрывают лучшие стороны их души, отношение этих самых людей к природе, а, значит, к родной земле. Последнее предложение текста очень точно подчёркивает глубину авторских размышлений об этом: «Так вот этот мёд, собранный с цветов заполярной тундры, коснулся меня больше со стороны человеческого усилия, направленного в сторону небывалого».

Нам свойственно стремление к необычному, новому. Человек – это источник небывалого в природе. Согласитесь, атомы в природе были, а вот атомная энергия в руках человека действует как нечто небывалое. Америка была, но мы узнали о ней благодаря Колумбу. Включая телевизор, мы не задумываемся ни на миг, что если бы не было Эйнштейна, Планка, которые размышляли над теорией строения атома, у нас не было бы привычных благ цивилизации.

Чем же объяснить желание человека что-то создавать, придумывать? Ведь не только о себе думает изобретатель, ведь не всегда тщеславие и жажда прославиться им движет. Вы не задумывались, почему географу, открывшему новую страну, страстно хочется, чтобы после него в эту страну все ехали? Думаю, чтобы разделить радость открытия с другими людьми.

Что вдохновляет людей на труд? Что рождает в человеке желание созидания? Ответ на эти вопросы есть в рассказе М. Пришвина: бесконечная любовь к людям, к родной земле. Любовь эта вела писателя по северу, по знойным берегам и чужеземным дорогам, помогла устоять на пути обретения своей Родины, на пути постижения подлинного смысла этого слова.

Не пытайтесь свести Родину к телесному,

к земле и природе… Посмотрите: силою

судеб мы оторваны от всего этого, а она

незримо присутствует в нас.

Какой человек останется равнодушным, безразличным к большому или маленькому уголку земли, к родному краю, в котором родился, рос, любовался звёздным небом, восходами и закатами солнца, слушал волнующий шум деревьев и трав, птичьи песни? Для каждого человека очень дорог свой край, будь то город, село или деревня. К сожалению, все мы понимаем это, оказавшись вдали от дорогих сердцу мест, так произошло и с М. Пришвиным, который признаётся, что всегда любил свою старую родину, но всегда чего-то не хватало… Я полностью согласна с мнением автора, все мы в юности мечтаем о дальних странах и в эти мечты вкладываем представление о счастливой жизни. О жизни, которая отличается от той, к которой мы привыкли. А по прошествии лет ищем любое напоминание о прежней жизни, тратим годы, искусственно создавая частичку родной земли, будь то северный мёд или яблони в пустыне. Ведь редко человек ощущает душевное спокойствие и благополучие, оказавшись за пределами отчего края надолго. Первым аргументом в пользу моего мнения могут служить судьбы отечественных писателей, таких как Б. Пастернака, И. Бродского, М. Цветаевой и многих других представителей отечественной интеллигенции, вольно или невольно оторванных от родных мест. Они испытывали жесточайшую ностальгию и, чтобы заглушить свою тоску, создавали шедевры, воспевающие Россию, Родину, Русь, которые приносили им радость и счастье, как Пришвину его заполярный мёд. Но тоска по родине свойственна не только великим, в этом я убеждалась не раз.

В 1986 году мой старший брат был призван в армию, в отличие от современных ребят, он был счастлив. Мечтал о службе за границей, волею судьбы оказался на Байконуре, где и проходила его служба. В своих письмах брат восхищался красотой Казахстана, всё чаще и чаще в его посланиях можно было прочесть о дальнейших планах: остаться жить и работать там. Спустя год, узнав о том, что мы собираемся к нему в гости, он попросил привезти ему в подарок веточку цветущей липы, той, которую он посадил ещё в первом классе, вместе с отцом, под окнами нашего дома. Прочитав письмо, я фыркнула: «Что за сентиментальность…» И удивилась, когда увидела, что мама бережно укладывает веточку липы в старый журнал, чтобы в целости и сохранности увезти за тысячи километров как воспоминание о доме для сына. Из всех подарков и гостинцев, привезённых из дома, больше всего умиляла возмужавшего брата маленькая сухая веточка липы, которая навеяла воспоминания о доме, о речке, об одноклассниках, о соседке-старушке, которая вечерами ворчала на расшумевшуюся молодёжь. Сколько же было любви и восторга в этих воспоминаниях!

А утром, проснувшись раньше всех, я увидела спящего брата, а на подушке с казённой печатью - напоминание о Родине – маленькую веточку. От всего этого комок образовался у горла, рука невольно потянулась к карте – три тысячи верст до тугого маленького кружка «Белгород», а оттуда ещё двести километров, где твоя малая родина, которая за пять дней путешествия стала такой родной, такой желанной. И только тогда я поняла, как удивительно и невыразимо чувство родины… Какую светлую радость и какую сладчайшую тоску дарит оно, навещая нас то в часы разлуки, то в счастливый час проникновенности и отзвука! И не стоять человеку твёрдо, не жить ему уверенно без этого чувства, без близости к деяниям и судьбам предков, без внутреннего постижения своей ответственности за дарованное ему место в огромном общем ряду быть тем, что ты есть.

Раздел 6.

МОУ Никитовская СОШ

Портнов неспешно шел по вековому бору. Могучие стволы слегка покачивались и шумели от слабого ветерка.

У любимого родника Семен Григорьевич напился из берестяной кружки, что висела рядом, и присел на скамейку, которую он соорудил из вывороченной ветром лиственницы. Хотя с тех пор прошло более сорока лет, скамейка стоит.

Вдруг за шеренгой молодых сосенок послышался шорох, и из густой колючей хвои высунулась рогатая голова молодого лося. Не моргая, он пристально смотрел на человека. За долгую жизнь в лесу Семен Григорьевич несчетное число раз видел сохатых, но вот так, нос к носу, встретился впервые.

Зверь шумно втягивал в себя воздух, а потом опустил голову. Видны были только вздрагивающие концы рогов. Вероятно, он лизал что-то. Лесник осторожно, чтобы не потревожить зверя, поднялся и двинулся вдоль посадок. Пусть и лось напьется из родника. Но почему он так не смел?

Когда шагов через сорок лесник обернулся, он замер от изумления, потому что лось на трех ногах ковылял за ним, а на левой переднее волочился волчий капкан с обрывком цепи. Зверь искал помощи у человека!

Лесник спокойно без резких движений приблизился к лосю. Присел на корточки. Зверь, опустив губастую морду, беспокойно обнюхивал его, тычась ноздрями в брезентовую куртку. Загноившуюся рану облепили крупные мухи. Нога сильно распухла. ласково погладил зверя, то он вздрогнул, напрягся, темно-бурая ость вздыбилась на затылке. Лось недовольно мотнул головой и заковылял в сторону. Семен Григорьевич понял, что теперь к нему так просто не подойдешь, потому что может двинуть рогом или ударить копытом.

И тут лесник вспомнил про свой обед. Достал из кузовка хлеб и огурцы. Разрезал их, круто посолил и, подойдя вплотную к зверю, протянул ему еду. Лось недоверчиво обнюхал ее, а потом начал смахивать лакомства шершавым языком, касаясь ладоней человека мягкими, в редких ворсинках губами.

Семен Григорьевия присел и изо всей силы нажал на рпужину капкана. Ржавые створки, издав скпежущий звук, раскрылись. Пленник, почувствовав облегчение, шагнул в сторону.

Обессиленный охотник опустился на землю…

А кругом шумел кронами лес, стрекотала сорока, и клонилось к закату уставшее за день солнце.

(По В. Никифорову)

Как трудно бывает порой выживать диким животным! Какие только испытания не готовят им природа и человек! Как часто животные нуждаются в помощи нас, людей! Об одном из таких случаев идёт речь в художественном повествовании В. Никифорова.

Проблема, которую рассматривает автор, актуальна. Она касается каждого из нас, и каждый человек её решает по-своему. Разумеется, человек должен, не задумываясь, оказать помощь дикому животному, если это будет необходимо. Конечно же, всё зависит от конкретной ситуации.

Автор показывает в своей статье образец поведения человека в такой ситуации. Он приводит случай из жизни лесника, Семёна Григорьевича Портнова, который спас лося. Лось попал в волчий капкан. Зверь искал помощи у человека! Лесник понял, что к лосю «так просто не подойдёшь, потому что может двинуть рогом или ударить копытом». Тогда он протянул ему свой обед и освободил пленника из капкана. Семён Григорьевич, не задумываясь и не медля ни минуты, поступил так, как и должно поступить человеку в такой ситуации.

Казалось бы, ничего особенного не произошло. Однако было спасено ещё одно живое существо. Побольше бы встречалось в жизни таких людей, как лесник Портнов!

Вспомнился мне рассказ М. Пришвина «Лоси», который я читала ещё в детстве. В нём речь шла о том, как старый охотник пожалел лосиху с двумя лосятами. Сначала дед подумал, что лосята отстанут от лосихи, а он их захватит. Он надеялся, что лосиха их оставит. Но у них, оказалось, как и у людей. Мать не бросила своих лосят. Они были такие забавные, что дед забыл о своих намерениях.

Ещё одна невыдуманная история произошла в Заокском районе Тульской области . Сюда, в «поленовские» места, частенько приезжают многие столичные художники. На поиски исключительного по красоте места отправилась художница, когда день клонился к вечеру. Неожиданно на её пути встретился лось. Женщина испугалась и стала убегать, но лось преградил ей путь к отступлению своим телом. Она подумала, что лосю, может быть, нужна помощь, и стала ждать. Лось развернулся и пошёл к опушке леса. Художница догадалась, что ей нужно идти за лосем. И тут она поняла, что без помощи человека здесь не обойтись. На краю свежевспаханного поля лежала лосиха. Её нога была проткнута толстой стальной проволокой. Женщина не растерялась и помогла животному.

Перечитываю статью В. Никифорова и невольно задумываюсь: «А как бы я поступила в такой ситуации?» Я думаю, что помощь животному я бы оказала. Лишь бы, конечно, смелости хватило.

Ещё раз убеждаюсь в том, что автор статьи тысячу раз прав. Да, порой жизнь живого существа зависит от человека, который в трудную минуту всегда придёт на помощь. Нужно всегда помнить об этом. К сожалению, диких животных с каждым годом становится всё меньше. А совесть и ответственность не позволяют с этим мириться.

«Природа учит человека мудрости, но и сама нуждается в помощи и защите». Именно эти слова К. Паустовского вспомнились после чтения текста В. Никифорова. Писатель рассматривает важную нравственную проблему взаимоотношений человека и природы, ответственности людей за её сохранение. Да, сегодня человек, только он один отвечает за всё на земле…

А значит, его поступки должны быть разумны и человечны…Но в действительности для кого-то природа – это дом, святыня, которую надо сохранить и передать следующему поколению, а для кого-то – только источник обогащения.

Для лесника Семёна Григорьевича Портнова, героя рассказа В. Никифорова, природа – дом. Сорок лет назад он «соорудил скамейку из вывороченной ветром лиственницы», «осторожно, чтобы не потревожить зверя», он ходит по лесу. А когда видит раненого лося, не раздумывая, оказывает ему помощь. Один человек поставил капкан, другой – помог животному…

Берегите всех зверей внутри природы,

Убивайте лишь зверей внутри себя.

Я думаю, что без соблюдения этой нравственной заповеди, вряд ли каждый из нас может считать себя Человеком.

О взаимоотношениях между человеком и природой много говорят, снимают фильмы, пишут. Как тревожно звучат голоса Троепольского, Астафьева, Распутина и многих, многих других. Б. Васильев в романе «Не стреляйте в белых лебедей» с душевной болью пишет об отношении к природе. Именно отношение к природе разделяет персонажей на два лагеря: на тех, кто понимает и любит её, и других, жадных, жестоких. Егор Полушкин живёт по законам сердца и совести. Он страдает душой, когда видит, как оторвался человек от природы, как губят его родную землю. А Фёдор Бурьянов лишь хочет взять у неё то, что можно выгадать для себя, а что останется людям, потомкам, ему безразлично.

Не так давно по всем центральным каналам показали репортаж из Ростова-на-Дону: в зоопарке школьники палками забили насмерть детёнышей кенгуру…Почему? Откуда в детских душах столько жестокости, безразличия? Как исправить сложившуюся ситуацию? Как ввести в сердца людей «непогрешимый культ природы»? Вот вопросы, которые, на мой взгляд, не могут не волновать истинного гражданина.

Безусловно, в современном обществе много проблем, но беречь природу, помогать ей – долг каждого, чтобы «шумел кронами лес, стрекотала сорока, и клонилось к закату уставшее за день солнце».

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

Хлеб

Широка страна моя…

Помню, в детстве бабка по утрам опускалась перед образом на колени и шептала всегда одну и ту же молитву: «Хлеб наш насущный, дажди нам днеси…» Слова непонятные, но я знал: бабка говорит с богом о хлебе…

Первое самое раннее воспоминание: едем с поля. Высокий воз со снопами. Я сижу на самом верху. Видно спину лошади. Воз плавно качается. Летают комары, скрипит телега. Пахнет пылью. Запах теплых спелых снопов…

Когда мне было пять лет, отец ушел работать в город. В городе он заслужил все почести рабочего человека – в доме у нас полсундучка отцовских почетных грамот. Но всю жизнь отец тосковал по земле. Я не ходил за сохой, но, странное дело, вздохи отца мне дороги и понятны…

В сорок седьмом после засухи не было хлеба. Собирали желуди, сушили и толкли лебеду. В селе у нас пухли от воды и умирали. Умирали в первую очередь самые крепкие и здоровые мужики. Мать вынула из сундучка и завязала в узел последнее, что было: два старинных, оставшихся от бабки холста, отцовские сапоги, вышитые божницы, сняла со стены часы… На Украине в Шепетовке за весь узел добра мы с отцом выменяли два пуда пшеницы. С тем и приехали. Хлеба не испекли. В чугун мать сыпала две горсти муки. Еду можно было пить кружкой. А когда поспел новый хлеб, мы с сестрой шли за комбайном и собирали оброненные ржаные колосья. Мать сделала маленький, с тарелку, хлебец, мы, ребятишки, сидели у печи и ждали: когда же? Мать достала хлебец, разломила и вдруг заплакала от радости, что может нас накормить. Не пережившим такие дни трудно объяснить, что нет ничего вкуснее куска хлеба…

«Без хлеба нет песен». Это только одна из многих пословиц о хлебе. В нашем языке сотни тысяч слов. Если подумать, что стоит за каждым из них, слово «ХЛЕБ» надо поставить на самое первое место. Древнейшая профессия на земле – хлебопашец. В египетской гробнице, простоявшей три с половиной тысячи лет, был найден печеный хлеб. Кусок окаменевшего хлеба хранится в музее Цюриха. Его нашли археологи в иле пересохшего озера. Шесть тысяч лет назад был испечен этот хлеб. В каменном веке, когда еще люди не знали, что такое металл, они уже сеяли хлеб…

Хлеб… Нет на земле важнее работы, чем вовремя бросить семена в поднятую землю и вовремя взять у земли поспевшие зерна…

Сейчас, когда летишь над равниной, видишь два цвета: зеленый – леса и сады, и желтый – хлеба. В степях желтизна – от горизонта до горизонта. Пролетая над степью, даже сверху чувствуешь, как на земле сейчас жарко. Дрожат, струятся прозрачно-стеклянные волны марева, а над комбайнами, если взглянуть против солнца, стоит белая пыль перебитой соломы. Вся степь в белых дымках.

Летим над Херсонщиной. Решаем с летчиками: сядем возле одного из комбайнов. Попросим воды, познакомимся. Делаем круг. Комбайнер, придержав машину, крутит над головой картузом: садись!..

Двое. Чумазые – сверкают только глаза и зубы. Знакомимся. Низбузинские. Отец и сын. Петр Андреевич и Анатолий.

– Давно вместе?

Переглядываются, картузами вытирают лица.

– Толик мне сначала харчи приносил на комбайн. А теперь уже шесть годов рядом. Уже отцу наставления делает.

Сын учится в Ново-Каховском сельскохозяйственном техникуме. Каждое лето, когда идет назначение на практику, Анатолия вызывает директор:

– Ну что, опять к отцу?

– К отцу.

Вот так вместе в горячее время и работают отец и сын Низбузинские.

Сидим на стерне. Отец Низбузинский достал из ящика пирог с вишнями.

– Пробуйте, – новый хлеб.

Запиваем еду теплой водой из бидончика.

– Давно на этих полях?

– Да всю жизнь почти. Мать и отец у меня умерли почти в один год, а меня добрые люди на воспитание совхозу определили. Вот с тех пор… На самом первом комбайне работал. Теперь дождался помощника…

Не время для долгого разговора. На поле сейчас минуты считают.

– Вы к нам на праздник «Обжинки» спускайтесь! – кричит младший уже с комбайна. – Через три дня кончаем – бочку вина к озеру привезут… Или домой приезжайте. Нас отыскать просто: совхоз «Ингулец», село Ингулец, река Ингулец…

Поднимаемся. И сейчас же над комбайном отца и сына встает белое жаркое облако…

Моторные страсти

Раньше я видел это только в кино: глазом повести не успеешь – уже проскочил. Рев – как будто улетает средних размеров ракета. А по сторонам зрители. Мешки с соломой, привязанные к деревьям, напоминают: человек может вылететь из машины или вместе с машиной… Машину может понести с дороги в самую гущу людей. Но это случается очень редко. И зрители безбоязненно делят опасность с гонщиками. Первый раз стою среди них и так же возбужденно прикидываю: «Ранула или этот, на красной машине?» Они проносятся – еле успеваешь разглядеть номера. Двое… Остальные далеко позади, хотя несутся тоже, как черти из преисподней. Впрочем, приглядевшись, начинаешь их сравнивать с рыцарями. Та же смелость, риск, жажда победы у людей на глазах. Сходство дополняют шлемы и кожаные доспехи. «Ранула или этот, на красной?» Неизвестно почему, я вместе со всеми болею за Ранула. Изгородь из веревки держит людей, не дает выплеснуться на дорогу, по которой в синем дыму кружатся эти сумасшедшие рыцари. В предыдущем старте автомобилей одна машина снесла угол судейского мостика. Старика судью унесли на носилках, но гонка не задержалась ни на секунду и ни один человек ни на шаг не отошел от веревки.

Синий дым заполняет пространство между соснами и дорогу. И в нем рев мотоциклов. «Ранула или?..» Все-таки Ранула! Счастливый, он держит в руках свою каску. Волосы прилипли к мокрому лбу. Деревья и человеческие лица, наверно, все еще бегут у него перед глазами. Сумевший оправиться судья-старичок надевает ему венок из дубовых листьев, другой судья несет серебристого цвета посуду, какая-то девушка бежит к нему с тремя цветками красной гвоздики.

– Ра-ну-ла!..

У всех праздник…

Таллинцы почти равнодушны к футболу. Сообщения о баталиях в Англии их волновали не больше, чем сводки погоды. Я не видел, чтобы на лужайках за городом мальчишки гоняли мяч. Бывают изредка в Таллине футбольные игры. Пять-шесть тысяч зрителей собираются, не более. Зато мотогонки делают город пустынным. Сто тысяч зрителей собираются на шоссейном кольце Пирите. В Таллине чуть больше трехсот тысяч жителей. Каждый третий спешит занять место поближе к дороге. И едва ли не каждый третий из зрителей сам может управляться с машиной. На работу – на мотоцикле, на рыбалку – на мотоцикле, на свиданье – на мотоцикле, в гости – на мотоцикле, в путешествие (в Среднюю Азию, например) – на мотоцикле, девушка с женихом рядом. Рыбак на мотоцикле, художник на мотоцикле, молодая колхозница на мотоцикле. А как собралось больше десятка – уже непременно гонки. Каждое воскресенье в колхозах, рабочих поселках – состязания. В Таллине на кольцо Пирите попадают, конечно, самые сильные. И не только эстонцы собираются на это кольцо. Все крупные всесоюзные состязания – тут, на кольце Пирите. И это еще более бередит страсти. Парень в шестнадцать лет не мыслит себе жизни без пары колес. Конечно, не все попадают на кольцо в Пирите. Не все участвуют даже в маленьких состязаниях. Просто мотоцикл стал непременной частью быта в Эстонии. С 1 июля эстонская милиция строго постановила: ездить только в защитных касках. Это, конечно, поможет уберечь самые горячие головы на дорогах.

Разумеется, Таллин надо считать мотоциклетной столицей. Но, прилетев из Эстонии в Латвию, я увидел: под боком у эстонцев вырастает могучий соперник. На дорогах – сплошные каски (есть, оказывается, и у латвийцев постановление – «без касок ни шагу»). «Пирите? Пирите – это да… – сказал один рижский гонщик, которому я дал бы лет пятьдесят с лишним. – Вы приезжайте к нам в августе, увидите колечко».

…В окрестностях Риги мы с летчиком приземлились на опушке небольшого леска. Вышли из вертолета, курим. Глядим, мчится к машине мальчишка с ведерком. Лет тринадцать мальчишке. Думаем: бежит поглядеть вертолет. Нет.

– Дядя, плесни бензинчику…

– Это зачем же?

– Да кончился, а у нас два заезда еще…

Мальчишка обиделся:

– Приходите… Мой номер 24-й.

Мы поднялись сверху глянуть на гонщиков…

Вот они мчатся по белой пыльной дороге. Во втором заезде на мопедах был и наш знакомый тринадцатилетний Кужнекс Вилнис. У старта и финиша волновались зрители.

Все лето бушуют моторные страсти в Прибалтике. А вы говорите – футбол, Золотая богиня… Всякому свое.

Снимок сделан с вертолета. Пилот машины – Владислав Борзый.

Днепровское ожерелье

Широка страна моя…

Это Днепрогэс… Людям старшего поколения объяснения вряд ли нужны. Каждый, кому сейчас больше пятидесяти, сразу скажет: «Днепрогэс». Тридцать четыре года назад все газеты мира напечатали примерно такой же снимок. Пожалуй, ни одной на земле плотине не выпало столько славы. Давайте вместе разглядим фотографию, сделанную несколько дней назад.

Ну, в первую очередь – необычайно красива! Промышленные постройки не часто радуют глаз. Тут же – подлинное художество. Идешь верхом – могучий бетонный мост несет людей, машины и подпирает воду. Со стороны глянешь – белое кружево на реке. Легкая, изящная дуга. Бетонное ожерелье… Какие хочешь слова будут здесь справедливы. Не обманитесь в размерах, глядя на снимок. Верхом плотины идут автобусы и машины. Но их не видно. Они мельче маковых зерен на этом снимке. Почти миллион кубометров бетона легло в плотину. Это много даже по нынешним временам. Но знают ли люди, которым сегодня двадцать и тридцать: бетон для днепровской плотины строители месили ногами. Ногами!!! Так же, как исстари на Украине месят глину с соломой для саманного кирпича. «Резиновые сапоги – и пошел! С песней месили…» – Это рассказал Афанасий Афиногенович Дмитрусенко, строивший плотину и живущий теперь в Днепропетровске.

Мы сели с ним в трамвай и приехали на плотину. Афанасий Афиногенович проводит шершавой рукой по бетону и говорит о плотине, как о живом существе. На плотине множество «родинок» и «царапин», знакомых только этому старику. Это его ноги в резиновых сапогах месили бетон, и от его пальцев на бетоне застывали царапины. «А во время войны плотину взорвали. Вот тут правее центра была разрушена. Днепр лился свободно, как будто плотины и не было. Я кружными путями из своей части заехал сюда… Стою вон там, на берегу. Зачерпнул каской воды, скорее плеснул на лицо, чтобы люди не разглядели слез…»

Представим на минуту: нет на этом месте плотины. Синяя вода, ровная и спокойная, течет по степи. Белеют гребешки пены возле камней. Это ведь то самое место, где стояли на Днепре курени запорожцев. А теперь тут же, на берегах, представьте тысячу повозок, запряженных быками и лошадьми. И человеческий муравейник. Плотины пока еще нет. Днепр по-прежнему на порогах пенит белые гребешки. А в человеческом муравейнике, если бы тогда заглянуть сверху, можно было бы разглядеть кое-где механизмы и людей в синих спецовках. В синем ходили американцы. Американские инженеры за хорошие деньги согласились поработать в России – в России, которая «затеяла что-то не очень сбыточное». Американцы честно отработали золотые рубли. Кое-кто из них уехал на родину даже с нашими орденами. Но вряд ли даже самые большие доброжелатели и оптимисты могли угадать тогда, что парни, месившие ногами бетон, через тридцать лет поедут строить плотину на Ниле. Вряд ли фирма «Ньюпорт-ньюс», поставлявшая на Днепр оборудование, могла предположить, что в 1966 году ленинградский завод «Электросила» будет выпускать самые мощные в мире гидротурбины…

1 мая 1927 году был положен в Днепровскую ГЭС первый камень. «Какие дни были!» – Афанасий Афиногенович помнит, как клали эти первые камни, как людей в бараках валила усталость. Мир не верил «затее». И в самом деле это была великая дерзость – объявить, что будет построена невиданная плотина. Пять лет строили Днепрогэс. И вот таким увидел ее мир на первых снимках. По тем временам это была самая крупная гидростанция. По тем временам это была самая большая из наших побед. «В моей жизни это был самый большой праздник. Все помню: как шумела вода, как загорелась первая лампочка, как плясали от радости на плотине… 10 октября в 32-м все, кто строил, собрались на правом берегу. Одних только гостей – рабочих с разных концов земли – было четыре тысячи. Я думал, что сердце у меня в тот день выскочит и полетит. Орджоникидзе приехал, Калинин, Анри Барбюс…»

«Комсомольская правда», напечатавшая в этот день портрет Афанасия Дмитрусенко, три страницы отвела празднику на Днепре. Обветшалая бумага газеты бережно хранит радость, захлестнувшую страну 10 октября: «Днепр работает на социализм», «Эпоха индустриализации началась!»

«Мы не должны удивляться, – писала парижская «Ревю де Монд», – если Россия в ближайшее время преподнесет нам еще десяток Магнитогорсков и Днепростроев…»

Французская газета трезво глядела вперед. Рассматривая снимок индустриального первенца, сколько мы можем назвать теперь построенных Днепрогэсов! Попробуем сосчитать. На Днепре – Каховская ГЭС, Кременчугская. На Волге – три гидростанции, четвертая строится. На Ангаре – две, третья строится. На Енисее – строится. И так далее. И это только те гидростанции, что крупнее первой Днепровской. И насколько крупнее! В одной только Братской станции – шесть Днепрогэсов. Правда, и Днепрогэс желает омолодиться и набрать новые силы. Сейчас его мощность 650 тысяч киловатт. Посмотрите на снимок. Эту энергию рождают турбины в здании, притулившемся с левого края плотины. Подсчитано: нынешний режим Днепра разрешает не сливать лишнюю воду через пролеты, а построить еще одну машинную станцию. Ее можно пристроить на правом крыле плотины. Она займет девятнадцать пролетов. Архитекторы морщатся – «нарушится неповторимая красота Днепрогэса». «Но зато сила возрастает в два раза», – говорят энергетики. Мы тоже вздохнем, если плотина потеряет прежнюю красоту. Но слишком внушительны доводы энергетиков…

Чем закончить размышления над снимком?.. Уезжая в командировки, вместе с рубашками и запасными блокнотами я кладу в чемодан электрическую бритву. Сегодня в самом глухом месте страны находишь розетку. Брейся и выплавляй алюминий, крути станки, зажигай огни в избах, включай рубильники синхрофазотронов. Это и есть электрификация, о какой мечтал Ленин… Трудно было начать. Поэтому так дорог нам днепровский первенец. Разве можно забыть: «Бетон ногами месили»…

Снимок сделан с самолета. Пилот «Аэрофлота» – Василий Грак.

Бабушка и внучка

Открытие мира

– Бабушка, это деревянный песочек?

– Нет, это опилки.

– Бабушка, а кто покрасил цветы?

Можно сказать: боженька. Простой и легкий ответ. Тысячу лет все бабушки на земле именно так отвечали на вопросы внуков. Но эта бабушка в бога не верит. И ей нелегко отвечать. А вопросы цепятся один за другой:

– Бабушка, а зачем лошадка кусает цветы? А что лошадка сказала своей дочке?

Бабке хочется отдохнуть. Она разворачивает на траве узелок, достает помидоры, два яблока.

– Лена, Лена!

Но Лена нашла под листьями улитку:

– Бабушка, что это?!

Бабка сама в первый раз видит такое чудище…

Два человека с великим любопытством разглядывают существо, уместившееся на ладони…

Исчезают ли с возрастом наши вопросы к миру?..

Вертолет

Как только вертолет касается земли колесами и мы открываем двери – всякий раз такая же вот картина. Сотня глаз: «Что там внутри?» И непременный вопрос:

– А как он летает без крыльев?

– Винт… На нем и держится.

– На воздух опирается, да?

– На воздух.

– А если опереться винтом на столбы, сломается?

Я гляжу на жиденькие лопасти винта и не знаю, что отвечать.

– Сломается, – приходит на выручку летчик.

– А как же?..

Мы все вместе, разинув рты, слушаем объяснения, но ничего не понимаем…

Приходит время лететь. Вертушка лопастей превращается в серебряный круг. Ребятишки, пригибаясь от ветра, бегут в стороны. Повисаем над лугом. Потом летим. Гибкие лопасти держат над землей тонны груза… Садимся, и опять сотня глаз деревенских мальчишек:

– А что там внутри?..

Из таких вот мальчишек вырастал человек, придумавший крылья и эту машину без крыльев.

История

Минуты две он по складам осиливал слово.

– Грюн-вальд?

Я рассказал ему, что было в 1410 году…

Потом я встретил его с отцом в Каунасе в музее. Мы вместе шли мимо перекрещенных копий, мимо расписных монгольских щитов, мимо луков и арбалетов, мимо старинных ружей, мимо сабель и палашей, мимо бронзовых пушек и нынешних автоматических пистолетов.

– Папа, а зачем люди воюют?

Мы переглянулись с отцом. Просто ли ответить на этот детский вопрос?

Тракай

Широка страна моя…

Если человек попадает в Литву, если он любознателен, дорога его обязательно приведет сюда, в Тракай. Это в часе езды от Вильнюса.

Будь снимок цветным, мы увидели бы бирюзовую воду, зеленые, легкие, как облака, острова и этот замок на острове, сложенный из красного кирпича и белого камня. Длинный мост соединяет замок с «материком». Когда-то, очень давно, вода подступала к самым стенам крепости. Рвы заполнялись водой. С заходом солнца или в виду неприятеля поднимались мосты у ворот, и замок делался крепостью. Записи в старых летописях, каменные ядра и стрелы, которые и поныне можно найти на острове, расскажут о том, что не один раз замок окружали войска крестоносцев. Завоеватели топтали, жгли земли вокруг, а замок стоял. Из бойниц летели ядра и стрелы, лилась смола. Об этот орешек псы-рыцари много раз ломали зубы. И все-таки был год, когда замок не устоял. Можно представить многонедельную осаду крепости. Дым стелился над озером. И в какой-то день сквозь дымы, наверное, на лодках, устремились к стенам крестоносцы. Замок был сожжен и разрушен.

Но снова, еще более неприступной, поднялась, отстроилась крепость на острове. Тут, в Тракае, была древняя столица Литвы, в замке была резиденция великих литовских князей. А потом столицей стал Вильнюс. Опустевшая крепость стала тюрьмой, а потом только летучие мыши остались жить на тесных винтовых лестницах, в гулких залах, под карнизами и в узких бойницах. Конечно, время не пощадило постройки. Полтысячи лет! От башен остались развалины, стены и замок выглядели печальной грудой камня и кирпичей. Но слишком много для литовцев связано с этим местом на озере Гальве. Потомки Кестутиса и Витаутаса, потомки мастеров, возводивших древнюю крепость, решили воскресить замок. Несколько лет труда, напряженного труда историков, мастеров-реставраторов, каменщиков, плотников. И вот уже далеко за пределами литовской земли знают место: Тракай . И каждое лето начинается штурм возрожденной крепости. Но, странное дело, никто в замке не запирает ворот, не поднимает мостов. Заходи! Двести тысяч туристов за год. Когда начинали работать, были упреки: дорого. Но вот на глазах туристские гривенники окупают затраты. Это дает возможность закончить прекрасно начатые работы.

Однако уже и сегодня памятник литовской древности прекрасен. Летишь самолетом: пологие холмы, полосы желтых хлебов на холмах, острова леса, озера между холмами. И вдруг – цепь озер и кудрявые, легкие, как облака, острова. Чуть ли не два десятка маленьких островов. И на одном из них – эта красно-белая крепость. Редчайшее сочетание древностей и красоты природы!

Литовский пейзаж в районе Тракай.

Для литовца Тракай священен. А для всех нас вместе – это уголок неповторимой красоты на земле, память о нашем прошлом и хороший урок, как надо беречь и красоту, и память о днях минувших.

Снимок сделан с вертолета. Пилот – Эдуард Мхитарянц.

Сказка про мельницу

Повстречалось в пути

Живет в Литве мельница. Сколько ей лет – одному ветру известно. Белые камни обросли мхом, кое-где из камней приспособились расти бурьяны, и даже подсолнух утвердился корнем между камнями. Уже много лет внутри мельницы не мукой пахнет, а пылью, которую ветер собирал по дорогам и приносил в щели под крышей. Но, конечно, как у всех, была у мельницы молодость. Сколько разных ветров пронеслось! Каждый ветер приносил мельнице радость. Чуть подуло – заскрипели по дорогам телеги. Вся поляна запружена лошадьми, мужиками и бабами. Ругаются и смеются. Носят в мельницу тугие мешки с теплым зерном. Белый от муки мельник повернул крылья, подставил их ветру – и знай отгребает белый духовитый размол – на хлеб, на пиво, на пироги. Каменный круглый жернов и сотня людей не могла бы крутить, а крылья вертели жернов. Ветер, рожденный морем и умиравший неизвестно где, отдавал мельнице часть своей силы. Его хватало на множество мельниц. Они стояли на самых высоких холмах, и чуть подуло – закружились легкие крылья. Было похоже, что мельницы машут руками и зовут в гости друг друга. А если ветра не было, все затихало. Не скрипели возы, не скрипели в мельнице большие деревянные шестеренки. Мельник уходил в село, и только мыши шуршали в темноте, точили хлебные зерна. Но чуть ветер…

И вдруг что-то случилось. Все меньше и меньше стало возов с мешками, все чаще вешал мельник замок на белую от муки дверь и уходил на свой хутор. И наступил такой день – сильный ветер, но никто не приехал. Ни одной лошади на пригорке, ни одного мужика, и даже мельник не появился и не открыл двери. И потом много лет ветер бесполезно свистел в решетчатых крыльях. Бывали дни – мельница думала: что, люди перестали сеять хлеба? Да нет, каждую осень на холмах желтели полосы ячменя и пшеницы. И путники, отдыхая в тени у мельницы, доставали из котомок белые пышки. Однажды в тихую погоду, когда слышно, как гудят, вьются столбом комары, мельница услыхала издалека странные звуки: «Табак-табак-табак-табак…» За поселком в лощине работал мотор. У новой мельницы ругались и смеялись люди, и сыпалась из-под жернова белая река размолотых зерен. В тот день старая мельница поняла: ждать больше нечего. Давний друг – ветер стал понемногу выламывать крылья, вылущивать известку между камней. Деревянные подруги – мельницы год от году пропадали. Одну разобрали зимой на дрова, другую летом нечаянно сожгли мальчишки. Еще одна сгорела во время войны. И осталась на холмах одна высокая мельница из белого камня. Люди только по привычке называли мельницей старую башню. Какая мельница, если нет крыльев!

Все меньше становилось лошадей на дорогах и все больше повозок с моторами. Однажды – старая мельница глазам не поверила – над холмами летела железная мельница. Часто-часто махала крыльями и летела, летела. «Конечно, это был сон, мельницы не могут летать», – решила потом старая мельница. Откуда ей было знать, что люди нашли крыльям новое дело. Не от ветра крутились крылья, наоборот, сами они ввинчивались в тугие пласты ветров. Новая «мельница» могла висеть над землей и лететь в какую хотелось сторону… А старая мельница вся дряхлела.

И вдруг кому-то из людей пришла в голову мысль: а ведь холмы и дорога между холмами станет скучнее, если исчезнет последняя мельница. Однажды скрипнул ключ в старом замке, и мельница услыхала такой разговор:

– Сделаем три этажа. Внизу – заходи, выпей квасу с дороги, хлебного пива…

– На второй ярус сделаем лестницу. Тут будут блины. Обедай, отдыхай.

– Пол сделаем на кругу. Можно будет поворачивать наподобие жернова.

– На самом верху – тоже столы. Для тех, кто не очень спешит. Повесим старинную лампу…

И вот появились у мельницы новые крылья. Грузовик начал возить кирпичи, плотники сделали вокруг мельницы мостик. Внутри хлопочут сейчас столяр и художник. И уже скоро проголодавшийся путник свернет с дороги на мельницу. Летом – холодный квас, яблоки, огурцы. Зимой – чай. И во всякое время года – блины. На мостике станешь – видно дорогу, холмы с полосами хлебов, острова леса. Старая мельница – часть этой древней земли.

Если какой-нибудь ветер занесет вас на дорогу возле поселка Шедува, вы сразу увидите мельницу. Будете пить хлебный литовский квас – поднимите кружку за старые и новые крылья, за здоровье людей, умеющих беречь красоту на земле.

Внимание! Это ознакомительный фрагмент книги.

Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента ООО "ЛитРес".

И проклят будет тот, кто хоть одним помыслом, одним словом, одним поступком своим выразит пренебрежение к хлебу и труду, к народу, давшему всем нам жизнь... Сотни тысяч слов в нашем языке, но на первое место я бы поставил три слова: хлеб, труд, народ. Это три корня, на которых держится наше государство. Это самая сущность нашего строя. И эти корни так прочно переплелись, что ни разорвать их, ни разделить невозможно. Кто не знает, что такое хлеб и труд, перестает быть сыном своего народа. Тот теряет лучшие духовные качества народные, становится отщепенцем, безликим существом, недостойным уважения. Кто забывает, что такое труд, пот и усталость, тот перестает дорожить хлебом. Какой бы из этих трех могучих корней ни был поврежден у человека, он перестает быть настоящим человеком, у него появляется внутри гниль, червоточинка. Я горжусь тем, что ты знаешь труд на хлеборобской ниве, знаешь, как нелегко добывается хлеб. Помнишь, как накануне первомайского праздника я пришел к вам в класс (кажется, учились вы тогда в девятом) и передал просьбу колхозных механизаторов: замените нас, пожалуйста, в поле в праздничные дни, мы хотим отдохнуть. Помнишь, как не хотелось всем вам, юношам, вместо праздничного костюма одевать комбинезон, садиться за руль трактора, быть прицепщиком? Но зато какая гордость светилась у вас в глазах, когда эти два дня прошли, когда вы вернулись домой, чувствуя себя тружениками. Я не верю в такое вот, я бы сказал, шоколадное представление о коммунизме: всех материальных благ будет предостаточно, всем человек будет обеспечен, все будет у него как будто бы по мановению руки, и все так легко ему будет доставаться: захотел - вот тебе на столе, что душе твоей угодно. Если бы все это было так, то человек превратился бы в черт знает что, наверное, в пресыщенное животное. К счастью, этого не будет. Ничто не будет доставаться человеку без напряжения, без усилий, без пота и усталости, без тревог и волнений. Будут и при коммунизме мозоли, будут и бессонные ночи. И самое главное, на чем всегда будет держаться человек - его ум, совесть, человеческая гордость - это то, что он всегда будет добывать хлеб в поте лица своего. Будет всегда тревога у вспаханного поля, будет сердечная забота, как о живом существе, о нежном стебельке пшеницы. Будет неудержимое стремление к тому, чтобы земля давала все больше и больше - на этом всегда будет держаться хлебный корень человека. И этот корень надо беречь в каждом. Ты пишешь, что скоро вас посылают на работу в колхоз. И очень хорошо. Я этому очень, очень рад. Работай хорошо, не подводи ни себя, ни отца, ни товарищей. Не выбирай чего-нибудь почище да полегче. Выбирай труд непосредственно в поле, на земле. Лопата-тоже инструмент, которым можно показать мастерство. А в летние каникулы будешь работать в тракторной бригаде у себя в колхозе (конечно, если не будут набирать желающих на целинные земли. Если же будут набирать обязательно поезжай туда). "По колосу пшеницы узнают человека, вырастившего ее",- ты, наверное, хорошо знаешь эту нашу украинскую пословицу. Каждый человек гордится тем, что он делает для людей. Каждому честному человеку хочется оставить частицу себя в своем пшеничном колосе. Я живу на свете уже почти пятьдесят лет, и убедился, что ярче всего это желание выражается в том, кто трудится на земле. Дождемся твоих первых студенческих каникул - я познакомлю тебя с одним стариком из соседнего колхоза, он уже больше тридцати лет выращивает саженцы яблонь. Вот это настоящий художник в своем деле. В каждой веточке, в каждом листике выращенного деревца он видит себя. Если бы сегодня все люди были такими, можно было бы сказать, что мы достигли коммунистического труда... Желаю тебе здоровья, добра, счастья. Мама и сестричка обнимают тебя. Они написали тебе вчера. Целую тебя. Твой отец.

В.А.Сухомлинский

ПИСЬМА К СЫНУ

В книгу вошли широко известные произведения В. А. Сухомлинского "Сердце отдаю детям", "Рождение гражданина", а также "Письма к сыну". Названные произведения тематически связаны между собой и составляют своеобразную трилогию, в которой автор поднимает актуальные проблемы воспитания ребенка, подростка, юноши.

Предназначается для учителей, воспитателей общеобразовательных школ, работников народного образования, студентов и преподавателей педагогических вузов.

1. Добрый день, дорогой сын!

Вот ты и улетел из родительского гнезда - живешь в большом городе, учишься в вузе, хочешь чувствовать себя самостоятельным человеком. Знаю по собственному опыту, что, захваченный бурным вихрем новой для тебя жизни, ты мало вспоминаешь о родительском доме, о нас с матерью, и почти не скучаешь. Это придет позже, когда ты узнаешь жизнь. ...Первое письмо сыну, улетевшему из родительского гнезда... Хочется, чтобы оно осталось у тебя на всю жизнь, чтобы ты хранил его, перечитывал, думал над ним. Мы с матерью знаем, что каждое молодое поколение немного снисходительно относится к поучениям родителей: вы, мол, не можете видеть и понимать все то, что видим и понимаем мы. Может быть, это и так... Может быть, прочитав это письмо, ты захочешь положить его куда-нибудь подальше, чтобы оно меньше напоминало о бесконечных поучениях отца и матери. Ну что же, положи, но только хорошенько запомни, куда, потому что придет такой день, когда ты вспомнишь эти поучения, скажешь себе: а все-таки прав был отец... и тебе надо будет прочитать это старое полузабытое письмо. Ты найдешь и прочитаешь его. Сохрани же его на всю жизнь. Я тоже сохранил первое письмо от отца. Мне было 15 лет, когда я улетел из родительского гнезда - поступил учиться в Кременчугский педагогический институт. Был трудный 1934 год. Помню, как провожала меня мать на вступительные экзамены. В старенький чистый платок завязала новое, хранившееся на дне сундука рядно и узелок с продовольствием: лепешки, два стакана жареной сои... Экзамены я сдал хорошо. Абитуриентов со средним образованием тогда было мало, и в институт разрешали принимать выпускников семилетки. Началось мое учение. Трудно, очень трудно было овладевать знаниями, когда в желудке пусто. Но вот появился хлеб нового урожая. Никогда не забуду того дня, когда мать передала мне первый каравай, испеченный из новой ржи. Привез передачу дедушка Матвей, извозчик сельского потребительского общества, еженедельно приезжавший в город за товаром. Каравай был в чистой полотняной торбе - мягкий, душистый, с хрустящей корочкой. И рядом с караваем отцовское письмо-то первое письмо, о котором я говорю: оно хранится у меня, как первая заповедь... "Не забывай, сын, о хлебе насущном. Я не верю в бога, но хлеб называю святым. Пусть и для тебя он на всю жизнь останется святым. Помни, кто ты и откуда вышел. Помни, как трудно добывается этот хлеб. Помни, что дед твой, мой отец Омелько Сухомлин был крепостным и умер за плугом на ниве. Никогда не забывай о народном корне. Не забывай о том, что пока ты учишься - кто-то трудится, добывая тебе хлеб насущный. И выучишься, станешь учителем - тоже не забывай о хлебе. Хлеб - это труд человеческий, это и надежда на будущее, и мерка, которой всегда будет измеряться совесть твоя и твоих детей". Вот что писал отец в своем первом письме. Ну, была еще приписка о том, что получили рожь и пшеницу на трудодни, что каждую неделю будет привозить мне дед Матвей по караваю. Для чего я пишу тебе об этом, сын? Не забывай, что корень наш - трудовой народ, земля, хлеб святой. И проклят будет тот, кто хоть одним помыслом, одним словом, одним поступком своим выразит пренебрежение к хлебу и труду, к народу, давшему всем нам жизнь... Сотни тысяч слов в нашем языке, но на первое место я бы поставил три слова: хлеб, труд, народ. Это три корня, на которых держится наше государство. Это самая сущность нашего строя. И эти корни так прочно переплелись, что ни разорвать их, ни разделить невозможно. Кто не знает, что такое хлеб и труд, перестает быть сыном своего народа. Тот теряет лучшие духовные качества народные, становится отщепенцем, безликим существом, недостойным уважения. Кто забывает, что такое труд, пот и усталость, тот перестает дорожить хлебом. Какой бы из этих трех могучих корней ни был поврежден у человека, он перестает быть настоящим человеком, у него появляется внутри гниль, червоточинка. Я горжусь тем, что ты знаешь труд на хлеборобской ниве, знаешь, как нелегко добывается хлеб. Помнишь, как накануне первомайского праздника я пришел к вам в класс (кажется, учились вы тогда в девятом) и передал просьбу колхозных механизаторов: замените нас, пожалуйста, в поле в праздничные дни, мы хотим отдохнуть. Помнишь, как не хотелось всем вам, юношам, вместо праздничного костюма одевать комбинезон, садиться за руль трактора, быть прицепщиком? Но зато какая гордость светилась у вас в глазах, когда эти два дня прошли, когда вы вернулись домой, чувствуя себя тружениками. Я не верю в такое вот, я бы сказал, шоколадное представление о коммунизме: всех материальных благ будет предостаточно, всем человек будет обеспечен, все будет у него как будто бы по мановению руки, и все так легко ему будет доставаться: захотел - вот тебе на столе, что душе твоей угодно. Если бы все это было так, то человек превратился бы в черт знает что, наверное, в пресыщенное животное. К счастью, этого не будет. Ничто не будет доставаться человеку без напряжения, без усилий, без пота и усталости, без тревог и волнений. Будут и при коммунизме мозоли, будут и бессонные ночи. И самое главное, на чем всегда будет держаться человек - его ум, совесть, человеческая гордость - это то, что он всегда будет добывать хлеб в поте лица своего. Будет всегда тревога у вспаханного поля, будет сердечная забота, как о живом существе, о нежном стебельке пшеницы. Будет неудержимое стремление к тому, чтобы земля давала все больше и больше - на этом всегда будет держаться хлебный корень человека. И этот корень надо беречь в каждом. Ты пишешь, что скоро вас посылают на работу в колхоз. И очень хорошо. Я этому очень, очень рад. Работай хорошо, не подводи ни себя, ни отца, ни товарищей. Не выбирай чего-нибудь почище да полегче. Выбирай труд непосредственно в поле, на земле. Лопата-тоже инструмент, которым можно показать мастерство. А в летние каникулы будешь работать в тракторной бригаде у себя в колхозе (конечно, если не будут набирать желающих на целинные земли. Если же будут набирать обязательно поезжай туда). "По колосу пшеницы узнают человека, вырастившего ее",- ты, наверное, хорошо знаешь эту нашу украинскую пословицу. Каждый человек гордится тем, что он делает для людей. Каждому честному человеку хочется оставить частицу себя в своем пшеничном колосе. Я живу на свете уже почти пятьдесят лет, и убедился, что ярче всего это желание выражается в том, кто трудится на земле. Дождемся твоих первых студенческих каникул - я познакомлю тебя с одним стариком из соседнего колхоза, он уже больше тридцати лет выращивает саженцы яблонь. Вот это настоящий художник в своем деле. В каждой веточке, в каждом листике выращенного деревца он видит себя. Если бы сегодня все люди были такими, можно было бы сказать, что мы достигли коммунистического труда... Желаю тебе здоровья, добра, счастья. Мама и сестричка обнимают тебя. Они написали тебе вчера. Целую тебя. Твой отец.

2. Добрый день, дорогой сын!

Письмо твое из колхоза получил. Оно очень взволновало меня Не спал всю ночь. Думал о том, что ты пишешь, и о тебе. С одной стороны, хорошо, что тебя тревожат факты бесхозяйственности: в колхозе прекрасный сад, но уже тонн десять яблок скормили свиньям; гектара три помидоров остались неубранными, я председатель колхоза приказал трактористам перепахать участок, чтобы и следов не осталось... Но, с другой стороны, меня удивляет, что в твоем письме - только недоумение и больше ничего, растерянность перед этими возмутительными фактами. Что же это получается? Ты пишешь: "Когда я увидел утром этот участок вспаханным, у меня чуть сердце не вырвалось из груди..." А потом что? Все-таки, что же произошло с твоим сердцем? Успокоилось оно, по-видимому, и бьется ровненько? И сердца твоих товарищей-тоже ни у кого не вырвались из груди?