«Бахчисарайский фонтан» Пушкинский сюжет в искусстве. Балеты Б.В. Асафьева "Пламя Парижа" и "Бахчисарайский фонтан" Кто написал балет бахчисарайский фонтан

Бахчисарайский фонтан Либретто Н. Волкова

Балет в четырех действиях

Действующие лица

Князь Адам Потоцкий, польский магнат

Мария , его дочь

Вацлав , жених Марии

Гирей , крымский хан

Зарема , любимая жена Гирея

Нурали , военачальник

Управляющий замком

Начальник стражи

Аббат

Татарский лазутчик

Вторая жена Гирея

Служанка

Польские паны и паненки, евнухи, татары, поляки.

Действие первое.

Светлая лунная ночь. Замок князя Потоцкого. Парк, украшенный старинными бронзовыми статуями. В центре сцены парадный вход в замок. Окна ярко освещены, в них мелькают тени танцующих.

С первыми тактами вступления к вальсу на сцену выбегает Вацлав. Он уже настигал убегавшую от него Марию, но вдруг она исчезла. Вот ему показалось, что ее платье мелькнуло в аллее. Он побежал туда, но Марии нет и там.

В это мгновение (вторая фраза вальса) Мария появляется из-за замка - совсем с другой стороны. Она удивлена, видя Вацлава здесь. Крадучись подходит к нему сзади и шаловливо закрывает руками глаза юноши. Вацлав сразу же узнает ее. Они подают друг другу руки и, счастливые, продолжают безмятежный танец-игру.

Но вот Марии показалось, что кто-кто прошел по аллее парка. Она смутилась: ее шаловливо-любовное обращение с Вацлавом могут увидеть посторонние. Молодые люди тихонько обходят сцену кругом и, никого не увидя, возобновляют танец-игру. Вацлав так увлечен Марией, что в порыве восторга целует ее.

Мария растерялась. Она обижена, смущена. Полный раскаяния Вацлав просит прощения. Мария верит ему. Снова возобновляется их танец-игра. Чу! Кто-то действительно идет по аллее. «Бежим!» - говорят друг другу влюбленные и стремительно исчезают.

Они ушли вовремя. На площадку выходит управляющий замком, зовет слуг. Они приносят сосуды с вином, кубки, вазы с фруктами и быстро расставляют их на столах.

Мелькая между деревьями, крадется татарский лазутчик. Он перебегает сцену, карабкается на балкон замка и заглядывает в окно… Что-то его спугнуло. Мгновение - и он исчезает среди деревьев.

Выбегают начальник охраны и два стражника: они ищут вражеского лазутчика. По приказу начальника все расходятся в разные стороны.

На мгновение сцена пуста. Но вот из-за замка выбегает Мария, следом за ней Вацлав. Продолжая свою игру, возбужденные, радостные, они скрываются в замке.

Распахиваются парадные двери, выстраиваются слуги. Потоцкий с дочерью открывает шествие гостей в парк.

Полонез окончен. Гости располагаются в парке. Краковяк. Двое юношей горят желанием показать свою удаль и мастерство фехтования. К ним присоединяются два опытных старых фехтовальщика. Воинственный танец с саблями.

Две девушки подходят к юношам и, взяв в руки их сабли, танцуют вариацию, подражая фехтовальщикам.

Хозяин дома просит дочь станцевать для гостей. Мария соглашается. Юноши помогают ей снять накидку. Вацлав берет лютню и играет.

Вариация Марии. Следом за ней - вариация Вацлава. Восхищенные его танцем, девушки окружают Вацлава и уводят его в парк, куда по приглашению хозяина дома удаляются и гости.

Мария ищет в парке Вацлава, но не находит его и хочет уйти. В это мгновение Вацлав появляется. Они подбегают друг к другу.

Начинается дуэт, полный признаний и целомудренной нежной ласки. Неожиданно врываются звуки лихой мазурки. Гости вспугнули влюбленных, и они смущенно убегают.

Исполняется мазурка. Хозяин дома танцует то с одной, то с другой дамой и наконец - с Марией. Это вызывает общий восторг.

Снова общий танец… И вдруг замешательство. Истекающий кровью начальник стражи замка ищет своего хозяина. «Татары!» - успевает он сказать, падая замертво.

Потоцкий призывает гостей к оружию. Мужчины обнажают сабли и устремляются в парк под предводительством князя.

Женщины разбегаются.

Как дикий зверь на сцену выскакивает татарский военачальник Нурали. Он отдает приказ: «На приступ!» Со всех сторон появляются теснимые татарами поляки.

Вот Нурали легко одолевает двух польских юношей. Несколько татар и поляков в рукопашной схватке перекатываются через сцену. Бежит ксендз, пытаясь защитить крестом прижавшуюся к нему женщину, но падает под ударом татарина. Вот юноша вскакивает на стол и отбивается от наседающих на него татар. Ловко брошенный аркан стаскивает его на пол, и огромный татарин душит поляка. Вот сильный старик схватил кованый кувшин и колотит им по головам окруживших его татарских воинов, но падает от удара кинжалом. В горячем поединке с юношей-поляком Нурали легко выходит победителем.

К горящему замку спешат новые отряды татар. Редеют ряды его защитников. Появляется Потоцкий. «Польша, ко мне!» - раздается его призыв. Со всех сторон сбегаются к нему остатки польских воинов. Их окружают, теснят татары. Нурали вступает в поединок с Потоцким и убивает его. Татары уничтожают поляков всех до единого. По приказу Нурали татары устремляются за ним, оставив сцену усеянной трупами защитников замка.

Открывается дверь горящего замка, сквозь дым и пламя пробираются Вацлав с саблей в руке и Мария со своей лютней; лицо Марии закрыто шарфом.

Вацлав видит татарина, оставляет Марию на ступень ках замка и вступает в бой с татарином. Мгновение - и противник падает.

Путь свободен! Мария подбегает к Вацлаву, но на них нападает другой татарин. Вацлав сбивает и этого… Еще один… и этот убит… Обняв Марию, Вацлав бегом направляется к выходу, но вдруг останавливается как завороженный при виде Гирея со свитой. Останавливается и Гирей, увидев прижавшихся друг к другу Марию и Вацлава.

Нурали делает рывок к Вацлаву, но Гирей останавливает его и медленно выходит на середину сцены. Он поднимает руку и величественным, слегка насмешливым жестом приглашает юношу к себе.

Вацлав нападает на Гирея с поднятой саблей. Гирей делает короткое, едва заметное движение, и Вацлав падает к ногам Гирея, пронзенный его кинжалом. Гирей спокойно переступает через труп, подходит к Марии и резким движением срывает с нее покрывало.

Увидев красавицу, он едва не вскрикивает от восторга, хочет броситься к ней, но какая-то сила в ее взгляде останавливает его, и он неожиданно склоняется перед ней в глубоком поклоне. Вслед за Гиреем Нурали и воины медленно склоняются перед Марией.

Действие второе.

Гарем во дворце Гирея в Бахчисарае. На первом и втором плане сцены опущены сверху три завесы - ковры.

Утро. Стоят два евнуха - смотритель гарема и его помощник. Жёны Гирея, зевая и потягиваясь, проходят между коврами, мимо евнухов. Те, наблюдая за порядком, пересчитывают их и делают разные замечания.

Вот, нарушая ленивую истому гарема, побежали три резвушки-сплетницы. Пришлось евнуху прикрикнуть на них. Вот две женщины подняли скандал из-за кувшина. Евнухи отобрали у них кувшин и прогнали обеих. Вот одна из жен хвастает своими украшениями, а три другие завидуют ей и просят дать хоть на миг их примерить. Гордо проходит какая-то красавица, считающая себя соперницей Заремы. Вокруг нее увивается, осыпая комплиментами, подхалимка. Вот две женщины, с видом заговорщиц, притаились у ковра и о чем-то таинственно шепчутся. К ним подкрадывается евнух, хочет подслушать, но вспугнул - заговорщицы убежали.

Выходит окруженная прислужницами любимая жена Гирея - Зарема. Евнухи заискивающе улыбаются и низко кланяются ей.

Зарема хочет знать, что сулит ей день грядущий. Одна из прислужниц по ее руке предсказывает: «Тебя ждет любовь». Зарема счастлива. Она с удовольствием смотрится в зеркало, которое услужливо держат две рабыни.

Поднимаются завесы-ковры, и Зарема с прислужницами входит в гарем. Посредине бьет фонтан. Кругом широкие тахты и два особых ложа под балдахинами - для Гирея и Заремы. Всюду подушки, ковры, кувшины, вазы с фруктами. Зарема подходит к фонтану, любуется его струями, а затем уходит в сопровождении служанок.

Тихонько, стороной, прижимаясь к стенам, появляются старые жены Гирея. Их лица скрыты, одежда темна. Хотели прогнать их евнухи, да пожалели. Группами, постепенно входят в гарем молодые жены (в том же порядке как они шли в предыдущей картине, между коврами).

Снова появляется Зарема. Ее провожают подобострастные поклоны, завистливые взгляды и сплетни соперниц. Зарема опускается на свое ложе. Перебирает драгоценности в ларце и посмеивается над забавами других жен.

Одна из женщин собрала вокруг себя кружок и, танцуя, что-то рассказывает. Другая тоже окружена подругами, упрашивающими ее станцевать; ей не до того - здесь Зарема, ее соперница.

Группа красавиц бросилась на ложе Гирея и затеяла там возню. Евнухи прогоняют их. Другая группа гоняется за бабочкой, но бабочка улетела, и снова стало тоскливо в золоченой клетке.

Помощник смотрителя гарема подносит Зареме блюдо с отборными фруктами. Сговорившись с другими женами, одна из них подставляет ему ножку. Евнух падает, фрукты рассыпаются, женщины в восторге. Они подбирают фрукты и начинают веселую игру. Кто перебрасывает друг другу яблоки, кто старается попасть ими в евнухов, кто танцует с фруктами, а трое даже умудрились повиснуть на смотрителе гарема и. закружить его. Расшалившись, жены по знаку одной из них вдруг сбрасывают свои легкие платья и, подкидывая их вверх, кружатся по сцене.

Евнухи бросаются наводить порядок. Хватают кого попало, бросают на пол. Уже замахнулся плетью смотритель гарема на одну из самых резвых, но так и остался с поднятой рукой. Замерли все, услышав нарастающий шум, - это возвращаются войска Гирея.

Жены и евнухи стремглав бросаются к огромной решетке, сквозь которую видны улица Бахчисарая и скачущие воины. Следом за другими женами вскакивает со своего ложа и Зарема: «Гирей! Скорее, скорее зеркало, драгоценности!» Ей помогают прислужницы, евнухи. Взволнованная Зарема снимает свой роскошный халат - она готова к встрече с Гиреем.

Опускается ковровый занавес. По авансцене пробегает группа воинов Гирея, за ней - вторая. Проходит Нурали, а с ним два телохранителя. Повелительный тон военачальника - и телохранители занимают места. Окрик Нурали - все падают ниц.

Вбегает Гирей. Вслед за ним четыре воина несут носилки с пленной Марией. Она полускрыта легким покрывалом. Носилки останавливаются. Жест Гирея - и Нурали у его ног. Приказ Гирея - и Нурали отправляет воинов с носилками дальше, поручая Марию ее будущей служанке.

Гирей не отрывает взора от Марии, руки его тянутся к ней. Мария встречается с ним глазами, вздрагивает и отворачивается. Ее уносят. Приказ Нурали - убегают воины, телохранители. Уходит, наконец, сам Нурали.

Поднимается ковровый занавес, Гирей входит в гарем. Все ждут его, упав ниц. Только Зарема не может сдержать своего порыва, бежит к Гирею, на мгновение прижимается к нему, танцует перед ним, счастливая, трепещущая. Но Гирей ничего не видит. Он смотрит туда, куда унесли Марию. Он не замечает, как евнухи снимают с него плащ, шлем, кольчугу и надевают халат и драгоценную тюбетейку, не замечает и ласкающейся к нему Заремы.

Зарема растеряна, не понимает происходящего с Гиреем. Осматривает себя - может, она не так одета, как нравится ему?

Умоляюще протягивает к нему руки, зовет его… Наконец-то Гирей увидел ее. Его холодный, чужой взгляд совсем убил Зарему.

Она сжалась и, не понимая, что случилось, обрывает танец.

Гирей опускается на свое ложе, но сразу вскакивает. Служанка вводит Марию. Ее увидели жены. Засуетились, зашептались.

Неожиданно столкнулась с ней Зарема. Отпрянула. Заволновалась.

Гирей пытается сдержать свой порыв, но не может; подбегает к Марии и склоняется перед ней в почтительном, глубоком поклоне.

Точно ветром сдуло всех жен. Испуганные, они попрятались кто куда и выглядывают, следя за происходящим, - они никогда не видели Гирея таким.

А Гирей широким жестом показывает Марии: все, что она видит кругом, он кладет к ее ногам. Вздрогнула, отвернулась Мария.

Зашаталась Зарема, подбежала к своему ложу, схватила зеркало, смотрится, сравнивает себя с Марией.

Гирей не хочет беспокоить Марию. Пусть отведет ее служанка в ее покои. Медленно уходит Мария. Тянется к ней Гирей. Она оборачивается, делает умоляющий жест к Гирею, но… он страшен, взор его пылает… скорей, скорей уйти! Служанка уводит Марию.

Гирей с трудом приходит в себя. Евнухи усаживают его и, пытаясь развлечь, приказывают женам танцевать.

Жены танцуют с блюдами, на которых лежат фрукты, и подносят их Гирею. Девушка - дитя гарема - танцует танец с колокольчиками. Молодые женщины с кувшинами и вазами фруктов танцуют, стараясь обратить на себя внимание Гирея. Но он не видит происходящего вокруг. Тогда евнухи выводят Зарему, которая танцует для Гирея под аккомпанемент других жен.

Всю силу чувства вкладывает Зарема в свой танец. Но Гирей не смотрит на нее… Движения Заремы принимают нервный, стремительный характер, она мечется, страдает, бросается к Гирею… но он недовольно отворачивается.

Собрав последние силы, Зарема пытается возобновить свой танец. Но Гирей встает, поглощенный думой о Марии, проходит мимо Заремы и, резко отвернувшись, устремляется к дверям, которые закрылись за Марией. Огромным усилием воли ему удается сдержать себя и опуститься на ложе.

Одновременно с ним без сил падает на свое ложе измученная Зарема.

Этим моментом пользуется вторая жена; она начинает свой танец, которым старается привлечь внимание Гирея. Осмелев, подходит к Гирею и даже обнимает его колени.

Гирей вскакивает, бросается к двери. За ним бегут евнухи. В отчаянии устремляется за Гиреем Зарема, но другие жены преграждают ей путь, издеваются над нею, передразнивают ее, изображая, как Гирей приветствовал Марию. Теперь Зарема отвергнута, - она не страшна им.

Но вот Зарема вырывается из их крута, оглядывается. Прыжок вслед за Гиреем. Остановка: вспомнила, как он любил ее косы, руки… Нет, нет, она не отпустит его! Зарема бросается к двери, в которую ушла Мария, а за ней Гирей, но… не смеет!

Заволновались жены. Кто-то сочувствует ей, кто-то рад горю Заремы, но все встревожены.

Зарема танцует, вспоминая ласки Гирея, рассказывает о своем горе, просит сочувствия и помощи. И вдруг… возвращается Гирей. Он не посмел войти к Марии, но видел ее, а потому и счастлив и измучен…

Разбегаются испуганные жены. Только Зарема осмелилась крикнуть: «Гирей!»

Вздрогнул хан… Повернулся, посмотрел на Зарему и сразу стал спокоен, холоден. Медленно, осторожно подходит к Гирею Зарема. Обнимает его. Сурово и холодно снимает Гирей руки Заремы. Упали ее руки… И начинается танец отчаяния и горя.

Мечется Зарема. То она напоминает Гирею об их любви, то умоляет его хоть взглянуть на нее, то кричит о своем горе и просит спасти ее… Не слышит Гирей. Он думает о Марии и хочет уйти из гарема.

Зарема бросается к нему, обхватывает его руками. Долго стоят они, смотря друг другу в глаза. Медленно снимает Гирей руки Заремы со своих плеч, отворачивается и уходит.

Зарема точно застыла с повисшими руками. Гирей прошел мимо… Остановился… Быть может, чувство жалости задержало его на миг… Нет, нет! Все кончено. Гирей порывисто и решительно шагает к двери. Резко оборачивается, смотрит на Зарему… Нет! Уходит.

Покачнулась Зарема. Только теперь она опомнилась. Рывок вслед Гирею… и падает без чувств.

Действие третье. Комната Марии во дворце Гирея. В углу, под балдахином, роскошное ложе. Мария сидит, играет на лютне, вспоминает родную Польшу.

Тяжело вздохнула Мария. Положила лютню. Поднялась, прошлась, снова осмотрела свою роскошную тюрьму. Как холодно, как чуждо здесь!.. Вздрогнула, побежала и упала на свое ложе.

Тихо-тихо входит Гирей. Он боится потревожить Марию, но хочет объясниться с ней. Почтительно склоняется перед ней Гирей, снова говорит, что все вокруг, и он сам, его сердце и ум, принадлежат ей.

Не понимает его Мария. Ей страшно. На нем кровь Вацлава и ее отца!

Гирей берет ее за руку. Он пришел, чтобы успокоить ее и сказать ей о своей любви. Мария не понимает его, просит уйти.

А Гирею показалось, что она позвала его… Он бросается к ней, и этот порыв окончательно лишает Марию сил; беспомощная, она оказывается в руках Гирея. Нет, он не тронет ее! Мария - божество Гирея!

Медленно опускается Гирей на колени, хочет прикоснуться к Марии, но не смеет. Усилием воли он заставляет себя оставить ее. С глубоким поклоном уходит так же осторожно, как вошел.

Только теперь очнулась Мария. Гирей!.. Нет! Девушка плачет.

Снова возникают в памяти счастливые дни, оживают дорогие образы отца, Вацлава, родины… Танец.

Увы, она в плену… Ей страшно. Единственная вещь, оставшаяся от прошлого, - лютня. Опустившись на колени, Мария обнимает лютню и замирает.

Входит служанка. Трогает Марию за плечо. Пленница вздрагивает… «Не бойся!» - успокаивает служанка, ведет Марию к ложу, укладывает. Берет свой коврик и сама ложится у двери… Засыпает… Тишина.

Крадется Зарема, натыкается на спящую служанку… Неслышным, ловким кошачьим прыжком прыгает через служанку…

Осматривается… видит Марию… Осторожно подходит к ней, будит ее и поднимает с ложа: «Тише!.. Бога ради, тише!..» Зарема подходит к лежащей служанке и, убедившись, что та спит, обращается к Марии: «Я люблю Гирея; прошу тебя, на коленях молю, оставь его!»

Мария не понимает Заремы. Она надеется, что Зарема поможет ей уйти отсюда, и просит ее об этом… Но Зарема не верит ей. Уйти от Гирея?! Этого Зарема понять не может, Мария лжет. Она рассказывает Марии, как ласкал ее Гирей, как он любил ее…

«Отдай мне моего Гирея!» - кричит она.

Мария хочет успокоить Зарему, но та не понимает ее… Ненависть, злоба охватывают Зарему.

В руках Заремы кинжал, она подбегает к Марии, замахивается… Мария не убегает, она готова к смерти… и эта покорность останавливает Зарему. Зарема падает, рыдая.

И вдруг она видит тюбетейку Гирея, забытую им здесь. Схватив тюбетейку, Зарема кричит Марии: «Ты лжешь, Гирей здесь был с тобой!» Истощив силы, она бросает тюбетейку к ногам Марии и падает сама.

Уже давно проснулась служанка и убежала за помощью. Вбегает Гирей. За ним спешат евнух и служанка.

Зарема увидела Гирея, подняла свой кинжал и подбежала к Марии. Гирей едва успевает поймать руку Заремы. Короткая борьба - и Зарема, как змея, выскальзывает из рук Гирея… Мгновение - и она ударяет Марию кинжалом в спину…

Мария опирается на колонну… медленно поворачивается, видит застывшего в ужасе Гирея. «За что?» - как бы спрашивает она.

Тихо, тихо опускается… Вот упала голова, рука… все кончено!

Вздрогнул Гирей. Широким жестом он словно сбрасывает пелену с глаз. Увидел Зарему, выхватил кинжал, бросился к ней, замахнулся… но Зарема раскрывает руки и сама подставляет грудь под удар… «Умереть от твоей руки - счастье!»

Понял это Гирей… отступает, размышляя. Нет, другую, страшную казнь придумает он Зареме. Приказ - и Зарема схвачена евнухом.

Медленно вкладывает Гирей кинжал в ножны…

Действие четвертое.

Двор Бахчисарайского дворца. На троне сидит в глубоком забытьи Гирей. Вокруг него советники переговариваются между собой.

Гирей недвижим.

За сценой волнение: из набега возвращаются Нурали с отрядом воинов.

В воротах появляется Нурали, почтительно подходит к хану и докладывает…

Входит одна группа отборных воинов, только что вернувшихся из похода… другая, третья…

Гирей недвижим.

Нурали приказывает ввести большую группу красивых женщин-пленниц. Воины показывают пленниц Гирею, кладут богатую добычу к его ногам…

Гирей недвижим.

Одна из пленниц Гирея просит отпустить их… Удар плетью, и ее отбрасывают… Падают все пленницы…

Недвижим Гирей.

По приказу Нурали телохранители Гирея вводят Зарему…

Гирей недвижим!

Зарему подводят к Гирею. Хан приказал казнить Зарему.

Может быть, он передумал, простил? Напрасно Нурали ждет хоть какого-нибудь знака Гирея… Телохранители отводят Зарему, потом поднимают на высокую стену… Ветер развевает одежду Заремы… Отсюда она будет сброшена вниз, на камни… Зарема в последний раз обращается к Гирею…

Но Гирей недвижим.

По знаку Нурали телохранители сбрасывают Зарему… Замерли все… Повернулись к Гирею…

Вдруг хан вышел из состояния оцепенения. Вскочил, и тотчас же поднялась бешеная татарская пляска! Сметая все на своем пути, мчится орда, скачут ликующие воины во главе со смелым и сильным Нурали! Всё для Гирея! А он снова застыл.

Остановились воины, высоко на руках подняв Нурали.

Очнулся Гирей. Посмотрел кругом, усталым жестом отпустил всех.

Один Нурали ползет к Гирею, умоляет его вернуться к прежней жизни, к военным походам.

Нет, Гирей хочет остаться один! По его приказу уходит и Нурали.

Гирей один у Фонтана слез. Перед ним вереницей проходят воспоминания.

Вот Гирей остановился, как тогда… впервые увидев Марию еще в Польше… Вот он берет ее за руку и, как в гареме, показывает, что все кругом принадлежит ей… Вот он пытается ее приласкать. Вот ее убивает Зарема… Он бросается к Зареме…

Но силы изменяют ему… Руки его падают… И Гирей низко склоняется перед Фонтаном слез, как когда-то склонялся перед Марией…

Предлагаем Вашему вниманию либретто балета Бахчисарайский фонтан в четырех действиях. Либретто Н. Волкова по мотивам поэмы А. Пушкина. Постановка Р. Захарова. Художник В. Ходасевич.

Первое представление: Ленинград, Театр оперы и балета имени С. М. Кирова (Мариинский театр), 20 сентября 1934 г.

Действующие лица: князь Адам, польский магнат. Мария, его дочь. Вацлав, жених Марии. Гирей, крымский хан. Зарема, любимая жена Гирея. Нурали, военачальник. Управляющий замком. Начальник стражи. Польские паны, паненки, аббат, лазутчик. Вторая жена Гирея. Служанка, евнухи, татары, поляки.

Старинный парк перед замком польского магната. В замке - бал. Из замка выбегает Мария, за ней - Вацлав.

Лирическая, полная юности и нежного лукавства сцена. Внезапно появляются польские воины. Они привели пленного татарина. Близость татарской орды не отражается на веселом настроении гостей, заполняющих зал и парк. Гремит полонез. Вбегает начальник стражи с тревожным известием: татары идут! Мужчины обнажают оружие. Врывается татарский отряд.

Мария бежит из пылающего замка, с ней - охраняющий ее Вацлав. Перед ними вырастает Гирей. Пораженный красотой Марии, он на мгновение замирает, потом бросается к ней. Вацлав преграждает ему путь. Ударом кинжала Гирей убивает Вацлава.

Гарем Гирея. Его жены резвятся, пляшут. Среди них Зарема, любимая жена Гирея. Слышатся приближающиеся воинственные звуки. Это из похода вернулось войско хана. Первой к Гирею бросается Зарема. Но он не замечает ее. Его взор прикован к Марии. Тщетно пытается Зарема привлечь внимание своего владыки пламенной пляской. Гирей не смотрит на нее. В отчаянии Зарема теряет сознание.

Комната Марии. Входит Гирей. Снова и снова он говорит ей о своей любви. В нем ничего не осталось от дикого вожака воинственных орд. Покорно и мягко смотрит он на Марию. Но Мария не любит и не полюбит Гирея.

Гирей уходит. Мария берет арфу и, нежно касаясь ее струн, наигрывает простую песенку своей родины. Она вспоминает отчий дом.

Ночь. Марии не спится. Служанка ложится у порога. Зарема, гибкая как змея, проскальзывает в дверь. Мария в ужасе глядит на Зарему, которая умоляет вернуть ей Гирея.

Искренне и просто Мария рассказывает Зареме, что никогда не полюбит Гирея. Покоренная правдивостью Марии, Зарема успокаивается. Вдруг взгляд ее падает на забытую Гиреем тюбетейку. Вновь вспыхивает в ней пламя ревности. Проснувшаяся служанка, почуяв недоброе, зовет на помощь.

Стремительно вбегает Гирей. Он хватает Зарему, но ей удается выскользнуть из его рук. Прыжок, и кинжал Заремы поражает Марию. Мария умирает. Зарема умоляет Гирея убить ее. Движением руки Гирей велит страже взять ее.

Внутренний двор Бахчисарайского дворца. Погруженный в свои думы сидит Гирей. Неотступно живет в его душе образ Марии.

Военачальник Нурали, вернувшийся из похода, проводит перед Гиреем новых пленниц. Возникает полная огня воинственная пляска татар. Гирей безучастен.

Стража сбрасывает Зарему с высокой скалы в пропасть. Но и это не утоляет душевной муки Гирея. Отослав всех, он остается один. По его знаку приводят в действие "фонтан слез", воздвигнутый в память Марии.

Возникают и исчезают видения прошлого. Ночь миновала. Издалека доносится голос певца:

Фонтан любви, фонтан живой!
Принес я в дар тебе две розы.
Люблю немолчный говор твой
И поэтические слезы.
Твоя серебряная пыль
Меня кропит росою хладной:
Ах, лейся, лейся, ключ отрадный!
Журчи, журчи свою мне быль...

Л. Энтeлиc

Статья "Балет Бахчисарайский фонтан, либретто" из раздела

«Бахчисарайский фонтан»

Действие первое

В замке польского князя Адама ярко освещены все окна. Множество гостей прибыло на бал. Из замка в парк выбегают Мария и ее жених Вацлав. Они счастливы, любят друг друга, мечтают о свадьбе и близком лучезарном будущем. Тем временем по парку бродит татарский лазутчик, и его преследует польская стража.

Под звуки полонеза гордо шествуют танцующие пары. Первыми выступают Мария и её бравый отец. За торжественным полонезом следует изящная мазурка. Другие танцы не менее великолепны. Настроение у гостей превосходное.

Неожиданно вбегает начальник стражи. Он в ужасе: полчища татар окружили со всех сторон парк. Мужчины хватаются за оружие, но иноземцы уже заполонили всё вокруг. Разгорается жестокий бой. В неравном бою погибает и польский князь. Из пылающего замка бегут Мария и Вацлав. Внезапно им преграждает дорогу предводитель татар хан Гирей. Поражённый красотой Марии, хан на мгновение останавливается, затем устремляется к ней. Вацлав пытается защитить свою возлюбленную, но падает замертво, сражённый клинком Гирея. Марию по приказу хана отправляют в гарем.

Действие второе

В гареме Гирея его жёны веселятся, танцуют. Среди них Зарема – самая любимая из жён хана. Слышны звуки воинственной музыки. Это войско хана Гирея возвращается из похода. Жены встречают своего властелина. Зарема бросается навстречу Гирею, но мысли хана заняты прекрасной пленницей. Зажигательный танец Заремы оставляет хана равнодушным, что приводит её в отчаяние.

В тоске по родине Мария проводит свои дни. Приход Гирея не радует и не пугает её. Она ко всему равнодушна. Гирей умоляет Марию полюбить его и говорит ей о своей страсти. Только с Марией он добр и терпелив. Но она не может полюбить Гирея, ведь он – убийца всех близких ей людей. Не смея настаивать, хан уходит. Мария наигрывает на лютне любимую мелодию. Она вспоминает об утерянном счастье. Наступает ночь, но девушке не спится. В её комнату проскальзывает Зарема и умоляет вернуть ей любовь Гирея. Мария уверяет ревнивую женщину, что не любит и никогда не полюбит хана. Зарема верит ей, но внезапно её взор замечает забытую Гиреем тюбетейку. Пламя ревности вспыхивает снова. Проснувшаяся служанка зовёт на помощь. Вбегает Гирей, но Зарема успевает вонзить кинжал в соперницу. Появившейся страже Гирей приказывает увести Зарему.

Во внутреннем дворе Бахчисарайского дворца Гирей тоскует о Марии. Военачальник Нурали, вернувшийся с войском из удачного похода, показывает ему новых пленниц, но хан равнодушен. И даже казнь Заремы не утолила душевные муки Гирея. Прислужники пытаются развлечь его танцами, Нурали и воины призывают хана к новым набегам, но и это не утешает его. Он велит привести в действие фонтан, который построил в память о Марии, – «Фонтан слёз». Перед ним возникают видения прошлого. Издалека доносится голос певца:

Фонтан любви, фонтан живой!

Принёс я в дар тебе две розы.

Люблю немолчный говор твой

И поэтические слёзы.

Твоя серебряная пыль

Меня кропит росою хладной:

Ах, лейся, лейся, ключ отрадный!

Журчи, журчи свою мне быль…

• на YouTube - Мастера русского балета, 1953 год

Ссылки

• . .

Отрывок, характеризующий Бахчисарайский фонтан (балет)

– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.
«Ну, тише, тише, замирайте теперь. – И звуки слушались его. – Ну, теперь полнее, веселее. Еще, еще радостнее. – И из неизвестной глубины поднимались усиливающиеся, торжественные звуки. – Ну, голоса, приставайте!» – приказал Петя. И сначала издалека послышались голоса мужские, потом женские. Голоса росли, росли в равномерном торжественном усилии. Пете страшно и радостно было внимать их необычайной красоте.
С торжественным победным маршем сливалась песня, и капли капали, и вжиг, жиг, жиг… свистела сабля, и опять подрались и заржали лошади, не нарушая хора, а входя в него.
Петя не знал, как долго это продолжалось: он наслаждался, все время удивлялся своему наслаждению и жалел, что некому сообщить его. Его разбудил ласковый голос Лихачева.
– Готово, ваше благородие, надвое хранцуза распластаете.
Петя очнулся.
– Уж светает, право, светает! – вскрикнул он.
Невидные прежде лошади стали видны до хвостов, и сквозь оголенные ветки виднелся водянистый свет. Петя встряхнулся, вскочил, достал из кармана целковый и дал Лихачеву, махнув, попробовал шашку и положил ее в ножны. Казаки отвязывали лошадей и подтягивали подпруги.
– Вот и командир, – сказал Лихачев. Из караулки вышел Денисов и, окликнув Петю, приказал собираться.

Быстро в полутьме разобрали лошадей, подтянули подпруги и разобрались по командам. Денисов стоял у караулки, отдавая последние приказания. Пехота партии, шлепая сотней ног, прошла вперед по дороге и быстро скрылась между деревьев в предрассветном тумане. Эсаул что то приказывал казакам. Петя держал свою лошадь в поводу, с нетерпением ожидая приказания садиться. Обмытое холодной водой, лицо его, в особенности глаза горели огнем, озноб пробегал по спине, и во всем теле что то быстро и равномерно дрожало.
– Ну, готово у вас все? – сказал Денисов. – Давай лошадей.
Лошадей подали. Денисов рассердился на казака за то, что подпруги были слабы, и, разбранив его, сел. Петя взялся за стремя. Лошадь, по привычке, хотела куснуть его за ногу, но Петя, не чувствуя своей тяжести, быстро вскочил в седло и, оглядываясь на тронувшихся сзади в темноте гусар, подъехал к Денисову.
– Василий Федорович, вы мне поручите что нибудь? Пожалуйста… ради бога… – сказал он. Денисов, казалось, забыл про существование Пети. Он оглянулся на него.
– Об одном тебя пг"ошу, – сказал он строго, – слушаться меня и никуда не соваться.
Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.

О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.
Во второй день перехода, осмотрев у костра свои болячки, Пьер думал невозможным ступить на них; но когда все поднялись, он пошел, прихрамывая, и потом, когда разогрелся, пошел без боли, хотя к вечеру страшнее еще было смотреть на ноги. Но он не смотрел на них и думал о другом.
Теперь только Пьер понял всю силу жизненности человека и спасительную силу перемещения внимания, вложенную в человека, подобную тому спасительному клапану в паровиках, который выпускает лишний пар, как только плотность его превышает известную норму.
Он не видал и не слыхал, как пристреливали отсталых пленных, хотя более сотни из них уже погибли таким образом. Он не думал о Каратаеве, который слабел с каждым днем и, очевидно, скоро должен был подвергнуться той же участи. Еще менее Пьер думал о себе. Чем труднее становилось его положение, чем страшнее была будущность, тем независимее от того положения, в котором он находился, приходили ему радостные и успокоительные мысли, воспоминания и представления.

22 го числа, в полдень, Пьер шел в гору по грязной, скользкой дороге, глядя на свои ноги и на неровности пути. Изредка он взглядывал на знакомую толпу, окружающую его, и опять на свои ноги. И то и другое было одинаково свое и знакомое ему. Лиловый кривоногий Серый весело бежал стороной дороги, изредка, в доказательство своей ловкости и довольства, поджимая заднюю лапу и прыгая на трех и потом опять на всех четырех бросаясь с лаем на вороньев, которые сидели на падали. Серый был веселее и глаже, чем в Москве. Со всех сторон лежало мясо различных животных – от человеческого до лошадиного, в различных степенях разложения; и волков не подпускали шедшие люди, так что Серый мог наедаться сколько угодно.

Юные невольницы в живописных восточных одеяниях играют возле бассейна. А неподалёку в окне - Мария с опущенным взглядом. Она - словно существо из иного мира. В изображённой сцене ещё нет трагизма - развязка впереди. Но есть некая загадка, которая отсылает к самой поэме и к истории её создания. Это неудивительно. Об истоках сюжета и сокрытом в тексте смысле до сих пор идут горячие споры.

Романтическая реальность

Вероятно, что предание поведала Пушкину Софья Станиславовна Потоцкая (в замужестве Киселёва). Оно было связано с именем её дальней родственницы Марии, якобы пленённой крымским ханом Керим-Гиреем и погибшей в стенах гарема. Услышал эту историю Пушкин в Петербурге. Позже посетил Бахчисарай. Поэт не скрывал своего разочарования тем плачевным состоянием, в котором находился тогда дворец. Однако атмосфера таинственности производила сильное впечатление.

Софья Станиславовна Потоцкая (1801-1875) муза А.С. Пушкина.

Матерью Софьи Потоцкой была гречанка, пережившая в молодости много приключений. Они-то и стали началом ряда семейных преданий. Проверить их достоверность не представлялось возможным. История о пленной Марии также могла быть вымыслом. Об этом Пушкин узнал с горечью - тем большей, что поэма была уже написана. Возникли даже сомнения, стоит ли её публиковать.

На выручку пришёл Пётр Вяземский. Он написал предисловие, в котором говорилось: «Сие предание есть достояние поэзии». В художественном произведении воплощается не конкретная биография, а создаётся своя реальность. «История не должна быть легковерна; поэзия - напротив». Предисловие понадобилось для того, чтобы предотвратить возможные упрёки в несоответствии сюжета действительности.

Среди тайн

«Хан Гирей». Иллюстрация В. Суреньянца, 1897

Текст поэмы загадочен. Это романтическая фреска с рядом недомолвок. Подчёркнутая неясность судеб героев усиливает драматизм. В центре три персонажа - польская княжна Мария, грузинка-невольница Зарема и хан Гирей. Последний предстаёт не просто деспотом, перед которым трепещут приближённые. Это - герой чувствующий и мыслящий. Безответная любовь к Марии стала началом его внутреннего перерождения.

Кульминация - встреча двух героинь. Вначале Зарема испытывает лишь ревность, но постепенно её чувства становятся глубже и трагичнее:

Грузинка! Всё в душе твоей
Родное что-то пробудило,
Всё звуками забытых дней
Невнятно вдруг заговорило.

Видя крест и лампаду в комнате Марии, Зарема вспоминает своё прошлое, родину и веру предков. Многое дремало в душе, словно под прикрытием шёлковых завес гарема. Теперь же пришлось ощутить боль утраченного с новой силой. И даже если бы Гирей вернул Зареме своё расположение, то, возможно, она бы уже не смогла стать прежней.

«Зарема и Мария». Иллюстрация В. Суреньянца, 1897

Мария хранит верность всему, что ей дорого. Но встреча с Заремой заставила остро ощутить необратимость произошедшего. Перед Марией теперь отчетливо предстало то будущее, которое её подстерегает:

Что ждёт её? Ужели ей
Остаток горьких юных дней
Провесть наложницей презренной?

Появляется предчувствие близкого ухода из жизни, в чём видится избавление:

Что делать ей в пустыне мира?
Уж ей пора, Марию ждут
И в небеса на лоно мира
Родной улыбкою зовут.

Поэт умалчивает, отчего умирает Мария. Ничего не сказано и о том, что повинна в этом была Зарема. Зато говорится об ужасной казни последней. Зарема была брошена в море, но за что именно - тоже неизвестно. Свою роль мог сыграть евнух, которому везде мерещилась измена. Ему нетрудно было подслушать речь, обращённую к Марии, и истолковать всё в соответствии со своими подозрениями. У каждого читателя может быть своё понимание.

Новые ракурсы

Закономерно, что романтическая поэма заинтересовала музыкальный театр. Известен любопытный факт: в 50-е годы XIX века выдающаяся балерина Елена Андреянова гастролировала по городам России. И в Воронеже она сама поставила двухактный балет по мотивам поэмы «Бахчисарайский фонтан». Он имел немалый успех, но, к сожалению, подробной информации о спектакле не сохранилось. Неизвестно даже имя автора музыки.

В 1899 году к поэме обратился композитор Антон Аренский. Он написал ряд номеров. Шедевром стал монолог Заремы для меццо-сопрано на пушкинский текст. Это вокальный портрет, где сочетаются лиричность и страстность, элегичность и экспрессия. Он вошёл в репертуар многих певиц. Непревзойдённо исполняла его Ирина Архипова.

Ирина Архипова поёт монолог Заремы из музыки к поэме "Бахчисарайский фонтан" А. Аренского. Симфонический оркестр Академического Большого театра, дирижёр А. Мелик-Пашаев.

Хореографическая поэма

В 1934 году в Ленинграде состоялась премьера балета Бориса Асафьева «Бахчисарайский фонтан». Этот спектакль стал вершиной творчества балетмейстера Ростислава Захарова. Сам жанр был определён как хореографическая поэма. Либретто отличалось драматизмом, появились новые персонажи. В их числе - жених Марии Вацлав, который погибает, защищая свою возлюбленную.

Мария - Галина Уланова, Вацлав - Владимир Преображенский

Немало способствовало успеху спектакля гениальное искусство Галины Улановой. Она стала создательницей образа Марии. Балерина смогла поднять героиню на невероятную нравственную высоту. Душевная чистота Марии ощущалась в каждом движении и взгляде. Контрастным образом стала обуреваемая страстями Зарема. Её танцевали многие выдающиеся артистки, в их числе - Татьяна Вечеслова, Алла Шелест, Майя Плисецкая.

Хореографическое полотно способно навевать ассоциации с шедеврами изобразительного искусства. Неудивительно, если балет напомнит о картине Карла Брюллова. Попытки увидеть и услышать поэтическое слово неоднократно позволяли появиться на свет новым произведениям. В каждом из них отражены яркие грани романтической поэмы. Она может предстать в разных жанрах - всякий раз по-иному, сквозь призму творческого восприятия.

Майя Плисецкая. Сцена из балета Бориса Асафьева "Бахчисарайский фонтан"