Исторический роман «Капитанская дочка. Александр Сергеевич Пушкин, "Капитанская дочка": анализ, тема, главные герои

«Капита́нская до́чка » - одно из первых и наиболее известных произведений русской исторической прозы , повесть А. С. Пушкина , посвящённая событиям Крестьянской войны 1773-1775 годов под предводительством Емельяна Пугачёва .

Впервые была опубликована в 1836 году в журнале «Современник» без подписи автора. При этом глава о крестьянском бунте в деревне Гринёва осталась неопубликованной, что объяснялось цензурными соображениями.

Сюжет повести перекликается с первым в Европе историческим романом «Уэверли, или Шестьдесят лет назад », который был опубликован без указания автора в 1814 году и вскоре был переведён на основные языки Европы. Отдельные эпизоды восходят к роману М. Н. Загоскина «Юрий Милославский » (1829) .

В основе повести лежат записки пятидесятилетнего дворянина Петра Андреевича Гринёва, написанные им во времена царствования императора Александра и посвященные «пугачёвщине», в которой семнадцатилетний офицер Пётр Гринёв по «странному сцеплению обстоятельств» принял невольное участие.

Петр Андреевич с легкой иронией вспоминает свое детство, детство дворянского недоросля. Его отец Андрей Петрович Гринёв в молодости «служил при графе Минихе и вышел в отставку премьер-майором в 17… году. С тех пор жил в своей симбирской деревне, где и женился на девице Авдотье Васильевне Ю., дочери бедного тамошнего дворянина». В семье Гринёвых было девять человек детей, но все братья и сестры Петруши «умерли во младенчестве». «Матушка была ещё мною брюхата, - вспоминает Гринёв, - как я уже был записан в Семёновский полк сержантом». С пятилетнего возраста за Петрушей присматривает стремянной Савельич, «за трезвое поведение» пожалованный ему в дядьки. «Под его надзором на двенадцатом году выучился я русской грамоте и мог очень здраво судить о свойствах борзого кобеля». Затем появился учитель - француз Бопре, который не понимал «значения этого слова», так как в своём отечестве был парикмахером, а в Пруссии - солдатом. Юный Гринёв и француз Бопре быстро поладили, и, хотя Бопре по контракту обязан был учить Петрушу «по-французски, по-немецки и всем наукам», он предпочёл скоро выучиться у своего ученика «болтать по-русски». Воспитание Гринёва завершается изгнанием Бопре, уличённого в беспутстве, пьянстве и небрежении обязанностями учителя.

До шестнадцати лет Гринёв живёт «недорослем, гоняя голубей и играя в чехарду с дворовыми мальчишками». На семнадцатом году отец решает послать сына на службу, но не в Петербург, а в армию «понюхать пороху» да «потянуть лямку». Он отправляет его в Оренбург, наставляя служить верно «кому присягаешь», и помнить пословицу: «береги платье снову, а честь смолоду». Все «блестящие надежды» молодого Гринёва на весёлую жизнь в Петербурге разрушились, впереди ожидала «скука в стороне глухой и отдалённой».

Подъезжая к Оренбургу, Гринёв и Савельич попали в буран. Случайный человек, повстречавшийся на дороге, выводит заблудившуюся в метели кибитку к умёту. Пока кибитка «тихо подвигалась» к жилью, Петру Андреевичу приснился страшный сон, в котором пятидесятилетний Гринёв усматривает нечто пророческое, связывая его со «странными обстоятельствами» своей дальнейшей жизни. Мужик с чёрной бородою лежит в постели отца Гринёва, а матушка, называя его Андреем Петровичем и «посажённым отцом», хочет, чтобы Петруша «поцеловал у него ручку» и попросил благословения. Мужик машет топором, комната наполняется мёртвыми телами; Гринёв спотыкается о них, скользит в кровавых лужах, но его «страшный мужик» «ласково кличет», приговаривая: «Не бойсь, подойди под моё благословение».

В благодарность за спасение Гринёв отдаёт «вожатому», одетому слишком легко, свой заячий тулуп и подносит стакан вина, за что тот с низким поклоном его благодарит: «Спасибо, ваше благородие! Награди вас Господь за вашу добродетель». Наружность «вожатого» показалась Гринёву «замечательною»: «Он был лет сорока, росту среднего, худощав и широкоплеч. В чёрной бороде его показывалась проседь; живые большие глаза так и бегали. Лицо его имело выражение довольно приятное, но плутовское».

Белогорская крепость, куда из Оренбурга послан служить Гринёв, встречает юношу не грозными бастионами, башнями и валами, а оказывается деревушкой, окружённой деревянным забором. Вместо храброго гарнизона - инвалиды, не знающие, где левая, а где правая сторона, вместо смертоносной артиллерии - старенькая пушка, забитая мусором.

Комендант крепости Иван Кузьмич Миронов - офицер «из солдатских детей», человек необразованный, но честный и добрый. Его жена, Василиса Егоровна, полностью им управляет и на дела службы смотрит как на свои хозяйственные. Вскоре Гринёв становится для Мироновых «родным», да и сам он «незаметным образом […] привязался к доброму семейству». В дочери Мироновых Маше Гринёв «нашёл благоразумную и чувствительную девушку».

Служба не тяготит Гринёва, он увлёкся чтением книг, упражняется в переводах и сочинении стихов. Поначалу он сближается с поручиком Швабриным, единственным в крепости человеком, близким Гринёву по образованию, возрасту и роду занятий. Но вскоре они ссорятся - Швабрин с издёвкой раскритиковал любовную «песенку», написанную Гринёвым, а также позволил себе грязные намёки относительно «нрава и обычая» Маши Мироновой, коей эта песенка была посвящена. Позже, в разговоре с Машей, Гринёв выяснит причины упорного злоречия, которым Швабрин её преследовал: поручик сватался к ней, но получил отказ. «Я не люблю Алексея Иваныча. Он очень мне противен», - признаётся Маша Гринёву. Ссора разрешается поединком и ранением Гринёва.

Маша ухаживает за раненым Гринёвым. Молодые люди признаются друг другу «в сердечной склонности», и Гринёв пишет батюшке письмо, «прося родительского благословения». Но Маша - бесприданница. У Мироновых «всего-то душ одна девка Палашка», в то время как у Гринёвых - триста душ крестьян. Отец запрещает Гринёву жениться и обещает перевести его из Белогорской крепости «куда-нибудь подальше», чтобы «дурь» прошла.

После этого письма для Гринёва жизнь стала несносной, он впадает в мрачную задумчивость, ищет уединения. «Я боялся или сойти с ума, или удариться в распутство». И только «неожиданные происшествия, - пишет Гринёв, - имевшие важное влияние на всю мою жизнь, дали вдруг моей душе сильное и благое потрясение».

В начале октября 1773 г. комендант крепости получает секретное сообщение о донском казаке Емельяне Пугачёве, который, выдавая себя за «покойного императора Петра III», «собрал злодейскую шайку, произвёл возмущение в яицких селениях и уже взял и разорил несколько крепостей». Коменданту предложено «принять надлежащие меры к отражению помянутого злодея и самозванца».

Вскоре уже все заговорили о Пугачёве. В крепости схвачен башкирец с «возмутительными листами». Но допросить его не удалось - у башкирца был вырван язык. Со дня на день жители Белогорской крепости ожидают нападения Пугачёва.

Мятежники появляются неожиданно - Мироновы даже не успели отправить Машу в Оренбург. При первом же приступе крепость взята. Жители встречают пугачёвцев хлебом и солью. Пленных, среди которых был и Гринёв, ведут на площадь присягать Пугачёву. Первым на виселице гибнет комендант, отказавшийся присягнуть «вору и самозванцу». Под ударом сабли падает мёртвой Василиса Егоровна. Смерть на виселице ждёт и Гринёва, но Пугачёв милует его. Чуть позже от Савельича Гринёв узнаёт «причину пощады» - атаман разбойников оказался тем бродягой, который получил от него, Гринёва, заячий тулуп.

Вечером Гринёв приглашён к «великому государю». «Я помиловал тебя за твою добродетель, - говорит Пугачёв Гринёву, - […] Обещаешься ли служить мне с усердием?» Но Гринёв - «природный дворянин» и «присягал государыне императрице». Он даже не может обещать Пугачёву не служить против него. «Голова моя в твоей власти, - говорит он Пугачёву, - отпустишь меня - спасибо, казнишь - Бог тебе судья».

Искренность Гринёва поражает Пугачёва, и тот отпускает офицера «на все четыре стороны». Гринёв решает ехать в Оренбург за помощью - ведь в крепости в сильной горячке осталась Маша, которую попадья выдала за свою племянницу. Особенно его беспокоит, что комендантом крепости назначен Швабрин, присягнувший Пугачёву на верность.

Но в Оренбурге Гринёву в помощи отказано, а через несколько дней войска мятежников окружают город. Потянулись долгие дни осады. Вскоре случаем в руки Гринёва попадает письмо от Маши, из которого он узнаёт, что Швабрин принуждает её выйти за него замуж, угрожая в противном случае выдать её пугачёвцам. Вновь Гринёв обращается за помощью к военному коменданту, и вновь получает отказ.

Гринёв с Савельичем выезжают в Белогорскую крепость, но у Бердской слободы они схвачены мятежниками. И снова провидение сводит Гринёва и Пугачёва, давая офицеру случай исполнить своё намерение: узнав от Гринёва суть дела, по которому тот едет в Белогорскую крепость, Пугачев сам решает освободить сироту и наказать обидчика.

И. О. Миодушевский. «Вручение письма Екатерине II», на сюжет повести «Капитанская дочка», 1861 год.

По дороге в крепость между Пугачёвым и Гринёвым происходит доверительный разговор. Пугачёв отчетливо осознает свою обречённость, ожидая предательства прежде всего со стороны своих товарищей, знает он, что и «милости государыни» ему не ждать. Для Пугачёва, как для орла из калмыцкой сказки, которую он с «диким вдохновением» рассказывает Гринёву, «чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью; а там что Бог даст!». Гринёв делает из сказки иной нравственный вывод, чем удивляет Пугачёва: «Жить убийством и разбоем значит по мне клевать мертвечину».

В Белогорской крепости Гринёв с помощью Пугачёва освобождает Машу. И хотя взбешённый Швабрин раскрывает перед Пугачёвым обман, тот полон великодушия: «Казнить, так казнить, жаловать, так жаловать: таков мой обычай». Гринёв и Пугачёв расстаются «дружески».

Машу в качестве невесты Гринёв отправляет к своим родителям, а сам по «долгу чести» остаётся в армии. Война «с разбойниками и дикарями» «скучна и мелочна». Наблюдения Гринёва исполнены горечи: «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный».

Окончание военной кампании совпадает с арестом Гринёва. Представ перед судом, он спокоен в своей уверенности, что может оправдаться, но его оговаривает Швабрин, выставляя Гринёва шпионом, отряжённым от Пугачёва в Оренбург. Гринёв осужден, его ждёт позор, ссылка в Сибирь на вечное поселение.

От позора и ссылки Гринёва спасает Маша, которая едет к царице «просить милости». Прогуливаясь по саду Царского Села, Маша повстречала даму средних лет. В этой даме все «невольно привлекало сердце и внушало доверенность» . Узнав, кто такая Маша, она предложила свою помощь, и Маша искренне поведала даме всю историю. Дама оказалась императрицей, которая помиловала Гринёва так же, как Пугачёв в своё время помиловал и Машу, и Гринёва.

Экранизации

Повесть многократно экранизировалась, в том числе за рубежом.

• Капитанская дочка (фильм, 1928)
• Капитанская дочка - фильм Владимира Каплуновского (1958, СССР)
• Капитанская дочка - телеспектакль Павла Резникова (1976, СССР)

• Volga en flammes (фр.) русск. (1934, Франция, реж. Viktor Tourjansky)
• Капитанская дочка (итал.) русск. (1947, Италия, реж. Марио Камерини)
• La Tempesta (итал.) русск. (1958, реж. Alberto Lattuada)
• Капитанская дочка (1958, СССР, реж. Владимир Каплуновский)
• Капитанская дочка (анимационный фильм, 2005), режиссёр Екатерина Михайлова

Примечания

Ссылки

В 1836 году Александром Сергеевичем Пушкиным была написана повесть «Капитанская дочка», которая явилась историческим описанием пугачевского восстания. В своём произведении Пушкин основывался на реальных событиях 1773-1775 годов, когда под предводительством Емельяна Пугачева (Лжецаря Петра Фёдоровича) яицкие казаки, взявшие себе в услужники беглых каторжников, воров и злодеев, начали крестьянскую войну. Петр Гринёв и Мария Миронова – персонажи вымышленные, но в их судьбах очень правдиво отражено горестное время жестокой гражданской войны.

Свою повесть Пушкин оформил в реалистичной форме в виде записок из дневника главного героя Петра Гринева, сделанных через годы после восстания. Лирика произведения интересна подачей – Гринев пишет своё дневник в зрелом возрасте, переосмыслив всё пережитое. На момент восстания, он был молодым дворянином, верным своей Императрице. На бунтовщиков он смотрел, как на дикарей, которые с особой жестокостью воюют против русского народа. В ходе повествования видно, как бессердечный атаман Пугачёв, десятками казнящий честных офицеров, со временем волею судьбы завоевывает расположение в сердце Гринева и обретает в его глазах искорки благородства.

Глава 1. Сержант гвардии

В начале повести главный герой Петр Гринев рассказывает читателю о своей молодой жизни. Он – единственный выживший из 9 детей отставного майора и бедной дворянки, жил в барской семье среднего достатка. Воспитанием молодого барина фактически занимался старый слуга. Образование Петра было низким, поскольку отец его, отставной майор, нанял в качестве гувернера французского парикмахера Бопре, ведущего аморальный образ жизни. За пьянство и развратные действия его выгнали из имения. А 17-летнего Петрушу отец решил по старым связям отправить на службу в Оренбург (вместо Петербурга, куда он должен был пойти служить в гвардию) и прикрепил к нему для присмотра старого слугу Савельича. Петруша расстроился, ведь вместо гулянок в столице его ждало унылое существование в глуши. Во время остановки в пути молодой барин завел знакомство с повесой-ротмистром Зуриным, из-за которого под предлогом обучения втянулся играть в бильярд. Затем Зурин предложил играть на деньги и в результате Петруша проиграл целых 100 рублей – большие деньги на то время. Савельич, будучи хранителем барской «казны», против того, чтобы Петр платил долг, но барин настаивает. Слуга возмущается, но деньги отдаёт.

Глава 2. Вожатый

В конце концов, Петр стыдится своего проигрыша и обещает Савельичу больше не играть на деньги. Впереди их ждёт длинная дорога, и слуга прощает барина. Но из-за неблагоразумия Петруши они опять попадают в беду – надвигающийся буран не смутил молодца и он приказал ямщику не возвращаться. В итоге они сбились с пути и чуть не замерзли. На удачу им повстречался незнакомец, который помог заблудившимся путникам выйти к постоялому двору.

Гринёв вспоминает, как тогда ему, уставшему с дороги, приснился в кибитке сон, названный им пророческим: он видит свой дом и мать, которая говорит, что отец при смерти. Затем он видит незнакомого мужика с бородой в кровати отца, а мать говорит, что он её названный муж. Незнакомец хочет дать «отцовское» благословение, но Петр отказывается и тогда мужик берется за топор, и вокруг появляются трупы. Петра он не трогает.

Они подъезжают к постоялому двору, напоминающему воровское пристанище. Незнакомец, замерзший в стужу в одном армяке, просит у Петруши вина, и тот угощает его. Между мужиком и хозяином дома состоялся странный разговор на воровском языке. Петр не понимает смысла, но всё услышанное кажется ему очень странным. Уезжая из ночлежки, Петр к очередному недовольству Савельича отблагодарил провожатого, пожаловав ему заячий тулупчик. На что незнакомец раскланялся, сказав, что век не забудет такой милости.

Когда Петр добирается, наконец, до Оренбурга, сослуживец его отца, прочитав сопроводительное письмо с наказом держать молодца «в ежовых рукавицах», отправляет его служить в Белгородскую крепость – ещё большую глушь. Это не могло не расстроить Петра, уже давно мечтавшего о гвардейском мундире.

Глава 3. Крепость

Хозяином Белгородского гарнизона был Иван Кузьмич Миронов, но заправляла всем фактически его жена - Василиса Егоровна. Простые и душевные люди сразу понравились Гриневу. У немолодой четы Мироновых была дочь Маша, но пока их знакомство не состоялось. В крепости (которая оказалась простой деревушкой) Петр знакомится с молодым поручиком Алексеем Ивановичем Швабриным, которого сослали сюда из гвардии за дуэль, закончившуюся смертью противника. Швабрин, имея привычку нелестно отзываться об окружающих, частенько язвительно говорил о Маше, дочери капитана, выставляя её полной дурочкой. Затем Гринев сам знакомится с дочерью командира и ставит под сомнение высказывания поручика.

Глава 4. Поединок

По своей натуре добрый и благодушный Гринев всё теснее начал дружить с комендантом и его семьей, а от Швабрина отдалился. Дочь капитана Маша, не имела приданного, но оказалась очаровательной девушкой. Колкие замечания Швабрина не нравились Петру. Окрыленный мыслями о молодой девушке тихими вечерами он начал писать к ней стихи, содержанием которых делился с другом. Но тот высмеивал его, и ещё пуще начинал унижать достоинство Маши, уверяя, что она придёт ночью к тому, кто подарит ей пару сережек.

В итоге друзья поссорились, и дело дошло до дуэли. Василиса Егоровна, жена коменданта, узнала о поединке, но дуэлянты сделали вид, что помирились, решив отложить встречу на следующий день. Но утром, только они успели обнажить шпаги, Иван Игнатьич и 5 инвалидов вывели под конвой к Василисе Егоровне. Отчитав, как следует, она их отпустила. Вечером Маша, растревоженная вестью о дуэли, рассказала Петру о неудачном сватовстве к ней Швабрина. Теперь Гринев понял его мотивы поведения. Дуэль всё же состоялась. Уверенный фехтовальщик Петр, наученный хоть чему-то путному гувернером Бопре, оказался сильным противником для Швабрина. Но на дуэли появился Савельич, Петр на секунду замешкался и в итоге получил ранение.

Глава 5. Любовь

Раненного Петра выхаживали его слуга и Маша. В итоге дуэль сблизила молодых людей, и они воспылали взаимной любовью друг к другу. Желая жениться на Маше, Гринёв шлёт родителям письмо.

Со Швабриным Гринев помирился. Отец Петра, узнав о дуэли и не желая слышать о женитьбе, пришёл в ярость и прислал сыну гневное письмо, где угрожал переводом из крепости. В недоумении, как отец мог узнать о дуэли, Петр набросился с обвинениями на Савельича, но тот и сам получил письмо с недовольством хозяина. Гринев находит лишь один ответ – о дуэли сообщил Швабрин. Отказ отца в благословении не меняет намерений Петра, но Маша не согласна тайно выходить замуж. На время они отдаляются друг от друга, а Гринев понимает, что несчастная любовь может лишить его разума и привести к распутству.

Глава 6. Пугачевщина

В Белгородской крепости начинается беспокойство. Капитан Миронов получает приказ от генерала подготовить крепость к нападению бунтовщиков и разбойников. Емельян Пугачев, назвавший себя Петром III, бежал из под стражи и наводил ужас на окрестности. По слухам он уже захватил несколько крепостей и подбирался к Белгороду. Рассчитывать на победу с 4 офицерами и армейскими «инвалидами» не приходилось. Встревоженный слухами о захвате соседней крепости и казни офицеров, капитан Миронов решил отправить Машу и Василису Егоровну в Оренбург, где крепость крепче. Жена капитана высказывается против отъезда, и решает не оставлять мужа в трудную минуту. Маша прощается с Петром, но уехать из крепости ей не удаётся.

Глава 7. Приступ

У стен крепости появляется атаман Пугачев и предлагает сдаться без боя. Комендант Миронов, узнав о предательстве урядника и нескольких казаков, примкнувших к клану повстанцев, не соглашается на предложение. Он наказывает жене переодеть Машу в простолюдинку и отвести в хату попа, а сам открывает огонь по мятежникам. Бой заканчивается захватом крепости, которая вместе с городом переходит в руки Пугачёва.

Прямо у дома коменданта Пугачёв учиняет расправу над теми, кто отказался дать ему присягу. Он приказывает казнить капитана Миронова и поручика Ивана Игнатьича. Гринев решает, что он не будет присягать разбойнику и примет честную смерть. Однако тут к Пугачёву подходит Швабрин и шепчет что-то на ухо. Атаман решает не просить присяги, приказывая повесить всех троих. Но старый верный слуга Савельич бросается в ноги к атаману и тот соглашается помиловать Гринёва. Рядовые солдаты и жители города принимают присягу верности Пугачёву. Как только закончилась присяга, Пугачёв решил отобедать, но казаки вытащили из комендантского дома, где грабили добро, за волосы нагую Василису Егоровну, которая голосила по мужу и кляла каторжника. Атаман приказал убить её.

Глава 8. Незваный гость

Сердце Гринева не на месте. Он понимает, что если солдаты узнают, что Маша здесь и жива, ей не избежать расправы, тем более что Швабрин принял сторону повстанцев. Он знает, что любимая скрывается в доме у попадьи. Вечером пришли казаки, присланные отвести его к Пугачеву. Хоть Петр и не принял предложения Лжецаря о всяческих почестях за присягу, разговор между мятежником и офицером состоялся доброжелательный. Пугачев помнил добро и теперь даровал в ответ Петру свободу.

Глава 9. Разлука

Наутро Пугачев при народе подозвал к себе Петра и сказал, чтобы тот отправился в Оренбург и сообщил о его наступлении через неделю. Савельич стал хлопотать о разграбленном имуществе, но злодей сказал, что пустит его за такую наглость самого на тулупы. Гринев и его слуга покидают Белогорск. Пугачев назначает Швабрина комендантом, а сам отправляется на очередные подвиги.

Петр и Савельич идут пешком, но их догнал один из шайки Пугачева и сказал, что его величество жалует им коня и тулуп, да полтину, но он её, мол, потерял.
Маша слегла и лежала в бреду.

Глава 10. Осада города

Приехав в Оренбург Гринев сразу доложил о деяниях Пугачева в Белгородской крепости. Собрался совет, на котором все кроме Петра проголосовали за оборону, а не нападение.

Начинается долгая осада – голод и нужда. Петр на очередной вылазке в стан противника получает от Маши письмо, в котором она молит спасти её. Швабрин желает на ней жениться и держит в плену. Гринёв идёт к генералу с просьбой дать пол роты солдат на спасение девушки, на что получает отказ. Тогда Петр решается в одиночку выручить любимую.

Глава 11. Мятежная слобода

По дороге в крепость Петр попадает в караул Пугачева и его ведут на допрос. Гринев честно обо всем рассказывает о своих планах смутьяну и говорит, что он волен сделать с ним, что угодно. Советники-головорезы Пугачева предлагают казнить офицера, но тот говорит, «миловать, так уж миловать».

Вместе с разбойничьим атаманом Петр едет в Белгородскую крепость, в дороге они ведут беседу. Мятежник говорит о том, что хочет идти на Москву. Петр в сердце жалеет его, упрашивая сдаться на милость государыне. Но Пугачев знает, что уже поздно, и говорит, будь что будет.

Глава 12. Сирота

Швабрин держит девушку на воде и хлебе. Пугачев милует самовольца, но от Швабрина узнает, что Маша – дочь неприсягнувшего коменданта. Сначала он в ярости, но Петр своей чистосердечностью и на этот раз добивается благосклонности.

Глава 13. Арест

Пугачев даёт Петру пропуск во все заставы. Счастливые влюбленные едут в родительский дом. Они спутали армейский конвой с пугачевскими изменниками и попали под арест. В начальнике заставы Гринев узнал Зурина. Он рассказал, что едет домой жениться. Тот отговаривает его, заверяя остаться на службе. Петр и сам понимает, что его зовет долг. Он отправляет Машу и Савельича к родителям.

Боевые действия подоспевших на выручку отрядов разбили разбойничьи планы. Но Пугачева не могли поймать. Потом пошли слухи, что он свирепствует в Сибири. Отряд Зурина отправляют на подавление очередной вспышки. Гринёв вспоминает несчастные деревни, разграбленные дикарями. Войскам приходилось отбирать то, что люди смогли сберечь. Пришло известие, что Пугачев пойман.

Глава 14. Суд

Гринев по доносу Швабрина был арестован, как изменник. Он не смог оправдаться любовью, боясь, что Маша тоже подвергнется допросам. Императрица, учитывая заслуги отца, миловала его, но приговорила к пожизненной ссылке. Отец был в ударе. Маша решилась ехать в Петербург и просить Императрицу за любимого.

Волею судьбы Мария встречается ранним осенним утром с Императрицей и рассказывает ей всё, не зная, с кем говорит. Тем же утром за ней в дом светской дамы, где устроилась на время Маша, прислали извозчика с приказом доставить дочь Миронова во дворец.

Там Маша увидела Екатерину II и узнала в ней свою собеседницу.

Гринева освободили от каторги. Пугачева казнили. Стоя на плахе в толпе он увидел Гринева и кивнул.

Воссоединенные любящие сердца продолжили род Гринёвых, а в их Симбирской губернии под стеклом хранилось письмо Екатерины II с помилованием Петра и похвалой Марии за ум и доброе сердце.

В основе романа лежат мемуары пятидесятилетнего дворянина Петра Андреевича Гринева, написанные им во времена царствования императора Александра и посвящённые «пугачёвщине», в которой семнадцатилетний офицер Петр Гринев по «странному сцеплению обстоятельств» принял невольное участие.

Петр Андреевич с лёгкой иронией вспоминает своё детство, детство дворянского недоросля. Его отец Андрей Петрович Гринев в молодости «служил при графе Минихе и вышел в отставку премьер-майором в 17... году. С тех пор жил в своей симбирской деревне, где и женился на девице Авдотье Васильевне Ю., дочери бедного тамошнего дворянина». В семье Гриневых было девять человек детей, но все братья и сестры Петруши «умерли во младенчестве». «Матушка была ещё мною брюхата, - вспоминает Гринев, - как я уже был записан в Семёновский полк сержантом».

С пятилетнего возраста за Петрушей присматривает стремянной Савельич, «за трезвое поведение» пожалованный ему в дядьки. «Под его надзором на двенадцатом году выучился я русской грамоте и мог очень здраво судить о свойствах борзого кобеля». Затем появился учитель - француз Бопре, который не понимал «значения этого слова», так как в своём отечестве был парикмахером, а в Пруссии - солдатом. Юный Гринев и француз Бопре быстро поладили, и, хотя Бопре по контракту обязан был учить Петрушу «по-французски, по-немецки и всем наукам», он предпочёл скоро выучиться у своего ученика «болтать по-русски». Воспитание Гринева завершается изгнанием Бопре, уличённого в беспутстве, пьянстве и небрежении обязанностями учителя.

До шестнадцати лет Гринев живёт «недорослем, гоняя голубей и играя в чехарду с дворовыми мальчишками». На семнадцатом году отец решает послать сына на службу, но не в Петербург, а в армию «понюхать пороху» да «потянуть лямку». Он отправляет его в Оренбург, наставляя служить верно «кому присягаешь», и помнить пословицу: «береги платье снову, а честь смолоду». Все «блестящие надежды» молодого Гринева на весёлую жизнь в Петербурге разрушились, впереди ожидала «скука в стороне глухой и отдалённой».

Подъезжая к Оренбургу, Гринев и Савельич попали в буран. Случайный человек, повстречавшийся на дороге, выводит заблудившуюся в метели кибитку к умёту. Пока кибитка «тихо подвигалась» к жилью, Петру Андреевичу приснился страшный сон, в котором пятидесятилетний Гринев усматривает нечто пророческое, связывая его со «странными обстоятельствами» своей дальнейшей жизни. Мужик с чёрной бородою лежит в постели отца Гринева, а матушка, называя его Андреем Петровичем и «посажёным отцом», хочет, чтобы Петруша «поцеловал у него ручку» и попросил благословения. Мужик машет топором, комната наполняется мёртвыми телами; Гринев спотыкается о них, скользит в кровавых лужах, но его «страшный мужик» «ласково кличет», приговаривая: «Не бойсь, подойди под моё благословение».

В благодарность за спасение Гринев отдаёт «вожатому», одетому слишком легко, свой заячий тулуп и подносит стакан вина, за что тот с низким поклоном его благодарит: «Спасибо, ваше благородие! Награди вас Господь за вашу добродетель». Наружность «вожатого» показалась Гриневу «замечательною»: «Он был лет сорока, росту среднего, худощав и широкоплеч. В чёрной бороде его показывалась проседь; живые большие глаза так и бегали. Лицо его имело выражение довольно приятное, но плутовское».

Белогорская крепость, куда из Оренбурга послан служить Гринев, встречает юношу не грозными бастионами, башнями и валами, а оказывается деревушкой, окружённой деревянным забором. Вместо храброго гарнизона - инвалиды, не знающие, где левая, а где правая сторона, вместо смертоносной артиллерии - старенькая пушка, забитая мусором.

Комендант крепости Иван Кузьмич Миронов - офицер «из солдатских детей», человек необразованный, но честный и добрый. Его жена, Василиса Егоровна, полностью им управляет и на дела службы смотрит как на свои хозяйственные. Вскоре Гринев становится для Мироновых «родным», да и сам он «незаметным образом ‹…› привязался к доброму семейству». В дочери Мироновых Маше Гринев «нашёл благоразумную и чувствительную девушку».

Служба не тяготит Гринева, он увлёкся чтением книг, упражняется в переводах и сочинении стихов. Поначалу он сближается с поручиком Швабриным, единственным в крепости человеком, близким Гриневу по образованию, возрасту и роду занятий. Но вскоре они ссорятся - Швабрин с издёвкой раскритиковал любовную «песенку», написанную Гриневым, а также позволил себе грязные намёки относительно «нрава и обычая» Маши Мироновой, коей эта песенка была посвящена. Позже, в разговоре с Машей, Гринев выяснит причины упорного злоречия, которым Швабрин её преследовал: поручик сватался к ней, но получил отказ. «Я не люблю Алексея Иваныча. Он очень мне противен», - признается Маша Гриневу. Ссора разрешается поединком и ранением Гринева.

Маша ухаживает за раненым Гриневым. Молодые люди признаются друг другу «в сердечной склонности», и Гринев пишет батюшке письмо, «прося родительского благословения». Но Маша - бесприданница. У Мироновых «всего-то душ одна девка Палашка», в то время как у Гриневых - триста душ крестьян. Отец запрещает Гриневу жениться и обещает перевести его из Белогорской крепости «куда-нибудь подальше», чтобы «дурь» прошла.

После этого письма для Гринева жизнь стала несносной, он впадает в мрачную задумчивость, ищет уединения. «Я боялся или сойти с ума, или удариться в распутство». И только «неожиданные происшествия, - пишет Гринев, - имевшие важное влияние на всю мою жизнь, дали вдруг моей душе сильное и благое потрясение».

В начале октября 1773 г. комендант крепости получает секретное сообщение о донском казаке Емельяне Пугачеве, который, выдавая себя за «покойного императора Петра III», «собрал злодейскую шайку, произвёл возмущение в яицких селениях и уже взял и разорил несколько крепостей». Коменданту предложено «принять надлежащие меры к отражению помянутого злодея и самозванца».

Вскоре уже все заговорили о Пугачеве. В крепости схвачен башкирец с «возмутительными листами». Но допросить его не удалось - у башкирца был вырван язык. Со дня на день жители Белогорской крепости ожидают нападения Пугачева,

Мятежники появляются неожиданно - Мироновы даже не успели отправить Машу в Оренбург. При первом же приступе крепость взята. Жители встречают пугачевцев хлебом и солью. Пленных, среди которых был и Гринев, ведут на площадь присягать Пугачеву. Первым на виселице гибнет комендант, отказавшийся присягнуть «вору и самозванцу». Под ударом сабли падает мёртвой Василиса Егоровна. Смерть на виселице ждёт и Гринева, но Пугачев милует его. Чуть позже от Савельича Гринев узнает «причину пощады» - атаман разбойников оказался тем бродягой, который получил от него, Гринева, заячий тулуп.

Вечером Гринев приглашён к «великому государю». «Я помиловал тебя за твою добродетель, - говорит Пугачев Гриневу, - ‹…› Обещаешься ли служить мне с усердием?» Но Гринев - «природный дворянин» и «присягал государыне императрице». Он даже не может обещать Пугачеву не служить против него. «Голова моя в твоей власти, - говорит он Пугачеву, - отпустишь меня - спасибо, казнишь - Бог тебе судья».

Искренность Гринева поражает Пугачева, и тот отпускает офицера «на все четыре стороны». Гринев решает ехать в Оренбург за помощью - ведь в крепости в сильной горячке осталась Маша, которую попадья выдала за свою племянницу. Особенно его беспокоит, что комендантом крепости назначен Швабрин, присягнувший Пугачеву на верность.

Но в Оренбурге Гриневу в помощи отказано, а через несколько дней войска мятежников окружают город. Потянулись долгие дни осады. Вскоре случаем в руки Гринева попадает письмо от Маши, из которого он узнает, что Швабрин принуждает её выйти за него замуж, угрожая в противном случае выдать её пугачевцам. Вновь Гринев обращается за помощью к военному коменданту, и вновь получает отказ.

Гринев с Савельичем выезжают в Белогорскую крепость, но у Бердской слободы они схвачены мятежниками. И снова провидение сводит Гринева и Пугачева, давая офицеру случай исполнить своё намерение: узнав от Гринева суть дела, по которому тот едет в Белогорскую крепость, Пугачев сам решает освободить сироту и наказать обидчика.

По дороге в крепость между Пугачевым и Гриневым происходит доверительный разговор. Пугачев отчётливо осознает свою обречённость, ожидая предательства прежде всего со стороны своих товарищей, знает он, что и «милости государыни» ему не ждать. Для Пугачева, как для орла из калмыцкой сказки, которую он с «диким вдохновением» рассказывает Гриневу, «чем триста лет питаться падалью, лучше раз напиться живой кровью; а там что Бог даст!». Гринев делает из сказки иной нравственный вывод, чем удивляет Пугачева: «Жить убийством и разбоем значит по мне клевать мертвечину».

В Белогорской крепости Гринев с помощью Пугачева освобождает Машу. И хотя взбешённый Швабрин раскрывает перед Пугачевым обман, тот полон великодушия: «Казнить, так казнить, жаловать, так жаловать: таков мой обычай». Гринев и Пугачев расстаются «дружески».

Машу в качестве невесты Гринев отправляет к своим родителям, а сам по «долгу чести» остаётся в армии. Война «с разбойниками и дикарями» «скучна и мелочна». Наблюдения Гринева исполнены горечи: «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный».

Окончание военной кампании совпадает с арестом Гринева. Представ перед судом, он спокоен в своей уверенности, что может оправдаться, но его оговаривает Швабрин, выставляя Гринева шпионом, отряжённым от Пугачева в Оренбург. Гринев осуждён, его ждёт позор, ссылка в Сибирь на вечное поселение.

От позора и ссылки Гринева спасает Маша, которая едет к царице «просить милости». Прогуливаясь по саду Царского Села, Маша повстречала даму средних лет. В этой даме все «невольно привлекало сердце и внушало доверенность». Узнав, кто такая Маша, она предложила свою помощь, и Маша искренне поведала даме всю историю. Дама оказалась императрицей, которая помиловала Гринева так же, как Пугачев в своё время помиловал и Машу, и Гринева.

Повесть, которую мы все проходили в школе и которую немногие перечитывали позднее. Повесть, которая куда сложнее и глубже, чем принято считать. Что же такого есть в «Капитанской дочке», оставшееся за рамками школьной программы? Почему она актуальна и по сей день? Почему ее называют «самым христианским произведением русской литературы»? Об этом размышляет писатель и литературовед Алексей Варламов.

По сказочным законам

В самом начале ХХ века один честолюбивый литератор, приехавший в Петербург из провинции и возмечтавший попасть в петербургское религиозно-философское общество, принес свои сочинения на суд Зинаиды Гиппиус. Декадентская ведьма отозвалась о его опусах невысоко. «Читайте «Капитанскую дочку», - было ее наставление. От этого напутствия Михаил Пришвин - а молодым писателем был он - отмахнулся, ибо счел для себя оскорбительным, но четверть века спустя, многое пережив, записал в дневнике: «Моя родина не Елец, где я родился, не Петербург, где я наладился жить, то и другое для меня теперь археология… моя родина, непревзойденная в простой красоте, в сочетавшейся с ней доброте и мудрости, - моя родина - это повесть Пушкина «Капитанская дочка».

И в самом деле - вот поразительное произведение, которое признали все и никогда не пытались сбросить с корабля современности. Ни в метрополии, ни в эмиграции, ни при каких политических режимах и властных настроениях. В советской школе эту повесть проходили в седьмом классе. Как сейчас помню сочинение на тему «Сравнительная характеристика Швабрина и Гринева». Швабрин - воплощение индивидуализма, клеветы, подлости, зла, Гринев - благородство, доброта, честь. Добро и зло вступают в схватку и в конечном итоге побеждает добро. Казалось бы, все очень просто в этом конфликте, линейно - ан нет. «Капитанская дочка» - произведение очень непростое.

Во-первых, этой повести предшествовала, как известно, «История Пугачевского бунта», по отношению к которой «Капитанская дочка» - формально своего рода художественное приложение, а в сущности, преломление, преображение исторических взглядов автора, в том числе на личность Пугачева, что очень точно заметила Цветаева в эссе «Мой Пушкин». Да и вообще неслучайно Пушкин опубликовал повесть в «Современнике» не под своим именем, но в жанре семейных записок, якобы доставшихся издателю от одного из потомков Гринева, а от себя дал лишь название и эпиграфы к главам. А во-вторых, у «Капитанской дочки» есть другой предшественник и спутник - неоконченный роман «Дубровский», и два этих произведения связывают очень прихотливые взаимоотношения. К кому ближе Владимир Дубровский - к Гриневу или к Швабрину? Нравственно - конечно к первому. А исторически? Дубровский и Швабрин оба - изменники дворянству, пусть и по разным причинам, и оба дурно заканчивают. Быть может, именно в этом парадоксальном сходстве и можно найти объяснение тому, почему Пушкин отказался от дальнейшей работы над «Дубровским» и из не до конца очерченного, несколько смутного, печального образа главного героя возникла пара Гринев и Швабрин, где у каждого внешнее соответствует внутреннему и оба получают по делам своим, как в нравоучительной сказке.

«Капитанская дочка», собственно, и написана по сказочным законам. Герой ведет себя щедро и благородно по отношению к случайным и необязательным, казалось бы, людям - офицеру, который, пользуясь его неопытностью, обыгрывает его в бильярд, платит сто рублей проигрыша, случайного прохожего, который вывел его на дорогу, угощает водкой и дарит ему заячий тулуп, и за это позднее они отплачивают ему великим добром. Так Иван-царевич бескорыстно спасает щуку или горлицу, а они за это помогают ему одолеть Кащея. Дядька же Гринева Савельич (в сказке это был бы «серый волк» или «конек-горбунок») при несомненной теплоте и обаянии этого образа сюжетно выглядит как помеха гриневской сказочной правильности: он против того, чтобы «дитя» платило карточный долг и награждало Пугачева, из-за него Гринева ранят на дуэли, из-за него он попадает в плен к солдатам самозванца, когда едет выручать Машу Миронову. Но в то же время Савельич заступается за барина перед Пугачевым и подает ему реестр разграбленных вещей, благодаря чему Гринев получает в качестве компенсации лошадь, на которой совершает выезды из осажденного Оренбурга.

Под присмотром свыше

Тут нет нарочитости. В прозе Пушкина незримо присутствует сцепление обстоятельств, но оно не искусственно, а естественно и иерархично. Пушкинская сказочность оборачивается высшим реализмом, то есть действительным и действенным Божьим присутствием в мире людей. Провидение (но не автор, как, например, Толстой в «Войне и мире», убирающий со сцены Элен Курагину, когда ему необходимо сделать Пьера свободным) ведет героев Пушкина. Это нисколько не отменяет известную формулу «какую штуку удрала со мной Татьяна, она вышла замуж» - просто судьба Татьяны и есть проявление высшей воли, которую ей дано распознавать. И такой же дар послушания есть у бесприданницы Маши Мироновой, которая мудро не торопится замуж за Петрушу Гринева (вариант попытки брака без родительского благословления полусерьезно-полупародийно представлен в «Метели», и известно, к чему он приводит), а полагается на Провидение, лучше знающее, что надо для ее счастья и когда придет его время.

В пушкинском мире все находится под присмотром свыше, но все же и Маша Миронова, и Лиза Муромская из «Барышни-крестьянки» были счастливее Татьяны Лариной. Почему - Бог весть. Это мучило Розанова, для которого усталый взгляд Татьяны, обращенный к мужу, перечеркивает всю ее жизнь, но единственное, чем могла бы она утешиться - именно она стала женским символом верности, черты, которую почитал Пушкин и в мужчинах, и в женщинах, хоть и вкладывал в них разные смыслы.

Один из самых устойчивых мотивов в «Капитанской дочке» - мотив девичьей невинности, девичьей чести, так что эпиграф к повести «Береги честь смолоду» может быть отнесен не только к Гриневу, но и к Маше Мироновой, и ее история сохранения чести не менее драматична, чем его. Угроза подвергнуться насилию - самое страшное и реальное, что может произойти с капитанской дочкой на протяжении практически всего повествования. Ей угрожает Швабрин, потенциально ей угрожают Пугачев и его люди (не случайно Швабрин пугает Машу судьбой Лизаветы Харловой, жены коменданта Нижнеозерской крепости, которая после того как муж ее был убит, стала наложницей Пугачева), наконец, ей угрожает и Зурин. Вспомним, что, когда солдаты Зурина задерживают Гринева как «государева кума», следует приказ офицера: «отвести меня в острог, а хозяюшку к себе привести». И потом, когда все разъясняется, Зурин просит извинения перед дамой за своих гусар.

А в главе, которую Пушкин исключил из окончательной редакции, знаменателен диалог между Марьей Ивановной и Гриневым, когда оба оказываются в плену у Швабрина:
«- Полно, Петр Андреич! Не губите за меня и себя и родителей. Выпустите меня. Швабрин меня послушает!
- Ни за что, - закричал я с сердцем. - Знаете ли вы, что вас ожидает?
- Бесчестия я не переживу, - отвечала она спокойно».
А когда попытка освободиться заканчивается неудачей, раненый изменник Швабрин издает точно такой же приказ, что и верный присяге Зурин (носящий в этой главе фамилию Гринев):
«- Вешать его… и всех… кроме ее…»
Женщина у Пушкина - главная военная добыча и самое беззащитное на войне существо.
Как сберечь честь мужчине более или менее очевидно. Но девушке?
Этот вопрос, наверное, автора мучил, неслучайно он так настойчиво возвращается к судьбе жены капитана Миронова Василисы Егоровны, которую после взятия крепости пугачевские разбойники «растрепанную и раздетую донага» выводят на крыльцо, а потом ее, опять же нагое, тело валяется у всех на виду под крыльцом, и только на другой день Гринев ищет его глазами и замечает, что оно отнесено немного в сторону и прикрыто рогожею. В сущности, Василиса Егоровна берет на себя то, что предназначалось ее дочери, и отводит от нее бесчестье.

Своего рода комической антитезой представлениям повествователя о драгоценности девичьей чести служат слова командира Гринева генерала Андрея Карловича Р., который, опасаясь того же, что стало нравственной пыткой для Гринева («На дисциплину разбойников никак нельзя положиться. Что будет с бедной девушкой?»), совершенно по-немецки, житейски практично и в духе белкинского «Гробовщика» рассуждает:
«(…) лучше ей быть покамест женою Швабрина: он теперь может оказать ей протекцию; а когда его расстреляем, тогда, Бог даст, сыщутся ей и женишки. Миленькие вдовушки в девках не сидят; то есть хотел я сказать, что вдовушка скорее найдет себе мужа, нежели девица».
И характерен горячий ответ Гринева:
«Скорее соглашусь умереть, - сказал я в бешенстве, - нежели уступить ее Швабрину!»

Диалог с Гоголем

«Капитанская дочка» писалась почти одновременно с «Тарасом Бульбой» Гоголя, и между этими произведениями также идет очень напряженный, драматический диалог, вряд ли сознательный, но тем более существенный.
В обеих повестях завязка действия связана с проявлением отцовской воли, которая противоречит материнской любви и ее одолевает.
У Пушкина: «Мысль о скорой разлуке со мною так поразила матушку, что она уронила ложку в кастрюльку, и слезы потекли по ее лицу».
У Гоголя: «Бедная старушка (…) не смела ничего говорить; но, услыша о таком страшном для нее решении, она не могла удержаться от слез; взглянула на детей своих, с которыми угрожала ей такая скорая разлука, - и никто бы не смог описать всей безмолвной горести, которая, казалось, трепетала в глазах ее и в судорожно сжатых губах».

Отцы же в обоих случаях решительны.
«Батюшка не любил ни переменять свои намерения, ни откладывать их исполнения», - сообщает в своих записках Гринев.
У Гоголя жена Тараса надеется, что «авось либо Бульба, проснувшись, отсрочит денька на два отъезд», но «он (Бульба. - А. В.) очень хорошо помнил всё, что приказывал вчера».
И у Пушкина, и у Гоголя отцы не ищут для детей легкой доли, посылают туда, где либо опасно, либо по крайней мере не будет светских развлечений и мотовства, и дают им наставления.
«- Теперь благослови, мать, детей своих! - сказал Бульба. - Моли Бога, чтобы они воевали храбро, защищали бы всегда честь лыцарскую, чтобы стояли всегда за веру Христову, а не то - пусть лучше пропадут, чтоб и духу их не было на свете!».
«Батюшка сказал мне: “Прощай, Петр. Служи верно, кому присягнешь; слушайся начальников; за их лаской не гоняйся; на службу не напрашивайся; от службы не отговаривайся; и помни пословицу: береги платье снову, а честь смолоду”».

Вокруг этих нравственных предписаний и строится конфликт обоих произведений.

Остап и Андрий, Гринев и Швабрин - верность и предательство, честь и измена - вот что составляет лейтмотивы двух повестей.

Швабрин написан так, что его ничто не извиняет и не оправдывает. Он воплощение подлости и ничтожества, и для него обыкновенно сдержанный Пушкин не жалеет черных красок. Это уже не сложный байронический тип, как Онегин, и не милая пародия на разочарованного романтического героя, как Алексей Берестов из «Барышни-крестьянки», который носил черное кольцо с изображением мертвой головы. Человек, способный оклеветать отказавшую ему девушку («Ежели хочешь, чтоб Маша Миронова ходила к тебе в сумерки, то вместо нежных стишков подари ей пару серег», - говорит он Гриневу) и тем самым нарушить дворянскую честь, легко изменит присяге. Пушкин сознательно идет на упрощение и снижение образа романтического героя и дуэлянта, и последнее клеймо на нем - слова мученицы Василисы Егоровны: «Он за душегубство и из гвардии выписан, он и в Господа Бога не верует».

Именно так - в Господа не верует, вот самая страшная низость человеческого падения, и это оценка дорогого стоит в устах того, кто некогда и сам брал «уроки чистого афеизма», но к концу жизни художественно слился с христианством.

Иное дело - предательство у Гоголя. Оно, если так можно выразиться, романтичнее, соблазнительнее. Андрия погубила любовь, искренняя, глубокая, самоотверженная. О последней минуте его жизни с горечью пишет автор: «Бледен, как полотно, был Андрий; видно было, как тихо шевелились уста его и как он произносил чье-то имя; но это не было имя отчизны, или матери, или братьев - это было имя прекрасной полячки».

Собственно, и умирает Андрий у Гоголя гораздо раньше, нежели Тарас произносит знаменитое «Я тебя породил, я тебя и убью». Погибает он («И погиб козак! Пропал для всего козацкого рыцарства») в тот момент, когда целует «благовонные уста» прекрасной полячки и ощущает то, «что один только раз в жизни дается чувствовать человеку».
А вот у Пушкина сцена прощания Гринева с Машей Мироновой накануне приступа Пугачева написана словно в пику Гоголю:
«- Прощай, ангел мой, - сказал я, - прощай, моя милая, моя желанная! Что бы со мною ни было, верь, что последняя (курсив мой. - А.В.) моя мысль будет о тебе».
И дальше: «Я с жаром ее поцеловал и поспешно вышел из комнаты».

Любовь к женщине у Пушкина - не помеха дворянской верности и чести, но ее залог и та сфера, где эта честь в наибольшей степени себя проявляет. В Запорожской Сечи, в этой гульбе и «беспрерывном пиршестве», которое имело в себе что-то околдовывающее, есть все, кроме одного. «Одни только обожатели женщин не могли найти здесь ничего». У Пушкина прекрасная женщина есть везде, даже в гарнизонном захолустье. И везде есть любовь.

Да и само казачество с его духом мужского товарищества романтизируется и героизируется у Гоголя и совершенно в ином ключе изображено у Пушкина. Сначала казаки вероломно переходят на сторону Пугачева, потом сдают своего предводителя царю. И то, что они неверны, заранее знают обе стороны.

«- Принять надлежащие меры! - сказал комендант, снимая очки и складывая бумагу. - Слышь ты, легко сказать. Злодей-то, видно, силен; а у нас всего сто тридцать человек, не считая казаков, на которых плоха надежда, не в укор буди тебе сказано, Максимыч. (Урядник усмехнулся.)».
«Самозванец несколько задумался и сказал вполголоса:
- Бог весть. Улица моя тесна; воли мне мало. Ребята мои умничают. Они воры. Мне должно держать ухо востро; при первой неудаче они свою шею выкупят моей головой».
А вот у Гоголя: «Сколько ни живу я на веку, не слышал я, паны братья, чтобы козак покинул где или продал как-нибудь своего товарища».

Зато само слово «товарищи», во славу которого Бульба произносит знаменитую речь, встречается в «Капитанской дочке» в той сцене, когда Пугачев и его сподвижники поют песню «Не шуми, мати, зеленая дубравушка» о товарищах казака - темной ночи, булатном ноже, добром коне и тугом луке.

И Гринева, который только что был свидетелем страшного бесчинства, учиненного казаками в Белогорской крепости, это пение потрясает.
«Невозможно рассказать, какое действие произвела на меня эта простонародная песня про виселицу, распеваемая людьми, обреченными виселице. Их грозные лица, стройные голоса, унылое выражение, которое придавали они словам и без того выразительным, - все потрясало меня каким-то пиитическим ужасом».

Движение истории

Гоголь пишет о жестокости казаков - «избитые младенцы, обрезанные груди у женщин, содранные кожи с ног по колени у выпущенных на свободу (…) не уважали козаки чернобровых панянок, белогрудых, светлоликих девиц; у самых алтарей не могли спастись они», - и эту жестокость не осуждает, считая ее неизбежной чертой того героического времени, которое породило людей, подобных Тарасу или Остапу.

Единственный раз, когда он наступает на горло этой песне, - в сцене пыток и казни Остапа.
«Не будем смущать читателей картиною адских мук, от которых дыбом поднялись бы их волоса. Они были порождение тогдашнего грубого, свирепого века, когда человек вел еще кровавую жизнь одних воинских подвигов и закалился в ней душой, не чуя человечества».

У Пушкина описание изуродованного пытками старого башкирца, участника волнений 1741 года, который не может ничего сказать своим истязателям, потому что во рту у него шевелится короткий обрубок вместо языка, сопровождается, казалось бы, схожей сентенцией Гринева: «Когда вспомню, что это случилось на моем веку и что ныне дожил я до кроткого царствования императора Александра, не могу не дивиться быстрым успехам просвещения и распространения правил человеколюбия».

Но в целом отношение к истории у Пушкина иное, чем у Гоголя - он видел смысл в ее движении, видел в ней цель и знал, что в истории есть Божий Промысел. Отсюда его знаменитое письмо к Чаадаеву, отсюда движение народного голоса в «Борисе Годунове» от бездумного и легкомысленного признания Бориса царем в начале драмы и до ремарки «народ безмолвствует» в ее конце.
У Гоголя же «Тарасу Бульбе» как повести о прошлом противопоставлены «Мертвые души» настоящего, и пошлость нового времени для него страшнее жестокости старины.

Примечательно, что в обеих повестях есть сцена казни героев при большом стечении народа, и в обоих случаях осужденный на казнь находит в чужой толпе знакомое лицо или голос.
«Но, когда подвели его к последним смертным мукам, казалось, как будто стала подаваться его сила. И повел он очами вокруг себя: Боже, Боже, все неведомые, все чужие лица! Хоть бы кто-нибудь из близких присутствовал при его смерти! Он не хотел бы слышать рыданий и сокрушения слабой матери или безумных воплей супруги, исторгающей волосы и биющей себя в белые груди; хотел бы он теперь увидеть твердого мужа, который бы разумным словом освежил и утешил при кончине. И упал он силою и воскликнул в душевной немощи:
- Батько! Где ты? Слышишь ли ты?
- Слышу! - раздалось среди всеобщей тишины, и весь миллион народа в одно время вздрогнул».
Пушкин и здесь скупее.

«Он присутствовал при казни Пугачева, который узнал его в толпе и кивнул ему головою, которая через минуту, мертвая и окровавленная, была показана народу».

Но и там, и там - один мотив.

У Гоголя родной отец провожает сына и тихо шепчет: «Добре, сынку, добре». У Пушкина Пугачев - посаженный отец Гринева. Таким он явился ему в пророческом сне; как отец он позаботился о его будущем; и в последнюю минуту жизни в огромной толпе народа никого более близкого, чем сохранивший честь дворянский недоросль, разбойнику и самозванцу Емеле не нашлось.
Тарас и Остап. Пугачев и Гринев. Отцы и дети минувших времен.

Давно, очень давно (так начала моя бабушка свою повесть), в то время, когда мне было еще не более шестнадцати лет, жили мы - я и покойный мой батюшка - в крепости Нижне-озерной, на Оренбургской линии. Надобно тебе сказать, что эта крепость нисколько не походила ни на здешний город Симбирск, ни на тот уездный городок, в который ты, дитя мое, ездил прошлого года: она была так невелика, что и пятилетний ребенок не устал бы обежавши ее вокруг; домы в ней были все маленькие, низенькие, по большей части сплетенные из прутьев, обмазанные глиною, покрытые соломою и огороженные плетнями. Но Нижне-озерная не походила также и на деревню твоего батюшки, потому что эта крепость имела в себе, кроме избушек на курьих ножках, - старую деревянную церковь, довольно большой и столь же старый дом крепостного начальника, караульню и длинные бревенчатые хлебные магазейны. К тому же крепость наша с трех сторон была обнесена бревенчатым тыном, с двумя воротами и с востренькими башенками по углам, а четвертая сторона плотно примыкала к Уральскому берегу, крутому, как стена, и высокому, как здешний собор. Мало того, что Нижнеозерная была так хорошо обгорожена: в ней находились две или три старые чугунные пушки, да около полусотни таких же старых и закоптелых солдат, которые хотя и были немножко дряхленьки, но все-таки держались на своих ногах, имели длинные ружья и тесаки, и после всякой вечерней зари бодро кричали: с богом ночь начинается . Хотя нашим инвалидам редко удавалось показывать свою храбрость, однако ж нельзя было обойтись и без них; потому что тамошняя сторона была в старину весьма беспокойна: в ней то бунтовали башкирцы, то разбойничали киргизцы - все неверные бусурманы, лютые как волки и страшные как нечистые духи. Они не только что захватывали в свой поганый плен христианских людей и отгоняли христианские табуны; но даже подступали иногда к самому тыну нашей крепости, грозя всех нас порубить и пожечь. В таких случаях солдатушкам нашим было довольно работы: по целым дням отстреливались они от супостатов с маленьких башенок и сквозь щели старого тына. Покойный мой батюшка (получивший капитанский чин еще при блаженной памяти императрице Елисавете Петровне) командовал как этими заслуженными стариками, так и прочими жителями Нижнеозерной - отставными солдатами, казаками и разночинцами; короче сказать, он был по-нынешнему комендантом, а по-старинному командиром крепости. Батюшка мой (помяни господи душу его в царстве небесном) был человек старого века: справедлив, весел, разговорчив, называл службу матерью, а шпагу сестрою - и во всяком деле любил настоять на своем. Матушки у меня уже не было. Бог взял ее к себе, прежде нежели я выучилась выговаривать ее имя. Итак, в большом командирском доме, о котором я тебе говорила, жили только батюшка, да я, да несколько старых денщиков и служанок. Ты, может быть, подумаешь, что в таком захолустье было нам весьма скучно. Ничего не бывало! Время и для нас так же скоро катилось, как и для всех христиан православных. Привычка, дитя мое, украшает всякую долю, если только в голову не заберется всегдашняя мысль, что там хорошо, где нас нет , как говорит пословица. К тому же скука привязывается по большей части к людям праздным; а мы с батюшкой редко сиживали поджав руки. Он или учил своих любезных солдат (видно, что солдатской-то науке надобно учиться целый свой век!), или читал священные книги, хотя, правду сказать, это случалось довольно редко, потому что покойник-свет (дай ему бог царство небесное) был учен по-старинному, и сам бывало говаривал в шутку, что грамота ему не далась, как турку пехотная служба. Зато уж он был великий хозяин - и за работами в поле присматривал все своим глазом, так что в летнюю пору проводил бывало целые божие дни на лугах и на пашнях. Надобно тебе сказать, дитя мое, что как мы, так и прочие жители крепости сеяли хлеба и косили сена - немного, не так, как крестьяне твоего батюшки, но столько, сколько нам было нужно для домашнего обихода. Об опасности, в какой мы тогда жили, ты можешь судить по тому, что земледельцы наши работали в поле не иначе, как под прикрытием значительного конвоя, который должен был защищать их от нападений киргизцев, беспрестанно рыскавших около линии, подобно волкам голодным. Потому-то присутствие батюшки моего при полевых работах было нужно не только для одной их успешности, но и для безопасности работающих. Ты видишь, дитя мое, что у батюшки моего было довольно занятий. Что же касается до меня, то и я не убивала времени напрасно. Без похвальбы скажу, что, несмотря на мою молодость, я была настоящею хозяйкою в доме, распоряжалась и в кухне и в погребе, а иногда за отсутствием батюшки, и на самом дворе. Платье для себя (о модных магазинах у нас и не слыхивали) шила я сама; а сверх того находила время починивать батюшкины кафтаны, потому что ротный портной Трофимов начинал уже от старости худо видеть, так что однажды (смешно, право, было) положил заплатку, мимо прорехи, на целое место. Успевая таким образом отправлять мои домашние делишки, я никогда не пропускала случая побывать в божием храме, если только наш отец Власий (прости ему, господи) не поленится бывало отправить божественную литургию. Впрочем, дитя мое, ты ошибаешься, если думаешь, что я и батюшка жили в четырех стенах одни, ни с кем не знаясь и не принимая к себе людей добрых. Правда, нам редко удавалось хаживать в гости; зато батюшка был большой хлебосол, а у хлебосола бывает ли без гостей? Каждый почти вечер собирались в нашу приемную горницу: старик порутчик, казачий старшина, отец Власий и еще кой-какие жители крепости - всех не припомню. Все они любили потягивать вишневку и домашнее пиво, любили потолковать и поспорить. Разговоры их, разумеется, были расположены не по книжному писанью, а так наобум: бывало, кому что придет в голову, тот то и мелет, потому что народ-то был все такой простой… Но о покойниках надобно говорить одно только хорошее, а наши старые собеседники давно, давно уже покоятся на кладбище.