Василий никифоров волгин рассказы. Василий Никифоров-ВолгинКлючи заветные от радости

Купить сочинения свт. Игнатия Брянчанинова в интернет-магазинах Лабиринт и Ozon.ru .

1. Жизнь изменчива, как море. Любовь к ближнему - Величайшее наслаждение. Благодарение Богу за дар дружбы
2. Описание н.-Бабаевского монастыря. Друзья
3. Наставление новобрачным - Земная жизнь - Путешествие
4. Добродетель нуждается в терпении
5. Мы - Странники. Черты лица забываются, душа - Нет. О терпении
6. Бегайте греха! О страшном суде
7. Странники и пришельцы. Духовное бдение
8. Молитва соединяет воедино. Духовное обновление. Пожелание встретиться в вечных селениях
9. Как каяться мирянину. Самообольщение. Наставление ко спасению
10. Утешение в житейских невзгодах
11. О самообольщении. Критика "Подражания Христу" Фомы Кемпийского
12. Брань духовная
13. Будьте как дети
14. О смирении
15. Об уединении и созерцании духовном
16. Об уединении. Вечность
17. Предостережение от самообольщения. О покаянии для мирянина
18. О советниках. Предостережение от уныния
19. Предновогодние размышления. О зрении себя. Наставления аввы дорофея
20. Утешение в связи со смертью юноши. Земная жизнь
21. О милосердии
22. Наставление, что читать. Неискушенная добродетель
23. По поводу кончины старицы. Наставление о том, как говорить о религии
24. О святой троице. О скорбях
25. О плаче по умершим. Бог наказывает милостиво
26. "Знамя христово". Утешение в скорби
27. Непростительных грехов нет. О покаяние. Об отчаянии. Смертные грехи. Грехи несмертные. Страсти. Грехи словом, мыслью. Исповедь
28. О невозможности спасения иноверцев и еретиков
29. Утешение по поводу смерти сына
30. Ответ сомневающемуся в существовании ада. О лжеименном разуме. Описание одного из своих таинственных видений
31. По поводу политических событий в европе 1848 года
32. О чистоте сердечной
33. О покаянии
34. О страхе божием
35. Покаяние и молитва врачуют грусть
36. О едином на потребу
37. О видении своих грехов
38. Об уединении и безмолвии
39. О самоотвержение
40. Рассуждение о вечности. "зеркало евангелия"
41. Мир христов
42. Огнь божественный. Человеческое разгорячение
43. Об учении отцов восточной церкви и истинном пути ко спасению
44. Об истинности и согласии учения отцов восточной церкви со священным писанием
45. О мудрости духовной и плотской
46. О чтении духовных книг соответственно своему положению
47. Сети вражьи. Путь жизни
48. Любовь к Богу и людям
49. Величие евангелия. Живопись духовная. Истинное покаяние
50. Скорби от господа для исправления нашего
51. Краткость человеческой жизни. Единственно полезное занятие на земле Познание Христа
52. О наблюдении за своими мыслями
53. О неуклонном следовании учению святых отцов. Обилие лжеучителей. Оскудении наставников благочестия
54. Подвижники древних и новых времен
55. О святоотеческих творениях и священном писании
56. Предостережение от пристрастия к наставнику. О правильном духовном руководстве и жизни в Боге
57. О христианской любви
58. Богопознание
59. Ничтожество добродетелей наших пред Богом. Борьба с искушениями. Путь покаяния
60. Только в будущей жизни вечное блаженство
61. Святая вера и суеверие
62. По поводу смерти младенца. Блаженство душ невинных
63. Жизнь для себя - Отлучение от Бога. К исцелевшему от смертного недуга
64. О предании жизни своей в руки христовы. Разлука ненадолго. К умирающему отцу семейства
65. Пасхальные пожелания. Болезни в жизни временной ведут к вечному блаженству
66. Необходимость помощи божией. Борьба с помыслами. О терпении скорбей
67. Поздравление. Путь жизни. Утешение в скорбях
68. О трудностях на духовном пути и о судьбе носящих маски
69. О чтении правила для мирян
70. Бог воспитывает скорбями. Евангельские добродетели
71. Об одиночестве своей души. Пристань верная
72. Телесными болезнями исчеляется душа. Предание себя в волю божию. О своем здоровье
73. О в.Ф.Яне. Внутренняя молитва. Опасность прелести
74. О в.Ф.Яне и беседах с ним
75. Видение креста. Болезнь
76. О последнем часе и своем портрете
77. О благотворительности. О письмах затворника георгия задонского. Бог, кого любит, того наказывает
78. Рецензия на письмо о монашестве- 1 история монашества. 2 отличие монахов от мирян
79. Терпение в искушениях. Об ессеях и ферапевтах. Спокойствие во время испытаний
80. О своем отношении к с.Д.Нечаеву
81. О своем здоровье, переводе иоанна отшельника и об о.Арсении троепольском
82. О своем здоровье. О недостатках образования. Об уединении. О своем портрете
83. У подножия креста христова. О лечении глаз. О детях с.Д.Н. О книгах иссии отшельника. О своем здоровье и жизни
84. Слово благодатного озарения. О скорбях с.Д.Н-Ва
85. О приезде валленштрема. О непрестанности своих скорбей. Новогодние пожелания
86. О простосердечии. О молчании христовом на суде. На земле мы странники
87. Крест - Знамя стада христова, и венец его - Радость вечная
88. Страдание - Страдание - Чаша христова. Малодушие философа в скорби. О своем здоровье
89. О странничестве. О любви естественной и любви, "началом которой Бог. О уединении и покаянии
90. О своем телесном и душевном состоянии
91. О печатании "чаши христовой"
92. Христианин - Христианин - Храм божий. Евангелие - Правило жизни. Любовь к Богу - Исполнение евангельских заповедей. Молитвенное правило. Путь к совершенству
93. Скорби христиан в последнее время
94. 1. Предание себя воле божией. 2. Уединение
95. О болезни тела
96. Скорби
97. О богоугождении и человекоугодии
98. Благоразумное самовоззрение и тесный путь
99. О краткости земной жизни и приготовлении к вечности
100. О помыслах и преданности воле Божией и о вере в Бога, побеждающей безнадежие
101. О внимании в молитве
102. О внимательной молитве, молитвенном правиле
103. О принятии святых таин
104. О претерпении болезни телесной
105. О благодарении Бога за скорби
106. О промысле божием
107. Скорби, послушание, страх, стояние во храме божием, не засуживание себя и другие вопросы духовной жизни
108. О молитве
109. О действии умной молитвы. О жительстве желающего спастись
110. О внутренней жизни. Видение. Необходимость открываться
111. К и.И-Чу глазунову по предпринятому им изданию "аскетических опытов"
112. О корректуре "опытов" и о разных предметах
113. В ответ соблазняющимся на "слово о смерти"
114. О сочинениях епископа игнатия, изданных и издававшихся
115. О явлениях истинных и ложных. О духовниках
116. Двум сестрам. О жизни христианской
117. О греховности человеческой природы
118. Об обязанностях супруга православного к супруге инославной и о прочем
119. О преимуществах лиц, ищущих спасения и поставленных в отдельные положения от общества
120. О строение церкви божией
121. Бог воспитывает скорбями
122. Скорби воспитывают смирение
123. О терпении скорбей и уповании на Бога
124. Об уповании на Бога
125. Изречение святителя Тихона о христианстве
126. О скорбях и жизни христианина в миру и о христианстве
127. О книге н.Гоголя "выбранные места из переписки с друзьями"
128. О живописи церковной
129. Жизнь - непрестанная духовная брань
130. О любви к Богу
131. О книге "мой дар друзьям моим"
132. О письме Нахимова
133. О приготовлении к вечности
134. Неизбежность воздаяния
135. Об изменчивости земной жизни, направлении современных владыке журналов
136. О своих сочинениях
137. Об обращении к Богу в жизненных трудностях
138. О сновидениях
139. О богоугодных занятиях и значении "аскетических опытов"
140. Привет любви ко всему человечеству
141. О своих трудах
142.""Опыты" - Дар божий. Трудности того времени
143. О единственном сокровище
144. О благодарении Бога в болезнях
145. Как вести себя по принятии святых таин. О промысле божием
146. О терпении и о предании себя воле божией
147. Наставления мирянину о духовном делании
148. О терпении
149. О просвещении души
150. О самоанализе и уединении, наставление больному
151. Наставление больной
152. Об исповеди
153. Руководство к благочестивой жизни
154. О последнем часе и всецелой преданности Христу
155. О надежде на милосердие божие
156. О вечности
157. О жизни и смерти души
158. Наставление больному. Духовные плоды при терпеливом перенесении страданий. Слезы утешения
159. Об оскудении духовного знания
160. Скорби врачуют душу, приближают к Богу
161. О спасении погибающих
162. О преданности Богу
163. О евангелии, напечатанном на душе
164. О преданности воле божией
165. Скорби - знак избранничества Божия
166. Бог - Руководитель к блаженной вечности
167. Благая часть
168. О спасении
169. О предании воле божией. О самоуглублении
170. О должном отношении ко лжи
171. О лжи
172. О промысле божественном
173. О добрых делах
174. Земная жизнь
175. Краткая характеристика направления отцов восточной Церкви.Земная жизнь
176. Счастье и его условие
178. Совет девице, пожелавшей вступить в монастырь
179. О терпении в скорбях
180. Об истинном счастье
181. Описание одного из своих поэтических вдохновений и утешительное слово семейству, потерявшему отца семейства. Слово из вечности

Уважаемые посетители онлайн библиотеки «Святоотеческое наследие», в связи с нашими ограниченными возможностями, скачивание аудиокниг невозможно, однако, вы можете совершенно бесплатно скачать эту и многие другие аудиокниги на православном портале Предание (predanie.ru).
В нашей библиотеке вы можете не только слушать а также читать , купить и скачать 5-ти томное издание сочинений Игнатия Брянчанинова (СПб., 1886 г.) и другую

Над землей догорала сегодняшняя литургийная песнь. «Да молчит всякая плоть человеча, и да стоит со страхом и трепетом».

Вечерняя земля затихала. Дома открывали стеклянные дверцы икон. Я спросил отца:

Это для чего?

Это знак того, что на Пасху двери райские отверзаются!

До начала заутрени мы с отцом хотели выспаться, но не могли. Лежали на постели рядом, и он рассказывал, как ему мальчиком пришлось встречать Пасху в Москве.

Московская Пасха, сынок, могучая! Кто раз повидал ее, тот до гроба поминать будет. Грохнет это в полночь первый удар колокола с Ивана Великого, так словно небо со звездами упадет на землю! А в колоколе-то, сынок, шесть тысяч пудов, и для раскачивания языка требовалось двенадцать человек! Первый удар подгоняли к бою часов на Спасской башне…

Отец приподнимается с постели и говорит о Москве с дрожью в голосе:

Да… часы на Спасской башне… Пробьют, - и сразу же взвивается к небу ракета… а за ней пальба из старых орудий на Тайницкой башне - сто один выстрел!..

Морем стелется по Москве Иван Великий, а остальные сорок-сороков вторят ему как реки в половодье! Такая, скажу тебе, сила плывет над первопрестольной, что ты словно не ходишь, а на волнах качаешься маленькой щепкой! Могучая ночь, грому Господню подобная! Эй, сынок, не живописать словами пасхальную Москву!

Отец умолкает и закрывает глаза.

Ты засыпаешь?

Нет. На Москву смотрю.

А где она у тебя?

Перед глазами. Как живая…

Расскажи еще что-нибудь про Пасху!

Довелось мне встречать также Пасху в одном монастыре. Простотой да святолепностью была она еще лучше московской! Один монастырь-то чего стоит! Кругом - лес нехоженый, тропы звериные, а у монастырских стен - речка плещется. В нее таежные деревья глядят, и церковь сбитая из крепких смолистых бревен. К Светлой заутрене собиралось сюда из окрестных деревень великое множество богомольцев. Был здесь редкостный обычай. После заутрени выходили к речке девушки со свечами, пели «Христос Воскресе», кланялись в пояс речной воде, а потом - прилепляли свечи к деревянному кругляшу и по очереди пускали их по реке. Была примета: если пасхальная свеча не погаснет, то девушка замуж выйдет, а погаснет - горькой вековушкой останется!

Ты вообрази только, какое там было диво! Среди ночи сотня огней плывет по воде, а тут еще колокола трезвонят, и лес шумит!

Хватит вам, вечать-то, - перебила нас мать, - высыпались бы лучше, а то будете стоять на заутрене соныгами!

Мне было не до сна. Душу охватывало предчувствие чего-то необъяснимо огромного, похожего не то на Москву, не то на сотню свечей, плывущих по лесной реке. Встал с постели, ходил из угла в угол, мешал матери стряпать и поминутно ее спрашивал:

Скоро ли в церковь?
- Не вертись, как косое веретено! - тихо вспылила она. - Ежели не терпится, то ступай, да не балуй там!

До заутрени целых два часа, а церковная ограда уже полна ребятами.

Ночь без единой звезды, без ветра и как бы страшная в своей необычности и огромности. По темной улице плыли куличи в белых платках - только они были видны, а людей как бы и нет.

В полутемной церкви, около Плащаницы стоит очередь охотников почитать Деяния апостолов. Я тоже присоединился. Меня спросили:

Ну, так начинай первым!

Я подошел к аналою и стал выводить по складам: «Первое убо слово сотворих о Феофиле», и никак не мог выговорить «Феофил». Растерялся, смущенно опустил голову и перестал читать. Ко мне подошли и сделали замечание:

Попробовать хотел!..

Ты лучше куличи пробуй, - и оттеснили меня в сторону.

В церкви не стоялось. Вышел в ограду и сел на ступеньку храма.

Где-то сейчас Пасха? - размышлял я. - Витает ли на небе, или ходит за городом, в лесу, по болотным кочкам, сосновым остинкам, подснежникам, вересковыми и можжевельными тропинками, и какой имеет образ? Вспомнился мне чей-то рассказ, что в ночь на Светлое Христово Воскресение спускается с неба на землю лествица, и по ней сходит к нам Господь со святыми апостолами, преподобными, страстотерпицами и мучениками. Господь обходит землю; благословляет поля, леса, озера, реки, птиц, человека, зверя и все сотворенное святой Его волей, а святые поют «Христос воскресе из мертвых…» Песня святых зернами рассыпается по земле, и от этих зерен зарождаются в лесах тонкие душистые ландыши…

Время близилось к полночи. Ограда все гуще и полнее гудит говором. Из церковной сторожки кто-то вышел с фонарем.

Идет, идет! - неистово закричали ребята, хлопая в ладоши.

Кто идет?

Звонарь Лександра! Сейчас грохнет!

И он грохнул…

От первого удара колокола по земле словно большое серебряное колесо покатилось, а когда прошел гуд его, покатилось другое, а за ним третье, и ночная пасхальная тьма закружилась в серебряном гудении всех городских церквей.

Меня приметил в темноте нищий Яков.

Светловещанный звон! - сказал он и несколько раз перекрестился.

В церкви начали служить «великую полунощницу». Пели «Волною морскою». Священники в белых ризах подняли Плащаницу и унесли в алтарь, где она будет лежать на престоле, до праздника Вознесения. Тяжелую золотую гробницу с грохотом отодвинули в сторону, на обычное свое место, и в грохоте этом тоже было значительное, пасхальное, - словно отваливали огромный камень от гроба Господня.

Я увидал отца с матерью. Подошел к ним и сказал:

Никогда не буду обижать вас! - прижался к ним и громко воскликнул: - Весело-то как!

А радость пасхальная все ширилась, как Волга в половодье, про которое не раз отец рассказывал. Весенними деревьями на солнечном поветрии заколыхались высокие хоругви. Стали готовиться к крестному ходу вокруг церкви. Из алтаря вынесли серебряный запрестольный крест, золотое Евангелие, огромный круглый хлеб - артос, заулыбались поднятые иконы, и у всех зажглись красные пасхальные свечи.

Наступила тишина. Она была прозрачной, и такой легкой, если дунуть на нее, то заколеблется паутинкой. И среди этой тишины запели: «Воскресение Твое, Христе Спасе, ангели поют на небеси». И под эту воскрыляющую песню заструился огнями крестный ход. Мне наступили на ногу, капнули воском на голову, но я почти ничего не почувствовал и подумал: «так полагается» - Пасха! Пасха Господня! - бегали по душе солнечные зайчики. Тесно прижавшись друг к другу, ночными потемками, по струям воскресной песни, осыпаемые трезвоном и обогреваемые огоньками свечей мы пошли вокруг белозорной от сотни огней церкви и остановились в ожидании у крепко закрытых дверей. Смолкли колокола. Сердце затаилось. Лицо запылало жаром. Земля куда-то исчезла - стоишь не на ней, а как бы на синих небесах. А люди? Где они? Все превратилось в ликующие пасхальные свечи!

И вот, огромное, чего охватить не мог вначале, - свершилось! Запели «Христос Воскресе из мертвых».

Три раза пропели «Христос Воскресе», и перед нами распахнулись створки высокой двери. Мы вошли в воскресший храм, - и перед глазами, в сиянии паникадил, больших и малых лампад, в блестках серебра, золота и драгоценных каменьев на иконах, в ярких бумажных цветах на куличах, - вспыхнула Пасха Господня! Священник, окутанный кадильным дымом, с заяснившимся лицом, светло и громко воскликнул: «Христос Воскресе», и народ ответил ему грохотом спадающего с высоты тяжелого льдистого снега - «Воистину воскресе».

Рядом очутился Гришка. Я взял его за руки и сказал:

Завтра я подарю тебе красное яйцо! Самое наилучшее! Христос Воскресе!

Неподалеку стоял и Федька. Ему тоже пообещал красное яйцо. Увидел дворника Давыда, подошел к нему и сказал:

Никогда не буду называть тебя «подметалой-мучеником». Христос Воскресе!

А по церкви молниями летали слова пасхального канона. Что ни слово, то искорка веселого быстрого огня:

«Небеса убо достойно да веселятся, земля же да радуется, да празднует же мир видимый же весь и невидимый, Христос бо возста, веселие вечное».

Сердце мое зашлось от радости, - около амвона увидел девочку с белокурыми косами, которую приметил на выносе Плащаницы! Сам не свой подошел к ней, и весь зардевшись, опустив глаза, я прошептал:

Христос Воскресе!

Она смутилась, уронила из рук свечечку, тихим пламенем потянулась ко мне, и мы похристосовались… а потом до того застыдились, что долго стояли с опущенными головами.

А в это время с амвона гремело пасхальное слово Иоанна Златоуста:

«Аще кто благочестив и боголюбив, да насладится сего доброго и светлого торжества: Воскресе Христос, и жизнь жительствует!»

Василий Акимович Никифоров-Волгин (24 декабря 1900 (6 января 1901), деревня Маркуши Калязинского уезда Тверской губернии - 14 декабря 1941, Вятка) - русский писатель.Родился в д. Маркуши Калязинского уезда Тверской губернии в семье мастерового. Вскоре после рождения Василия семья переехала в Нарву. Не имея средств для окончания гимназии, Никифоров-Волгин в детстве и юности много занимался самообразованием, хорошо узнал русскую литературу. Его любимыми писателями были Ф. Достоевский, Н. Лесков, А. Чехов. С. Есенин.В 1920 году Никифоров-Волгин стал одним из организаторов «Союза русской молодежи» в Нарве, устраивающим литературные вечера и концерты. Первая публикация Никифорова-Волгина - статья «Исполните свой долг!» (1921) в таллинской газете «Последние известия», где автор призвал проявить заботу о могилах воинов белой Северо-Западной армии. С 1923 года начинается регулярная литературная и журналистская деятельность Никифорова-Волгина. В русских периодических изданиях, выходивших в Эстонии, он публикует рассказы, статьи, очерки, этюды, лирические миниатюры, которые подписывает псевдонимом Василий Волгин.Одновременно Никифоров-Волгин, хорошо знавший и любивший православное богослужение, служит псаломщиком в нарвском Спасо-Преображенском соборе (до весны 1932).В 1926-27 вместе с С. Рацевичем редактирует «Новый нарвский листок». В 1927 на конкурсе молодых авторов в Таллине получает первую премию за рассказ «Земной поклон». В 1927 становится одним из учредителей русского спортивно-просветительного общества «Святогор», при котором в 1929 создается религиозно-философский кружок, положивший начало местной организации Русского студенческого христианского движения. Никифоров-Волгин участвовал в съездах этого движения, проходивших в Псково-Печерском и Пюхтицком монастырях. В 1930-1932 Никифоров-Волгин также возглавляет литературный кружок общества «Святогор». В 30-х годах вместе с Л. Аксом редактирует журнал «Полевые цветы» - орган русской литературной молодежи в Эстонии.К середине 30-х Никифоров-Волгин становится известным писателем русского Зарубежья. Удостоен премии журнала «Иллюстрированная Россия» за рассказ «Архиерей». Накануне 1936 года переезжает в Таллин, где избирается почетным членом русского общества «Витязь»; печатается в крупном органе российской эмиграции - рижской газете «Сегодня». В таллинском издательстве «Русская книга» вышли 2 сборника Никифорова-Волгина - «Земля именинница» (1937) и «Дорожный посох» (1938).Летом 1940 года в Эстонии была установлена советская власть, положившая конец культурной и литературной жизни русской эмиграции. В мае 1941 Никифоров-Волгин, работавший на судостроительном заводе, был арестован органами НКВД, а с началом войны отправлен по этапу в Киров (Вятка), где расстрелян 14 декабря 1941 «за издание книг, брошюр и пьес клеветнического, антисоветского содержания». Реабилитирован в 1991 году.

В Николин день 1828 года митрополит Филарет окончательно решил уйти на покой.

Он сел за письменный стол, взял большой лист плотной голубой бумаги, осмотрел гусиное перо, перекрестился и стал писать:

«Всемилостивейший Государь!

Священный долг служить Вашему Императорскому Величеству верою и правдою особенно вожделенным для меня делает благодарность к милостям и благодеяниям Вашего Императорского Величества, неизреченно для меня великим…»

Тут он остановился и задумался:

Да, тяжело мы пишем… Тяжело - Пушкин учит, как писать, да не слушаемся… Да… Пушкин… Александр Сергеевич… Упрямые и жестоковыйные мы люди!

Митрополит опять заскрипел гусиным пером:

«Но, при сознании внутренних моих недостатков, немощь телесная, в течение немалого времени едва преодолеваемая принужденными усилиями, наконец, отнимает у меня надежду соответствовать обязанностям вверенного мне служения…»

Я устал! От всего я устал! - сказал он вслух, не отрываясь от письма. - С душою некогда побеседовать!

«Посему приемлю дерзновение Ваше Императорское Величество всеподданнейше просить об увольнении меня от управления вверенной мне епархиею и дозволить избрать жительство в одном из монастырей…»

Да, тяжелый язык, тяжелый! - опять подумал митрополит, скрепляя прошение подписью:

«Вашего Императорского Величества верноподданный, митрополит Московский и Коломенский Филарет».

Завтра отправлю по назначению. Буду ждать Высочайшей резолюции!

На другой день И.В. Киреевский послал митрополиту на прочтение новое стихотворение Пушкина:

Дар напрасный, дар случайный,

Жизнь, зачем ты мне дана?

Иль зачем судьбою тайной

Ты на казнь осуждена?..

Перед духовными очами митрополита предстала душа великого поэта. До содрогания стало жалко его, потерявшего самое драгоценное в жизни, - веру в жизнь и в свое на земле призвание. В митрополите заговорил вдруг пастырь, призванный спасать человека. Все, что его тяготило и мучало за это время, уступило место ясному и глубокому сознанию своих задач и высокой своей посвященности…

Нельзя же так, Александр Сергеевич! - подумал он тепло и нежно. Такая сила тебе дадена и вдруг взываешь ты в тоске: «Дар напрасный, дар случайный…» Всем нам тяжело, Александр Сергеевич…

Во время вечерних, на сон грядущий, молитв митрополит опять вспомнил стихотворение Пушкина.

Он положил земной поклон.

Мир и успокоение подаждь душе раба Твоего Александра, ибо нужен он народу нашему… Во тьме ходящему!

И когда произнес эти слова, что–то яркое вспыхнуло в душе его. Он не мог больше молиться. Не закончив «вечернего правила», он поднялся с колен, зажег свечу, взял перо и быстро стал писать:

Не напрасно, не случайно

Жизнь судьбою мне дана;

Не без правды ею тайно

На тоску осуждена.

Сам я своенравной властью

Зло из тайных бездн воззвал,

Сам наполнил душу страстью,

Ум сомненьем взволновал.

Вспомнись мне, забвенный мною,

Просияй сквозь сумрак дум,

И созиждутся Тобою

Сердце чисто, светел ум.

Будь что будет! - сказал он. - Но эти строки пошлю Пушкину, как ответ на его горькие слова.

Тут он взглянул на конверт, адресованный Государю Императору.

Нет, нельзя мне покидать кафедры ради безмолвного монастыря, - решил он, - надо потрудиться! Ради тех великих и малых потрудиться, кои томятся тоскою и сомнениями в присномутном житии нашем! Подвиг надо восприять! Кто же утешит? Кто спасет?

Филарета долго томила мысль: дошел ли ночной его голос до сердца поэта?

И вот однажды получает он строки, написанные рукою самого Александра Сергеевича Пушкина:

…И ныне с высоты духовной

Мне руку простираешь ты,

И силой кроткой и любовной

Смиряешь буйные мечты.

Твоим огнем душа палима

Отвергла мрак земных сует,

И внемлет арфе Серафима

В священном ужасе поэт.

Слава Тебе, Христе Свете Истинный, - перекрестился митрополит, - что пробудил малым, неискусным моим словом душу великого поэта!

И поцеловал пушкинские строки.

В этот день, с самого зарания показалось мне, что старый сарай напротив нашего окна как бы обновился. Стал смотреть на дома, заборы, палисадник, складницу березовых дров под навесом, на метлу с сизыми прутиками в засолнеченных руках дворника Давыдки, и они показались обновленными. Даже камни на мостовой были другими. Но особенно возрадованно выглядели петухи с курами. В них было пасхальное.

В комнате густо пахло наступающей Пасхой. Помогая матери стряпать, я опрокинул на пол горшок с вареным рисом, и меня «намахали» из дому:

Иди лучше к обедне! - выпроваживала меня мать. - Редкостная будет служба… Во второй раз говорю тебе; когда вырастешь, то такую службу поминать будешь…

Я зашел к Гришке, чтобы и его зазван в церковь, но тот отказался:

С тобою сегодня не пойду! Ты меня на вынос плащаницы зеброй полосатой обозвал! Разве я виноват, что яичными красками тогда перемазался?

В этот день церковь была как бы высветленной, хотя и стояла еще плащаница и духовенство служило в черных погребальных ризах, но от солнца, лежащего на церковном полу, шла уже Пасха. У плащаницы читали «часы», и на амвоне много стояло исповедников.

До качала обедни я вышел в ограду. На длинной скамье сидели богомольцы и слушали долгополого старца в кожаных калошах:

Дивен Бог во святых своих, - выкруглял он тернистые слова. - Возьмем к примеру преподобного Макария Александрийского, его же память празднуем 19 января… Однажды приходит к нему в пустынное безмолвие медведица с медвежонком. Положила его у ног святого и как бы заплакала…

Что зa притча? - думает преподобный. Нагинается он к малому зверю и видит: слепой он! Медвежонок–то! Понял преподобный, почто пришла к нему медведица! Умилился он сердцем, перекрестил слепенького, погладил его и совершилось чудо: медвежонок прозрел!

Скажи на милость! - сказал кто–то от сердца.

Это еще не все, - качнул головою старец, - на другой день приносит медведица овечью шкуру. Положила ее к ногам преподобного Макария и говорит ему глазами: «Возьми от меня в дар, за доброту твою»…

Литургия Великой Субботы воистину была редкостной. Она началась как всенощное бдение с пением вечерних песен. Когда пропели «Свете тихий», то к плащанице вышел чтец в черном стихаре и положил на аналой большую воском закапанную книгу.

Он стал читать у гроба Господня шестнадцать паремий. Больше часа читал он о переходе евреев через Чермное море, о жертвоприношении Исаака, о пророках, провидевших через века пришествие Спасителя, крестные страдания Его, погребение Воскресение… Долгое чтение пророчеств чтец закончил высоким и протяжным пением: - Господа пойте, и превозносите во вся веки… Это послужило как бы всполощным колоколом. На клиросе встрепенулись, зашуршит нотами и грянули волновым заплеском: - Господа пойте, и превозносите во вся веки… Несколько раз повторил хор эту песню, а чтец воскликал сквозь пение такие слова, от которых вспомнил я слышанное выражение: «боготканные глаголы».

Благословите солнце и луна

Благословите дождь и роса

Благословите нощи и дни

Благословите молнии и облацы

Благословите моря и реки

Благословите птицы небесныя

Благословите звери и вси скоти.

Перед глазами встала медведица со слепым медвежонком, пришедшая святому Макарию:

Благословите звери!..

«Поим Господеви! Славно–бо прославися!» Пасха! Это она гремит в боготканных глаголах: Господа пойте, и превозносите во вся веки!