Иван александрович гончаров - биография, информация, личная жизнь.  Гончаров И.А. Основные даты жизни и творчества

Отец писателя умер, когда ему было всего 7 лет, и непосредственным воспитанием мальчика занимался его крёстный отец – Н. Н. Трегубов. Первоначальное образование Гончаров получил дома, под началом Трегубова, затем в частном пансионе. В десять лет был отправлен в Москву для обучения в коммерческом училище.

В это время он много читал и духовно развивался. Так и не закончив училища, в 1831 году поступил на филологический факультет Московского университета. В 1834 году он вернулся в Симбирск, где ему предложили работу в губернаторской канцелярии. Через год он устроился переводчиком в министерство финансов в Петербурге.

В этот период публикуются первые работы Гончарова. Однако популярность приходит к писателю после публикации романа «Обыкновенная история» (1847). В 1849 году появляется рассказ «Сон Обломова», который позже стал частью книги «Обломов». Несмотря на разгоревшиеся споры вокруг книги, мнение общественности сходится в одном, что автор талантлив. В 1852 году писатель отправился в кругосветное путешествие. Обойдя Европу, Азию и Африку, вернулся в Петербург. Следующим шедевром Гончарова стал роман «Обрыв», опубликованный в 1869 году.

С 1855 года писатель занимал должность цензора, но вынужден был от неё отказаться, в связи с усилением цензурного режима в стране и гонением литераторов. Спустя некоторое время ему вновь предложили заняться цензорством. Карьера Гончарова продолжилась в Совете по делам книгопечатания, затем в Главном управлении печати. В отставку писатель ушел лишь в 1867 году, после чего полностью посвятил себя литературному делу. В этот период он написал ряд новых сочинений, многие из которых лично сжег в момент духовного кризиса.

Иван Александрович Гончаров - писатель, классик русской литературы. Действительный статский советник, член-корреспондент Петербургской академии наук (1860).

Детство и юность

Иван Гончаров появился на свет 6 июня 1812 г. в городе Симбирске, что на волжском берегу, ныне город носит имя , в честь вождя мирового пролетариата. Будущий писатель родился в суровую годину наполеоновского нашествия. Однако, слава Богу, до их далёких краев так и не добрался, споткнулся на полпути. Мальчик рос в обеспеченной семье: оба его родителя происходили из зажиточных купеческих родов. Отец - Александр Иванович, мать - Авдотья Матвеевна, урождённая Шахторина. Их большой каменный дом находился в самом центре Симбирска. В этом доме в окружении многочисленной дворни мальчик и провёл своё детство. Многие картинки быта дворовых людей, сделанные Гончаровым в детстве, впоследствии нашли своё отражения в творчестве писателя.

Гончаров рано потерял отца, когда это случилось, ему было всего семь лет. Однако, его крёстный отец Николай Николаевич Трегубов принял самое деятельное участие в воспитании мальчика. Николай Николаевич был интересным, образованным человеком, бывший моряк, он многое успел повидать на своём веку. Демократ по натуре, Трегубов оказал сильнейшее влияние на духовное развитие мальчика. Крёстный несколько лет обучал мальчика различным наукам.

В десять лет Гончарова определили на обучение в в коммерческое училище. Это была традиция зажиточных купеческих семей. В училище Гончаров провёл восемь лет. Обучение не сильно занимало его, ему было скучно. Однако юноша много читал, активно занимался самообразованием. По воспоминаниям писателя, в те годы главным его учителем была русская литература. В годы юности Гончарова на свет появилась бессмертная поэма - «Евгений Онегин». Поэма печаталась отдельными главами, юный Гончаров очарованный пушкинскими строками, с нетерпением ожидал выхода каждой новой главы. Любовь и преклонение перед пушкинским талантом писатель пронёс через всю свою жизнь. Творчество Пушкина укрепило в юноше желание заниматься исключительно литературной деятельностью.

В августе 1831 г. Гончаров поступил в Московский университет, на факультет словесности. Его однокашниками по университету были многие выдающиеся люди того времени. Молодого Гончарова буквально окружало целое созвездие в будущем великих имён: , Огарёв, Станкевич, . В университете Гончаров провёл три интересных плодотворных года. Покинув Альма-матер, молодой человек принимает решение остаться жить в одной из столиц. Общение с интереснейшими людьми и многообещающие творческие перспективы влекли его в самый центр жизни. Однако перед этим Гончаров решил съездить на родину, с целью навестить матушку, сестёр и крёстного отца.

Начало творческого пути

Прибыв в Симбирск, Гончаров, привыкший к деятельной и шумной столичной жизни, поразился его патриархальной тишине. Как показалось юноше, за годы, проведённые им в Москве, в родном городе ничего не изменилось. Затхлая атмосфера провинции навевала на Гончарова скуку и оцепенение. Подобные наблюдения ещё более укрепили его в мысли об отъезде. Однако симбирский губернатор, весьма впечатлённый образованным юношей, сделал предложение Гончарову занять должность его секретаря. После многих колебаний молодой человек всё-таки согласился. Чиновничья доля оказалась серой и нудной и быстро надоела Гончарову. Спустя всего лишь одиннадцать месяцев он уехал в .

В северной столице Гончаров устроился в департамент внешней торговли министерства финансов - на должность переводчика иностранной переписки. Служба была не обременительной и не занимала много времени, но в тоже время давала скромный доход. Молодой писатель получил реальную возможность для осуществления своих мечтаний о серьёзной литературной деятельности. В тот же период Гончаров познакомился с Николаем Аполлоновичем Майковым, академиком русской живописи. Он был представлен ему в качестве репетитора латинского языка и русской словесности. Гончаров занимался с сыновьями Николая Майкова - в будущем знаменитыми Аполлоном и Валерианом. Дом Николая Майкова являлся одним из культурных центров тогдашнего Петербурга. Лучшие люди искусства и науки были постоянными гостями Майкова.

В доме Николая Аполлоновича Гончаров познакомился и общался со многими интереснейшими людьми своего времени. Одним из них был знаменитый русский критик Белинский. Между ними завязались дружеские отношения, Гончаров был частым гостем Белинского в его доме на Невском проспекте. В 1846 г. в доме Литераторов Гончаров прочитал Белинскому свой первый роман «Обыкновенная история». Великий критик по достоинству оценил и писательский талант автора, и глубину нового произведения. Дружба с Белинским сыграла серьёзнейшую роль в становлении Гончарова как личности и как автора. В 1847 г. роман был опубликован в журнале «Современник». Произведение пришлось впору к настроениям русского общества той поры и получило множество самых благоприятных откликов у читателей.

Фрегат «Паллада»

В XIX в. между и Североамериканскими Соединёнными штатами (САСШ) существовала серьёзнейшая конкуренция в районе Азиатско-Тихоокеанского региона. Каждая из держав претендовала на экономическое и военное доминирование над многими азиатскими территориями. Одним из объектов этих споров являлась Япония, страна, которая с 1639 г. была закрыта для иноземцев. По законам Японии любой незваный пришелец, ступивший на землю Страны восходящего солнца, должен быть немедленно казнён. Страна микадо ревниво оберегала свои традиции. Однако девственный японский рынок являлся весьма лакомым кусочком и для русских, и для американских капиталистов. Синхронно правительствами России и Америки было принято решение о направлении к берегам Японии военных эскадр. Целью каждой из них было заключение торгового договора. Русская эскадра под командованием адмирала Путятина, помимо заключения торгового договора, также имела целью посещение и инспектирование американских владений Российской империи на Аляске. Гончаров, служивший переводчиком в департаменте внешней торговли, был откомандирован в личные секретари адмирала Путятина. Писатель отправился в путешествие на флагмане русской эскадры - 52-пушечном фрегате «Паллада».

В 1853 г. и русские и американцы появились близ берегов Японии. По прошествии некоторого времени, миссии обеих эскадр увенчались успехом, вот только методы были применены абсолютно различные. Американский коммодор Мэтью Перри выполнил свою миссию с помощью теперь уже стандартных традиций американской политики, поставив эскадру на траверзе Эдо - столицы Японии (ныне город Токио). Он под угрозой пушек просто заставил японцев подписать торговый договор. Русский же адмирал Путятин пошёл по иному пути. Посредством мирных переговоров и налаживанием дружеских отношений он в 1855 г. подписал с японцами договор, идентичный американскому.

С самого начала плавания Гончаров стал вести подробнейший дневник о событиях, происходивших вокруг. Путешествие продлилось два с половиной года, а дневник стал основой для написания книги «Фрегат Паллада». Где только не довелось побывать писателю: Англия, Южная Африка, Индонезия, Япония, Китай, Филиппины. Обратно Гончаров возвращался не по морю, а по суше, из края в край он проехал всю Россию. Столь длительный и обширный вояж принёс писателю огромное количество различных впечатлений и эмоций - эмоций, которые всегда так ценны и необходимы в жизни творческого человека. Кого только не повстречал и с кем только не познакомился писатель за время своих странствий. Люди разных характеров, профессий, социальных статусов стали для него прототипами будущих персонажей.

Гончаров прибыл в Санкт-Петербург 13 февраля 1855 г., и уже совсем скоро в журнале «Отечественные записки» появился его первый очерк об этом замечательном путешествии. Следующие очерки на протяжении нескольких лет с успехом публиковались в различных популярных изданиях. В 1858 г. книга «Фрегат Паллада» вышла отдельным изданием. Талантливое перо Гончарова подарило русскому читателю яркое, полнокровное описание природы других стран, обычаев жизни людей, традиции других культур. Книга получилась справедливой, объективной и остро социальной. Автор, исповедовавший высокие культурные принципы, выступил в роли независимого наблюдателя. Он метко описывал события, происходившие, как на борту корабля, так и за его пределами.

Писательская зрелость

По возвращении Гончаров некоторое время проработал в министерстве финансов. Чуть позднее он смог заполучить должность цензора, что несказанно обрадовало его, поскольку подобная служба имела непосредственное отношение к литературе. В 1857 г. Гончаров вышел в отставку с целью полностью посвятить себя литературе.

Минуло два года, и в 1859 г. на свет появилось интереснейшее произведение того времени, роман «Обломов». Название этого романа послужило названием для целого социального явления, широко распространённого на Руси - «обломовщина». Появление романа «Обломов» было отмечено громогласным успехом у публики. Комично-трагический персонаж Обломова вызвал острейшую полемику в интеллигентном русском обществе. Созданный Гончаровым барин Обломов, карикатурное существо, появившееся на свет в результате социальных несуразностей, существовавших в России, стал притчей во языцех. Роман яростно обсуждали люди всех политических воззрений - от реакционеров до социалистов. Высказывались разные мнения, но никто не оставался безразличен. После публикации романа Гончаров заслуженно стал в один ряд с величайшими русскими писателями.

По иронии судьбы следующий роман автора «Обрыв» выйдет в свет лишь через двадцать лет. Остро нуждаясь в средствах, писатель был вынужден вновь пойти на службу. Около года проработав редактором новой газеты «Северная почта», являвшейся печатным органом министерства внутренних дел, он был назначен членом совета по делам печати, другими словами, писатель вновь вернулся к цензорской деятельности. На этой должности Гончаров показал себя как убеждённый консерватор. Некрасовский «Современник», а также журнал Писарева «Русское слово» подвергались постоянному давлению со стороны цензора Гончарова. Особенно яростно писатель выступал против нигилизма, социализма и коммунизма. Гончаров проводил активную проправительственную политику.

В 1867 г. по состоянию здоровья Гончаров подал прошение об отставке. Прошение было удовлетворено, писателю была назначена пенсия. Гончаров вновь смог вернуться к работе над романом «Обрыв». Написание романа шло тяжело, физическое состояние Ивана Александровича оставляло желать лучшего. Иногда, как видно из писем друзьям, Гончаров был не уверен в том, что сможет завершить роман. Однако он его дописал и таким образом завершил свою гениальную трилогию романов: «Обыкновенная история» - «Обломов» - «Обрыв». Гончаров создал объективное и талантливое описание эпохи упадка крепостничества в России. Он дал нам полнейшее впечатление о жизненных и социальных реалиях того времени.

Последние годы

Роман «Обрыв» стал последним крупным произведением Гончарова. В письмах к Тургеневу он называл роман «Обрыв» дитём своего сердца. В последующие годы Гончаров не занимался активной литературной деятельностью. Он написал всего лишь несколько очерков и этюдов и вёл оживлённую переписку с друзьями-писателями. Для написания нового большого романа, как говорил сам Гончаров, у него не хватает ни нравственных, ни физических сил.

15 сентября 1891 г. Иван Александрович Гончаров скончался в возрасте 79 лет от воспаления лёгких. Писатель был похоронен в Александро-Невской лавре, впоследствии его прах перенесли на Волково кладбище.

Наследие

Писатель Иван Александрович Гончаров стал одним столпов великого и нерушимого здания под названием Русская литература. В наше время созданы блестящие экранизации произведений Гончарова, позволяющие окунуться и прочувствовать непередаваемую атмосферу России крепостнической. Увидеть удивительные типы людей, рождённые уникальной социальной обстановкой того времени.

Дмитрий Сытов

Русский писатель Иван Гончаров создал три романа. Именно они принесли литератору славу мастера слова. Примечательно, что названия трех книг начинаются с букв «Об».

Будущий классик появился на свет летом, 6 июня 1812 года, в Симбирске. В семье уже воспитывался старший сын Николай. Родители ребенка – Александр Иванович и Авдотья Матвеевна - принадлежали к купеческому сословию. Через несколько лет после рождения Ивана в семье Гончаровых появились две дочки. Гончаров с теплом вспоминал детские годы в автобиографических очерках.

Когда ребенку исполнилось семь лет, ушел из жизни отец Александр Иванович. Тогда воспитанием маленького Ивана занялся Николай Николаевич Трегубов – крестный мальчика. Он заменил Ивану отца. И хотя семейство потеряло кормильца, у Авдотьи Матвеевны хватало средств, чтобы не ущемлять образование детей.

Первым учителем для ребенка стал Трегубов. Затем Ивана отправили в частный пансионат. В возрасте десяти лет мальчика передали в училище, где уже находился брат. Там Гончаров пробыл до восемнадцати лет, хотя учеба будущему писателю не нравилась. Имя Ивана Александровича часто красовалось на «красной доске». В те годы у юноши пробудилась любовь к литературе и сочинительству. Он уделял много времени чтению книг.

Примером для подражания Гончаров считал поэта . Роман «Евгений Онегин» стал для Ивана настоящим откровением. Почтение к Пушкину литератор пронес через всю жизнь. Однажды Гончарову посчастливилось увидеться с кумиром. Встреча оставила радужные воспоминания.

В 1830 году Гончарова исключили из списка пансионеров по желанию матери. Любимое дело привело будущего творца к желанию получить образование в Московском университете. В 1831 году Иван Александрович сдал вступительные экзамены и стал студентом вуза. Три года в стенах заведения привнесли значимый вклад в биографию писателя. В одно время с молодым человеком в университете получали знания , Константин Аксаков, .

В 1834 году учеба осталась позади, и Гончаров поехал в Симбирск, чтобы повидаться с мамой и сестрами. Молодой человек еще во время учебы решил, что не останется в родном скучном городе. Литератора влекла столичная жизнь. Но по приезде в родные пенаты Ивану Александровичу предложили должность секретаря. Он подумал и согласился.

Однако работа оказалась настолько скучной, что спустя одиннадцать месяцев Гончаров отправился в Санкт-Петербург, где устроился переводчиком переписки с иностранных языков. Дело оказалось необременительным и оставляло время на сочинительство. Тогда же Гончаров вошел в семью Николая Аполлоновича Майкова. Он обучал сыновей живописца латинскому языку и русской словесности. Поместье Майковых считалось культурным очагом Северной Пальмиры. Здесь Иван Александрович окунулся в мир богемы.

Литература

В 1838 году Гончаров создал «Лихую болесть». Спустя год появилось второе произведение творца – «Счастливая ошибка». Оба сочинения вошли в рукописные альманахи «Лунные ночи» и «Подснежник», которые издавались в семье Майковых. Подпись Гончарова под трудами не стояла. Издания вышли анонимно.

Со временем творчество литератора набирало обороты. Он познакомился с Белинским, наведывался в дом Литераторов. В 1846 году начинающий автор прочитал критику «Обыкновенную историю», от которой тот остался в восторге. В 1847 году произведение опубликовали в «Современнике».

Появление Белинского в жизни Гончарова сильно повлияло на последнего. В «Заметках о личности Белинского» автор с теплом вспоминает советы и подсказки критика. Но товарищами они так и не стали. Гончаров с сомнением относился к увлечению Белинского французскими революционными идеями, а критик в ответ называл писателя человеком с узким взглядом.

В 1848 году в журнале «Современник» вышел очерк «Иван Саввич Поджабрин».

Через четыре года Гончаров отправился в Японию с адмиралом Ефимием Васильевичем Путятиным на фрегате «Паллада» в роли секретаря. Экспедиция длилась два с половиной года и прервалась из-за начала Восточной войны.

Во время плавания писатель вел подробные записи, которые легли в основу книги «Фрегат «Паллада». Цикл очерков увидел свет в 1858 году и стал новым явлением в литературных кругах. Читатели восприняли книгу как окно в новый неизведанный мир, о котором поведал путешественник.

Вернувшись из плавания, Гончаров вскоре ушел с работы. Литератору предложили должность цензора в газете «Северная почта», и он согласился. В 1859 году вышел знаменитый «Обломов», возымевший большой успех. В книге просматривались философские взгляды. Вскоре в народе появился термин «обломовщина».

В 1862 году писатель возглавил «Северную почту». В 1865 году он вошел в членство по печатным делам, а в 1867 году отбыл в отставку с генеральским чином. Писатель принял такое решение, потому что хлопотливая работа мешала творить.

В 1869 году он завершил третий роман «Обрыв». Над последним детищем Гончаров трудился двадцать лет, но книга не имела успеха у читателей. Закончив «Обрыв», творец поставил точку в созданной им трилогии. В трех трудах Гончаров отобразил последовательные этапы развития России. Без заключительной книги след от творений автора остался бы не таким ярким.

Личная жизнь

Личная жизнь классика не удалась. Он ни разу не был женат и не познал радости отцовства. Долгое время Гончаров любил Юнию Дмитриевну Ефремову, племянницу Евгении Петровны Майковой. Но девушка связала себя узами брака с другим мужчиной.

В 1855 году писателя настигло новое чувство. Он встретил Елизавету Васильевну Толстую, близкую к дому Майковых. Послания литератора к Толстой можно считать отдельным лирическим творением, столько в них любви и грусти. Но в 1857 году она сочеталась браком с Алексеем Ивановичем Мусиным-Пушкиным. Это разбило писателю сердце.

Гончаров дружил с Иваном Сергеевичем Тургеневым. Но после того как в 1860 году Гончаров прочитал в сочинении Тургенева строчки из «Обрыва», связь великих авторов оборвалась. Иван Александрович даже вызвал Тургенева на дуэль, но потом бывших друзей отговорили от этой затеи.

Смерть

В последние годы жизни писателя одолевала депрессия. Он ощущал себя одиноким и беспомощным. Одно время хотел сесть за новый роман, но бросил затею, так как сочинял медленно. Гончаров продолжал выпускать критические статьи к книгам.

12 сентября 1891 года писатель простудился. Болезнь развивалась стремительно и спустя три дня литератор умер от воспаления легких. Наследство Иван Александрович завещал семье слуги.

В честь классика названы улицы в Москве, Пензе, Саранске, Чебоксарах, Симферополе и других городах. В Ульяновске и Димитровграде литератору поставили памятники, а в Марианске-Лазне установили мемориальную доску. Именем критика названы музеи, сквер, библиотека, театр и праздник. Учреждена премия по литературе имени Гончарова.

В 2012 году выпущена монета с портретом Гончарова в честь 200-летия писателя. Тираж составил 5000 экземпляров.

В 2012 году вышла манга под названием «Великий из бродячих псов». Один из героев комикса носит имя Иван Гончаров. На фото персонаж изображен с длинными светлыми волосами до пояса, узкими глазами, курносым носом и большим ртом. Верхнюю часть головы покрывают бинты. У Ивана присутствует суперспособность «Обрыв».

Библиография

• 1838 год – «Лихая болесть»
• 1839 год – «Счастливая ошибка»
• 1842 год – «Иван Саввич Поджабрин»
• 1846 год – «Обыкновенная история»
• 1858 год – «Фрегат «Паллада»
• 1859 год – «Обломов»
• 1869 год – «Обрыв»
• 1872 год – «Мильон терзаний»
• 1874 год – «Заметки о личности Белинского»
• 1875 год – «Опять "Гамлет" на русской сцене»
• 1891 год – «Превратность судьбы»

Русская литература XIX века

Иван Александрович Гончаров

Биография

Г. В противоположность большинству писателей сороковых годов XIX столетия он происходит из зажиточного симбирского купеческого семейства, что не помешало ему, однако, получить, помимо запаса деловитости, весьма тщательное по тому времени образование. Мать его, простая, но хорошая женщина, на руках которой он остался, после смерти отца, трехлетним ребенком, ничего не жалела для воспитания сына. На другой стороне Волги, в имении княгини Хованской, жил священник, воспитанник Казанской духовной академии, образованный и просвещенный. Он был женат на немке и с ее помощью открыл пансион, имевший заслуженный успех среди местного дворянства. Сюда был отдан и молодой Гончаров. Дело обучения и воспитания велось священником чрезвычайно тщательно. Он следил не только за учением, но и за чтением своих учеников. Детям давали только солидные и поучительные книги, даже такая вещь, как фонвизинский «Бригадир», была исключена из списка разрешенных книг, чтобы отдалить юношеские умы от всякого намека на фривольность и легкомыслие. Правда, дома Гончаров читал сентиментальные романы г-жи Жанлис, полные привидений романы г-жи Радклиф и даже мистические мудрствования Экгартсгаузена; но все-таки, в общем, характер чтения был деловой и серьезный. В 12 лет Гончаров прочитал Державина, Хераскова, Озерова, исторические сочинения Роллена, Голикова, путешествия Мунго-Парка, Крашенинникова, Палласа и др. Путешествиями молодой Гончаров особенно увлекался под влиянием рассказов крестного отца, Трегубова, старого моряка. Именно эти рассказы, вместе с ранним чтением путешествий, были, впоследствии, главным источником решения Гончарова ехать кругом света. В 1831 г. Гончаров, пробывши перед тем несколько лет в одном из частных московских пансионов, поступил на словесный факультет Московского университета. Это было время, когда начиналась новая жизнь и между профессорами, и между студентами. От студенческих кружков Гончаров остался в стороне, из профессоров особенное влияние на него имели Надеждин и Шевырев, тогда еще молодой и свежий. В 1835 г. Гончаров кончил курс в университете. После недолгой службы в Симбирске он переезжает в Петербург и поступает переводчиком в министерство финансов. В этом министерстве он прослужил вплоть до отправления своего в кругосветное путешествие, в 1852 г. В Петербурге у Гончарова скоро завязываются литературно-артистические знакомства, причем он попадает в такой кружок, где царит беспечальное поклонение искусству для искусства и возведение объективного творчества в единственный художественный идеал. Гончаров делается своим человеком в доме художника Николая Аполлоновича Майкова, отца тогда еще четырнадцатилетнего юноши Аполлона Майкова и его брата, безвременно погибшего даровитого критика, Валериана Майкова. С кружком Белинского Гончаров познакомился только в 1846 г., благодаря «Обыкновенной истории», которая была прочтена критиком еще в рукописи и привела его в необычайный восторг. Но это знакомство не могло перейти в дружбу. В 1846 г. Белинский был в разгаре увлечения идеями, шедшими к нам в то время из Франции - Луи-Блана и Ледрю-Роллена. Враг всяких крайностей, Гончаров всего менее увлекался этими идеями, даже в отражении их у Жорж Занд. Вот почему Белинский, отдавая дань полнейшего удивления таланту Гончарова, в то же время, по собственному рассказу Гончарова, называл его «филистером». В восторженной рецензии на «Обыкновенную историю» Белинский тщательно подчеркивал разницу между автором «Кто виноват», в произведении которого его не вполне удовлетворяла художественная сторона, но восхищала положенная в основу мысль, и Гончаровым, который «художник и ничего более». «Обыкновенная история» имела успех необычайный и вместе с тем всеобщий. Даже «Северная Пчела», яркая ненавистница так называемой «натуральной школы», считавшая Гоголя русским Поль де Коком, отнеслась крайне благосклонно к дебютанту, несмотря на то, что роман был написан по всем правилам ненавистной Булгарину школы. В 1848 г. был напечатан в «Современнике» маленький рассказ Гончарова из чиновничьего быта: «Иван Савич Поджабрин», написанный еще в 1842 г., но только теперь попавший в печать, когда автор внезапно прославился. В 1852 г. Гончаров попадает в экспедицию адмирала Путятина, отправлявшегося в Японию, чтобы завязать сношения с этой, тогда еще недоступной для иностранцев страной. Гончаров был прикомандирован к экспедиции в качестве секретаря адмирала. Возвратившись из путешествия, на половине прерванного наступившей Восточной войной, Гончаров печатает в журналах отдельные главы «Фрегата Паллады», а затем усердно берется за «Обломова», который появился в свете в 1859 г. Успех его был такой же всеобщий, как и «Обыкновенной истории». В 1858 г. Гончаров переходит в цензурное ведомство (сначала цензором, потом членом главного управления по делам печати). В 1862 г. он был недолго редактором официальной «Северной Почты». В 1869 г. появился на страницах «Вестника Европы» третий большой роман Гончарова, «Обрыв», который, по самому существу своему, уже не мог иметь всеобщего успеха. В начале семидесятых годов Гончаров вышел в отставку. Написал он с тех пор лишь несколько небольших этюдов ["Миллион терзаний", «Литературный вечер», «Заметки о личности Белинского», «Лучше поздно, чем никогда» (авторская исповедь), «Воспоминания», «Слуги», «Нарушение воли"], которые, за исключением «Миллиона терзаний», ничего не прибавили к его славе. Гончаров тихо и замкнуто провел остаток своей жизни в небольшой квартире, из 3 комнат, на Моховой, где он и умер 15 сентября 1891 г. Похоронен в Александро-Невской лавре. Гончаров не был женат и литературную собственность свою завещал семье своего старого слуги. Таковы несложные рамки долгой и не знавшей никаких сильных потрясений жизни автора «Обыкновенной истории» и «Обломова». И именно эта-то безмятежная ровность, которая сквозила и в наружности знаменитого писателя, создала в публике убеждение, что из всех созданных им типов Гончаров ближе всего напоминает Обломова. Повод к этому предположению отчасти дал сам Гончаров. Вспомним, например, эпилог «Обломова»: «Шли по деревянным тротуарам на Выборгской стороне два господина. Один из них был Штольц, другой его приятель, литератор, полный, с апатичным лицом, задумчивыми, как будто сонными глазами». Из дальнейшего оказывается, что апатичный литератор, беседующий со Штольцем, «лениво зевая», есть не кто иной, как сам автор романа. В «Фрегате Палладе» Гончаров восклицает: «Видно, мне на роду написано быть самому ленивым и заражать ленью все, что приходит в соприкосновение со мною». Несомненно, самого себя вывел иронически Гончаров в лице пожилого беллетриста Скудельникова из «Литературного Вечера». Скудельников «как сел, так и не пошевелился в кресле, как будто прирос или заснул. Изредка он поднимал апатичные глаза, взглядывал на чтеца и опять опускал их. Он, по-видимому, был равнодушен и к этому чтению, и к литературе, и вообще ко всему вокруг себя». Наконец, в авторской исповеди Гончаров прямо заявляет, что образ Обломова не только результат наблюдения окружающей среды, но и результат самонаблюдения. И на других Гончаров с первого раза производил впечатление Обломова. Анджело де Губернатис таким образом описывает внешний вид романиста: «Среднего роста, плотный, медленный в походке и во всех движениях, с бесстрастным лицом и как бы неподвижным (spento) взглядом, он кажется совершенно безучастным к суетливой деятельности бедного человечества, которое копошится вокруг него». И все-таки Гончаров - не Обломов. Чтобы предпринять шестьдесят лет тому назад на парусном корабле кругосветное плавание, нужна была решительность, всего менее напоминающая Обломова. Не Обломовым является Гончаров и тогда, когда мы знакомимся с той тщательностью, с которой он писал свои романы, хотя именно вследствие этой тщательности, неизбежно ведущей к медленности, публика и заподозрила Гончарова в обломовщине. Видят авторскую лень там, где на самом деле страшно интенсивная умственная работа. Конечно, перечень сочинений Гончарова очень необширный. Сверстники Гончарова - Тургенев, Писемский, Достоевский - меньше его жили, а написали гораздо больше. Но зато как широк захват у Гончарова, как велико количество беллетристического материала, заключающегося в трех его романах. Еще Белинский говорил о нем: «Что другому бы стало на десять повестей, у Гончарова укладывается в одну рамку». У Гончарова мало второстепенных, по размеру, вещей; только в начале и в конце своей 50-летней литературной деятельности - значит, только до того, как он размахнулся во всю ширь, и только после того, как его творческая сила иссякла - он писал свои немногочисленные маленькие повести и этюды. Между живописцами есть такие, которые могут писать только широкие холсты. Гончаров - из их числа. Каждый из его романов задуман в колоссальных размерах, каждый старается воспроизвести целые периоды, целые полосы русской жизни. Много таких вещей и нельзя писать, если не впадать в повторения и не выходить за пределы реального романа, т. е. если воспроизводить только то, что автор сам видел и наблюдал. В обоих Адуевых, в Обломове, в Штольце, в бабушке, в Вере и Марке Волохове Гончаров воплотил, путем необыкновенно интенсивного синтеза, все те характерные черты пережитых им периодов русского общественного развития, которые он считал основными. А на миниатюры, на отдельное воспроизведение мелких явлений и лиц, если они не составляют необходимых аксессуаров общей широкой картины, он не был способен, по основному складу своего более синтетического, чем аналитического таланта. Только оттого полное собрание его сочинений сравнительно так необъемисто. Дело тут не в обломовщине, а в прямом неумении Гончарова писать небольшие вещи. «Напрасно просили, - рассказывает он в авторской исповеди, - моего сотрудничества в качестве рецензента или публициста: я пробовал - и ничего не выходило, кроме бледных статей, уступавших всякому бойкому перу привычных журнальных сотрудников». «Литературный вечер», например, - в котором автор, вопреки основной черте своего таланта, взялся за мелкую тему - сравнительно слабое произведение, за исключением двух-трех страниц. Но когда этот же Гончаров в «Миллионе терзаний» взялся хотя и за критическую, но все-таки обширную тему - за разбор «Горя от ума», то получилась решительно крупная вещь. В небольшом этюде, на пространстве немногих страниц, рассеяно столько ума, вкуса, глубокомыслия и проницательности, что его нельзя не причислить к лучшим плодам творческой деятельности Гончарова. Еще более несостоятельной оказывается параллель между Гончаровым и Обломовым, когда мы знакомимся с процессом нарождения романов Гончарова. Принято удивляться необыкновенной тщательности Флобера в обдумывании и разрабатывании своих произведений, но едва ли ценой меньшей интенсивности в работе достались Гончарову его произведения. В публике было распространено мнение, что Гончаров напишет роман, а потом десять лет отдыхает. Это неверно. Промежутки между появлениями романов наполнены были у Гончарова интенсивной, хотя и не осязательной, но все-таки творческой работой. «Обломов» появился в 1859 г.; но задуман он был и набросан в программе тотчас же после «Обыкновенной истории», в 1847 г. «Обрыв» напечатан в 1869 г.; но концепция его и даже наброски отдельных сцен и характеров относятся еще к 1849 г. Как только какой-нибудь сюжет завладевал воображением нашего писателя, он тотчас начинал набрасывать отдельные эпизоды, сцены и читал их своим знакомым. Все это до такой степени его переполняло и волновало, что он изливался «всем кому попало», выслушивал мнения, спорил. Затем начиналась связная работа. Появлялись целые законченные главы, которые даже отдавались иногда в печать. Так, например, одно из центральных мест «Обломова» - «Сон Обломова» - появился в печати десятью годами раньше появления всего романа (в «Иллюстрированном Альманахе» «Современника» за 1849 г.). Отрывки из «Обрыва» появились в свете за 8 лет до появления всего романа. А главная работа тем временем продолжала «идти в голове», и, факт глубоко любопытный, - Гончарову его «лица не дают покоя, пристают, позируют в сценах». «Я слышу, - рассказывает далее Гончаров, - отрывки их разговоров, и мне часто казалось, прости Господи, что я это не выдумываю, а что это все носится в воздухе около меня, и мне только надо смотреть и вдумываться». Произведения Гончарова до того им были обдуманы во всех деталях, что самый акт писания становился для него вещью второстепенной. Годами обдумывал он свои романы, но писал их неделями. Вся вторая часть «Обломова», например, написана в пять недель пребывания в Мариенбаде. Гончаров писал ее, не отходя от стола. Ходячее представление о Гончарове, как об Обломове, дает, таким образом, совершенно ложное о нем понятие. Действительная основа его личного характера, обусловившая собою и весь ход его творчества, - вовсе не апатия, а уравновешенность его писательской личности и полное отсутствие стремительности. Еще Белинский говорил об авторе «Обыкновенной истории»: «У автора нет ни любви, ни вражды к создаваемым им лицам, они его не веселят, не сердят, он не дает никаких нравственных уроков ни им, ни читателю, он как будто думает: кто в беде, тот и в ответе, а мое дело сторона». Нельзя считать эти слова чисто литературной характеристикой. Когда Белинский писал отзыв об «Обыкновенной истории», он был приятельски знаком с автором ее. И в частных разговорах вечно бушующий критик накидывался на Гончарова за бесстрастность: «Вам все равно, - говорил он ему, - попадается мерзавец, дурак, урод или порядочная, добрая натура - всех одинаково рисуете: ни любви, ни ненависти ни к кому». За эту размеренность жизненных идеалов, прямо, конечно, вытекавшую из размеренности темперамента, Белинский называл Гончарова «немцем» и «чиновником». Лучшим источником для изучения темперамента Гончарова может служить «Фрегат Паллада» - книга, являющаяся дневником духовной жизни Гончарова за целых два года, притом проведенных при наименее будничной обстановке. Разбросанные по книге картины тропической природы местами, например, в знаменитом описании заката солнца под экватором, возвышаются до истинно-ослепительной красоты. Но красоты какой? Спокойной и торжественной, для описания которой автор не должен выходить за границы ровного, безмятежного и беспечального созерцания. Красота же страсти, поэзия бури совершенно недоступны кисти Гончарова. Когда «Паллада» шла Индийским океаном, над нею разразился ураган «во всей форме». Спутники, естественно полагавшие, что Гончаров захочет описать такое, хотя и грозное, но вместе с тем и величественное явление природы, звали его на палубу. Но, комфортабельно усевшись на одно из немногих покойных мест в каюте, он не хотел даже смотреть бурю и почти насильно был вытащен наверх. - «Какова картина?» - спросил его капитан, ожидая восторгов и похвал. «Безобразие, беспорядок!» - отвечал он, главным образом, занятый тем, что должен был уйти «весь мокрый в каюту, переменить обувь и платье». Если исключить из «Фрегата Паллады» страниц 20, в общей сложности посвященных описаниям красот природы, то получится два тома почти исключительно жанровых наблюдений. Куда бы автор ни приехал - на мыс Доброй Надежды, в Сингапур, на Яву, в Японию, - его почти исключительно занимают мелочи повседневной жизни, жанровые типы. Попав в Лондон в день похорон герцога Веллингтона, взволновавших всю Англию, он «неторопливо ждал другого дня, когда Лондон выйдет из ненормального положения и заживет своею обычною жизнью». «Многие обрадовались бы видеть такой необыкновенный случай, - замечает при этом враг «беспорядка» во всех его проявлениях, - но мне улыбался завтрашний будничный день». Точно также «довольно равнодушно» Гончаров «пошел вслед за другими в британский музеум, по сознанию только необходимости видеть это колоссальное собрание редкостей и предметов знания». Но его неудержимо «тянуло все на улицу». «С неиспытанным наслаждением, - рассказывает далее Гончаров, - я вглядывался во все, заходил в магазины, заглядывал в дома, уходил в предместья, на рынки, смотрел на всю толпу и в каждого встречного отдельно. Чем смотреть сфинксы и обелиски, мне лучше нравится простоять целый час на перекрестке и смотреть, как встретятся два англичанина, сначала попробуют оторвать друг у друга руку, потом осведомятся взаимно о здоровье и пожелают один другому всякого благополучия; с любопытством смотрю, как столкнутся две кухарки с корзинками на плечах, как несется нескончаемая двойная, тройная цепь экипажей, подобно реке, как из нее с неподражаемою ловкостью вывернется один экипаж и сольется с другою нитью, или как вся эта цепь мгновенно онемеет, лишь только полисмен с тротуара поднимет руку. В тавернах, в театрах - везде пристально смотрю, как и что делают, как веселятся, едят, пьют». Слог Гончарова - удивительно плавен и ровен, без сучка и задоринки. Нет в нем колоритных словечек Писемского, нервного нагромождения первых попавшихся выражений Достоевского. Гончаровские периоды округлены, построены по всем правилам синтаксиса. Слог Гончарова сохраняет всегда один и тот же темп, не ускоряясь и не замедляясь, не ударяясь ни в пафос, ни в негодование. Весь этот огромный запас художественной безмятежности, нелюбви к «беспорядку» и предпочтения обыденного экстравагантному не мог не привести к тому, что типы Гончарова стоят обособленно в ряду типов, созданных другими представителями его литературного поколения. Рудины, Лаврецкие, Бельтовы, герои некрасовской «Саши», которые

…по свету рыщут,

Дела себе исполинского ищут, -

Все это жертвы рокового несоответствия идеала и действительности, роковой невозможности сыскать себе деятельность по душе. Но все это вместе с тем люди, стоящие на вершине духовного сознания своей эпохи, меньшинство, люди, так сказать, необыкновенные, рядом с которыми должны же были существовать и люди обыкновенные. Последних-то в лице Адуевых и решил изобразить Гончаров в своем первом романе, причем, однако, ничуть не как противоположность меньшинству, а как людей, примыкающих к новому течению, но только без стремительности. Относительно этого основного намерения автора «Обыкновенной истории» долго господствовало одно существенное недоразумение. Почти все критики подозрительно отнеслись к «положительности» старшего Адуева. Даже «Северная Плеча», разбирая в 1847 г. «Обыкновенную историю», сочла нужным сказать несколько слов в защиту идеализма от узкого карьеристского взгляда чиновного дядюшки. Вообще можно сказать, что как публика, так и критика ставила Адуева немногим выше Фамусова. Авторская исповедь Гончарова («Лучше поздно, чем никогда») идет вразрез с таким толкованием. По категорическому заявлению автора, он в лице Адуева-старшего хотел выразить первое «мерцание сознания необходимости труда, настоящего, не рутинного, а живого дела, в борьбе со всероссийским застоем». «В борьбе дяди с племянником отразилась тогдашняя, только что начинавшаяся ломка старых понятий и нравов, сантиментальность, карикатурное увеличение чувств дружбы и любви, поэзия праздности, семейная и домашняя ложь напускных в сущности небывалых чувств, пустая трата времени на визиты, на ненужное гостеприимство и т. д. , словом - вся праздная, мечтательная и аффектационная сторона старых нравов. Все это отживало, уходило: являлись слабые проблески новой зари, чего-то трезвого, делового, нужного. Первое, т. е. старое исчерпывалось в фигуре племянника. Второе - т. е. трезвое сознание необходимости дела, труда, знания - выразилось в дяде». Адуев, например, устраивает завод. «Тогда это была смелая новизна, чуть-чуть не унижение - я не говорю о заводчиках-барах, у которых заводы и фабрики входили в число родовых имений, были оброчные статьи, которыми они сами не занимались. Тайные советники мало решались на это. Чин не позволял, а звание купца - не было лестно». Можно различно отнестись к этому замечательно характерному для Гончарова сближению «дела» и «деловитости», но нельзя не признать, что замысел его очень глубок. Заслуга, или особенность, Гончарова в том, что он подметил эволюцию общественного настроения в тех сферах, где стремительные сверстники его усматривали одну пошлость. Они смотрели на небеса, а Гончаров внимательнейшим образом вглядывался в землю. Благодаря последнему, между прочим, так превосходна жанровая часть «Обыкновенной истории». Отъезд молодого Адуева из деревни, дворня, благородный приживальщик Антон Иванович, ключница Аграфена, способная выражать свою любовь только колотушками и неистовою бранью, и т. д. и т. д. - все это чудесные плоды реализма, которые никогда не потеряют своей ценности и которыми Гончаров обязан исключительно тому, что умственный взор его с особенною охотой останавливался на явлениях жизни большинства. Необыкновенно яркая жанровая колоритность составляет лучшую часть и самого выдающегося романа Гончарова - «Обломова». Автор не имеет ни малейшей охоты что бы то ни было обличать в Обломовке; ни на один угол картины не наложены более густые или более светлые краски; одинаково освещенная, она стоит пред зрителем, как живая, во всей выпуклости своих изумительно схваченных деталей. Не эти, однако, эпические совершенства были причиной потрясающего впечатления, которое в свое время произвел «Обломов». Тайна его успеха - в условиях той эпохи, в том страстном и единодушном желании порвать всякие связи с ненавистным прошлым, которым характеризуются годы, непосредственно следующие за Крымской кампанией. Нужно было яркое воплощение нашей апатии, нужна была кличка для обозначения нашей дореформенной инертности и косности - и она быстро вошла во всеобщий обиход, как только Добролюбов ее сформулировал в своей знаменитой статье: «Что такое обломовщина». Современные свидетельства сводятся к тому, что решительно всякий усматривал в себе элементы «обломовщины»; всем казалось, что найдено объяснение несовершенств нашего общественного строя, всякий с ужасом отворачивался от перспективы столь же бесплодно и бесславно пройти жизненное поприще, как герой Гончаровского романа; всякий давал клятву истребить в себе все следы этого сходства. В противовес Обломову Гончаров вывел немца Штольца. В своей авторской исповеди Гончаров сознался, что Штольц - лицо не совсем удачное. «Образ Штольца, - говорит он, - бледен, не реален, не живой, а просто идея». Нужно прибавить, что идея, представителем которой является Штольц, - уродлива. Нельзя устроителя своей фортуны возводить в идеал. Всякая тонко-чувствующая женщина, какою, несомненно, является Ольга, наверно, сумела бы распознать, что в лености Обломова во сто раз больше душевных сокровищ, достойных самой горячей любви, чем в суетном, самодовольном филистерстве Штольца. Всего десять лет отделяют «Обломова» от «Обрыва», но страшная перемена произошла за этот короткий срок в группировке общественных партий. Гордо и заносчиво выступило новое поколение на арену русской общественной жизни и в какие-нибудь три-четыре года порвало всякие связи с прошлым. От прежнего единодушия не осталось и малейшего следа. Общественная мысль разделилась на резко-враждебные течения, не желавшие иметь что-либо общее друг с другом, обменивавшиеся угрозами, тяжкими обвинениями и проклятиями. Поколение, еще так недавно считавшее себя носителем прогресса, было совершенно оттерто: ему бросали в лицо упреки в устарелости, отсталости, даже ретроградстве. Понятно, что озлобление, вызванное этими, в значительной степени незаслуженными упреками, было очень велико. Гончаров никогда не был близок к передовым элементам; он писал «объективный» роман, когда сверстники его распинались за уничтожение крепостничества, за свободу сердечных склонностей, за права «бедных людей», за поэзию «мести и печали». Но потому-то он меньше всего и был склонен к снисходительности, когда «Обрывом» вмешался в спор между «Отцами» и «Детьми». Раздражение лишило Гончарова части его силы, которая лежала именно в спокойствии. «Обрыв» заключает в себе много отдельных превосходных эпизодов, но в общем он - наименее удачный из романов Гончарова. В сферах, близких к «детям», на «Обрыв» взглянули как на памфлет против молодого поколения; в сферах, близких к «отцам», усмотрели, напротив того, в Марке Волохове резкое, но вполне верное изображение нового течения. Есть и среднее мнение, которое утверждает, что Гончаров, с его глубоким умом, не мог все поколение шестидесятых годов олицетворить в образе циничного буяна, не гнушающегося для личных своих нужд выманивать деньги подложным письмом. Речь, по этому пониманию «Обрыва», идет только о некоторых, несимпатичных Гончарову элементах движения шестидесятых годов. Как бы то ни было, в нарицательное имя Марк Волохов не обратился, как не стали им антипод Волохова - мечущийся эстетик Райский, и книжно задуманная героиня романа, Вера. Во всем своем блеске талант Гончарова сказался в лицах второстепенных. Бабушка и весь ее антураж обрисованы со всей силой изобразительной способности Гончарова. Истинным художественным перлом является образ простушки Марфиньки. В галерее русских женских типов живой, схваченный во всей своей, если можно так выразиться, прозаической поэзии, портрет Марфиньки занимает одно из первых мест. Собрание сочинений Гончарова издано Глазуновым в 9 томах (СПб., 3-е изд., 1884 - 1896). Отдельные романы и «Фрегат Паллада» выдержали по нескольку изданий. Крайне скудный биографический материал о Гончарове последние годы значительно обогатился благодаря изданию переписки Гончарова со Стасюлевичем, изысканиям М. Ф. Суперанского, французского ученого Мазона и др. Этот новый материал устанавливает факт, совершенно исключительный в истории литературы. Перед нами крупнейший писатель и притом представитель редкого литературного бесстрастия, который, вместе с тем, сплошь да рядом находился на границе настоящего безумия. Происходя из патологической семьи, некоторые члены которой даже кончали жизнь в доме для умалишенных, Гончаров был психопатически-мнительный человек (главным образом, в связи с состоянием погоды), одержимый по временам определенно выраженной манией преследования. В частности, неискоренимое убеждение, что Тургенев его злейший враг и перехватывает у него темы, принимало вполне бредовые формы. Гончаров не стеснялся уверять, что «агенты» Тургенева роются в ящиках его стола, выкрадывают из его черновиков типы, телеграфируют о них Тургеневу, и тот на этом основании пишет свои произведения. Новые материалы (главным образом, переписка со Стасюлевичем) ярко показывают также, как далек был автор «Обрыва» от круга идей, представителей которых он думал изобразить. Читая вообще мало (по собственному признанию, никогда не покупал книг), он настолько мало следил за тем самым радикализмом, который избрал темой своего романа, что одно время вел переговоры с Некрасовым (не знавшим содержания «Обрыва») о печатании его в «Отечественных Записках». - Однако новые биографические материалы нимало не меняют установившегося толкования творчества Гончарова. Если теперь нельзя говорить об «объективности» Гончарова (тезис книги Е.А. Ляцкого), то только по отношению к его личному темпераменту. Но когда критика говорила об «объективности» Гончарова, то этим подчеркивала его общественный индифферентизм. А эта черта в новых материалах выступает особенно ярко. Тревожность искания была совершенно чужда Гончарову. - Ср. ст. Белинского (т. XI), Добролюбова (т. II), Дружинина (т. VII), Писарева (т. I), Скабичевского (т. I и II), Шелгунова («Дело», 1869, Љ 7), Ор. Ф. Миллера в «Писателях после Гоголя», книжку о Гончарове В. П. Острогорского (Москва, 1888), ст. Д. С. Мережковского в его «Вечных спутниках», М. А. Протопопова в «Русской Мысли» (1891, Љ 11); Л. Н. Майков, в «Русской Старине» (1900, Љ 1); Суперанский, в «Вестнике Европы» (1907, Љ 2; 1908, Љ 11 и 12); «Русская Школа» (1912, Љ 5 - 6); Е. А. Ляцкий, «И.А. Гончаров» (2-е изд., 1912); А. Ф. Кони, «На жизненном пути» (т. II); С. А. Венгеров (Соч., т. V), К. Военский, в «Русском Вестнике» (1906, Љ 10); А. А. Мазон, в «Русской Старине» (1911, Љ 3, 10, 11; 1912, Љ 3), «Переписка» Стасюлевича (т. II и III).

Иван Александрович Гончаров, русский писатель, родился 18 июня 1812 в Симбирске в семье купца. Отец Гончарова умирает, когда будущему писателю исполняется едва 8 лет. Тяготы воспитания мальчика берет на себя крестный отец Гончарова – Николай Трегубов. Под его руководством Гончаров получает первоначальное домашнее образование. В период 1822-1830 годов Гончаров обучается в ненавистном ему коммерческом училище, после чего в 1831 году поступает на словесный факультет Московского университета.

После окончания университета, ненадолго вернувшись в Симбирск, Гончаров уезжает в Петербург, где получает должность переводчика иностранной переписки в департаменте внешней торговли. Необременительная служба дает Гончарову время посвятить себя литературной деятельности, что в итоге приводит его в дом Майкова, который являл собой культурный оплот Петербурга.

Отвращение к главенствующему в доме Майкова культу романтизма побуждает Гончарова со всей серьезностью заняться творчеством. Он знакомится с Белинским и часто посещает Дом Литераторов. В 1854 году Гончаров уходит в морскую экспедицию в Тихом океане, он служит секретарем у адмирала Путятина. Находясь в экспедиции два с половиной года, он ведет изобилующий деталями путевой журнал, материалы которого Гончаров позже использует в цикле путевых очерков «Фрегат «Паллада». Данный цикл поражает читателя богатым фактическим материалом и литературными изысками.

Вернувшись из экспедиции, Гончаров получает хлопотливую должность цензора, с которой он вскоре уходит в отставку. В 1859 году в свет выходит венец творчества Гончарова – роман «Обломов», который приносит писателю успех и славу. В 1862 году, работая над романом «Обрыв», Гончарова назначают на должность редактора газеты «Северная почта». После этого он возвращается на должность цензора и отстаивает консервативные идеи в борьбе против нигилизма, активно поддерживает инициативы правительства.

Роман «Обрыв» стал последним творением Гончарова, несмотря на то, что писатель мечтал начать работу над новым романом, старость и депрессивное состояние не давало ему возможности продуктивно работать. Гончаров вошел в историю русской литературы не только как талантливый писатель, но и как блестящий литературный критик.

24 сентября 1891 года Гончаров умирает вследствие стремительно развывшегося воспаления легких.

Образование

Жизнь после университета

Начало творчества

Служба в качестве цензора

Расцвет творчества

Адреса в Санкт-Петербурге

(6 (18) июня 1812, Симбирск, ныне Ульяновск - 15 (27) сентября 1891, Санкт-Петербург) - русский писатель; член-корреспондент Императорской Академии наук по Разряду Русского языка и словесности (1860).

Детство

Иван Гончаров родился 6 (18) июня 1812 года в Симбирске. Его отец Александр Иванович (1754--1819) и мать Авдотья Матвеевна (1785-1851) (в девичестве Шахторина) принадлежали к купеческому сословию. В большом каменном доме Гончаровых, расположенном в самом центре города, с обширным двором, садом, многочисленными постройками проходило детство будущего писателя. Вспоминая в преклонные годы своё детство и отчий дом, Гончаров писал в автобиографическом очерке «На родине»: «Амбары, погреба, ледники переполнены были запасами муки, разного пшена и всяческой провизии для продовольствия нашего и обширной дворни. Словом, целое имение, деревня». Многое из того, что Гончаров узнал и увидел в этой «деревне», явилось как бы изначальным импульсом в познании поместного, барского быта дореформенной России, так ярко и правдиво отразившегося в его «Обыкновенной истории», «Обломове» и «Обрыве» (три знаменитых романа Гончарова на «Об»).

Когда Гончарову было семь лет, умер его отец. В последующей судьбе мальчика, в его духовном развитии важную роль сыграл его крёстный отец Николай Николаевич Трегубов. Это был отставной моряк. Он отличался широтой взглядов и критически относился к некоторым явлениям современной жизни. «Добрый моряк» - так благодарно называл Гончаров своего воспитателя, фактически заменившего ему родного отца. Писатель вспоминал:

Образование

Первоначальное образование Гончаров получил дома, под началом Трегубова, затем в частном пансионате. В десять лет был отправлен в Москву для обучения в коммерческом училище. Выбор учебного заведения был сделан по настоянию матери.

Восемь лет провёл Гончаров в училище. Остальное время болел. Эти годы были для него трудны и малоинтересны. Духовное и нравственное развитие Гончарова шло, однако, своим чередом. Он много читал. Его истинным наставником явилась отечественная литература. Гончаров вспоминал:

Великим откровением для Гончарова и его товарищей явился Пушкин с его «Евгением Онегиным», выходившим в свет отдельными главами. Он рассказывает:

Это почти молитвенное благоговение перед именем Пушкина Гончаров сохранил на всю жизнь.

Тем временем заниматься в училище стало совсем невмоготу. Гончарову удалось убедить в этом мать, и та написала прошение об исключении его из списка пансионеров. Гончарову уже минуло восемнадцать. Наступила пора задуматься о своём будущем. Ещё в детстве возникшая страсть к сочинительству, интерес к гуманитарным наукам, особенно к художественной словесности, - всё это укрепило в нём мысль завершить своё образование на словесном факультете Московского университета. Через год, в августе 1831 года, после успешной сдачи экзаменов он был туда зачислен.

Три года, проведённые в Московском университете, явились важной вехой в биографии Гончарова. Это была пора напряжённых раздумий - о жизни, о людях, о себе. Одновременно с Гончаровым в университете обучались Белинский, Герцен, Огарёв, Станкевич, Лермонтов, Тургенев, Аксаков и многие другие талантливые молодые люди, впоследствии оставившие след в истории русской литературы.

Жизнь после университета

Закончив летом 1834 года университет, Гончаров почувствовал себя, по собственному признанию, «свободным гражданином», перед которым открыты все пути в жизни. Первым делом решил он навестить свои родные края, где его дожидались мать, сестры, Трегубов. Симбирск, в котором всё было с детства так знакомо, поразил повзрослевшего и возмужавшего Гончарова прежде всего тем, что ничто не изменилось. Всё напоминало здесь громадную сонную деревню. Именно таким знавал Гончаров свой родной город в детстве, а затем и в юношеские годы.

Ещё до окончания университета Гончаров решил не возвращаться на постоянное житьё в Симбирск. Его влекла к себе перспектива напряжённой духовной жизни в столицах (Москва, Санкт-Петербург), общение там с интересными людьми. Но была ещё одна, тайная мечта, связанная с его давним увлечением сочинительством. Он решил обязательно уехать из дремотного, скучного Симбирска. И не уехал. Симбирский губернатор настойчиво просил Гончарова занять должность его секретаря. После раздумий и колебаний, Гончаров принимает это предложение, а дело оказалось скучным и неблагодарным. Однако, эти живые впечатления от механизма бюрократической системы впоследствии сгодились Гончарову-писателю. После одиннадцати месяцев пребывания в Симбирске, он уезжает в Петербург. Гончаров решил собственными руками, без чьей либо помощи строить своё будущее. По приезде в столицу он подался в департамент внешней торговли министерства финансов, где ему предложили должность переводчика иностранной переписки. Служба оказалась не очень обременительной. Она в какой-то мере материально обеспечивала Гончарова и оставляла время для самостоятельных литературных занятий и чтения.

В Петербурге он сблизился с семьёй Майковых. В эту семью Гончаров был введён в качестве учителя двух старших сыновей главы семьи Николая Александровича Майкова - Аполлона и Валериана, которым преподавал латинский язык и русскую словесность. Этот дом был интересным культурным очагом Петербурга. Почти ежедневно здесь собирались известные писатели, музыканты, живописцы. Позже Гончаров скажет:

Начало творчества

Постепенно начинается серьёзное творчество писателя. Оно формировалось под влиянием тех настроений, которые побуждали молодого автора всё более иронически относиться к царившему в доме Майковых романтическому культу искусства. 40-е годы - начало расцвета творчества Гончарова. Это была важная пора в развитии русской литературы, как и в жизни русского общества в целом. Гончаров знакомится с Белинским, часто бывает у него на Невском проспекте, в доме Литераторов. Здесь в 1846 году Гончаров читает критику свой роман Обыкновенная история. Общение с великим критиком имело важное значение для духовного становления молодого писателя. Гончаров и сам засвидетельствовал в одном из писем, какую роль для него сыграл Белинский:

В своих «Заметках о личности Белинского» Гончаров с симпатией и благодарностью рассказал о своих встречах с критиком и о его роли как «публициста, эстетического критика и трибуна, провозвестника новых грядущих начал общественной жизни». Весной 1847 года на страницах «Современника» публикуется «Обыкновенная история». В романе конфликт между «реализмом» и «романтизмом» предстаёт как существенная коллизия русской жизни. Гончаров назвал свой роман «Обыкновенная история», тем самым он подчеркнул типичность процессов, которые отразились в этом произведении.

Путешествие на фрегате «Паллада»

В середине XIX века начинается соперничество за влияние в Азиатско-Тихоокеанском регионе Российской Империи и Соединённых Штатов Америки (которые в ту пору принято было называть в России Северо-Американскими Соединёнными Штатами, сокращённо - САСШ). Главным объектом русско-американского соперничества стала Япония, которая с 1639 года была закрыта для иностранцев. Прибытие иностранца на японскую землю каралось смертной казнью, и лишь для китайских и голландских кораблей с 1641 года было сделано маленькое исключение - им разрешалось заходить для торговли в порт Нагасаки, и больше никуда. И России, и Америке очень хотелось заполучить Японию в качестве рынка сбыта для своих товаров, и они почти одновременно направили в Японию свои военно-морские эскадры, чтобы заставить японцев открыть страну для захода соответственно российских и американских торговых кораблей. Русской эскадрой командовал вице-адмирал Евфимий Васильевич Путятин, а американской эскадрой - коммодор Мэтью Перри. Русская экспедиция была снаряжена не только для установления политических и торговых отношений с Японией, но и для инспекции русских владений в Северной Америке - на Аляске.

Американцам из Сан-Франциско плыть было ближе, чем русским из Санкт-Петербурга, и они успели на год раньше - коммодор Перри прибыл в Японию в 1854 году, а адмирал Путятин - только в 1855-м. Обе экспедиции увенчались успехом - японцы подписали и с Россией, и с Соединёнными Штатами торговые договоры, но достигнуто это было разными средствами. Коммодор Перри просто-напросто запугал японцев, угрожая расстрелять из пушек их столицу - город Эдо (сейчас называется Токио), зато адмирал Путятин, напротив, никаких прямых угроз не высказывал, и добился желаемого путём долгих переговоров.

В октябре 1852 года Иван Гончаров, служивший переводчиком в департаменте внешней торговли министерства финансов, был назначен секретарём адмирала Путятина. С первых же дней путешествия Гончаров начал вести подробный путевой журнал (материалы которого легли в основу будущей книги «Фрегат „Паллада“»). Экспедиция продолжалась почти два с половиной года. Гончаров побывал в Англии, Южной Африке, Индонезии, Японии, Китае, на Филиппинах и на множестве небольших островов и архипелагов Атлантического, Индийского и Тихого океана. Высадившись на берегу Охотского моря, Гончаров проехал сухим путём через всю Россию и вернулся в Петербург 13 февраля 1855 года.

Уже в апрельской книжке «Отечественных записок» за 1855 год появился первый очерк о путешествии. Последующие фрагменты публиковались в «Морском сборнике» и различных журналах на протяжении трёх лет, а в 1858 году всё сочинение вышло отдельным изданием. Цикл путевых очерков «Фрегат Паллада» (1855-1857) - своеобразный «дневник писателя». Книга сразу же стала крупным литературным событием, поразив читателей богатством и разнообразием фактического материала и своими литературными достоинствами. Книга была воспринята как выход писателя в большой и плохо знакомый русскому читателю мир, увиденный пытливым наблюдателем и описанный острым, талантливым пером. Для России XIX века такая книга была почти беспрецедентной.

Служба в качестве цензора

После путешествия Гончаров вернулся в департамент министерства финансов, но оставался здесь недолго. Вскоре ему удалось получить место цензора. Должность эта была хлопотливая и трудная, но преимущество её перед прежней службой состояло в том, что она по крайней мере была непосредственно связана с литературой. Однако в глазах многих новая должность ставила Гончарова в двусмысленное положение. Представление о цензоре как о тупом и жестоком гонителе вольной мысли глубоко укоренилось в прогрессивных слоях общества. Уже у Пушкина в «Послании к цензору» читаем:

Вскоре и сам Гончаров стал тяготиться должностью цензора и в начале 1860 года вышел в отставку. Помимо всего прочего, трудная и хлопотливая служба мешала собственным литературным занятиям писателя. К этому времени Гончаров уже опубликовал роман «Обломов».

Расцвет творчества

В 1859 году в России впервые прозвучало слово «обломовщина». Через судьбу главного героя своего нового романа Гончаров показал социальное явление. Однако многие увидели в образе Обломова ещё и философское осмысление русского национального характера, а также указание на возможность особого нравственного пути, противостоящего суете всепоглощающего «прогресса». Гончаров совершил художественное открытие. Он создал произведение огромной обобщающей силы.

Выход в свет «Обломова» и громадный успех его у читателей принесли Гончарову славу одного из самых выдающихся русских писателей. Он начал работу над новым произведением - романом «Обрыв». Однако надо было ещё и как-то зарабатывать деньги: покинув пост цензора, Гончаров жил «на вольных хлебах». В середине 1862 года его пригласили на должность редактора недавно учреждённой газеты «Северная почта», являвшейся органом министерства внутренних дел. Гончаров работал здесь около года, а затем был назначен на должность члена совета по делам печати. Снова началась его цензорская деятельность, причём в новых политических условиях она приобрела явно консервативный характер. Гончаров причинил много неприятностей «Современнику» Некрасова и писаревскому «Русскому слову», он вёл открытую войну против «нигилизма», писал о «жалких и несамостоятельных доктринах материализма, социализма и коммунизма», т. е. активно защищал правительственные устои. Так продолжалось до конца 1867 года, когда он по собственному прошению вышел в отставку, на пенсию.

Теперь можно было снова энергично взяться за «Обрыв». К тому времени Гончаров исписал уже много бумаги, а конца романа всё ещё не видел. Надвигавшаяся старость всё более пугала писателя и отвращала его от работы. Гончаров однажды сказал об «Обрыве»: «это дитя моего сердца». Автор трудился над ним целых двадцать лет. Временами, особенно к концу работы, он впадал в апатию, и ему казалось, что не хватит сил завершить это монументальное произведение. В 1868 году Гончаров писал Тургеневу:

В другом месте Гончаров заметил, что, закончив третью часть «Обрыва», «хотел оставить вовсе роман, не дописывая». Однако же дописал. Гончаров отдавал себе отчёт в том, произведение какого масштаба и художественного значения он создаёт. Ценой огромных усилий, превозмогая физические и нравственные недуги, он довёл роман до конца. «Обрыв» завершил, таким образом, трилогию. Каждый из романов Гончарова отразил определённый этап исторического развития России. Для первого из них типичен Александр Адуев, для второго - Обломов, для третьего - Райский. И все эти образы явились составными элементами одной общей целостной картины угасающей эпохи крепостничества.

Последние годы жизни Ивана Гончарова

«Обрыв» стал последним крупным художественным произведением Гончарова. Но после конца работы над произведением, жизнь его сложилась очень трудно. Больной, одинокий, Гончаров часто поддавался душевной депрессии. Одно время мечталось ему даже взяться за новый роман, «если старость не помешает», как писал он П. В. Анненкову. Но не приступил к нему. Он всегда писал медленно, натужно. Не раз жаловался, что не может быстро откликаться на события современной жизни: они должны основательно отстояться во времени, и в его сознании. Все три романа Гончарова были посвящены изображению дореформенной России, которую он хорошо знал и понимал. Те процессы, которые происходили в последующие годы, по собственным признаниям писателя, он понимал хуже, и не хватало у него ни физических, ни нравственных сил погрузиться в их изучение. Но Гончаров продолжал жить в атмосфере литературных интересов, интенсивно переписываясь с одними писателями, лично общаясь с другими, не оставляя и творческой деятельности. Он пишет несколько очерков: «Литературный вечер», «Слуги старого века», «Поездка по Волге», «По восточной Сибири», «Май месяц в Петербурге». Некоторые из них были опубликованы посмертно. Следует отметить ещё ряд замечательных выступлений Гончарова в области критики. Такие, например, его этюды, как «Мильон терзаний», «Заметки о личности Белинского», «Лучше поздно, чем никогда», давно и прочно вошли в историю русской критики в качестве классических образцов литературно-эстетической мысли.

Гончаров оставался в полном одиночестве и 12 (24) сентября 1891 года он простудился. Болезнь развивалась стремительно, и в ночь на 15 сентября он умер от воспаления легких на восьмидесятом году жизни. Иван Александрович был похоронен на Новом Никольском кладбище Александро-Невской лавры (в 1956 году перезахоронен, прах писателя перенесли на Волково кладбище). В некрологе, опубликованном на страницах «Вестника Европы», отмечалось: «Подобно Тургеневу, Герцену, Островскому, Салтыкову, Гончаров всегда будет занимать одно из самых видных мест в нашей литературе»

В Ульяновске именем Гончарова названа центральная улица города, существует музей Гончарова, памятники, мемориальная беседка.

В Екатеринбурге именем Гончарова названа маленькая улочка, впоследствии перекрытая многоуровневой парковкой ТЦ Карнавал.

Адреса в Санкт-Петербурге

• 06.1837 - 10.1852 года - доходный дом Шамшева - Литейный проспект, 52;
• конец 02.1855 - 1856 - дом Кожевникова - Невский проспект, 51;
• 1857 - 15.09.1891 - дом М. М. Устинова - Моховая улица, 3.

Первые публикации важнейших произведений

• «Обыкновенная история»: журнал «Современник», 1847 г., третья и четвёртая книги журнала (март и апрель). Первое отдельное издание - 1848 г.
• «Обломов»: журнал «Отечественные записки», 1859 г., №№ 1-4.
• «Обрыв»: журнал «Вестник Европы», 1869 г., №№ 1-5. Первое отдельное издание - 1870 г.