Когда родилась сара де кей. Михаил шемякин - "философская клоунада". "Интересный монстр" - вот кем она осталась для Шемякина

Михаил Михайлович Шемякин. Родился 4 мая 1943 года в Москве. Российский и американский художник, скульптор. Лауреат Государственной премии Российской Федерации.

Отец - Михаил Петрович Шемякин - родился в 1908 году во Владикавказе. Его отец рано погиб и у него фамилия отчима - Шемякин, который был офицером Белой гвардии. Приёмный отец пропал на полях Гражданской войны, а юный Михаил Шемякин (старший) стал красноармейским сыном полка, в 13 лет получил один из первых орденов Красного Знамени, всю жизнь утверждал, что принадлежит к кабардинскому роду Кардановых. Великую Отечественную войну гвардии полковник Шемякин закончил командиром 8-й мотострелковой Бобруйской Краснознаменной ордена Суворова и Кутузова бригады и кавалером 6 орденов.

Мать - Юлия Николаевна Предтеченская, актриса.

Большая часть детства Михаила Михайловича прошла в ГДР.

В 1957 году 14-летний Михаил вернулся в СССР, в Ленинград.

"Мои деды были расстреляны, в вицмундирах и похоронены. А жил я в коммунальной квартире на Загородном проспекте. В одной комнате - мама с сестрой, в другой - я. 38 человек в квартире!", - вспоминал он.

Был принят в среднюю художественную школу при Институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И. Е. Репина, где учился с 1957 по 1961 год. Затем был отчислен за «эстетическое развращение» однокурсников и несоответствие нормам соцреализма.

С 1959 по 1971 год работал почтальоном, вахтёром, в течение пяти лет работал такелажником в Эрмитаже.

В 1962 году в клубе журнала «Звезда» открылась первая выставка Шемякина.

В 1967 году основал группу художников «Петербург». Вместе с философом Владимиром Ивановым создал теорию метафизического синтетизма, посвящённую поискам новых форм иконописи, основанных на изучении религиозного искусства разных эпох и народов. Два года был послушником в Псково-Печерском монастыре, в период управления обителью наместником архимандритом Алипием (Вороновым).

В 1967 г. Шемякин поставил оперу Д. Шостаковича «Нос» в студии Ленинградской консерватории.

После многочисленных арестов выставок, конфискаций работ и принудительного лечения в психиатрических больницах власти выдворили Шемякина из СССР в 1971 году. "Когда меня изгоняли из страны, КГБ поставил условие: я не имел права сообщить об отъезде даже родителям. «Отвальной» не было и быть не могло. Я был выслан бесшумно - в трехдневный срок. Мне запретили даже взять с собой маленький чемоданчик. Для начала моей жизни на Западе правительство дало мне 50 долларов", - рассказывал художник.

По мнению Михаила Шемякина, инициатором преследования зачастую являлись не правоохранительные органы, а Союз художников СССР.

Дружил с . Они познакомились в Париже благодаря танцору Михаилу Барышникову и навсегда остались друзьями. Высоцкий посвящал Шемякину свои песни, тот, в свою очередь, рисовал иллюстрации к произведениям Владимира Семёновича, а после его смерти создал памятник поэту, установленный в Самаре.

Хотя песни в исполнении Высоцкого пытались записывать многие, но из профессиональных записей Владимира Высоцкого ни одна не может соперничать с коллекцией Шемякина по объёму, чистоте звучания, исключительному подбору песен. Эти записи уникальны тем, что Высоцкий пел не для пластинки, а для близкого друга, чьё мнение он так ценил. Записи сделаны в Париже в 1975-1980 годы в студии Михаила Шемякина. Аккомпанировал Высоцкому на второй гитаре Константин Казанский. Записи были изданы только в 1987 году, после обработки в Нью-Йорке Михаилом Либерманом. Серия включает в себя 7 пластинок. В память о творчестве В. Высоцкого, Михаил Шемякин создал серию литографий, посвященных песням и стихам Владимира Семёновича. Литографии были отпечатаны только в 1991 году, а в виде полного издания вышли в свет в 2010 году.

Жил в Париже, а в 1981 году переехал в Нью-Йорк. В Париже устраивал выставки и публиковал работы своих коллег - российских художников и писателей-нонконформистов. В октябре 1990 года подписал "Римское обращение".

"У меня давно только один паспорт - американский, с тех пор как меня лишили советского гражданства. До этого был нансеновский - временный документ для лиц без гражданства… Человек без родины - это ужасное унижение я терпел долгие годы. Я не хотел получать французский паспорт, быть «второсортным» французом. И только когда я переехал в Америку, я получил там паспорт", - рассказывал он.

Начатые в 1960-е годы исследования искусства всех времён и народов выросли в коллекцию из миллионов образов, структурированных по техническим, историческим и философским категориям, за что художник был удостоен пяти почётных докторских степеней. Эта коллекция послужила основой для создания Института философии и психологии творчества (Франция).

В период с 1981-1982 в Нью Йорке несколько совместных выставок с киевским художником Александром Костецким.

В 1990-х годах и по сей день вместе с клоуном В. Полуниным устраивает шествия и зрелища в Санкт-Петербурге, Москве и Венеции.

В 2000 году учредил Воображаемый музей в городе Хадсон, штат Нью-Йорк, где организуются выставки по тематике исследований. В 2002-2003 годах создал для российского канала «Культура» 21 серию цикла «Воображаемый музей Михаила Шемякина».

В 2001 году в Мариинском театре Шемякин поставил свою версию балета П. Чайковского «Щелкунчик» с хореографией Кирилла Симонова.

В 2001 году в Лондоне открыт монумент, созданный Михаилом, посвящённый трёхсотлетию посещения Лондона Петром Великим, а в Москве - скульптурная композиция «Дети - жертвы пороков взрослых».

В 2003 году открыты памятник Анатолию Собчаку в Санкт-Петербурге и композиция «Царская прогулка» в Константиновском дворце.

В Санкт-Петербурге установлены три его монумента: Петру Великому, жертвам политических репрессий и архитекторам-первостроителям Санкт-Петербурга. Вариант памятника Петру Великому установлен в Нормандии.

В 2005 году поставил балет по мотивам сказки Э. Т. А. Гофмана «Волшебный орех» - по своему либретто и со своим оформлением, с оригинальной музыкой Сергея Слонимского и хореографией Донвены Пандурски.

В 2006 году в Мариинском театре поставлены три одноактных балета в оформлении Шемякина и с хореографией Донвены Пандурски.

В 2007 году Шемякин вернулся во Францию, где поселился недалеко от города Шатору.

С 2009 года в Фонде художника Михаила Шемякина в Санкт-Петербурге организует выставки по материалам своих исследований.

В 2010 году создал новую версию балета Л. Делиба «Коппелия» для Литовского национального театра оперы и балета с хореографом Кириллом Симоновым.

В 2013 году выпустил первые каталоги итогов исследований.

Диапазон, в котором работает Михаил Шемякин, весьма широк: от рисунка до монументальной скульптуры, театра и кинематографа. Тематика его творчества тоже разнообразна: от театрального гротеска до метафизических образов.

Лауреат Государственной премии Российской Федерации, народный художник Кабардино-Балкарии, народный художник Адыгеи, почётный доктор ряда высших учебных заведений.

К политике равнодушен, по его словам, пытается обходить ее стороной.

Дружен с Эдуардом Лимоновым. "Я помогал ему выйти из заключения. Однажды ко мне приехал его представитель и попросил от имени Лимонова, чтобы я замолвил за него слово перед Путиным. И при встрече с президентом я поднял этот вопрос и сказал, что нехорошо для России, стыдно, когда писатель сидит", - рассказывал он.

Михаил Шемякин в программе "Наедине со всеми"

Личная жизнь Михаила Шемякина:

Дважды был женат.

Первая жена - Ревекка Борисовна Модлина (6 сентября 1934 - 2014), скульптор, художник. В 1958 г. окончила художественное училище в Ленинграде. В 1950-е была женой художника Рихарда Васми, а в 1960-1962 гг. - была замужем за художником Александром Арефьевым.

"Когда мы познакомились, она оформляла витрины, забросив скульптуру. В 1964 году родилась наша дочь Доротея. Мы жили в коммунальной квартире. Для отъезда за границу нам нужно было развестись. Оформили развод в 1970 голу. Жене с дочкой помогла выехать во Францию Дина Верни, известная галерейщица, одна из богатых женщин, а когда-то - девочка из Одессы. Ей принадлежал весь Майоль. В юности она была его натурщицей, а после его смерти ей досталось все его имущество, включая дома", - рассказывал Шемякин.

Летом 1971 года Ревекка Борисовна вместе с дочерью Доротеей эмигрировала во Францию и жила в Париже. В 1983-м переехала в Грецию. В последние годы жизни опять вернулась во Францию, жила в городе Лош.

Доротея Михайловна Шемякина - художница, живописец, книжный график. С 1986-го живёт в Афинах.

Вторая жена - Сара де Кэй , американка.

Художник рассказывал: "С Сарой нас свел Высоцкий. Много в моей жизни мистического... Володя уже умер в то время. Американцы решили сделать о нем фильм. Искали людей, знакомых с Высоцким. Узнали, что в Нью-Йорке живу я и попросили Сару связаться со мной, взять интервью. Она была известной переводчицей, переводила интервью для фильма... Так мы подружились. Сара помогала мне учить английский язык, добровольно была моделью - я много ее рисовал. Потом поехала со мной в Италию, помогала делать мой двухтомник".

Михаил Шемякин, Сара де Кэй и дочь Доротея (в центре)

Его дом во Франции - это красивый старинный замок в деревне, недалеко от Парижа. Сам художник о нем говорил: "Замок красивый. Но ничего особенного из себя не представляет. Оригинальное строение конца XVI века, достроенное в XIX веке. Там 44 года была школа, потом ее выставили на аукцион, и мы приобрели эту недвижимость. Все время перестраиваем. Четыре этажа. Рядом, в «Эрмитаже» (так французы называют здание бывшей конюшни), находятся научная библиотека, исследовательская лаборатория. графическая мастерская, где я работаю".

Шрамы Михаила Шемякина - производственные: "Что касается шрамов... часть - это чисто производственные травмы. Если знают, что такое шрам от ножа, то заметят, что некоторые из моих - это ожог. Шрамов у меня много, но, к счастью, я не хожу, как господин Бренер голым по улице. Есть шрамы, заработанные в стычках - и парижских, и американских, но в основном - производственные. Например, при плавке отвалилась ещё горячая деталь от скульптуры, причём, - не моей и упала прямо на лицо".

Монументальные работы Михаила Шемякина:

«Кибела», бронза - до октября 2006 года находилась на Prince Street в районе СоХо, Нью-Йорк, США;
Памятник Петру I в Петропавловской крепости - Санкт-Петербург, 1991;
Мемориал «Жертвам политических репрессий» (Метафизические сфинксы) - Санкт-Петербург, 28 апреля 1995 года;
Памятник «Архитекторам-первостроителям Санкт-Петербурга» - Санкт-Петербург, 1995 год;
Надгробие на могиле киноактёра Савелия Крамарова - Сан-Франциско, 1997 год;
Памятник к 200-летней годовщине смерти Джакомо Казановы - установлен перед Дворцом Дожей в Венеции (Италия), 1998 год;
Памятник профессору Гарольду Юкеру «Диалог Платона с Сократом» - Университет Хофстра, Хэмпстед, шт. Нью-Йорк, 1999 год;
Установлено надгробие Михаилу Маневичу - Санкт-Петербург, 1999 год;
Памятник Петру Великому - Детфорд, Лондон, 2001 год;
«Дети - жертвы пороков взрослых» - Москва, 2001 год;
Памятник «Царская прогулка» в парке Константиновского дворца - Стрельня, 2003 год;
Надгробие первому мэру Санкт-Петербурга Анатолию Собчаку - Санкт-Петербург, 2003 год;
Памятник Владимиру Высоцкому в Самаре - 25 января 2008 года;
Памятник жертвам террора - Владикавказ, 2010 год.

Перформансы Михаила Шемякина:

Поставил оперу «Нос» - Театр Ленинградской консерватории, 1967 год;
В 1996 году, Михаил Шемякин совместно с Вячеславом Полуниным и Терри Гиллиамом создает спектакль «Diablo / Дьявол» в жанре «философская клоунАда»;
Создал оформление сцены на площади Святого Марка на время Венецианского карнавала. В рамках празднества организует совместно с Вячеславом Полуниным и Антоном Адасинским хэппенинг «Memento mori» с использованием своих скульптур, 1998 год;
Устраивает процессию масок «Карнавал Санкт-Петербурга в Венеции» с участием Анвара Либабова и Онофрио Колуччи, 1998 год;
Балет «Щелкунчик», постановка Мариинского театра, 2001 года, в которой Михаил Шемякин стал автором эскизов: костюмов, масок, декораций, а также работал над либретто;
Премьера одноактного балета «Принцесса Пирлипат, или Наказанное благородство», либретто М. Шемякина на сюжет Э. Т. А. Гофмана, музыка С. Слонимского, хореография К. Симонова, постановка и оформление М. Шемякина. Мариинский театр, Санкт-Петербург, 2003 год;
Премьеры трёх одноактных балетов: «Метафизика» (С. Прокофьев), «Кроткая» (С. Рахманинов), «Весна священная» (И. Стравинский). Декорации и костюмы Михаила Шемякина, хореография Донвены Пандурски. Государственный театр оперы и балета, София, Болгария; Мариинский театр, Санкт-Петербург, 2005 год;
Организовал «Посольство Петра Великого» на площади Сан-Марко в рамках программы Венецианского карнавала совместно с Антоном Адасинским, Вячеславом Полуниным, Александром Мирочником и сотрудниками Мариинского театра, февраль, 2007 год;
Организовал представление «Посольство Петра Великого» в петербургском Манеже, совместно с Анваром Либабовым, Александром Мирочником и сотрудниками Мариинского театра, 2008 год.

Михаил Шемякин — личность парадоксальная, эпатажная, часто непредсказуемая и вместе с тем невероятно талантливая. В мировоззрении, творчестве этого художника и скульптора уживаются иногда диаметрально противоположные эстетические и этические представления о жизни. Художественная провокация мирно сосуществует со здравым смыслом и прагматизмом.

4 мая у него юбилей — Михаилу Михайловичу исполняется 70 лет. Его судьба очень интересна: начиная с происхождения и заканчивая самим творчеством мастера. Дело в том, что отец Михаила Михайловича, осиротел и был усыновлён офицером белого движения Шемякиным. После гибели приёмного отца во время гражданской войны мальчик стал сыном красноармейского пока и уже в тринадцатилетнем возрасте удостоился ордена Красного Знамени.

Впоследствии, когда Михаил Михайлович задался целью узнать своё настоящее происхождение, выяснилось, что он родом из Кабардино-Балкарии. Интересно, что мать Михаила Михайловича до войны была актрисой, она снималась в кино и играла в театре. Однажды съёмочную группу отправили в один из кабардинских аулов, который являлся родиной отца Михаила Михайловича.

Детские годы будущий скульптор прожил в Германии, где нёс службу его отец. Однажды под влиянием произведений Вашингтона Ирвинга Михаилу приснился красивый пейзаж, который он поспешил запечатлеть. Когда в зрелом возрасте Михаил Михайлович обзавёлся недвижимостью в Америке, он узнал пейзаж из своего сна: выяснилось также и то, что Ирвинг в своей книге описывал именно это место!

В 1957 году Шемякины вернулись в СССР, и там Михаил поступает в Ленинградскую среднюю художественную школу при Институте живописи, скульптуры и архитектуры имени И.Е. Репина, откуда спустя некоторое время молодой человек был отчислен за "эстетическое развращение" однокурсников. Михаилу пришлось работать: он не чурался тяжелой, далёкой от творчества работы.

Будущего скульптора жизнь вела по ухабам, так к примеру, он оказался на принудительном лечении в психиатрической больнице. Затем Михаил Михайлович работал такелажником в Государственном Эрмитаже, которому отдал пять лет жизни. В 1967 году, спустя десять лет после возвращения в Россию, он организовал группу "Санкт-Петербург" и совместно с философом Владимиром Ивановым создал теорию метафизического синтетизма, занимаясь исследованием религиозного искусства. Позднее теория получила одобрение в научных и художественных кругах, и Михаил Михайлович был награждён званием почётного доктора университета в Сан-Франциско, Сидар-Крест Колледжа в США, Европейской академии искусств во Франции, Российского государственного гуманитарного университета, университета Кабардино-Балкарии.

В 1971 году Михаила Шемякина выслали из СССР, лишив гражданства, он поселился в Париже, где продолжал заниматься творчеством. В 1974 году он выставил на суд публики акварельный цикл "Петербургский карнавал", что мгновенно стало мировым событием. Тогда же Михаил Шемякин познакомился с Владимиром Высоцким и сделал записи его песен, которые переиздаёт и по сей день.

После десяти лет парижской жизни Михаил Михайлович уехал в Соединенные штаты, где спустя восемь лет получил американское гражданство и купил дом в Клавераке недалеко от Нью-Йорка. Его работы завоёвывают мир: Европу, Бразилию, Японию, Китай. В США Шемякина избирают действительным членом Нью-Йоркской академии наук и академиком искусств Европы.

В 1989 году Михаил Михайлович снова возвращается на родину: здесь проходят его выставки — в Москве и в Санкт-Петербурге. В Северной столице установлено несколько памятников работы Шемякина: Петру I на территории Петропавловской крепости, Архитекторам-Первостроителям Петербурга на кладбище Сампсониевского монастыря, репрессированным в годы большевизма — сфинксы на набережной Робеспьера.

Работы Михаила Михайловича нашли постоянное местожительство в стенах российских и зарубежных выставочных залов и музеев: Государственной Третьяковской галереи, Музея современного искусства в Париже и Тель-Авиве, нью-йоркского "Метрополитена". И даже скульптура Джакомо Казанова в Венеции чудесно вписалась в архитектуру этого города, без которой не обходится традиционный венецианский карнавал.

В 1993 году Михаил Михайлович был удостоен Государственной премии Российской Федерации в области литературы и искусства, в следующем году награждён французским орденом "Рыцарь искусства и литературы", в 1998 году получил медаль "Достойному" от Российской академии художеств. Шемякин был дважды женат. Первая жена — Ребекка, от которой у него есть дочь — Доротея, художница, которая сегодня живет в Греции. Вторая жена — Сара де Кэй, американка.

В 1996 году, Михаил Шемякин совместно с Вячеславом Полуниным и Терри Гиллиамом создает спектакль "Diablo / Дьявол" в жанре "философская клоунАда". Шемякин всегда мечтал создать костюмы для балета "Щелкунчик", и в 2001 году его мечта сбылась: на сцене Мариинского театра состоялась премьера этого балета, где Шемякин выступал не только в качестве художника по костюмам, но и автора декораций и даже либретто отчасти является его творением.

В 2007 году Шемякин вновь вернулся во Францию, где поселился в поместье недалеко от города Шатору. Периодически работает в Санкт-Петербурге.

В последнее время Михаил Михайловича все чаще приглашают в качестве художника -постановщика грандиозных государственных праздников.

Четверть века Шемякин живёт в Америке и на Родине бывает нечасто. Поэтому, воспользовавшись его приездом в Петербург, «Суперзвёзды» решили поговорить с художником сразу обо всём - от истории его семьи и знакомства с Высоцким до отношения к женщинам и России.

«Ностальгия не мучает»

- В ПИТЕР вас привела очередная работа с Мариинским театром - спектакль «Волшебный орех» по Гофману?

Да, но не только. Я курирую здесь также несколько благотворительных проектов. Точнее, ими вплотную занимается филиал моего Института философии и психологии творчества. А я эту работу, так сказать, направляю. Встречаюсь с чиновниками, пробиваю что-то.

Это помещение на Садовой, в котором мы с вами разговариваем, мне несколько лет назад выделил Владимир Владимирович Путин под мастерскую. Но я понял, что в связи с существующими в этой стране законами не могу ввозить книги (это слишком дорого), не могу ввозить и вывозить собственные картины - на границе меня задерживают и спрашивают: «Есть ли бумага на вывоз ваших работ?» Поэтому я решил, что гораздо легче будет продолжать работать за границей, как раньше. А здесь организовал работу фонда, чтобы помогать нуждающимся по мере сил. Например, мы выставляем и продаём работы детей-инвалидов, маленьких пациентов онкологического центра, аутичных детей, а также заключённых колонии для несовершеннолетних. У каждого из них есть свой личный счёт, и так они узнают, что, оказывается, можно зарабатывать деньги самому, а не красть чужие велосипеды.

Я и в Америке держу ситуацию под постоянным контролем. Меня часто спрашивают: «Почему вы этим занимаетесь?» Но есть такое выражение: «Если не ты, то кто?» Разумеется, по сути дела, мы занимаемся тем, чем должно заниматься государство. Но когда я вижу заброшенных детей, не могу обойти это стороной. Как не мог обойти предательство наших ребят в Афганистане. В своё время все о них забыли и оставили гнить в плену. Когда это случилось, я организовал интернациональный комитет по их спасению, чтобы обратить внимание общественности на то, что советское правительство в очередной раз совершило предательство по отношению к своим соотечественникам.

«До моего отъезда из России я был связан с церковью» (художник - слева)

Сейчас мне, например, говорят: «Найдите у себя в Америке деньги на памятник воинам, погибшим в Афгане». Но почему американцы должны собирать деньги на памятник нашим солдатам? Мне отвечают: «А у нас нет денег». И это в богатейшей стране мира!

- В России вы редкий гость. Почему?

Стараюсь приезжать сюда как можно реже, чтобы беречь свои нервы. Атмосфера здесь очень тяжёлая - отсутствие понятий о совести, стыде.

Лучшие дня

- Неужели совсем не мучает ностальгия по городу вашей юности?

Недавно я заезжал на Загородный, 64, - там у нас были две комнаты в коммуналке, с очень тяжёлыми соседями. Ностальгии по Ленинграду моей юности нет, потому что моя молодость была очень тревожной и опасной. Я уехал, вернее, меня выслали в 27 лет. Жить с ощущением, что не сегодня завтра посадят, было трудно. Особенно зная, что ты ничего преступного не совершил. Никаким «диссидентством» я не занимался, меня просто записывали в диссиденты. А я всего-навсего писал картины и пытался увидеть мир собственными глазами. Но это уже считалось преступлением. На тебя собиралось досье, и таким, как ты, полагалось сидеть в дурдоме или лагере. Когда происходили обыски, а потом меня сажали в сумасшедший дом, я воспринимал всё как что-то само собой разумеющееся.

- В своё время вас выслали во Францию. А как вы оказались в Америке?

Мне предлагали французское гражданство. А я отказался, потому что не хочу быть второсортным французом. По законам этой страны, если ты не рождён во Франции и хочешь основать бизнес, у тебя должен быть партнёр - натуральный француз. А в Америке, которую я выбрал для постоянного места жительства, любой приезжий может стать хоть министром внутренних дел, хоть губернатором, как Шварценеггер.

- В Россию, значит, несмотря на президентские подарки, насовсем не вернётесь?

Просто я хочу жить и работать в нормальной обстановке. Я с болью и с симпатией отношусь к России, но переезжать в эту криминальную державу и начинать свою жизнь сначала не собираюсь. Здесь я всё время боюсь, что меня сзади грохнут по голове и ограбят. С Аникушина, академика мировой величины, пару лет назад зимой сняли единственное тёплое пальто, на улице средь бела дня, и старик в слезах в одном пиджаке бежал домой. И никакие милиционеры, которых в Москве больше, чем элементарных урн, не помогли.

- Вы вообще по натуре пессимист?

Если бы я был пессимистом, то давно бы уже в петле болтался. С юных лет занимаюсь философией, я христианин и считаю, что всё идёт по Писанию. Когда я жил послушником в Псково-Печорском монастыре, там были затворники-иеромонахи. Они выходили на улицу раз в год - на Пасху. Помню одного старца, он был очень благодушный. Ему в ноги бухнулась женщина из одного из окрестных сёл. Заливаясь слезами, она начала жаловаться на свою жизнь и спросила, не мог бы он своими молитвами ей помочь, а то у неё не жизнь, а ад на Земле: муж пьёт и её бьёт, сын в тюрьме за убийство, а дочь - проститутка. Этот иеромонах ласково погладил её по голове и сказал: «Радуйся, раба Божья: на твоих детях сбывается пророчество Божье». Развернулся и пошёл. А эта баба так и осталась стоять с раскрытым от изумления ртом, ничего не понимая.

А это значило что? Что не за горами второе пришествие Мессии. Я думаю, что человечество приближается к катастрофе - экологической или термоядерной. Я понимаю, в какое зловещее время мы живём, но, наверное, высший разум уже всё предусмотрел.

«Терпеть не могу манекенной красоты»

- ВАША жена - американка Сара де Кей. Как вы с ней познакомились?

Лет 20 назад она работала переводчицей на документальном фильме о Высоцком - его снимали американцы. Ей сказали: «В Нью-Йорке живёт его друг, свяжись с ним». Она восприняла это пожелание буквально и осталась со мной (смеётся).

- Это была любовь с первого взгляда?

Наверное. На самом деле мы очень много работали вместе над этим фильмом. Сара - замечательный человек и отличный работник. Я женщин всегда выбирал, исходя из их выносливости. И первая жена у меня была такая, и вторая подруга, до Сары. Рядом со мной всегда идут настоящие солдаты, потому что жизнь у меня сложная, режим нечеловеческий. Порой мы с Сарой не спим по двое суток - она держится на кофе, я - на чае.

Сара знает в совершенстве русский, французский, английский, неплохо говорит по-итальянски и берёт на себя очень много, ведёт все мои дела. Согласитесь, не всякая женщина поедет с тобой в Афганистан, будет рисковать своей жизнью. Но это было её упрямство - не хотела меня одного отпускать. А там было действительно страшно, когда ты знаешь, что нелегально перешёл границу и дважды враг - во-первых, как гражданин Америки, которую моджахеды объявили представителем дьявола, а во-вторых, как человек, приехавший хлопотать за русских солдат, которые стреляли в афганцев.

- Ваша Сара - настоящая декабристка!

Да, хотя она американка французского происхождения, её предки-протестанты 300 лет назад бежали в Америку от преследований католической церкви. Я вообще к женщинам отношусь с большим уважением и пиететом. Женщины в целом больше умеют любить по-настоящему, а не на словах. Они часто намного мужественнее мужчин.

Но при выборе спутницы жизни многое зависит от тебя самого: важно понять, что перед тобой настоящая женщина, женщина-друг. А многие же раскисают при виде внешних данных, которые не всегда соответствуют тому, что внутри. Я по-иному отношусь к женщинам, терпеть не могу манекенной красоты.

«Боялся только людей»

- ЗА ЧТО вас в своё время отправили в сумасшедший дом?

Официально он назывался Экспериментальная психиатрическая лечебница имени Осипова. Там на нас, как на подопытных кроликах, испытывали новые препараты. Мне поставили диагноз «вялотекущая шизофрения» и упекли на три года. Лежал я в буйном отделении, где не было ни вилок, ни ножей. Находиться среди сумасшедших было очень тяжело. Люди там попадались очень агрессивные.

Один, бывший боцман, начал рассказывать о моих прошлых жизнях, распалился, вспомнил о том, что когда-то я был римским легионером и убивал христиан, а после этого засадил мне кулаком в челюсть и сломал её. Меня вызволила мама, взявшая меня на поруки. В результате я пробыл в сумасшедшем доме всего полгода. Если бы не она, из меня бы сделали «овощ».

- Вы ушли в монастырь до психушки или после?

После. И до моего отъезда я был связан с церковью. Искал там спасения.

- А как вы оказались на Западе?

В 1971 году я был арестован, и генерал госбезопасности предложил мне сделать выбор: психушка, места, далекие от любимого города, или же я покидаю эту страну - бесшумно и навсегда. И я по сей день благодарен этому генералу. Он оказался коллекционером моих работ, на прощание попросил, чтобы я подарил ему несколько своих гравюр. И сказал мне следующее: «Мы с дочкой собираем ваши работы. Мы ваши поклонники и хотим, чтобы вы как художник выжили и развились на Западе. Постарайтесь вести себя ровно и спокойно. Россия будет меняться, и я верю, что наступит день, когда вы вернётесь». Так и произошло.

- Что на вас больше всего повлияло в жизни: церковь, дом для умалишённых или вынужденная эмиграция?

Это вопрос непростой. Вот если человек попал под трамвай и ему отрезало ногу, тут действительно непосредственное влияние. А на меня… Всё оказало. Когда я вышел из психушки, через два месяца почувствовал себя так плохо, что готов был, как Мастер у Булгакова, вернуться туда и сказать: «Колите меня опять, только выведите из состояния беспредметного страха».

Я не мог рисовать, с меня градом катился пот от бессознательного ужаса. Но, к счастью, я вспомнил истории о животных: если в деревне собаку укусила гадюка, она уходит в лес и или не возвращается, или возвращается тощая до костей, но здоровая. Я занял денег у своего друга и поехал на Кавказ, в горы. Год жил в лесу, в пещерах, как дикий человек. Спал на каменном полу в одном подряснике и не замечал температуры, хотя в горах днём жарко, а ночью очень холодно.

- Не было страшно одному среди диких зверей?

Нет, зверей я не боялся - только людей. Но змеи раздражали - они любили ночами заползать на меня, чтобы погреться. Я их разгонял палкой, но всё равно к утру весь пол в пещере был в змеях, и очень ядовитых. Но меня они не кусали. Скорпионы мешали. А так всё было нормально.

Когда почувствовал, что химия выходит из моего организма, я вернулся. Но всё равно заставлял ночевать в мастерской мать и сестру, потому что мне было необходимо присутствие людей. Я обматывал лоб полотенцем, так как холодный пот, вызванный беспредметным страхом, заливал лицо, и заставлял себя рисовать, рисовать, рисовать!

Первое время в эмиграции тоже было несладко. Мне дали с собой 50 долларов и запретили брать что-либо ещё, даже маленький чемоданчик. Никто не должен был знать, что я покидаю Родину, потому что мой отец, несмотря на то что был в запасе, оставался крупной фигурой в военных кругах. Узнав, что меня изгоняют, он мог позвонить кому-нибудь из маршалов и вернуть самолёт. Я улетал в солдатском полушубке и сапогах. Со мной был только пёс породы боксёр - единственный, кого мне позволили взять. Иначе я бы никуда не полетел.

- И куда вы отправились с 50 долларами в кармане?

В Париже меня встречала одна из богатейших женщин Франции, галерейщица Дина Верни - у неё как раз шла выставка моих работ. Она же незадолго до этого помогла выехать в Париж моей тогдашней жене Ребекке с дочкой Дорой, сославшись на то, что они якобы состоят в родстве.

- Если бы вас не выслали принудительно, вы всё равно искали бы пути бегства на Запад?

Конечно!

- А до этого вы хоть раз там бывали?

Вы забываете, в какое время мы жили! Нас окружал «железный занавес». Мои друзья, чтобы оказаться в свободном мире, 9 дней плыли на маленькой лодочке через Чёрное море. А потом сидели в турецкой тюрьме, потому что турки не могли поверить, что те смогли подобным образом переправиться на тот берег.

Но, хоть мы все и мечтали о свободе, всё равно Родина есть Родина. Я понимал, что больше никогда не увижу Питер, своих друзей и, конечно, мать и отца. Так и вышло: отец умер в 1976 году, и на его похороны меня не пустили.

Помню, как я сидел и смотрел в окно самолёта на эту унылую землю, тракторы, вмёрзшие в лёд, и подступали слёзы. От того, что я больше никогда всего этого не увижу. Но я говорил себе: «Дурень, что ты ревёшь? Сейчас самолёт вернётся, и ты будешь знать, что ни в какой Париж не летишь, а поедешь в места, далёкие не только от Парижа, но и от любимого Питера». В ту пору ведь легко возвращали самолёты. В КГБ меня даже предупредили, что, пока я не сойду на землю Франции, радоваться рано.

По приезде я всё не верил, что это свершилось. Сразу же мне был подарен небольшой замок. А на третий день был вручён 10-летний контракт, согласно которому я обязывался делать всё, что пожелает Дина Верни. «Метафизику забудь, дорогой мой, - сказала мне она. - Это на сегодняшний день не товар. Будешь делать натюрморты, они очень хорошо идут в моей галерее. Я тебе покажу весь мир, я тебе сделаю карьеру». Но я отказался: «Мадам, я не для того сбежал из одной клетки, чтобы променять её на золотую. Для меня свобода превыше всего. Я ухожу».

Поскольку она продавала мои работы, я попросил разрешения остаться на несколько дней в отеле. Но на второй день пришёл служащий и сказал: «Мадам Верни приказала вас выгнать из отеля, потому что она отказывается платить за вас». Так мы оказались на улице. Стоял мороз. Семилетняя дочка болела, у неё был жар. Мы вышли на улицу, держа сиамского кота и собаку и не зная, что делать. Безвыходное положение! Но всё равно я даже не допускал мысли, чтобы вернуться к этой бандитке.

И вдруг мы услышали крик на ломаном русском: «Миша, Рива, Дора!» Это случайно проходила мимо Сюзанна Маси, жена знаменитого писателя Роберта Маси, который написал книгу «Николай и Александра», ему за неё дали Пулитцеровскую премию, и по ней уже ставился фильм. Сюзанна и Роберт останавливались у нас, когда приезжали в Ленинград. Оказалось, они жили в Париже недалеко от отеля, из которого нас выгнали.

Сюзанна привела нас к себе, но ночевать не предложила, хотя у неё было 3 квартиры в Париже. Дочку она оставила, а нас с женой отвела в гараж к одному скульптору, где валялись грязные матрасы: на один можно было лечь, а другим укрыться. Этот художник занимался химической скульптурой из пластика, там ещё стояли машины, так что вонь была страшная. Так мы начинали свою жизнь в Париже.

Сюзанна, как сейчас помню, принесла нам какие-то рваные полотенца и… букетик цветов. Не знаю, может быть, это была какая-то месть за что-то, я так и не понял. Но она сказала: «Как вы прекрасно начинаете, мы с Робертом так прекрасно не начинали свою жизнь во Франции, когда были студентами». Правда, потом она всё-таки выклянчила для нас заброшенный бильярдный клуб без кухни, света, газа, горячей воды. Разбитые окна мы забили фанерой. Правительство Франции сдавало нам его за какие-то копейки. Полы были гнилые, можно было видеть, как внизу, на первом этаже, ходят люди. Там помещалась офортная мастерская, и все кислотные испарения поднимались к нам.

Несколько лет пришлось там прожить в довольно тяжёлых условиях. А потом меня заметили другие галерейщики, и в 74-м году у меня уже была первая выставка - помимо той, что была у Дины Верни. И всё стало приходить в нормальное состояние.

«Мне мешает моя доброта»

- КАК поживает ваша дочь Доротея? Ждёте внуков?

Дочка живёт с мамой в Греции. Ей 41 год, а внуков нет и, по всей видимости, не будет. Дора - художник, очень интересный, занимается живописью, графикой, скульптурой и мало думает о замужестве. Как и положено художнику, она странная.

- Вы, значит, тоже странный?

Наверное, для кого-то очень странный. Для психиатров в своё время был, для окружения. Время было другое - ездила машина, собирала волосатиков (так называли тех, кто носил длинные волосы), и потом им выстригали машинкой дорожки на голове. А девушкам зимой резали брюки до колена, потому что женщинам в брюках запрещалось ходить… Я отличался многим, главным образом - мышлением.

- Как вы считаете, каковы ваши сильные и слабые стороны?

Я чересчур добрый - это мешает. Если бы был пожёстче, многое было бы в моей жизни по-другому. Моя слабость в том, что я начинаю кого-то жалеть. А надо быть больше ницшеанцем. У меня было очень много неприятностей из-за мягкости характера. Так что для меня это недостаток.

А ещё долгое время моей главной слабостью было пристрастие к «зелёному змию». Но однажды я понял, что доставляю слишком много хлопот тем людям, которых люблю, вспомнил об ответственности перед искусством. И бросил - без помощи всяких химических средств. Вот уже 11 лет не пью!

А до этого я зашивался 9 раз вместе с Высоцким. Это держало… какое-то время.

- А гипноз не пробовали?

С гипнозом связана очень смешная семейная история. Мой отец в состоянии опьянения был очень страшен - он был искалеченным войной человеком. Он сам хотел со всем этим покончить и обратился к знаменитому в то время кремлёвскому гипнотизёру. И вот он к нему уехал, уже вечер, ночь, а его всё нет. Утром мама поехала за ним. Ей открыла горничная и сказала, что доктор с полковником с вечера заперлись в кабинете и ещё не выходили. Мама стала туда стучаться. Молчание. Тогда она зашла в кабинет и видит: врач лежит на полу, вокруг масса пустых водочных бутылок, а отец сидит в кресле - и оба сладко храпят. Вот так загипнотизировали моего отца!

Есть же люди, которые гипнозу не поддаются. Я, видимо, из них. Когда у меня было кислое состояние, мне порой советовали обратиться к психологу. Но я отвечал: если я ему расскажу про свою жизнь, хотя бы в последние полгода, и объясню, почему пью, психологу станет плохо, и он скажет: на вашем месте я пил бы ещё больше. Так что я понял, что должен бороться с этим сам.

- Давайте поговорим о ваших сильных сторонах.

Мои достоинства… Если человек начинает себя хвалить, это уже говорит о том, что у него есть большой недостаток! Если же говорить серьёзно, то одним из достоинств, перешедших ко мне от отца, является склонность к анализу. Папа ведь был преподавателем тактики в Академии им. Фрунзе. От моих предков - кабардинцев - мне передалось почтение к старшим. В России начиная с 1917 года любят отрекаться от учителей, от близких. Уж слишком долго поощрялась склонность к предательству. Я помню, у нас был банкет в Италии по поводу выхода моего двухтомника. И мой издатель, который работал с художниками больше 40 лет и выпустил серию «Великие мастера мира», сказал: «Я первый раз сталкиваюсь с таким феноменом, когда художник отдаёт 150 цветных страниц, чтобы рассказать о своих учителях и друзьях». Это, говорит, очень немодно: все считают, что всем обязаны своему необыкновенному таланту. А я вот как раз показываю в своих книгах, от кого двигаюсь.

Я принадлежу к Кабарде, где понятие чести превыше всего, и на этом всё строилось. Мой отец, чистокровный кабардинец, горец, рано потерял близких и был усыновлён офицером Белой гвардии Шемякиным. Приёмный отец скоро погиб во время Гражданской войны. А отец стал красноармейским сыном полка, в 13 лет получил один из первых орденов боевого Красного Знамени. Но всю жизнь звался Шемякиным - и всегда гордился, что принадлежит к роду Кардановых.

Сегодня в моих родственниках числится солидная часть населения Кабардино-Балкарии и огромное количество кабардинцев, рассеянных по свету. Клан Кардановых насчитывает около 65 000 человек, среди которых известный дирижёр Юрий Темирканов. А первые следы Кардановых в России обнаружены ещё в XVI веке, когда их послы пришли к Ивану Грозному да так и остались на служение. Ещё раньше выходцы с Кавказа Карданы появились в Италии. Джероламо Кардано изобрёл карданный вал. Возможно, и Пьер Карден - мой дальний родственник.

Моя мама, актриса Юлия Предтеченская, тоже гордилась древностью своего дворянского рода (хотя в пору её молодости это, мягко говоря, не приветствовалось). Однажды ей досталась роль юной кабардинки. Съёмки проходили в том самом ауле Кызбурун, откуда был родом мой отец, хотя они встретились много позже.

Подобных мистических совпадений в моей жизни было много. Например, наша встреча с Высоцким. До этого мы даже не были знакомы, но в первый же вечер наши души словно узнали друг друга, мы оба почувствовали, будто знаем друг друга много лет. Когда меня спрашивают, почему Высоцкий посвятил мне песен больше, чем другим своим друзьям и Марине Влади, я отвечаю, что так получилось. Я ведь тоже не каждого иллюстрирую!

- А как вы встретились?

В России мы не были знакомы, потому что, во-первых, жили в разных городах. У меня был очень ограниченный круг общения - я же работал простым чернорабочим в Эрмитаже. Когда меня выгнали из художественного института, я пошёл на такую хитрость, чтобы иметь возможность изучать работы старых мастеров. И каждый день я 8 часов махал перед Эрмитажем лопатой, а потом, уставший как собака, шёл копировать. И потом, ещё больше уставший, возвращался домой.

Как-то в Париже ко мне зашёл мой приятель Миша Барышников и сказал, что хочет меня познакомить с одним замечательным певцом. Мы встретились у сестры Марины Влади актрисы Одиль Версуа (её настоящее имя - Татьяна Полякова). Она была замужем за итальянским графом и поэтому жила в роскошном особняке. И Барышников всегда у неё останавливался, потому что она была большой поклонницей балета. Тогда я впервые и увидел Володю и Марину. До 4 утра он пел свои новые песни. Я, конечно, был покорён его талантом и обаянием.

Могу рассказать ещё одну мистическую историю. В детстве я зачитывался Вашингтоном Ирвингом. Как-то мне приснился сон: необычный пейзаж, силуэт каких-то гор. Сон этот я зарисовал. А уже взрослым, покупая землю в Америке, обнаружил, что она находится в месте, которое совпадает с моим давнишним рисунком.

- Сколько вы уже живёте в Америке?

Скоро будет 25. Почти десять лет прожил в Нью-Йорке, в Сохо, а потом мне это стало не по карману. Вначале я снимал свою мастерскую за 320 долларов, а когда уезжал, она уже обходилась в четыре тысячи. И я перебрался на север, к Канаде. Пять часов езды на машине от границы, два - от Нью-Йорка. Мы живём совсем рядом с лесом - к нам заходят олени на водопой, несколько лет назад забрёл медведь. Сейчас окрестности моего дома превращены в прекрасный скульптурный парк, за что я даже получил благодарность от мэра города.

«Мода - это я» - мог бы сказать художник Шемякин. Его фуражка и галифе - ДНК петербургского стиля, как шарф Пиотровского и шляпа Боярского, именная «шемякинская» колодка хранится в доме Hermes, а сам мастер только что выпустил коллекцию ювелирных миниатюр с брендом Sasonko.

Мой отец, гвардии полковник, оказал на меня большое влияние в том, как нужно следить за своей одеждой . Он служил в кавалерии и во время Гражданской войны, и во время Великой Отечественной. Посылал своего адъютанта
в Грузию, чтобы тот оттуда привозил сапоги, сшитые так, как хотелось отцу: с квадратным носком, из специально обработанной кожи. У него был свой портной, который обязательно подгонял по фигуре выданную форму. Кабардинцы, а отец принадлежал именно к этому народу, как и все представители Северного Кавказа, очень тщательно работают над своим обликом - не в силу того, что они пижоны или хотят создать какую-то моду. Просто во время боевых действий каждый сантиметр в одежде и обуви важен, и не случайно все мелочи и детали продумывались столетиями.

Мама была актрисой из старинной дворянской семьи, и покорить ее сердце было очень сложно, но отец смог это сделать благодаря своей элегантности. Мое детство прошло в ГДР, где в Западной группе войск служил отец. В то время у меня и моих сверстников не было никаких особых размышлений об одежде, как у сегодняшних детей. Мы вырастали с определенным взглядом на жизнь: хотели быть очень сильными, и все, что было связано с расслабленностью или с чрезмерным вниманием к внешнему виду, в нашем мальчишеском кругу презиралось. А после просмотра фильма «Остров сокровищ» мы вбили себе в голову, что должны обязательно стать пиратами, - так нашим идеалом стал Джон Сильвер. Мы нашли себе тельняшки, сделали флаг Веселого Роджера с черепом и костями, выучили песни, которые нашли в каких-то книжках, и распевали их по вечерам. Очень жалели о том, что у нас два глаза, а не один, потому что пиратская повязочка казалась нам верхом совершенства, лучшим дизайном.

Когда в возрасте четырнадцати лет я переехал с родителями в Ленинград, у нас, у мальчишек, был такой идеал: кепка, нахлобученная на голову, шарф, замотанный вокруг шеи. Некий момент приблатненности считался большим шиком. В то время появились стиляги, но такие глубоко мужественные мальчики, как я, их презирали. Позднее я поступил в художественную школу при Институте имени Репина, и начались уже совсем другие влияния на меня и моих одноклассников: мы подражали импрессионистам, тогда еще запрещенным в СССР, и мечтали о каком-нибудь французском берете. Моего друга, в будущем замечательного художника Юру Ковалева,
с позором отчислили из школы только за то, что он, насмотревшись портретов Ренуара, носил розовый шарф. Позже нам хотелось одеваться так, как одеваются иностранцы, тем более что они уже стали тогда появляться в Ленинграде.

В 1971 году меня выслали из СССР и я оказался в Париже, где начинал с полной нищеты. А когда стал зарабатывать первые деньги, конечно, я не одевался как сегодня - иной раз любил нарядиться очень экстравагантно. Мог нацепить красные брюки, мушкетерские сапоги из кожи, матроску и черный цилиндр поверх длинных, ниже пояса, волос. Вот в таком виде я разгуливал по улицам, когда однажды вечером увидел в районе Пляс Пигаль группу советских туристов под охраной сотрудника КГБ, «топтуна», как их тогда называли. Поглядывая на проституток, он разглагольствовал о том, что это позорное злачное место Парижа, в котором незачем появляться нормальным людям. А я, проходя мимо в своем цилиндре, абсолютно не похожий на русского, на чистом русском языке сказал: «Вот и не хрен вам здесь делать». И пошел дальше не оглядываясь, но затылком чувствуя открытые рты.

Позднее, когда я встал на серьезные контракты, то начал военизироваться в своей одежде. Сапоги я всегда любил, это отцовское, уже где-то в генах. Кроме того,
они «держат ногу», что для художника важно, - помню, дружил с замечательным графиком Александром Тышлером, который говорил, что в мягких туфлях его сразу тянет на диван. Шил сапоги на заказ, в компании Hermes до сих пор хранятся мои колодки, они так и называются - «Шемякинские». Эта модель принадлежит только мне, я ее разработал подобно той, что носил отец. Кроме того, сегодня я живу во Франции в деревне, у нас парк 26 гектаров, и если ты идешь на прогулку, обязательно надеваешь сапоги, потому что иначе нельзя: у нас очень много змей.

Учитывая то, что я много работал и лепил - я вообще-то скульптор по образованию, - мне были нужны серьезные карманы. Когда ты покупаешь гражданскую куртку, то карандаши, ручки, скульптурные стеки начинают буравить твой карман, из которого рано или поздно все вываливается. Тогда же появились армейские брюки с большими карманами, которые изначально созданы для того, чтобы солдаты в них много чего носили.

Очки необычной формы и очень редкого дизайна я нашел в Америке. Я такие нигде не встречал, купил сразу несколько пар и с тех пор только
в них и хожу. Мне понравилось, что в них есть стекла в дужках, через которые я вижу боковым зрением. Фуражка с козырьком тоже не случайность: тот, кто хорошо знаком с историей искусства, заметит, что в автопортретах художников начиная с XVI века регулярно появляются козырьки, привязанные к голове веревочкой. Самое известное из таких изображений - автопортрет Жана-Батиста Шардена. Козырек необходим, чтобы во время работы защищать глаза от яркого света. В Америке я девятнадцать лет прожил в помещении, где до потолка можно было дотронуться рукой, да еще низко висели люстры. И чтобы не выжечь себе глаза, я стал носить эту фуражку с козырьком. Даже когда встречаюсь с президентами, снимаю головной убор, а потом говорю: мое вам почтение, извините, не выношу света, буду продолжать беседу в фуражке.

Я помню, мы пришли с Сарой (жена Михаила Шемякина Сара де Кей. - Прим. ред.) на премьеру фильма Михалкова «Сибирский цирюльник», и по просьбе Никиты я оделся в пиджак, а брюки выпустил на сапоги. Полно народу, и вдруг появляется Михаил Горбачев с женой Раисой, которых я хорошо знал. Михаил Сергеевич мне и говорит: «А мы смотрим с Раисой Максимовной и не понимаем, вы это или не вы? Даже расстроились. Вам ни в коем случае не нужно так одеваться».

Так что все в моей одежде на сегодняшний день рационально, все подчинено не моде, а работе, потому что некогда. А если мне хочется создать что-то любопытное в дизайне, то я предпочитаю самовыражаться в театре, в котором сделал уже сотни фантастических костюмов, или вот с недавних пор - в ювелирном искусстве. Создать коллекцию миниатюр «Михаил Шемякин» и открыть салоны в Москве и Петербурге мне предложил Михаил Сасонко, владелец ювелирного дома Sasonko. Он и сам человек необычный и артистичный, и у него замечательная бригада очень толковых ювелиров-исполнителей, с которыми легко и интересно работать. Они предлагают мне свои технические идеи, и всегда это попадание в десятку.

Мы разработали три линии - одна
 по мотивам костюмов к балетным постановкам «Щелкунчик» и «Волшебный орех» в Мариинском театре, вторая связана с карнавалами Петербурга и Венеции, а третья - с метафизическими образами. Используем в работах в основном серебро, золото, керамику и цветную эмаль.

Текст: Виталий Котов
Фото: Алексей Костромин

Российский и американский художник и скульптор Михаил Михайлович Шемякин родился 4 мая 1943 года в Москве в семье офицера.

В 1945-1956 годах его семья находилась в Германии, где по окончании Великой Отечественной войны отец служил комендантом в разных городах.

Совместно с философом и искусствоведом Владимиром Ивановым создал теорию "метафизического синтетизма" (соединение противоположностей).

В 1971 году художник был лишен советского гражданства и выслан из СССР. Поселился в Париже (Франция), в 1981 году переехал в Нью-Йорк (США).

В 1974 году впервые был показан его акварельный цикл "Петербургский карнавал", принесший Шемякину мировую славу .

Шемякин не раз устраивал коллективные экспозиции русского "неофициального искусства" за рубежом, в частности, в 1976 году он организовал выставку русского нонконформистского искусства "Современная русская живопись" в Парижском Дворце конгрессов. В 1977 году издал альманах авангардистского искусства и литературы "Аполлон-77", объединивший многих писателей и художников-нонконформистов.

Как график-иллюстратор оформлял сборник "Классическая испанская эпиграмма", книги прозаика Юрия Мамлеева и поэта Михаила Юппа.
В 1980-х годах особую популярность завоевали его графические листы по мотивам стихов и песен Владимира Высоцкого, с которым Шемякина связывала дружба. В 1988 году он выпустил полное собрание произведений Высоцкого в трех томах с комплектом из семи пластинок.

Работы Шемякина выставлялись в Европе, США, Бразилии, Японии, Гонконге.

Возвращение искусства художника в Россию началось в 1989 году, когда в Москве и Ленинграде (Санкт-Петербурге) прошли его персональные выставки.

В 1990-х годах персональные выставки Шемякина проходили в Третьяковской галерее, в галерее "Дом Нащокина" в Москве, в Эрмитаже и в Манеже в Санкт-Петербурге.

В 1991 году Шемякин создал два памятника российскому императору Петру Первому. Один из них был открыт в Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге, второй — в Шато де Васкей, в Нормандии (Франция).

В 1995 году в Санкт-Петербурге были открыты еще две скульптурные композиции Шемякина — "Жертвам политических репрессий" и "Архитекторам-первостроителям Санкт-Петербурга".

Среди наиболее известных скульптурных работ Михаила Шемякина — памятники киноактеру Савелию Крамарову (1997, Сан-Франциско), Джакомо Казанове (1998, Венеция), скульптурные композиции "Диалог между Платоном и Сократом" (1999, Нью-Йорк), "Дети — жертвы пороков взрослых" (2001, Москва), "Царская прогулка" (2003, Стрельна, Ленинградская область), надгробный памятник первому мэру Санкт-Петербурга Анатолию Собчаку (Санкт-Петербург, 2003), монумент Владимиру Высоцкому (2008, Самара), скульптура "Человек-часы" в Щелково Московской области (2014).

Работы Шемякина находятся в коллекции таких музеев, как "Метрополитен" (Нью-Йорк), Государственная Третьяковская галерея (Москва), Государственный Русский музей (Санкт-Петербург), Музей современного искусства (Париж), Музей современного искусства (Тель-Авив).

Театральная деятельность Шемякина началась в 1967 году с постановки оперы Шостаковича "Нос" в студии Ленинградской консерватории. В 1990-х годах вместе с клоуном Вячеславом Полуниным он устраивал шествия и зрелища в Санкт-Петербурге, Москве и Венеции.

Шемякин оформил несколько балетов. Он создал костюмы, маски, декорации балета "Щелкунчик" в Мариинском театре (2001). За этот спектакль художник был удостоен премии "Золотая маска" . В 2003 году он , декораций и костюмов балета "Принцесса Пирлипат, или Наказанное благородство" в Мариинском театре. В 2005 году в Мариинке художник поставил новый балет по мотивам сказки Гофмана "Волшебный орех".

В 2007 году в рамках программы Венецианского карнавала организовал "Посольство Петра Великого" на площади Сан-Марко.

В 2010 году Михаил Шемякин с хореографом Кириллом Симоновым создал новую версию балета Делиба "Коппелия" для Литовского национального театра оперы и балета в Вильнюсе.

В 2016 году по воспоминаниям Михаила Шемякина Театр Стаса Намина