Религиозная тема в творчестве репина. Илья Репин: биография и факты из жизни
Сегодня не вызывает споров утверждение, что Илья Ефимович Репин – один из величайших русских живописцев. Но его творчество сопровождало одно весь странное обстоятельство – многие, кому посчастливилось стать его натурщиками, вскоре отправлялись в мир иной. И хотя в каждом из случаев для смерти были некие объективные причины, совпадения настораживают…
«Бойтесь кисти живописца - его портрет может оказаться более живым, чем оригинал», - писал ещё в XV веке Корнелий Агриппа Неттесхеймский. Творчество великого русского художника Ильи Репина стало тому подтверждением. Пирогов, Писемский, Мусоргский, французская пианистка Мерси д"Аржанто и другие натурщики стали «жертвами» художника. Только мастер начал писать портрет Федора Тютчева, поэт скончался. Даже здоровые мужики, которые позировали Репину для картины «Бурлаки на Волге», по слухам, преждевременно отдали душу Богу.
«Иван Грозный и сын его Иван 16 ноября 1581 года»
Сегодня эта картина известна под названием . Именно с этой картиной Репина приключилась жуткая история. Когда её выставили в Третьяковке, полотно производило странное впечатление на посетителей: одни перед картиной впадали в ступор, другие рыдали, а с третьими случались истерические припадки. Даже самым уравновешенным людям перед картиной становилось не по себе: уж слишком много крови было на холсте, уж очень она реалистично выглядела.
16 января 1913 года молодой иконописец Абрам Балашов разрезал картину ножом, за что его отправили в «жёлтый» дом, где он и умер. Картину же отреставрировали. Но на этом трагедии не закончились. Художник Мясоедов, который позировал Репину для образа царя, в приступе гнева чуть не убил своего сына, а литератор Всеволод Гаршин – натурщик для царевича Ивана – сошёл с ума и закончил жизнь самоубийством.
В 1903 году Илья Репин завершил монументальную картину «Торжественное заседание Государственного совета». А в 1905 случилась Первая русская революция, в ходе которой многие государственные чиновники, запечатлённые на картине, сложили головы. Так, бывший генерал-губернатором Москвы великий князь Сергей Александрович и министр В. К. Плеве были убиты террористами.
Портрет премьер-министра Столыпина
Писатель Корней Чуковский вспоминал: «Когда Репин писал мой портрет, я в шутку сказал ему, что, будь я чуть-чуть суевернее, ни за что не решился бы позировать ему, потому что в его портретах таится зловещая сила: почти всякий, кого он напишет, в ближайшие же дни умирает. Написал Мусоргского – Мусоргский тотчас же умер. Написал Писемского – Писемский умер. А Пирогов? А Мерси д"Аржанто? И чуть только он захотел написать для Третьякова портрет Тютчева, Тютчев в том же месяце заболел и вскоре скончался.
Присутствовавший при этом разговоре писатель-юморист О. Л. д"Ор сказал умоляющим голосом:
– В таком случае, Илья Ефимович, сделайте милость, напишите, пожалуйста, Столыпина!
Все захохотали. Столыпин был в то время премьер-министром, и мы его ненавидели. Прошло несколько месяцев. Репин сказал мне:
– А этот ваш Ор оказался пророком. Еду писать Столыпина по заказу Саратовской думы ».
Своё согласие на предложение написать портрет премьер-министра Репин дал не сразу, искал самые различные предлоги, чтобы отказаться. Но Саратовская дума выполняла все предъявляемые художником требования, и отказываться было уже просто неудобно.
Художник решил изобразить Столыпина не царедворцем в мундире с орденами и всеми регалиями, а в обычном костюме. Портрет – свидетельство того, что Репина интересовала личность, а не государственная персона. Официоз и торжественность портрету придаёт только темно-красный фон.
После первого сеанса Репин рассказал друзьям: «Странно: портьеры у него в кабинете красные, как кровь, как пожар. Я пишу его на этом кроваво-огненном фоне. А он и не понимает, что это фон революции…» Как только Репин закончил портрет, Столыпин уехал в Киев, где и был убит. «Спасибо Илье Ефимовичу!», - зло шутили Сатириконцы.
В 1918 году портрет поступил в Радищевский музей Саратова и с тех пор там и находится.
«Портрет пианистки графини Луизы Мерси д*Аржанто»
Ещё одной «жертвой» Репина стала графиня Луиза Мерси д"Аржанто, чей портрет Репин написал в 1890 году. Правда, не стоит забывать, что в то время француженка, которая первой познакомила западную публику с музыкой молодой русской школы, была тяжело больна и даже не могла позировать сидя.
Портрет Мусоргского
И.Е.Репин."Портрет Мусоргского
Был написан Репиным всего за четыре дня - со 2 по 4 марта 1881 года. Скончался композитор 6 марта 1881. Правда, здесь вряд ли уместно говорить о мистицизме. Художник приехал в Николаевский военный госпиталь сразу после того, как зимой 1881 году узнал о смертельной болезни друга. Он сразу поспешил к нему, чтобы написать прижизненный портрет. Здесь поклонники мистики явно путают причину со следствием.
Вот такие мистические и не очень истории связаны с картинами Ильи Репина. Сегодня от его картин в обморок никто не падает, поэтому можно смело отправляться в Третьяковку и другие музеи, где хранятся его полотна, чтобы насладиться творчеством настоящего мастера кисти.
И лья Репин увлекся рисованием в раннем детстве, он учился на топографа и был подмастерьем у иконописцев. В Академию художеств Репин поступил лишь со второго раза, но потом вернулся туда уже преподавать. А картины ему заказывали известные петербургские аристократы и даже император Александр III.
Топограф, иконописец, студент Академии художеств
Илья Репин родился в 1844 году в Чугуеве, недалеко от Харькова. Его отец, Ефим Репин, вместе со старшим сыном перегонял табуны лошадей на продажу. Мать, Татьяна Бочарова, занималась воспитанием собственных детей и организовала небольшую школу, где крестьяне и их дети учили чистописание, арифметику и Закон Божий.
Рисовать будущий художник начал рано. Краски в дом Репиных принес его двоюродный брат Трофим Чаплыгин, и с тех пор мальчик не расставался с акварелью.
«Красок я еще никогда не видал и с нетерпением ждал, когда Трофим будет рисовать красками. Первая картинка - арбуз - вдруг на наших глазах превратилась в живую. Но вот было чудо, когда срезанную половину второго арбузика Трофим раскрасил красной краской живо и сочно, что нам захотелось даже есть арбуз; и когда красная краска высохла, он тонкой кисточкой сделал по красной мякоти кое-где черные семечки, - чудо! чудо!»
Илья Репин
Когда Илье Репину было 11 лет, его отправили в школу топографов - в Чугуеве была востребована эта специальность. Но мальчик проучился там только два года, потом школу закрыли. Он устроился подмастерьем в иконописную мастерскую к представителю художественной династии, мастеру Ивану Бунакову. Репин вспоминал о нем: «Мой учитель, Иван Михайлович Бунаков, был превосходный портретист, это был очень талантливый живописец» .
Талант юного ученика быстро заметили: в 16 лет Репин уже уехал работать с кочевой артелью иконописцев. Спустя несколько лет молодой художник решил отправиться в Санкт-Петербург - учиться живописи. Он собрал все заработанные деньги и уехал поступать в Академию художеств .
Первые вступительные испытания в Академию художеств Репин провалил. Однако в родной город он не вернулся. Начинающий художник стал слушателем подготовительной вечерней школы, а позже вновь пришел на испытания в Академию. И поступил. За восемь лет учебы он познакомился со многими представителями творческой элиты Северной столицы: Репин близко общался с художниками Иваном Крамским , которого он в мемуарах называл своим учителем, и Василием Поленовым , а также критиком Василием Стасовым.
Жанровые и исторические полотна Ильи Репина
Однако молодой живописец жил в бедности. Он подрабатывал, продавая свои картины. Одно из жанровых полотен - на нем Репин изобразил студента, наблюдающего в окно за девушкой, - купили за довольно крупную сумму. Художник вспоминал: «Такого счастья я, кажется, не испытывал за всю свою жизнь!» Кроме жанровых картин Репин создавал и портреты. В 1869 году он написал Веру Шевцову, которая через три года стала его женой.
Илья Репин. Воскрешение дочери Иаира. 1871. Государственный Русский музей
Илья Репин. Славянские композиторы. 1872. Московская государственная консерватория
Илья Репин. Бурлаки на Волге. 1872-1873. Государственный Русский музей
За свою дипломную работу - картину на библейский мотив «Воскрешение дочери Иаира» - Репин получил Большую золотую медаль и возможность поехать в Европу, чтобы изучать западноевропейское искусство.
К тому времени как Репин окончил Академию, он был уже довольно известным художником и получил свой первый крупный заказ. Александр Пороховщиков, владелец гостиницы «Славянский базар», предложил ему написать «Собрание русских, польских и чешских композиторов» для украшения ресторана. Сумма гонорара - 1500 рублей - на тот момент показалась Репину огромной. В работе художнику помогал Василий Стасов: он собирал нужные для работы архивные материалы. Публике картина понравилась. А вот Иван Тургенев остался ею недоволен. В письме Стасову он язвительно назвал картину «винегретом живых и мертвых». В 1873 году Илья Репин закончил полотно «Бурлаки на Волге», над которым работал несколько лет.
Вскоре художник отправился в пенсионерскую поездку от Академии. В письме Стасову он жаловался: «Галерей множество, но… не хватит никакого терпенья докапываться до хороших вещей» .
Вернувшись в Россию, Репин собрал свой «большой запас художественного добра», переехал из Чугуева в Москву и вступил в Товарищество передвижников. В Москве Репин познакомился со Львом Толстым , закончил картину «Крестный ход в Курской губернии», написал (со второй попытки) портрет Тургенева и подготовил к поступлению в Академию художеств никому не известного юношу по имени Валентин Серов . Однако Москва вскоре надоела художнику, и он решил вновь переехать в Петербург.
За это время художник написал несколько работ, которые стали классикой русского искусства. Однажды он посетил концерт Римского-Корсакова и загорелся желанием «в живописи изобразить что-нибудь подобное по силе его музыке». В 1885 году на выставке передвижников художник представил хрестоматийное полотно «Иван Грозный убивает своего сына». В тот же период он написал полотно «Не ждали», портреты Льва Толстого и Павла Третьякова.
Илья Репин. Не ждали. 1884-1887. Государственная Третьяковская галерея
Илья Репин. Запорожцы пишут письмо турецкому султану. 1880-1891. Государственный Русский музей
Илья Репин. Иван Грозный убивает своего сына. 1885. Государственная Третьяковская галерея
В 1892 году в Академии художеств прошла выставка Ильи Репина и Ивана Шишкина . Ее гости увидели картину «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» - над ней Репин работал 11 лет. Полотно приобрел император Александр III - цена в 35 тысяч рублей оказалась велика даже для Павла Третьякова.
В 1894 году Репин вернулся в Академию художеств - на этот раз в роли преподавателя. Он преподавал там 13 лет - до 1907 года.
Куоккалла - родные «Пенаты»
Пока Илья Репин работал в Академии художеств, он успел еще раз побывать в Италии, выполнить несколько масштабных заказов императора (в том числе, «Юбилейное заседание Государственного совета») и второй раз жениться - на писательнице Наталье Нордман. Роман развивался стремительно: они познакомились в начале 1900 года, и той же осенью Репин перебрался к Нордман в имение под Петербургом в поселке Куоккала. Корней Чуковский вспоминал о порядках в доме Репиных: жена художника была вегетарианкой, выступала против ношения мехов и в любой мороз ходила в тоненьком пальто. Вегетарианцем стал и сам Репин. По их дому были развешаны таблички: «Не ждите прислуги - ее нет» , «Прислуга - позор человечества» . Однако несмотря на эти экстравагантные правила, в доме Репина и Нордман бывали поэты, писатели и художники. Репин встречал их по средам. Для гостей готовили стол, ухаживали за ними супруги сами.
Е. ПЕТРОВ (Санкт-Петербург).
В Государственном Русском музее в Санкт-Петербурге экспонируется одно из самых монументальных творений И. Е. Репина - знаменитая картина "Торжественное заседание Государственного Совета 7 мая 1901 года в день столетнего юбилея со дня его учреждения". Для картины и всех сопутствующих ей этюдов создан специальный зал с верхним освещением. Государственный Совет - законосовещательный орган - был учрежден 30 марта 1801 года, вскоре после восшествия на престол императора Александра I. До 1885 года Совет заседал в Зимнем дворце, а с 1885 года - в Ротонде Мариинского дворца, где и написана картина Репина. Из Мариинского дворца после 1917 года это огромное полотно (400 х 877 см) было передано в Музей революции, а в 1938 году прочно заняло свое место в Русском музее. Москвичи смогли увидеть картину И. Репина в 2002 году. Она прибыла в специальном климатическом фургоне и экспонировалась в Георгиевском зале Кремля, а затем в Выставочном зале федеральных государственных архивов.
Илья Ефимович Репин (1844-1930).
И. Е. Репин. Эскиз картины "Торжественное заседание Государственного Совета". 1901 год.
Обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев (1827-1907). "Отдельные портретные этюды принадлежат к лучшему, что сделано Репиным, по силе выразительности и чисто живописному размаху" (И. Э. Грабарь).
Главнокомандующий войсками гвардии, президент Академии художеств великий князь Владимир Александрович (1847-1909).
Сенатор А. П. Иващенков (1842-1906).
Министр финансов С. Ю. Витте (1849-1915).
Обер-гофмейстер князь М. С. Волконский (1832-1907).
Генерал от инфантерии Н. Н. Обручев (1830-1904).
Министр иностранных дел граф В. Н. Ламздорф (1844-1907).
Председатель Государственного Совета великий князь Михаил Николаевич (1832-1909).
Подписка И. Е. Репина о передаче прав на картину 23 января 1904 года: "…право художественной собственности… уступаю правительству в лице Государственного Совета…"
Парадный портрет Николая II И. Е. Репин писал с натуры в 1895 году.
Предложение запечатлеть юбилейное заседание Государственного совета Репин получил в апреле 1901 года. Переговоры вел вице-президент Академии художеств Иван Толстой. Конечно, не от него зависело приглашение художника: граф выполнял поручение министра императорского двора, согласованное с монархом. Репин согласился. Увлекла масштабность замысла, родившегося в чиновничьих головах. Понимают ли правительственные бюрократы, что подобного группового портрета - по количеству персонажей - более 80 - не найти, пожалуй, во всей мировой живописи? Как раз это и подзадоривало. Вступить в состязание с титанами прошлых веков, доказать, что и мы не лыком шиты, - как тут не загореться?! Однако мастер поставил условия. Главное - привлечь помощников. Труд предстоит огромный, требующий помимо прочего отменного здоровья. А у него болит от переутомления правая рука. Приходится подвязывать ее лентой через плечо и под локоть, но перевязь сковывает движения, и все равно больно. Когда совсем невмоготу, он пробует писать левой, но у левой нет необходимой уверенности и навыка... Словом, без помощников не обойтись. И тут нет ничего необычного, многие так делали. Рембрандт, например, или Рубенс. Подмастерья писали второстепенные части картины. Затем мастер создавал основное и проходил по всему холсту своей кистью, придавал изображению единство и неповторимый почерк. Да и сроки диктуют такой выход. Трое справятся с делом быстрее, чем один.
На том и договорились. Профессор выбрал в помощники лучших питомцев своей академической мастерской. Иван Семенович Куликов (1875-1941) участвовал в работе над портретом великого князя Михаила Николаевича, писал фон и детали костюма. Борис Михайлович Кустодиев (1878-1927) обещал стать гордостью русской культуры. "На Кустодиева я возлагаю большие надежды, - говорил И. Е. Репин. - Он художник даровитый, любящий искусство, вдумчивый, серьезный, внимательно изучающий природу. Отличительные черты его дарования: самостоятельность, оригинальность и глубоко продуманная национальность; они служат залогом крепкого и прочного его успеха".
Конечно, Репин мог пригласить зрелых живописцев, и любой счел бы это за честь. Но для стилистического единства будущей картины требовались художники именно репинской школы, усвоившие его изобразительную систему. Оба ученика этому требованию вполне соответствовали, а зрелость - дело наживное.
"Творческая бригада" начала работу за несколько дней до торжества. Первым этапом стали этюды интерьера. Ротонду каждый писал по отдельности, потом сравнивали написанное, исправляли и дополняли друг друга. В день юбилея на холсте уже была изображена вся обстановка. Оставалось запечатлеть фигуры людей в момент чтения императорского рескрипта. Мастер - в непривычной одежде, черном фраке и бабочке, - был бледен и взволнован. Чтобы успеть, нужно работать с молниеносной быстротой и абсолютной точностью. Правда, наготове помощники с карандашами и большими листами бумаги на мольбертах. Кроме того, они принесли тяжелый громоздкий фотоаппарат, установили его на треноге. Предварительно получив подробную консультацию у академического фотографа, Илья Ефимович в тот день сделал свой первый снимок. Он получился хорошим и послужил потом вспомогательным материалом.
Репина волновало и другое: сцена выходила чересчур статичной. Как преодолеть застылость, придать собранию сановников хоть какую-то динамику? Нужно объединить с кульминационным моментом события предыдущие, более живые: раздачу памятных медалей. Такое решение потребовало добавления на холсте к членам Государственного Совета статс-секретарей государственной канцелярии. Число персонажей картины выросло до восьмидесяти одного! Задача усложнилась. Зато композиция сильно выиграла.
Заседание продолжалось недолго. Минуты летели наперегонки. 57-летний профессор, превозмогая боль в руке, самозабвенно работал. И когда преисполненные величия члены императорской фамилии и царедворцы поднялись с мест, чтобы проследовать в дворцовую церковь на благодарственный молебен, эскиз размером 40,5х88,5 см был готов!
Репин остался доволен. Ученики смотрели на него восхищенно. Однако мастера по-прежнему занимала проблема композиции: даже при соединении двух эпизодов не исчезало ощущение монотонности. Картина разваливалась. Нужны были акценты на переднем плане. Чтобы уравновесить и оживить композицию из десятков сидящих фигур, Репин предложил слева изобразить во весь рост графа Бобринского (статс-секретарь Государственного Совета, а справа - служащего канцелярии (помощник статс-секретаря князь Д. П. Голицын-Муравлин). В центре стоял государственный секретарь Плеве, читающий высочайший указ. Если три стоящие фигуры мысленно соединить, образуется треугольник, который дает ощущение пространства. Это прекрасно выявило перспективу. И еще существенную деталь внес Репин: решил, что служащий с перьями в руках (помощник статс-секретаря В. А. Лыщинский) должен идти через зал по диагонали. Это внесло легкое неуловимое движение во всю картину.
Репин написал второй, уточненный эскиз. По условиям договора требовалось высочайшее одобрение. Увидев холст, придворные пришли в ужас: грубейшее нарушение этикета! Произвольно искажен ход церемонии! Мыслимое ли дело - Лыщинский гуляет по залу, когда должен замереть и весь обратиться в слух; сенатор Иващенков сидит спиной к государю; генерал Игнатьев отвернулся от императора; помощник статс-секретаря барон Дистерло отвлекает посторонним разговором академика Семенова... Да и другие участники торжественного заседания в трактовке господина живописца ведут себя непозволительно! вызывающе! это скандал! что скажет его величество?!
Николай II согласился с замыслом живописца. Как-никак царь получил блестящее образование, свободно владел четырьмя языками, постоянно находился в окружении художественных шедевров и не мог не испытывать их воздействия. Многие Романовы обладали верным вкусом, не был его лишен и последний российский самодержец.
После утверждения эскиза Репин два месяца приходил в Мариинский дворец, усаживался на облюбованное место и рисовал общие планы, фигуры, лица... Заполнил два альбома. Кроме того, получил специально для него составленный список членов Государственного Совета с необходимыми сведениями: в каком чине, в каком мундире, какими орденами награжден... На этом списке и в альбомах живописец делал пометки, помогающие уловить характер и внешность человека: Константин Победоносцев - "совсем сова"; граф Алексей Игнатьев - "гастроном, глаза хитрые, умные"; бывший начальник Главного тюремного управления Михаил Галкин-Враской - "сперва баки, затем уж лицо"...
В конце июля автомобиль доставил в Мариинский дворец гигантский рулон. Опытные академические служители сноровисто раскатали холст в Квадратном зале, натянули на подрамник, установили вдоль стены. Дворцовая прислуга обеспечила живописцев стремянками. Подмастерья загрунтовали полотно и принялись чертить перспективу Ротонды с уходящими ввысь колоннами, двумя концентрическими кругами столов и кресел. Борис Кустодиев жаловался в письме невесте Юлии Прошинской: "Работа скучная и кропотливая - все линейки да циркуль, да угольник. Холст такой громадный, что чувствуешь себя перед ним совсем маленьким. Репин по обыкновению заставил переделывать почти все снова, что было уже нарисовано, и будет ли доволен теперь - не знаю".
Все же за лето подготовительную работу одолели. Написали и верхнюю часть картины. Осенью сановники вернулись из отпуска, возобновились заседания Государственного Совета. Наступила пора портретных этюдов. Их, как и всю площадь картины, поделили: Куликов пишет левую часть, Кустодиев - правую, Репин - центральную. Нередко все трое писали одного и того же "государственного натурщика", как посмеивались между собой ученики. Потом сравнивали, анализировали, у кого что получилось. Окончательное слово, разумеется, принадлежало профессору. Чаще он отбирал для картины собственную работу. Молодые не обижались, понимали: до Репина им далеко. Хотя и у них случались удачи, появлялись счастливые поводы слышать слова одобрения. Это была прекрасная школа. По письмам Кустодиева чувствуется, как изменилось его настроение: "Самая картина только началась, и начинается интерес к ней, и работаем мы с удовольствием"; "Над ней работы много и работы интересной... есть чему поучиться".
При написании портретов Илья Ефимович категорически отказался пользоваться фотографиями: только с натуры! Исключение сделал для императора и председателя Совета, и то лишь потому, что писал их раньше, мог воспользоваться готовыми портретами и заготовками к ним. Неукоснительно выполнялось и другое требование: позировать не где-нибудь, а в Ротонде, на обычном месте каждого сановника или там, куда его пересадил автор в соответствии с композицией картины. И никто не вздумал возразить. Их сиятельства и высокопревосходительства в парадных мундирах, со всеми регалиями в назначенный день и час аккуратно приезжали в Мариинский дворец, послушно принимали указанную позу и терпеливо ее сохраняли, сколько требовалось. Не сетовали даже те, кому выпало присутствовать на картине только спиной или затылком. Что поделаешь, такова высочайшая воля...
Иногда Репин назначал сеансы не одному, а сразу двоим или троим членам Совета, соседям по Ротонде. Это было важно для точности цветовых соотношений, для выбора более естественных и разнообразных поз. "Занят главным образом большой картиной, - сообщил Илья Ефимович в письме своему знакомому А. В. Жиркевичу 7 октября. - К ней постоянно делаю этюды с натуры, все с важнейших наших чиновников. Спасибо, на этот раз многие из них очень любезны, охотно приезжают позировать в зал Государственного совета, во всем параде. Такой блеск... Помощники мои, Кустодиев и Куликов, молодцы, увлекаются картиной так же, как и я, - делают хорошие этюды. Но скоро настанет тьма, придется забастовать работой - зал очень темный". Репин досадовал, что из-за осенних сумерек дело затягивается, хотя мог работать кистью не более трех часов в день. Правая рука почти не действовала. Писал в основном левой. Палитру, специально изготовленную по его чертежу, подвешивал на ремне к поясу. Молодые подмастерья (в 1901-м Куликову было 26, Кустодиев у - 23 года) трудились под наблюдением мастера дольше: "Время провожу довольно однообразно. К 10 часам иду в Совет, и там до 4-х работаем" (Б. М. Кустодиев).
Увлеченность и упорство давали плоды. К лету 1902 года огромный групповой портрет уже был близок к завершению. По крайней мере, так казалось Борису Кустодиеву. "Недели через две такой усиленной работы, как сегодня, мы кончим картину...", - спешил он обрадовать невесту. Однако ученик, хорошо зная наставника, все же недооценил его требовательности к себе и к помощникам, бескомпромиссного стремления к совершенству. Еще и в следующем году все трое писали портретные этюды. Некоторых членов Государственного совета просили позировать вторично.
Эти работы Репин рассматривал как подготовительный материал. По существу же многие из них являются законченными и вполне самостоятельными произведениями. Они обладают всеми достоинствами творчества крупнейшего русского портретиста той эпохи. Искусствоведы отмечают уверенную лепку объема, безукоризненную точность мазка, богатый и гармоничный колорит, мастерскую передачу фактуры одежды и окружающей обстановки, тщательную проработку и умелое выделение светом самых выразительных деталей - лиц и рук.
Наконец все портреты написаны и перенесены в общую композицию. Репин в последний раз прошел своей рукой по картине снизу доверху и слева направо. Вспоминая об этой работе, он в январе 1917 года писал Леониду Андрееву: "Правая рука на перевязи - так я левой... Но ведь я левой рукой написал весь "Государственный совет"..." Тем самым Илья Ефимович подчеркнул свое единоличное авторство и имел на это полное право: не умаляя роли его помощников, специалисты признают картину созданием именно репинского таланта и мастерства. Групповой портрет, созданный Репиным, стал ценнейшим историческим памятником своего времени.
4 января 1904 года двери Мариинского дворца открылись для всех желающих. Публика получила возможность в течение нескольких дней увидеть и оценить "Торжественное заседание Государственного Совета 7 мая 1901 года в день столетнего юбилея со дня его учреждения". Квадратный зал, где стояло взятое в раму полотно - одно из самых больших в русской живописи, стал местом паломничества. О картине писали и говорили как о выдающемся явлении художественной и общественной жизни.
Эта картина стала последним великим произведением необычайно плодовитого художника, самоотверженная преданность которого искусству привела к неизлечимой болезни: перетруженная рука стала сохнуть. Наступил упадок жизненных и творческих сил, последний период славной биографии, отмеченный лишь редкими удачами. Это и последняя работа, выполненная в Петербурге. Закончив ее, Илья Ефимович окончательно переселился в свою усадьбу "Пенаты" в дачном поселке Куоккала (ныне Репино) на Карельском перешейке, бывая в столице лишь наездами (см. "Наука и жизнь" №
В богатейшем арсенале русской и советской реалистической живописи много глубоких по содержанию и силе эмоционального воздействия картин, разоблачающих роль религиозных представлений. Рассказу о картине «Крестный ход» И. Е. Репина и других его антиклерикальных картинах посвящена данная статья.
На протяжении пяти лет работал Репин над картиной «Крестный ход в Курской губернии» . Один эскиз следовал за другим, менялись детали, переписывались целые сцены. И, когда, наконец, картина была готова, о ней заговорила вся Россия.
Илья Репин «Крестный ход в Курской губернии»: черно-белая репродукция
Илья Репин «Крестный ход в Курской губернии»: цветная репродукция
На первый взгляд, в картине как будто и нет ничего особенного. Но присмотритесь повнимательнее, поглядите на эту барыньку, которая в окружении сотских и становых несет «чудотворную» икону, на народ, которого не пускают в «чистый ряд», на богатеев, степенно несущих фонарь,- им-то икона в помощь… Поглядите на мальчика-горбуна, на дьякона, небрежно поправляющего на ходу шевелюру, на священников в золотых ризах и синих камилавках!
Известный советский искусствовед Игорь Грабарь писал, что «Крестный ход» насыщен социальным ядом, не дававшим автору покоя и на долгое время ставшим главным стержнем его творчества. Хоругви, иконы - и нагайки! Этим поистине все сказано. Здесь и деспотизм власти имущих, и бесправие крестьян, и прямое изобличение тех, кому служит «чудотворная».
Недаром в одном из своих писем этого времени Репин писал: «Христианство, как и все другие религии, - это рабство, это смиренное самоубийство всего, что есть лучшего и самого дорогого и самого высокого в человеке».
И совсем не случайно Репин избрал именно Курский крестный ход, ежегодный, «традиционный», вызывавший возмущение всей прогрессивной России в те времена. Церковники уверяли, что «Курская чудотворная» - о ней рассказывали, что она чуть ли не самая древняя на Руси, - излечивает и от хвори, и от недугов, что она приносит счастье тем, кто ей поклоняется, кто участвует в крестном ходе. Верующим людям внушали, что святая-де икона, как и «явленные» (а их немало было в царской России), появилась с помощью вышних сил - отсюда и «особые», «чудодейственные» ее свойства.
Крестный ход - против болезней! Заклинания и чад лампад вместо лекарств, дезинфекций, прививок, больниц! Против всего этого и поднял свой голос великий художник. Правда, в те времена, когда писалась картина, Репин не мог знать некоторых интересных подробностей, связанных с «чудодейственными» деяниями, творившимися в «Коренной пустоши». Они выяснились в 1959 году, когда здесь начались строительные работы. Рабочие нашли построенный в 60-70-х годах прошлого века - именно к этому времени относится расцвет «крестных ходов» - распределительный колодец. Подземные трубы связывали его с многочисленными родниками и даже с прудом и озером, которые и поныне находятся на территории бывшей обители. Так был раскрыт один из «секретов» предприимчивых монахов: они сделали все, что могли, для того чтобы не убывала «святая вода» в многочисленных колодцах, из которых черпали ее верившие сказкам и ее «чудотворным свойствам» паломники.
И еще одна подробность. Монахи уверяли, что монеты, которые верующие кидали в колодцы со «святой» водой, растворяются в ней - и это тоже считалось «чудом». И действительно, монет на дне колодцев не нашли. Зато были найдены металлические сетки - с их помощью «улов» попадал в монастырскую казну…
Воздействие картины «Крестный ход» было колоссальным. «Крестный ход,- писал Репин,- цензура вычеркнула из каталога… Пожалуй, прикажут убрать с выставки картину…»
Но «Крестный ход» был далеко не единственной картиной великого художника, в которой он обличал религию и церковь.
Примерно в эти же 80-е годы прошлого века им был создан «Протодьякон» , о котором сам автор в письме к Третьякову писал: «Вы неверно называете этюдом портрет дьякона. Это даже более, чем портрет,- это тип, словом, это картина».
Репину удалось создать совершенно поразительный по глубине психологической характеристики обобщенный образ: нарисован один человек, к слову сказать, реально существовавший земляк Репина, чугуевский дьякон Иван Уланов, но за ним все российское духовенство, то самое, о котором некогда Белинский сказал: «Не есть ли поп на Руси для всех русских представитель обжорства, скупости, бесстыдства».
А замечательная картина Репина «Отказ от исповеди» …
В камере только двое: священник с крестом и осужденный на казнь революционер. Приговор уже вынесен. Участь узника решена. И священник пришел сюда лишь для того, чтобы заставить его перед казнью сказать слово раскаяния и, может быть, если удастся, выведать конспиративные тайны. Но исповеди не будет.
И вновь, как и в «Крестном ходе», как в «Протодьяконе», Репин поднимается до широчайших обобщений, и одна линия тянется от попов, сопровождающих «чудодейственную», через «Протодьякона» к батюшке, чью лицемерную проповедь отвергает идущий на казнь революционер…
Сохранился и один замечательный репинский эскиз. Девушку на виселицу тащит палач, скрутив ей руки. А рядом - поп, словно каменный истукан, с епитрахилью, с крестом. Не спасать пришел он сюда - освящать расправу над революционеркой. Поп и палач. И оба творят одно и то же черное дело!
Эскиз «У царской виселицы» так и остался незаконченным. Репин не претворил его в картину, даже не выписал, как следует. Это - набросок, заготовка для чего-то большего, что по тем или иным причинам так и не было осуществлено.
Поп, благословляющий палача! Не просто ни во что не верящий, беспечно и сытно живущий «Протодьякон», с его сизо-багровыми щеками и красным от неумеренного употребления злого зелья носом, даже не сыщик в рясе, соглядатай и шпион, как в «Отказе от исповеди», а непосредственный соучастник казни, он, священнослужитель, чья религия учит: «не убий»! Лицемер и ханжа, утверждающий, что он предоставляет спасение душе заблудшего, освящающий виселицу!
Так до большого гражданского звучания поднимается в картинах Репина тема осуждения церковников.
Илья Ефимович Репин прожил долгую и сложную жизнь.
Не многим художником было дано так проникновенно изображать внутренний мир человека, за частным, единичным, видеть общее, типичное, и запечатлевать это с такой покоряющей силой, как великому Репину! Его реалистические полотна составляют славу и гордость русского искусства. И к лучшим, по выраженным в них идеям, по живописному мастерству, картинам замечательного мастера наряду со всемирно известными «Бурлаками», наряду с «Не ждали», «Иваном Грозным и сыном его Иваном», с «Запорожцами», несомненно, принадлежат и те его картины, о которых мы рассказали.
Из журнала «Семья и школа», 1962 год
РЕПИН Илья Ефимович (1844-1930) «Манифестация 17 октября 1905 года». 1907-1911 гг.Холст, масло. 184 х 323 см.
Государственный Русский музей, Санкт-Петербург.
Василий РОЗАНОВ «О картине И.Е. Репина «17-е октября» (при оценке взглядов Розанова следует учитывать и его нарочитое тяготение к крайностям, и характерную амбивалентность его мышления):
«Жидовство, сумасшествие, энтузиазм и святая чистота русских мальчиков и девочек - вот что сплело нашу революцию, понёсшую красные знамёна по Невскому на другой день по объявлении манифеста 17 октября - так комментирует дело И.Е. РЕПИН в выставленной им большой картине «17 октября 1905 года» на XIII передвижной выставке. Картину эту хочется назвать лебединою и вместе завещательною песнью великого художника... Поистине великого... После всех споров, какие о нём велись, после бешеных усилий сорвать с него венок этот эпитет особенно шепчется, усиленно шепчется.
Сколько понимания, сколько верности! Конечно, все жившие в 1905-1906 годах в Петербурге скажут о картине: «Это - так! Это - верно!» Несут на плечах маньяка, с сумасшедшим выражением лица и потерявшего шапку. «До шапки ли тут, когда конституция». Лицо его не ясно в мысли, как именно у сумасшедшего, и видны только «глаза в одну точку» и расклокоченная борода. Это «назарей» революции, к шевелюре которого вообще никогда не притрагивались ножницы, бритва, гребёнка и щётка. Умственная роль его небольшая: самого его несут на плечах, и он в свою очередь высоко держит над толпою «венок победы». Таким образом маньяк, как ему и следовало, вышел в простую деревянную подставку для плаката. Впереди всей процессии два гимназиста, и один не старше IV или V класса, но и другой, старший, ближайший к зрителю, тоже не VIII класса, а класса VI или VII. Кто видал массы гимназистов, не ошибется, взглянув на лицо, к которому классу относится «питомец школы». Два эти гимназиста и стоящий позади шестиклассника студент в фуражке, положивший ему руки на плечи, - «инструктор» пения и идей - какая это опера!! Боже, до чего все это - так!!
«Так было! Так мы всё видели!»
В первой же линии, прямо «в рот» зрителю, орет песню курсистка II или I (никак не IV) курса, в маленькой меховой шапочке, с копной волос, вся в чёрном. Она вся «в затмении» и ничего не видит, ничего не слышит. О, она вполне самостоятельна в свои 17 лет, и ничему не вторит, никому не подражает! Великий художник так её и поставил, не связно ни с кем! Сложение её рта (открыт, поёт песню) и её глаза - да они рассказывают больше тома «Былого», они уясняют революцию лучше всяких «историй» о ней.
Девочка совсем «закружилась»... В сущности, она «закружилась» своими 17 годами, но это «закружение возраста» слилось у неё с петербургским вихрем, в который она попала из провинции, приехав сюда только 1 1/2 года назад. И она сама не понимает, от возраста ли кричит, или от революции. Ей хорошо, о, как видно, что ей хорошо, что она вполне счастлива! И, ей-ей, для счастья юных я из 12 месяцев в году отдавал бы один революции. Русская масленица. Репин, не замечая сам того, нарисовал «масленицу русской революции», карнавал её, полный безумия, цветов и блаженства.
Позади её - еврей и еврейка, муж и жена; он, наверное, приват-доцент, а она имеет первого ребенка. У еврея - тупо-сосредоточенное лицо. С первого взгляда кажется, что вот эти евреи, лица которых наиболее выписаны и «портретны», и являются «разумом» революции, всё в ней подсказали и ко всему в ней повели. Но это только при первом взгляде. Гений художника всё подсторожил и всё высмотрел. Еврей - совершенно тупой, и самая хитрость его (которая есть в лице) - тоже тупая, которая, проиграв всё «в целом», выиграла «на сегодняшний день». Несравненно хитрое и именно дальновидно-хитрое толстое военное лицо (правый край картины), почтительно приподнявшее фуражку перед «победившей» революцией... Это лицо - подозрительное, сморщенное и презирающее. Приват же доцент имеет ума не больше, чем первокурсница впереди его, но он считает, рассчитывает, «умозаключает», и в этой сухой учёной работе он так же беспредельно наивен, как и 17-летняя девочка.
Рядом с ним - еврейка, блаженная о первом своём ребенке, чуть-чуть открыла белые зубы и тоже чуть-чуть склонила сентиментально голову. Она счастлива ребенком и революцией. «Мы всего достигли». Она не говорит и не может говорить. Она не поет, как и муж её приват-доцент, сосредоточенно молчит. Впервые из картины Репина, столь разительно истинной по зарисованным лицам, я увидал, что «евреи в революции», в сущности, не ведут, а именно идут за сумасшедшими мальчиками, но подбавляют к их энтузиазму хитрую технику, ловкую конспирацию и мнимо-научную печатную литературу. В революции, как и везде, евреи не творцы. Творит, выдумывает и рвется вперед арийская кровь. Это она бурлит и крутит воду. А евреи - «починщики часов», как и везде, с мелкоскопом в глазу, и рассматривают, и компилируют подробности, какой-нибудь «8-часовой день» и «организацию» забастовки.
Такая же «без мысли» и поднявшая букет высоко кверху еврейка, лет 35, в середине толпы, в центре картины. Дальше «поднятого букета» она вообще ничего не думает. Она вся - эффект, поза и единичный выкрик. Смотрите, у левого её плеча чиновник в форме, тоже громко поющий песню «о ниспровержении правительства». Он начитался Щедрина, он вообще много читал, - и лет 20 нёс на плечах служебную лямку «20-го числа», которую в блаженный карнавал сбросил. Но ещё лучше, в форменном пальто, чиновник лет 45, с крепко сжатыми губами и богомольно смотрящими вперед глазами! Вот лицо, полное уже мысли, веры, - лицо прекрасное, хотя тоже немножко тупое! Он всю жизнь философствовал у себя в департаменте, он читал декабристов и о декабристах, он всё ждал, «когда придёт пора»... И вот пришла вожделенная «пора», конституция, - и он внутренне молится и весь сосредоточен.
Но посмотрите, какая разница в сосредоточенности у него и у еврея приват-доцента; они оба недалеки, но у еврея недалекость соскальзывает в счёт, где он обнаруживает уже хитрость и умелость. Еврею есть дело до «сегодняшнего дня» и нет дела до России. Чиновник - русский идеалист-патриот; это тот патриот, который ждал и не дождался реформ. И теперь «17 октября» в душе «служит молебен за будущее России». Роль еврея - глупая и хитрая; роль чиновника - наивная и благородная.
Позади еврея простолюдин-революционер, «распропагандированный» на митингах не более 9 месяцев назад. Это - «быдло» революции, её пушечное мясо. Он голодал до 17 октября, но, увы, и после 17 октября будет голодать. И наконец, позади его неоформленное лицо настоящего революционера, единственное «настоящее» лицо революции во всей картине: это террорист, самоубийца, маньяк, сумасшедший. Он всё молчит, и до революции, и после революции. Молчит, молчит и потом убьёт. А почему убил - не скажет и даже едва ли знает.
В середине - благообразный старец с большой белой бородой. Это «общественный деятель», человек 60-х годов, «преданий Добролюбова» и «Современника». Лицо его - и огорчённое, и радующееся. Он 40 лет огорчался, а 17 октября возрадовался. Около него нарядная дама, его 40-летняя дочь, незамужняя, занимающаяся декадентством. В огромной шляпе и богатом пальто, с маленькими глазами и сухим ртом, она поёт «лебединую песню» своего девичества, не замечая, что всю жизнь «осуждала» не столько старый порядок, сколько прискорбную личную судьбу.
Это единственный не «масленный блин» в репинской картине.
И ещё еврей-студент, орущий во все горло (в центре, немного влево). Рот так раскрыт, что галка в него влетит. Хорош, недурненький, а какая мысль?!! Но взгляните на его металлический, внешний, холодный энтузиазм, особенно сравнив его тоже с орущими русскими студентами и гимназистами!.. Сколько в последних внутреннего тепла...
Какая картина!.. Где её видел Репин? Он собирательно всё откладывал в душе впечатления. И выразил через 6 лет накопленные (задолго и до 17 октября) «ощупывания» лиц человеческих, фигур человеческих, душ человеческих.
Да, это великий «щупальщик» существа человеческого, наш Репин. И уж кого он «пощупал» - не спрячет души своей. Его картины - и великолепная опера, и «тайное следствие» о том, что было и что есть на Руси. И по глубине и правде этого «следствия» - поистине «страшно впасть в руки Репина». Страшно для живого человека подпасть под кисть его.
Картину «17 октября» надо сопоставлять с «Мундирной Россией». Это знаменитый «Государственный Совет»... Одна другую поясняет!.. И как русская история становится понятна в этом сопоставлении!»
РЕПИН Илья Ефимович (1844-1930) «Манифестация 17 октября 1905 года». 1906 г. Эскиз.
Холст, масло. 42 x 63 см.
Государственный центральный музей современной истории России (Центральный музей революции), Москва.
