Оперная певица екатерина семенчук. "я пела не только для британской королевской семьи". Успех определяется благодарностью

Солистка Мариинского театра Екатерина Семенчук, обладательница богатого меццо-сопрано, благодаря которому ее склонны считать прямой наследницей традиций Елены Образцовой, вновь выступила на крупнейшем в Европе летнем Зальцбургском фестивале в опере "Трубадур" Верди, исполнив партию цыганки Азучены. После выступления певица поделилась впечатлениями.

Вы уже выступали здесь в партии Эболи в "Дон Карлосе" Верди. Не страшно выходить в партии Азучены перед искушенной публикой?

Екатерина Семенчук: Не страшно, я хорошо знаю эту партию, к тому же состав солистов подобрался исключительный, включая Анну Нетребко, чьим творчеством я не перестаю восхищаться. Когда мы вместе пели в "Анне Болейн" Доницетти в Венской Штаатсопер, я слушала все спектакли с ней, получая громадное удовольствие. Дирижировал "Трубадуром" Джанандреа Нозеда - маэстро, с которым я знакома по многим постановкам в Мариинском театре. С ним я пела Амнерис в "Аиде" в Ла Скала. Так что это далеко не первая встреча. Я очень уважаю Джанандреа: он чуткий музыкант, понимающий певца. Но должна заметить, что в Зальцбурге я выступаю уже в пятый раз.

Два ваших зальцбургских дебюта - принцессу Эболи в "Дон Карлосе" и теперь Азучену в "Трубадуре" Верди оценил весь оперный мир. А когда вы впервые появились в Зальцбурге?

Екатерина Семенчук: Первый раз я побывала в Зальцбурге в 2000 году, и лето того года я не забуду никогда. Это было концертное исполнение "Пиковой дамы" Чайковского под управлением маэстро Валерия Гергиева с участием Пласидо Доминго, Галины Горчаковой, Ларисы Дядьковой. Я тогда просто не могла даже понять, за что на нас обрушился такой шквал аплодисментов. В том же сезоне мне довелось спеть там партию Отрока в "Сказании о невидимом граде Китеже" Римского-Корсакова. Чуть позже я снова оказалась там в составе "Войны и мира" Прокофьева вместе с Анной Нетребко и Валерием Гергиевым. Потом я вернулась туда уже в партии Эболи, которую исполнила под управлением выдающегося маэстро Паппано, вспоминая работу с которым всякий раз удивляюсь, что эту столь напряженную Эболи можно было так легко ощущать, не испытывая никакого стресса - сплошное удовольствие! Он уникальный дирижер и человек, у него всегда прекрасное настроение.

Выступление в Зальцбурге действительно так престижно для оперного певца?

Екатерина Семенчук: Каждый знаменитый летний фестиваль уникален по-своему - и в Вербье, и в Эдинбурге, и в Вероне очень хорошо... В Зальцбурге бурлит гламурная жизнь. Моя коллега в одном из интервью рассказала, что на этом фестивале важно себя показать, в том числе надеть шпильки и украшения: мы обязаны выглядеть красиво, быть легкими и интересными в общении - это нормально, это часть нашей профессии.

На фестивале Мариинского театра "Звезды белых ночей" вы не только смело дебютировали в возрастной партии Любови в "Мазепе" Чайковского, но и выступили с пианистом Дмитрием Ефимовым с программой романсов Рахманинова и Метнера, которого редко исполняют в России. Чем для вас важны камерные программы?

Екатерина Семенчук: Камерная музыка невероятно развивает и обогащает, делая интонирование гибче, содержательней, тоньше. Я люблю оперную сцену, но мне очень нравится выступать и в концертных исполнениях опер, когда стоишь перед публикой без грима, в камерных программах оказываешься один на один с публикой. И я благодарна моим концертмейстерам, с которыми я выступала на сценах разных концертных залов мира: с Ларисой Гергиевой, Натальей Мордашовой, Семеном Скигиным, Дмитрием Ефимовым, Хельмутом Дойчем. Все они поделились со мной своим внутренним миром, музыкальным и жизненным опытом, вдохновили меня. Певица не может говорить только "я" - такого просто не бывает. Работа певца - это всегда диалог, с ним всегда кто-то рядом.

Екатерина Семенчук. Фото – Irina Tuminene

Оперная примадонна – о работе с Анной Нетребко, Пласидо Доминго и желании петь камерную музыку.

Солистка Мариинского театра Екатерина Семенчук – сегодня одна из наиболее востребованных звезд мировой оперной сцены.

В июне Екатерина была в фокусе петербургского фестиваля «Звезды белых ночей», где она спела Принцессу де Буйон в премьерных показах оперы Чилеа «Адриана Лекуврер», дважды выступила с Пласидо Доминго и представила галерею своих любимых драматических героинь: Далилу в «Самсоне и Далиле», Азучену в «Трубадуре», Амнерис в «Аиде», леди Макбет в «Макбете», Эболи в «Доне Карлосе».

В августе Семенчук исполняет партию Амнерис в вердиевской «Аиде» на престижном Зальцбургском фестивале – вместе с Анной Нетребко, которая будет дебютировать в заглавной партии.

Во время интервью, которое музыкальный критик Вера Степановская взяла еще во время репетиций спектакля, Екатерина полушутя призналась:

«Все любят Аиду: какая несчастная девочка, как она страдает, ее любит Радамес, но эта грозная Амнерис «рычит» что-то там постоянно. А кто пожалеет Амнерис? В чем она виновата?»

Но разговор начался с ее последней работы в Мариинке – роли Принцессе де Буйон в «Адриане Лекуврер».

– Вы в жизни очень приятный человек, мягкий и интеллигентный, а ваша героиня в опере убивают свою соперницу, послав ей букет отравленных фиалок. Как вам удается найти в себе краски для этого образа, изобразить ревность, которая позволяет отравить соперницу, физически ее уничтожить?

– Всех своих героинь, кроме леди Макбет (хотя и Шекспир привнес свою фантазию в мир, где все стали осуждать «кровожадных Макбетов», которые были, как оказалось, приятными людьми), я всегда пытаюсь понять и оправдать, найти исторические факты, проверить достоверность обвинений и найти то, что стало той точкой к принятию решений, тем самым роковым поворотом.

Принцесса де Буйон, которая якобы отравила посредством конфет или цветов актрису Адриану Лекуврер, даже перед смертью исповедовалась, что она этого не делала, но ее затравили, всю жизнь преследовали, не давали спокойно существовать, а она постоянно оправдывалась, пытаясь доказать, что Адриана Лекуврер умерла просто от болезни.

Я не верю, что Принцесса де Буйон была отравительницей. И в чем она виновата перед Адрианой? В том, что у нее есть 80-летний муж, которому она изменяет с молодым Морисом Саксонским? Морис был незаконнорожденным сыном польского короля Августа и был очень любвеобилен, даже карьеру свою этим погубил, но все равно достиг звания маршала Франции.

А Принцесса де Буйон в тот момент была молодой женщиной, она была моложе Адрианы, ей было 23 года. Возможно, она была взбалмошной, капризной, но она хотела не просто любви этого мужчины, а стремилась им владеть, хотела, чтобы он был только ее. А он был и с Адрианой Лекуврер, и еще с кем-то, и еще с кем-то…

А Адриана Лекуврер для нее – всего лишь артистка, в то время артист – это человек, стоящий на нижней ступени социальной лестницы, их даже не хоронили в церковной ограде.

– В начале спектакля показывают видео, где труп Адрианы засыпают негашеной известью…

– Труп Адрианы Лекуврер действительно был похищен. Чем мне нравится постановка Изабель Парсьо-Пьери – это тем, что она передает максимально достоверно и досконально атмосферу того времени.

Даже цвет декораций соответствует Комеди Франсез того периода; мы наблюдаем то время, когда женщинам из высшего общества доступ за кулисы был закрыт, так как считалось, что женщины-актрисы – это практически женщины легкого поведения.

Поэтому режиссер решила показать изнанку, то, что мы обычно не видим. И занавес в начале спектакля, и маскарадные костюмы, и платье Адрианы – в деталях этой постановки очень много интересного.

– Партия Принцессы достаточно драматическая…

– Дело даже не в том, как эта партия написана, а в том, как в целом написана опера – там очень плотный оркестр. Я задумывала ее немного по-другому петь по звуку, но, как ни крути, – это веризм. И из-за страстей, которые начинают в тебе кипеть, из-за плотного оркестра в тебе рождаются совершенно другие звуки, совершенно другие краски, и временами ты не можешь себя контролировать.

Поэтому надо было подготовить эту партию очень хорошо. Не надо понимать это слишком буквально, просто то, что у тебя внутри, в какой-то момент начинает диктовать свое.

– Заглавную партию в спектакле исполнила Анна Нетребко. Вы много и часто выступали с ней, начиная с «Войны и мира» в 2000 году, когда вы спели Соню, а она была Наташей. Каким вы ощущаете свое творческое партнерство?

– Я очень люблю выступать с Аней, так как между нами на сцене возникает совершенно невероятная энергия, и наши голоса гармонично сливаются, тембрально дополняя друг друга. Мы можем петь в любой позиции, даже отвернувшись друг от друга, находясь на большом расстоянии, но голоса все равно будут соединяться.

Мы много пели вместе и в Мариинском театре и на других музыкальных площадках – «Сказки Гофмана», «Трубадур», Stabat Mater Перголези, концерты, другие работы. Но мне хотелось бы с ней больше петь, она очень чуткий коллега и партнер.

И когда она чувствует, что ты отдаешься полностью, она тоже отдает тебе всю себя. Это ощущение рождает потрясающую творческую эйфорию. Невероятную! Сил на сцене становится еще больше. И еще ее постоянный позитив!..

– Когда Адриана выпускает Принцессу из темной комнаты и сознает, что та ее соперница, у вас с Анной Нетребко потрясающий дуэт.

– Жаль, что сцена эта в «Адриане Лекуврер» очень короткая, ее хочется продлить. Таким же был наш дуэт в «Анне Болейн» в Венской опере. То, как Аня делает свою Анну Болейн, – это просто невероятно. И слушать, и смотреть – доставляет огромное наслаждение. Эти арии, монологи перед смертью…

Так же она делает сейчас и Адриану Лекуврер. Мне хотелось бы сделать с ней и «Джоконду». Там тоже буйство красок и красивый насыщенный дуэт между соперницами.

– Иногда музыку Чилеа критикуют, говорят, что «Адриана Лекуврер» – опера, рассчитанная на звезд, которые добавляют своей харизмой то, чего может быть не достает в музыке. Что вы думаете по поводу самой партитуры?

– Она насыщена лейтмотивами, прежде всего темами Адрианы, этот мотив ее нежности, ее таланта и красоты, который раскрывается, как благоухающий цветок. И ревность, и любовь Принцессы… Эта тема возникает не единожды, откровенно звуча в арии Буйон, но в конце оперы, когда Адриана умирает, мы очень отчетливо понимаем, кто стоит за этой смертью, также благодаря этой лейттеме.

Принцесса де Буйон – это очень интересная роль, хоть она и довольно сжато представлена в опере. У нее всего лишь одна развернутая ария, но это, замечу, и единственная развернутая ария во всей опере. А остальной музыкальный текст сложен тем, что он постоянно включен в беседу, переплетается с партиями других персонажей. Моей роли предстоит еще расцветать, наполняться новыми красками в дальнейшем, я ей пока не насытилась.

– Есть ли планы исполнить «Адриану Лекуврер» где-то еще?

– У нас есть планы исполнить оперу с Анной Нетребко и в Мариинском театре, и с нашим театром в следующем сезоне на фестивале в Баден-Бадене, я буду исполнять ее в Вербье в концертной версии, есть еще некоторые планы, о которых пока рано говорить.

– На «Звездах белых ночей» вы представили еще одну роль, причем достаточно необычную, – леди Макбет в «Макбете» Верди. Вы уже пели ее в оперном театре Валенсии, в Лос-Анджелес опера, причем оба раза вашим партнером в заглавной партии становился Пласидо Доминго.

Доминго – всемирно известный тенор – последние годы успешно поет баритональные партии. Партия леди Макбет написана для драматического сопрано. Исполняя эту партию, вы тоже переходите на сопрановый репертуар?

– Нет, не перехожу. Я пою своим голосом то, что я могу спеть, и то, что мне интересно. Существует тонкая грань между голосами. Многие басы поют партии баритона и наоборот, и даже есть понятие «бас-баритон», почему же тогда не может быть меццо-сопрано, которая поет некоторые сопрановые роли (а таких довольно много), певица, поющая то, что может и хочет.

Ведь меццо-сопрано поют и контральтовые партии, ведь чистого контральто практически не существует, это очень редкий голос, с очень редким тембром, который для многих будет не очень приятен.

– Труд, труд, труд.

– А как появилась идея исполнить леди Макбет?

– Наверное, после того, как я спела Джейн Сеймур в опере «Анна Болейн». Эта партия написана Доницетти иногда конкретно выше партии Анны Болейн, особенно первые три страницы, которые надо не просто спеть, но и красиво спеть. Поэтому сразу будто оказываешься под холодным душем. Потом идет дуэт с королем (тоже очень высокий) и т.д.

И даже дуэт Джейн Сеймур с Анной Болейн написан так, что Джейн поет выше, чем Анна. Но в современных театрах – мы так пели с Анной Нетребко – верхнюю строчку берет сопрано, а вторую строчку – меццо-сопрано, а потом мы вместе уходим на до третьей октавы. Через полгода после этой партии я спела «Макбет».

– Это было ваше собственное желание или вам предложили?

– Была мечта. Мне нравилась музыка «Макбета». И мне очень хотелось читать письмо леди Макбет, которое именно декламируется… Я всегда мечтала о ролях в драматическом театре, это остается моим сокровенным желанием и сейчас.

Оно зрело во мне с детства – помимо профессий врача или космонавта. Врачом стать было более реально, я даже хотела поступать в медицинский, семья меня всегда поддерживала, но все-таки решила стать певицей.

Я спела в «Анне Болейн» в апреле, а уже в октябре приступила к репетициям леди Макбет в оперном театре Валенсии. И партию эту выучила довольно быстро. Я не знаю, кто конкретно был инициатором приглашения, но после «Анны Болейн» я почувствовала в себе новые силы для более сложных и высоких драматических партий, поэтому приглашение оказалось очень кстати.

Я довольно критично к себе отношусь, склонна к самоедству и всегда скорее недовольна собой, глубоко переживаю, постоянно работаю над собой. А промежуток между апрелем и октябрем, когда я готовила леди Макбет, был вообще очень насыщенным.

Помимо дебюта в «Анне Болейн» и Венской государственной опере с этой партией я пела в Мариинском театре, «Трубадур» в Зальцбурге, дебютировала в Сан-Франциско в новой для себя опере «Луиза Миллер», в первый раз пела на сцене Большого театра, а также выступала с пианистом Хельмутом Дойчем в Музикферайне в Вене.

– Осенью, проходя мимо Музикферайна, я видела их большую золотую фирменную афишу, анонсирующую ваш предстоящий сольный концерт с Дойчем. Вы поете много камерных программ?

– Мы вместе исполнили программу с «Песнями и плясками смерти» и другими произведениями «Могучей кучки», куда добавили «Не пой, красавица, при мне…» с оригинальным вокализом, «Внимая ужасам войны» на стихи Некрасова – романсы, которые редко поются. Даже «Желание» почему-то исполняется нечасто.

Я вообще очень дорожу камерными программами, хотя это адский труд, а менеджерам эти проекты совершенно неинтересны. Вигмор-холл в Лондоне, например, не может тебе дать гонорар, который ты получаешь в других залах. Но тебе приходится решать: что тебе интересно.

Я уже 17 лет выступаю в Вигмор-холле. На последнем концерте был настолько горячий прием, что мы спели пять или шесть бисов. Слушатели вскакивали, бурно реагировали. Но когда мы закончили «Песни и пляски смерти» Мусоргского, было ощущение, что мир замер – казалось, никто даже не дышал, наступила абсолютная тишина. А ведь публика была иностранная, в основном англичане.

– Мне кажется, что сейчас в целом известные певцы стали меньше выступать с камерными программами. В пору моей молодости я помню вокальные абонементы Малого зала филармонии, в которых выступали Ирина Архипова, Елена Образцова, Евгений Нестеренко, Зара Долуханова. И это были потрясающие вечера. А сейчас таких абонементов или даже циклов в Санкт-Петербурге нет.

– Я всегда пела много камерной музыки. С пианистом Дмитрием Ефимовым меня связала наша работа над программой романсов Метнера и Рахманинова – его детище, его идея, проект, который он создал и в который он пригласил меня. Мы исполнили программу на фестивале «Звезды белых ночей» в 2015 году. Очень хотим ее записать.

Уже потом мы обратились к Гаврилину и Таривердиеву, к композиторам «Могучей кучки». А сейчас мы готовим программу к 7 ноября, дню 100-летия революции. Мы хотим исполнить цикл «Петроградские вечера» Мийо, написанный в 1919 году, «Пять песен без слов» Прокофьева тоже 1919 года и «Петербург» Свиридова, который почти не исполняется целиком.

Сейчас еще скажу об одной программе с Семеном Борисовичем Скигиным, с которым мы знакомы уже более 15 лет: 16 февраля 2018 года в Концертном зале Мариинского театра мы исполним «Прощание с Петербургом» Глинки и «Песни и пляски смерти» Мусоргского.

– Недавно Пласидо Доминго в одном из интервью сказал, что у певца во время спектакля бывает такая ситуация, когда он вообще не думает ни о технике, ни о нотах, а, как самолет, встал на свой курс…

– Для этого надо очень хорошо «впеть» партию. Но я об этом тоже хотела сказать. Многие люди думают, что мы ходим и просто поем, как бог на душу положит. Но этому предшествует работа, длящаяся десятилетиями и продолжающаяся до конца жизни.

Российская оперная певица, солистка Мариинского театра.

Екатерина Семенчук. Биография

Екатерина Семенчук родилась в 1977 году в Минске в семье военного врача-хирурга. С 4 лет жила с родителями в ГДР, в Крампнице. Затем отца отправили служить в Афганистан, и Екатерина переехала в Минск, к бабушке, трудившейся врачом, и дедушке, который был баскетбольным арбитром всесоюзной категории, отдавшим спорту всю жизнь. Именно дед научил будущую оперную звезду танцевать танго и вальс, привил любовь к романсу. Под его влиянием юная Катя пошла у читься игре на аккордеоне в музыкальную школу.

С детства она всегда хотела петь и попала в хор при музшколе, руководительница которого, Наталья Агарова , позже посоветовала ученице попробоваться как оперной певице - пойти в консерваторию и прослушаться у профессора Сергея Осколкова, преподававшего в Белорусской академии музыки. Туда Семенчук в итоге и поступила.

В 1997 году она окончательно перебралась в Петербург и перевелась в местную госконсерваторию имени Н. А. Римского-Корсакова, в класс Евгении Гороховской. Педагог через два года буквально за руку привела Екатерину в Мариинский театр, где та дебютировала в партии Леля в «Снегурочке».

В Академии молодых певцов Мариинки певица с 1999 года. За ее плечами не одна победа на международных конкурсах. В Мариинском театре - с 2007 года. Там у Семенчук множество партий.

Вместе с Мариинским театром она объездила весь мир. Именно Екатерина выступила в 2005 году на свадьбе принца Чарльза Уэльского и Камиллы Паркер-Боулз : на церемонии церковного благословения молодоженов в часовне святого Георга Виндзорского замка российская певица исполнила православный «Символ веры» на музыку Александра Гречанинова в сопровождении тамошнего хора. Это одно из любимых музыкальных произведений принца, в 2003-м оно звучало по его просьбе в той же часовне в исполнении хора Мариинского театра на вечере в память усопшей королевы-матери.

К слову, в Британии Екатерина Семенчук пользуется особой популярностью, особенно после того, как в 2001-м стала финалисткой Всемирного конкурса певцов в уэльском Кардиффе. Принц Чарльз имел возможность оценить мастерство Екатерины и на лондонской премьере знаменитой постановки «Война и мир» во время гастролей Мариинки в Лондоне (2001), где Екатерина исполняла партию Сони.

Драматическое мастерство и выдающиеся вокальные данные прочно утвердили за меццо-сопрано Екатериной Семенчук репутацию звезды мировой оперной сцены. Ведущая солистка Мариинки широко востребована на международной оперной сцене, выступает в самых прославленных театрах, в том числе Ла Скала, Ковент-Гардене, Метрополитен-опере, Римской Опере, Королевском театре Сан-Карло, Королевском театре Мадрида (Театро Реал).

Семенчук сотрудничает с такими дирижерами, как Валерий Гергиев , Зубин Мета , Антонио Паппано , Джанандреа Нозеда , Михаил и Владимир Юровские , др. Выступает в рамках ведущих международных шоу, таких как «Звезды белых ночей», Пасхальный фестиваль, Эдинбургский фестиваль, фестивали в Баден-Бадене, Тэнглвуде (США), Стрезе (Италия), Равинии (США), Цинциннати (США), Вербье (Швейцария), др.

Екатерина Семенчук: Важно, чтобы все участники постановки работали ради одной цели: певцы, оркестр, дирижер, техники, гримеры, костюмеры - все. К счастью, вокруг много коллег из разных стран, вместе с которыми ты разви­ваешься, слышишь их и в Мариинском театре, и в Венской опере, и в Метро­политен… А если ты в чем-то не уверен, сомневаешься, коллеги привносят столько энергии, что тут же все получается. Яркий тому пример - Аня Нетребко . С ней у нас всё как-то совпадает и по-человечески, и по-музыкантски...

Екатерина Семенчук. Репертуар

• Лаура - «Каменный гость»
• Марина Мнишек - «Борис Годунов»
• Кончаковна -«Князь Игорь»
• Ганна - «Майская ночь»
• Лель - «Снегурочка»
• отрок - «Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии»
• Ольга - «Евгений Онегин»
• Полина и Миловзор - «Пиковая дама»
• Бланш - «Игрок»
• Соня - «Война и мир»
• Антонио - «Клеопатра»
• Фенена - «Набукко»
• Маддалена - «Риголетто»
• Прециозилла - «Сила судьбы»
• Кармен - «Кармен»
• Муза и Никлаус - «Сказки Гофмана»
• Маргарита - «Осуждение Фауста»
• Дидона - «Троянцы»
• Аннио - «Милосердие Тита»
• Шарлотта - «Вертер»
• Асканио - «Бенвенуто Челлини»),
• меццо-сопрановые партии: Stabat Mater Перголези, Missa Solemnis Бетховена, «Реквиеме» Моцарта, «Реквиеме» Верди, кантата «Смерть Клеопатры», драматическая симфония «Ромео и Джульетта» Берлиоза, симфонии № 2 и 3 Малера, кантата «Александр Невский» Прокофьева, «Пульчинелла» Стравинского, концерт для ударных, меццо-сопрано и симфонического оркестра «Час души» Губайдуллиной;
• вокальные циклы: «Песни и пляски смерти» Мусоргского, «Из еврейской народной поэзии» Шостаковича, «Песни об умерших детях» Малера и «Летние ночи» Берлиоза.

Екатерина Семенчук. Дискография

«Русский Альбом» (Harmonia Mundi)
«Царь Эдип» Стравинского (Лейбл Мариинский)
Глориа, Магнификат Сарти (Sony Classical)
«Дон Карлос» (ORF, Salzburg Festival)
«Аида» (RAI 5, San Carlo)
«Трубадур» (RAI 5, La Scala)

В составе труппы Мариинского Екатерина гастролировала по миру, вместе с Ларисой Абисаловной Гергиевой - руководителем академии - выступала с сольными концертами в Германии, Франции, Англии, Аргентине и, конечно, в Петербурге. Молодую певицу можно услышать 26 июня в Мариинском, она солирует в «Осуждении Фауста» Берлиоза. У Екатерины, кроме вокального, есть и ярко выраженный драматический дар, поэтому не только партии в операх, но и любой романс в ее исполнении - это целая история о жизни и любви, которая не оставляет равнодушным.

Второе рождение

- Как вы, девочка из Минска, стали солисткой Мариинского?

Музыкальную школу в Минске я закончила по классу аккордеона, но, конечно, пела в хоре. Занималась всегда с огромной охотой и отдачей, меня не надо было заставлять. Поступила в Белорусскую академию музыки к прекрасному педагогу Валентине Николаевне Рогович. И она, и я понимали, что нужно ехать туда, где больше возможностей для роста. Поэтому перевелась в Петербургскую консерваторию, в класс Евгении Станиславовны Гороховской. Как-то раз она сказала: «Катя, идем с тобой в Академию молодых певцов. Подготовим программу, прослушаешься». Так уж случилось, что прослушивание происходило в мой день рождения. Этот день все перевернул в жизни. Лариса Абисаловна во время моего пения улыбалась. Обстановка была дружеская, я сумела мобилизоваться и показать все, на что способна. Лариса Абисаловна сказала: «Приходи на мастер-класс, поработаем, подготовишься к поступлению». Мы работали, а потом пришлось сдавать экзамен, на который приехало огромное количество молодых певцов. Помню, как все томились на 4-м этаже у 313-го класса, который вокалисты не любят. Экзамен - очень серьезное испытание: ты должен показать свой вокальный диапазон, артистические данные - то, что ты можешь быть раскован, без зажимов, истерик. Нужно хорошо выглядеть - и лицом и фигурой, быть обходительным, с хорошими манерами. Мне повезло - приняли.

- Помните первый выход на сцену?

В один прекрасный день зазвонил телефон, и мне сказали, что через час, или даже полчаса - уж точно не помню, но цифра была названа запредельная - мне нужно быть в Эрмитажном театре и петь Далилу на гала-концерте академии. А я тогда жила за городом. И я успела, хотя как домчалась, не помню! Даже Лариса Абисаловна недавно вспоминала: «Ты тогда на вертолете прилетела?»

Успех определяется благодарностью

- Что для вас самое ценное в академии?

То, что здесь занимаются нашей судьбой, и не только вокальной. Я воспринимаю академию как семью, мы ведь проводим в театре весь день, и очень между собой дружим.

Ну а если говорить о выступлениях, часто мне выпадает честь, что концертмейстером является Лариса Абисаловна. Она настолько сильная личность, что даже если у тебя нет настроения, или же в силу возраста ты не понимаешь какие-то вещи и стоишь опустошенной - она садится за рояль, и инструмент начинает так дышать и петь, сама она настолько вдохновенна, что невольно и у тебя набираются эмоции, вдыхаешь - и… выдыхаешь только с последней нотой. Когда с концертмейстером есть контакт, возникает ощущение полета, чувство, что ты можешь все.

Для меня всегда важно нести образ, раскрыть его. Интересно, что, когда пою, вижу всех в зале, особенно на концерте: кто как реагирует, кто куда смотрит. Непосредственный контакт должен быть со зрителем, есть вещи, которые нужно петь, глядя в глаза, только тогда получается.

А еще хочу сказать, что человек должен быть благодарным. Артист не должен забывать о наставниках, когда к нему приходит успех.

Посаженная мать

С моим мужем нас познакомила Лариса Абисаловна. Однажды мы сидели в буфете, и в антракте зашли артисты оркестра. Лариса Абисаловна обернулась ко мне, улыбается: «Сейчас я познакомлю тебя с молодым человеком». - «Нет, что вы, не надо, пожалуйста». Но она подозвала одного из музыкантов и представила: «Вот наши девочки, а это Катя Семенчук». Молодой человек выглядел настолько серьезным, что поначалу я даже испугалась, хотя сама тоже очень серьезная. С месяц, а то и больше, мы разговаривали на «вы». Лариса Абисаловна на нашей свадьбе была посаженной матерью.

- Как на семейной жизни сказывается работа театра?

У нас даже медового месяца не получилось: в декабре была свадьба, а в январе была постановка «Войны и мира» в «Метрополитен-Опера», и я уехала петь. Отдыхаем мы отдельно, потому что во время моих передышек у него свои гастроли, а когда у него передышка - у меня уже работа началась. Бывает, видимся за месяц несколько дней, а то и часов. Даже это краткое время делает нас счастливыми.

Интересы у нас близкие, и у меня, и у него на первом месте в жизни - профессия.

Это жизнерадостное интервью Екатерины Семенчук дано вскоре после венчания принца Чарльза, когда девушка пела в церковном хоре . Обнаружено интервью в СПб@RU 2008 г.
Семенчук была незабываемой Дидоной в КИ "Троянцев" Берлиоза МТ-Гергиева в БЗК. Недавно она спела Эболи - в Зальцбурге . С Кауфманом, разумеется.
И по просвещенному мнению оперного обозревателя Лейлы Гучмазовой "Елизавета Валуа Анны Хартерос провоцировала обратиться к Дону Карлосу с репликой Онегина «я выбрал бы другую»" , - а именно принцессу Эболи=Семенчук)).
===
Интервью и фото под катом.
Екатерина Семенчук
sobaka14 марта, 2008 - http://sobaka.ru/magazine/portrety/3364

"В отличие от ледяного петербургского апреля, у Кати этот месяц выдался жарким. Гала-концерт Мариинского театра в Красноярске, Всероссийский конкурс имени Обуховой в Липецке (первая премия – кто бы сомневался!), выступление на свадьбе принца Чарлза, репетиции «Кармен» (сама она скромно избегает таких разговоров, но всем понятно, что спектакль ставят для нее), еще один гала, как говорит Катя, с «нашим любимым оркестром» и Валерием Гергиевым – на сей раз в Лос-Анджелесе. Диву даешься, вспоминая, что эта певица – одно из самых востребованных в мире меццо-сопрано – дебютировала лишь в январе 2000-го.

– С вашей нынешней карьерой не поздновато участвовать в конкурсах?

– Я же еще молодааая. А потом, Надежда Андреевна Обухова – одна из моих любимых меццо, и я с удовольствием поехала, тем более что конкурс проводился впервые. Лариса Гергиева представила на нем нас – четверых вокалистов из Академии молодых певцов.

– Сколько спектаклей в месяц вы можете спеть без ущерба для голоса?

– Зависит не от количества, а от характера музыки. Если петь вперемежку Верди, потом русских композиторов, потом Россини, голосу трудно быстро перестраиваться. Лучше, когда материал написан в близкой манере: скажем, после итальянской партии – французская.

– То есть в опере нельзя, как в балете, где Диана Вишнева только что в свой бенефис танцевала Петипа, а сразу за ним Форсайта?

– Ну, для бенефиса ведь берешь любимое, а на любимом просто отдыхаешь. Я могу в камерной программе поставить рядом классическую музыку и современную или петь подряд Третью песню Леля и вторую арию Далилы – и быть счастлива.

– Опять-таки о балете: считается (да так оно и есть), что настоящей артистической зрелости танцовщик достигает, лишь поработав с хореографом-современником, который сочиняет специально для него. Для вокалистов это справедливо?

– Конечно. Если композитор пишет для тебя, он знает твой голос, его возможности, диапазон, знает, что тебе ближе – лирика или драматизм. Здорово, когда получается такой союз. Вот сейчас Александр Смелков написал для меня цикл на стихи Цветаевой. Несколько вещей из него я уже пела в сольных концертах в прошлом году, но никак не доведется исполнить весь цикл целиком, а очень хотелось бы. У Смелкова такой красивый музыкальный язык!

– Слушая записи наших старых певцов, поражаешься их дикции. Сейчас такой нет – почему? Школа утрачена или стали петь на всех языках и от этого замутился русский?

– Могу говорить только о себе. Для меня наоборот: чем больше языков, тем лучше. Я, когда начинала петь по-французски, первым делом освоила фонетику, все эти дифтонги, трифтонги, и сейчас стараюсь, чтобы дикция была предельно четкой. Если в зале кто-то знает французский, хочу, чтобы он чувствовал: я понимаю то, что произношу. Вообще все идет от понимания: когда слова – не просто ноты, но имеют для тебя конкретный точный смысл, то и слушатели эти слова поймут.

– Сейчас миллиард телезрителей смотрел, как вы участвовали в церемонии бракосочетания принца Чарлза. Как вы там оказались?

– В 2003 году Мариинский театр в Виндзоре давал вечер русской духовной музыки в память королевы-матери.

– И принцу запало в душу?

– Все-таки корни, наверное, дают себя знать. А сейчас он высказал пожелание, чтобы исполнили «Символ веры» из Литургии Иоанна Златоуста Гречанинова. Я немножко запаниковала, потому что времени оставалось мало, а я никогда в таком стиле не пела. Друзья мне доставали ноты, записи, объясняли все про церковную музыку: какие ударения делать, какие паузы. И я прямо в Липецке учила эту вещь. А когда уже репетировала с хором Saint George Chapel, очень волновалась – ведь это молитва. Для церковных певчих естественно молиться в пении. А ято пою светские произведения на сцене, это совсем другое, и я переживала, удастся ли открыть сердце людям, без театрального лицедейства, понимаете? Но когда начала петь, пошло само собой: возникла новая динамика, новые смысловые акценты, даже голос сделался другим. Мне было хорошо, очень хорошо. Когда все кончилось, телефон буквально раскалился от SMS: оказалось, что столько людей обо мне помнят. И муж – он флейтист нашего оркестра – смотрел трансляцию в полшестого утра в Сан-Франциско на гастролях. А вообще эта часовня Святого Георгия в Виндзоре поразительна. Она разделена на две части, и та, которая ближе к алтарю, – деревянная: гербы, рыцарские шлемы, мечи. И могилы королей, разных великих людей, громадные витражи – прямо не веришь, что это происходит с тобой. Входит королевская семья, затем королева, все встают, архиепископ Кентерберийский благословляет… Безумно красивая церемония! Потом reception, огромное количество людей и цветов, так что голова кружится от аромата, гербы принца Уэльского из нарциссов... У меня была дивная шляпка – так положено по этикету. После этой свадьбы я пошла и накупила кучу шляпок с вуальками.

– Весь гонорар потратили?

– Что вы, никакого гонорара не было, ведь это был музыкальный подарок Мариинского театра и маэстро Гергиева.

– Сейчас нет оперных див типа Каллас, с их недосягаемостью, причудами, капризами. Как вам кажется, это потому, что весь мир, в том числе искусство, демократизировался, или они просто не рождаются?

– Дивой надо быть на сцене: здорово петь, шикарно выглядеть, получить удовольствие. И чтобы коллеги тебя уважали, любили, чтобы им нравилось с тобой работать. И никого не обидеть. А быть дивой вне сцены… Мне, например, это не нужно.