Роль памятников истории и культуры в жизни человека. (По В.П. Катаеву) (ЕГЭ по русскому). Аргументы "Историческая память" к сочинению ЕГЭ. Проблемы: памяти, истории, культуры, памятников, обычаев и традиций, роли культуры, нравственного выбора и т.д Памят

7 выбрали

Московский Кремль и Красная Площадь, исторический центр Санкт-Петербурга, белокаменные памятники Владимира и Суздаля, Кремль Ростова Великого, Погост Кижи, Петергоф, Соловки, Троице-Сергиева Лавра, Нижегородский, Коломенский и Псковский Кремль – знаменитые исторические памятники России, список которых можно продолжать и дальше. Россия – страна с огромным культурным прошлым, ее история до сих пор хранит множество тайн и загадок, каждый камень старинных русских городов и монастырей дышит историей, за каждым человеческие судьбы. В эти осенние дни подходит к завершению мультимедийный проект-конкурс "Россия 10", дающий нам возможность узнать о самых знаменитых и красивейших местах нашей страны и на первом месте – главные исторические памятники России, чудеса архитектуры и зодчества, волшебные творения рук русских мастеров.

Кижи

На одном из островов Онежского озера в Карелии расположен знаменитый Кижский погост: две деревянные церкви XVIII в. и восьмигранная деревянная колокольня (1862 г.). Архитектурный ансамбль Кижи – это ода русским мастерам-умельцам, вершина плотницкого искусства, "деревянные кружева". По легенде, Преображенская церковь была построена одним топором, который мастер выбросил в Онежское озеро, окончив свой труд без единого гвоздя. Кижи – настоящее Восьмое чудо света.

Главная историческая ценность Руси - руки ее мастеров…

Царь-колокол и царь-пушка

Московский Кремль настоящая сокровищница памятников русской истории и культуры. Одни из них - Царь-колокол и Царь-пушка. Знамениты они не только своими размерами, но и удивительной историей…

Царь-колокол приказала отлить императрица Анна Иоанновна. По ее желанию этим должны были заняться иностранные мастера, но те, услышав требуемые размеры колокола, сочли желание государыни...шуткой! Ну, кому шутка, а кому – дело. Отец и сын Моторины, колокольных дел мастера, приступили к работе. Не так долго создавался ими проект, как последовавшее за ним утверждение Московской сенатской конторой, длившееся целых 3 года! Первая попытка отливки колокола оказалась неудачной и окончилась взрывом и разрушением конструкции печи, а вслед за этим умер один из мастеров - отец Иван Моторин. Вторую отливку колокола довелось проводить сыну мастера Михаилу Моторину, и через три месяца 25 ноября 1735 года состоялось рождение знаменитого колокола. Колокол весил около 202 тонн, высота его составила 6 метров 14 сантиметров, а диаметр 6 метров 60 сантиметров.

Отлить-то отлили, но не подняли! Во время пожара в 1737 году от колокола, по-прежнему остававшегося в плавильной яме, откололся кусочек - весом более 11 тонн. Подняли Царь-колокол из литейной ямы только в 1836 году, благодаря Монферрану, знающему толк в поднятии тяжелых конструкций. Однако голоса Царь-колокола Русь так и не услышала…

Царь-пушка на Ивановской площади считаетсяпамятником русской артиллерии. Длина бронзового орудия 5 метров 34 сантиметра, диаметр ствола 120 сантиметров, калибр 890 миллиметров, а масса почти 40 тонн. Грозное орудие должно было охранять Московский Кремль со стороны Лобного места, но, по мнению оружейных специалистов, по своей мощи она годилась для разрушения крепостных стен, но не для обороны. Отлитая знаменитым мастером-литейщиком Андреем Чоховым в 1586 году при Федоре Иоанновиче, она так и не приняла участия в боевых действиях. По легенде из нее стреляли всего одни раз - прахом Лжедимитрия.

Русь-матушка, все у нее особо - и царь-пушка не стреляет и царь-колокол не благовестит…

Храм Покрова Божией Матери

В день Покрова Божией Матери 1552 года русские войска штурмом взяли Казань, столицу Казанского ханства. Иван Грозный в честь этого события повелел возвести в Москве храм Покрова. Сколько легенд и преданий связано с ним…

Прежде на этом месте стояла другая церковь - храм Троицы Живоначальной, где покоился Василий Блаженный, самый почитаемый на Руси юродивый, собиравший подаяние на строительство этого храма. Позже вокруг Троицкого храма стали строить другие - в честь самых знаменательных побед русского оружия. Когда же их стало уже около десяти, Московский митрополит Макарий пришел к Ивану Грозному с просьбой возвести на этом месте один большой храм.

Первым освятили центральный шатер храма Покрова Божией Матери, затем достроили небольшую церковь на могиле юродивого и храм стали называть Собором Василия Блаженного. Собор символизирует Небесный Иерусалим – его 8 глав создают восьмиконечную Вифлеемскую звезду. По преданию, по окончании строительства, длившегося 6 лет, царь, восхищенный небывалой красотой храма, спросил у строителей, могут ли они сделать что-либо подобное. Расплатой за утвердительный ответ стало ослепление мастеров по приказу государя, дабы не было на земле ничего более прекрасного… .

Несколько раз Храм пытались уничтожить, службы в нем запрещали и разрешали вновь, но он устоял на протяжении веков, как устояла против всех бед земля русская.

Церковь Покрова Божией Матери - прекрасная и многоликая святая Русь.

Петропавловская крепость

Петропавловская крепость – ядро города на Неве, исторический, архитектурный и военно-инженерный памятник, одни из главных символов русской истории. Именно с Петропавловки 16 мая 1703 года началось строительство града Петра. Вся она – история, история войн и революций, веры и любви. Ее бастионы носят имена сподвижников Петра Великого: Меншиков, Головкин, Зотов, Трубецкой, Нарышкин и Государев бастионы.

В центре крепости расположен Петропавловский собор – символ становления нового города России. В нем – история императорского Дома Романовых, собор стал некрополем русских императоров, где покоится их прах от Петра I до Николая II. У стен Собора находится Комендантское кладбище, где похоронены 19 комендантов Петропавловской крепости (из 32-х служивших ей).

Крепость была и обороной Северной столицы, и ее государственной тюрьмой: узниками Трубецкого бастиона были, царевич Алексей, декабристы, Чернышевский, Косцюшко и Достоевский, народовольцы, министры Российской Империи, эсеры и большевики.

Петропавловка, как сама Россия – и заступница, и тюрьма, но, все же, Родина…

Памятник "Тысячелетие России"

Монумент "Тысячелетие России" был воздвигнут в Великом Новгороде напротив Софийского собора и бывшего здания Присутственных мест 1862 году в честь тысячелетнего юбилея легендарного призвания варягов на Русь. Годовщина его открытия празднуется в эти сентябрьские дни.

Авторы проекта памятника: скульпторы Михаил Микешин, Иван Шредер и архитектор Виктор Гартман. Для создания памятника-символа истории России был объявлен конкурс, на который было представлено несколько десятков работ. Победил проект молодых скульпторов - М. О. Микешина, всего год назад окончившего Академию, и И. Н. Шредера, вольноопределяющегося ученика скульптурного класса Академии художеств.

Михайловский Е.

В научной и специальной литературе понятие «памятник архитектуры» почти не анализировалось. В изданном 20 лет назад «Положении об охране памятников культуры» для разъяснения, что следует понимать под памятниками архитектуры, дан простой перечень всевозможных видов зданий и сооружений 1 , из которого можно сделать заключение, что все когда-либо построенное должно охраняться. Но объяснения почему — не дано. В ряде последующих постановлений и инструкций формулировки более отработаны, но тоже не имеют законченного характера. Несмотря на потребность расширения основного понятия, и сейчас еще совершенно не выработаны объективные критерии для признания того или иного здания «памятником». Единственный, казалось бы, бесспорный критерий — хронологический — в инструкцию не введен. На практике поэтому имеют место случаи, когда даже здание XII (!) века (церковь Благовещения в Витебске) без всяких колебаний было обречено на слом.

Неясность самого понятия, а также для многих и общественного значения памятников архитектуры обусловливает зачастую и различные ошибки при проводимых реставрационных работах.

Разработка этого вопроса необходима не только с узко профессиональной — историко-архитектурной точки зрения, но и значительно шире и глубже — с позиций общефилософских, с позиций марксистско-ленинской эстетики. К сожалению, приходится констатировать, что философы и специалисты по проблемам эстетики и культуры совершенно игнорируют такие, с их точки зрения, «прикладные» проблемы эстетики и, несмотря на широкий, всенародный интерес к памятникам архитектуры, не проявляют внимания к этим вопросам. Философская разработка их тем более необходима, что иногда приходится сталкиваться с мнением, вообще отрицающим существование самого понятия «памятник архитектуры» и стремящимся подменить объективно существующую реальность отношением к ней субъекта, его личным переживанием 2 .

Сказанное определило необходимость начать исследования на стыке двух специальностей и рассмотреть по существу философские вопросы с позиций архитектора-реставратора и историка архитектуры, полагая, что возможные отклики на данную статью помогут, с одной стороны, выправить ее возможные недочеты, а с другой — поставить изучение проблемы в целом на научную и философскую основу.

В связи с охраной и реставрацией памятников архитектуры постоянное недоумение вызывают такие вопросы: почему при общенародной любви и глубоком интересе народа к памятникам архитектуры иногда высказываются суждения, что произведения архитектуры прошлых веков не имеют значения для современности? Что же такое в конце концов «памятники архитектуры» и существуют ли они реально или мы просто по привычке считаем их таковыми? Если памятники архитектуры все же нужно сохранять, то в чем их смысл и каково их значение для общества? Имеет ли искусство прошлого, в частности архитектура, только историческое, т. е. научное значение, или оно имеет также и эстетическое значение и представляет художественную ценность для самых широких масс? Должно ли современное градостроительство считаться с необходимостью сохранения памятников архитектуры, или их следует оставлять только тогда, когда они никому не мешают? И многие другие вопросы.

Среди многочисленных характеристик, которые даются памятникам архитектуры и памятникам культуры, не следует забывать самую главную, исконную, а именно ту, что данный объект есть предмет памяти. Это первая сторона общественной ценности древних зданий, которую мы здесь и хотим отметить.

Какова роль вещественных памятников в жизни общества? Возьмем простейший пример.

Если бы недошли до нас как вещественные памятники произведения архитектуры древнего Рима, очевидно, интерес к античности в XV—XVI вв. получил бы значительно более ограниченный характер и архитектура (как и культура вообще) не приобрела бы соответствующих стимулов для развития в известном нам направлении.

Интересен и весьма поучителен пример Греции. В середине XV в. Греция была захвачена Османской империей. Неоднократно поднимался вопрос о поголовном истреблении греческого народа, и Хиосская резня показывает, что это не были пустые угрозы.

На рубеже XVIII и XIX вв. были открыты сказочные шедевры древнегреческой архитектуры. Публикации о них французских и английских исследователей произвели ошеломляющее впечатление на современников. Возрожденная в общественном сознании Греция и ее античная культура были у всех на устах. Начало широко распространяться движение филэллинизма (в Англии, Германии, США, Австрии, Франции). Собирались пожертвования на борьбу за освобождение порабощенной страны. Формировались многочисленные отряды добровольцев, отправлявшихся на поля сражений. Во главе одного из таких отрядов в 1823 г. прибыл в Грецию знаменитый Байрон, который здесь и погиб. Получив мощную поддержку в мировом общественном мнении, страна и народ были спасены. В 1830 г. Греция стала независимым государством. Не удивительно, что первым актом самостоятельного правительства Греции было символическое восстановление одной из упавших колонн Парфенона.

В мире не существует народа и не существует культуры, которая могла бы развиваться без «памятников», т. е. без конкретизированной фиксации определенных этапов развития, и в этом смысле нет принципиального различия между «Книгой исхода» и «Стеной Плача» или между французскими хрониками и собором Парижской богоматери.

В наш век всем равно важны и дороги, равно значительны и ценны и храмы древней Индии, и пирамида Хеопса, и Кёльнский собор, и церковь Иоанна Предтечи в Толчкове.

Вещественные памятники, таким образом, имеют чрезвычайно большое значение в прогрессе общества и народа, а также и человечества в целом. Среди них всего долговечнее и, уже хотя бы в силу этого одного, всего значительнее памятники архитектуры. Они говорят и тогда, «когда уже молчат и песни и преданья» 3 .

Совершенно неуместны, однако, часто встречающиеся утверждения, что «памятниками архитектуры» должны признаваться только особо выдающиеся здания и сооружения, созданные великими людьми. Все же судьбы отдельных памятников весьма различны, и сохранить все, что создано человечеством на протяжении тысячелетий его развития, не удается. Вопрос о том, что и как следует сохранять из дошедшего до нас, лежит уже в другой плоскости.

Общественное значение памятников архитектуры не ограничивается, однако, отмеченной выше их ролью вещественных памятников.

Памятники архитектуры навечно прикреплены к земле — они весьма значительная часть той создаваемой человеком искусственной среды, в которой он только и может существовать и развиваться. Следовательно, памятники архитектуры — это конкретная и очень важная составляющая общего, широкого и великого понятия Родина. В этом — одна из наиболее ценных сторон общественного значения памятников архитектуры. В таком своем значении памятники архитектуры выступают в роли стимулов патриотизма. И в этой своей функции, как и в функции вещественных памятников, памятники архитектуры выступают не в виде своих наиболее значительных, уникальных образцов, но в ровном строю рядовых зданий, рядовых сооружений разных эпох и столетий.

Памятники архитектуры нередко выполняют также своеобразную художественно-образную функцию «символического напоминания». Функция «символического напоминания» тесно связывает данный, как правило, выдающийся памятник архитектуры с конкретными явлениями общественной жизни, окружающей средой, и памятник начинает определять неповторимость и как бы саму душу того или иного места.

Примеров этому можно привести множество. Человек, побывавший в Вильнюсе, помнит острое чувство неизменного присутствия в городе, где бы этот человек ни находился, замка Гедимина на высокой горе. Этот замок, хотя он уже давно и в значительной мере разрушен, определяет яркое, незабываемое своеобразие этого города, которое неизменно всплывает в сознании при одном упоминании его. То же можно сказать и об Адмиралтействе в Ленинграде. Помимо своего исторического, историко-архитектурного и градостроительного значения оно так тесно связано с образом города, что неизменно встает в памяти, как только заходит о нем речь.

Отдельные, особенно выдающиеся памятники архитектуры в силу тех или иных исторических событий, связей и ассоциаций перестают играть роль собственно «памятников» (конкретной эпохи) и начинают восприниматься в сознании народа как прямые символы самого народа, его государственности, исторической миссии и т. п. Так, в эпоху расцвета Новгородской вечевой республики Софийский собор был символом Новгорода, символом самой республики: «Где София — тут Новгород!» — говорили тогда новгородцы. Спасская башня Московского Кремля стала в наши дни своеобразным символом Советского государства. «Старе Място» в Варшаве стало символом возрожденной Польши и т. д. В этом также одна из самых ценных особенностей общественного значения памятников архитектуры, во всяком случае — наиболее выдающихся из них. Весьма велико общественное значение памятников архитектуры как идейно-воспитательного средства. Они служат великой цели: поднятию на более высокий уровень общей культуры народных масс, воспитанию в них чувства гордости за свой народ, его достижения, его искусство, воспитанию в них художественного вкуса, любви к историческому познанию и т. д.

В своей роли «вещественных памятников» помимо отмеченного их значения как стимулов прогресса памятники архитектуры осуществляют еще свою непосредственную функцию как исторический источник. В этой своей функции памятники архитектуры активно участвуют в осуществляемом каждым человеком процессе познания.

Границы и формы процесса познания человеком окружающей его действительности существенно менялись на протяжении тысячелетий развития человечества.

Для первобытного человека имело значение лишь настоящее, его текущая деятельность. В лучшем случае процесс познания мог распространяться тогда на недавнее прошлое и ближайшее будущее 4 . В средневековой культуре возникло представление о времени как о прямолинейном векторе, в котором настоящее явилось лишь точкой, отделявшей прошлое от будущего 5 . На этом уровне культуры при изменившемся общественном сознании процесс познания стал распространяться также и на прошлое. (Однако пережитки стремления исключать прошлое из процесса познания встречаются даже и в наше время.)

Процесс исторического познания составляет едва ли не основу всех общественных и гуманитарных наук. Памятники архитектуры играют огромную роль в этом процессе. Известный французский археолог и писатель, основатель французской государственной охраны памятников архитектуры Л. Витэ назвал их одним из лучших средств для исследования, для исторической критики 6 . Эта мысль была еще шире развита крупнейшим русским историком рубежа XX в. И. Е. Забелиным, который писал: «... Все, что сохранилось от прежней жизни человечества... все это могло сохраниться только под видом памятников... Каждый памятник есть... свидетель, очевидец великого, в бесконечном разнообразии единого дела, именуемого творчеством... Только подробным описанием и расследованием всех этих почтенных остатков старины мы достигнем возможности выяснить себе нашу историю» 7 .

Бесконечно разнообразно и велико общественное значение памятников архитектуры в этом плане, в их значении подлинных исторических источников, равно важных и для истории в собственном ее значении, и для истории культуры, быта, строительства и архитектуры, искусства, археологии, этнографии, для истории общественных отношений и классовой борьбы.

Следует отметить необоснованность нередко выдвигаемого утверждения, что памятники архитектуры как источники знания, может быть, и нужны ученым, но не нужны рядовому человеку, широким слоям народа. Но еще Аристотель заметил, что «приобретать знания весьма приятно не только философам, но равно и прочим людям» 8 .

Памятники архитектуры имеют большое значение и для другой формы познания — для познания чувственного, поскольку они являются произведениями искусства и обладают силой эмоционального, эстетического воздействия на человека. Хотя специфика художественного познания окружающего нас мира существенно отлична от специфики познания научного, но границы и формы его тоже исторически детерминированы и феномен включения прошлого в сферу художественного познания определился, в общем, на той же ступени исторического развития человечества, что и для познания научного.

Художественное познание прошлого было особенно развито в эпоху Возрождения, когда широкие слои общества приобрели способность восхищаться произведениями искусства древних. Это и определило существенный скачок в развитии общечеловеческой культуры. В тот период, однако, это обращение художественного познания на прошлое имело лишь ограниченный, выборочный характер. В наше время общий культурный уровень поднялся выше, и оно приняло всеобъемлющий характер.

Советский зритель в равной мере способен к эстетическому восприятию и древнеегипетской скульптуры, и построек Афинского акрополя, и статуй Наумбургского собора, и полотен Рафаэля, и творений русского классицизма. Но в сфере художественного познания, как и научного, еще и в наше время можно отметить попытки исключать из рассмотрения недавнее, а тем более далекое прошлое. Борьба с этими пережитками все еще продолжается.

Нередко встречаются люди, и даже в среде архитекторов, которые считают возможным изъять из области художественного познания искусство прошлых веков, в том числе и памятники архитектуры, и ограничить эстетическое восприятие «передового» человека исключительно искусством и архитектурой современности.

Общественное значение памятников архитектуры, определяемое их художественными достоинствами и способностью эстетически воздействовать на человека, исключительно велико. Здесь они выступают как непосредственные и весьма активные факторы культурного прогресса. Карл Маркс отмечал, что предмет искусства, — а также всякий другой продукт,— создает публику, понимающую искусство и способную наслаждаться красотой. Сохранение предметов искусства, в данном случае памятников архитектуры, является, следовательно, одной из важнейших предпосылок развития культуры.

Эстетическое воздействие памятников архитектуры на человека многосторонне. Архитектура, подобно другим искусствам, отражает свое время. Воспринимая образную сторону архитектурного творчества, зритель получает ясное представление о соответствующей эпохе — познает ее свежо и отчетливо. Так же как и в других искусствах, в архитектуре зритель воспринимает и вечно ценные, не связанные с конкретным периодом, достижения творческого духа, значение которых непреходяще. Процесс восприятия этих непреходящих ценностей обеспечивает интенсивное эмоциональное воздействие памятника архитектуры на зрителя любого века.

Понятие «красота» в архитектуре еще ждет своего исследователя. Возможно, что оно близко к трем тезисам, которые один из философов, перефразируя Аристотеля, определил как: целостность или совершенство, должную пропорцию или созвучие и ясность 9 . Но так или иначе, созерцание зрителем объективно наличествующей в памятнике архитектуры красоты (познание им этой красоты) существенно обогащает духовный мир человека, наделяет его новым, более возвышенным мироощущением, новой системой образных понятий и представлений.

Этот аспект общественной ценности памятников архитектуры связан с выдающимися произведениями архитектуры. Он требует консервации древнего здания или его высококвалифицированной реставрации.

Собственно эстетическая сторона художественного воздействия памятников архитектуры представляется значительно более сложной. Эстетическое восприятие памятников ар. хитектуры, их воздействие на наши чувства, определяемые этим эмоции могут быть связаны с рядом причин, обусловленных, в свою очередь, не только самим памятником и его качествами, но и отношением к нему человека, другими словами, духовным миром самого зрителя как члена общества.

Когда мы говорим о собственно эстетическом воздействии памятников архитектуры на зрителя, то прежде всего имеем в виду вызываемое ими чувство прекрасного. Среди многочисленных характеристик понятия «прекрасного» мы хотели бы отметить здесь ту, которая сближает «прекрасное» с эстетическим идеалом, т. е. ту, что, вероятно, с достаточной полнотой отражена в известном высказывании Н. Г. Чернышевского «...прекрасно то существо, в котором мы видим жизнь такою, какова должна быть она по нашим понятиям» 10 .

Отмечая, что человек представляет себе эстетический идеал как нечто такое, каким должна быть по нашим понятиям жизнь (или объект вообще), но какою она еще не является, Н. Г. Чернышевский очень близко подошел к обычной формуле зрителя, который при восприятии объекта не занимается, разумеется, философскими рассуждениями, а интуитивно, неосознанно воспринимает «прекрасное», как, скажем, «лучшее, чем он сам», или «лучшее, чем он мог вообразить», и вместе с тем как то лучшее, к чему он сам стремится 11 .

В таком интуитивном, но социально детерминированном представлении о прекрасном всегда есть наличие двух других соседствующих, хотя и отличных понятий: «прогрессивного» и «нового», в какой-то мере неожиданного, невообразимого. Таким образом, «прекрасное» воспринимается как эстетическое, соотнесенное с социальным прогрессом.

Слова Н. Г. Чернышевского обращены к объектам окружающей нас жизни как таковой. Когда говорят о восприятии прекрасного в искусстве, то выражение: «лучшее, чем я сам, к чему я стремлюсь» — может характеризовать только первую ступень эстетического восприятия. Для этой ступени зрителю прежде всего важно, «что» изображает или представляет произведение искусства. И именно для этой ступени так существенны сопутствующие понятия «новизны» и «прогрессивности». Эти понятия, кстати, всегда обеспечивают на этой ступени эстетического восприятия превалирующее признание искусства современности по сравнению с искусством прошлого, коль скоро они отвечают социальным запросам.

Но по отношению к объектам искусства существует и как бы вторая ступень эстетического восприятия прекрасного, когда к представлению (интуитивному, конечно) «лучшее, чем я мог бы вообразить» присоединяется еще и представление (в условной, упрощенной форме, конечно) «лучшее, чем я мог бы когда-либо сделать, даже если бы был художником». С этой позиции начинается восприятие в памятнике культуры самого искусства, в его неразрывном и равнозначном синтезе формы и содержания, восприятие его как произведения искусства. Здесь, естественно, под представлением об искусстве подразумевается весь сложный комплекс связанных с этим вопросов: и образ, и композиция, и мастерство и техника выполнения. Здесь уже наряду с тем, что представлено, существенное значение имеет и как оно выполнено.

На этой ступени своего эстетического восприятия зритель, как личность и как член общества, уже в равной или почти равной мере, способен восхищаться искусством и современности, и прошлых веков. Он становится «ценителем искусства».

Говоря об эстетическом восприятии в памятниках архитектуры «прекрасного», мы, естественно, имеем в виду преимущественно выдающиеся памятники архитектуры, выдающиеся как произведения искусства.

Эстетическая ценность памятников архитектуры не ограничивается, однако, чувством прекрасного. При созерцании древних произведений искусства обычно доставляет наслаждение воспринимать их древность, смотреть на источенные тысячелетиями камни, испытывая гордость человека, способного творить на вечные времена, и ощущать ту же, в общем, дистанцию между реальным и идеальным, что и при восприятии «прекрасного», но в обратном аспекте: зритель как потенциальный создатель произведения архитектуры именно с собой связывает представление об «идеальном», а с памятником — представление о «реальном».

Древние памятники как объект эстетического восприятия дают понять, почему для зрителя, в общем, безразлично, находится ли перед ним выдающийся или рядовой памятник архитектуры, хотя выдающееся здание эстетически более полноценно.

Древние памятники, воспринимаемые эстетически, не требуют реставрации, так как развалины воспринимаются иногда даже более обостренно, чем целые здания. Учитывая эту особенность восприятия древних памятников, на них должны производиться преимущественно консервационные работы.

В эстетическом восприятии памятников архитектуры существенную роль играет и еще одно чувство — чувство гордости за человека-творца, который из хаоса аморфных строительных материалов может создать совершенное и законченное целое, эстетически полноценную массу и ранее никогда не существовавшее пространство. В этом своем эстетическом комплексе памятники архитектуры способны действовать, по выражению Горького, «на чувства и разум как сила, возбуждающая в людях удивление, гордость и радость перед их способностью к творчеству» 12 .

Этот эстетический комплекс, который может быть условно назван комплексом творчества,— особенно обостряется в выдающихся зданиях, а рядовая застройка при этом, как правило, почти не оказывает своего влияния. В таком случае требуется целостная реставрация памятников архитектуры.

Здесь нет возможности рассматривать различные социологические аспекты проблемы — их сложность так велика, что потребовала бы отдельной статьи по этим вопросам. Но, вероятно, нельзя опустить один из них, имеющий всеобъемлющее значение и определяющий использование памятников архитектуры для массового отдыха и повышения культуры.

Любые произведения искусства — литературы, музыки, живописи, архитектуры — в процессе художественного восприятия (кроме всего сказанного) вводят человека в иной, непривычный для него мир— в мир иного масштаба, ритма, колорита, пропорций, связей, структуры. Этот переход в иной мир дает человеку необходимую ему интенсивную психологическую разрядку, обеспечивающую полноценный отдых и вместе с тем активную мобилизацию его интеллектуальных, творческих сил для дальнейшей деятельности. Массовый показ памятников архитектуры, скопление их производит при этом особенно сильное впечатление и дает особенно сильную разрядку. Вот чем, в определенной мере, объясняется для многих непонятное и как бы таинственное влечение сотен тысяч людей на тихие, узкие улицы старого Таллина, в древний Суздаль, в глухие кварталы Хивы и Самарканда.

Такой, в известной мере еще поверхностный, анализ некоторых сторон общественного значения памятников архитектуры позволяет нам нащупать подход к определению того, что собственно должно пониматься под памятником архитектуры. (Могут, разумеется, рассматриваться и другие его стороны, например, роль памятников архитектуры в формировании национальных культур и традиций, их ценность для экономики страны и т.д.)

Таким образом, существенными определяющими для памятника архитектуры как такового, являются: его роль как «вещественного памятника», т. е. стимула прогресса, его значение как исторического источника и его эстетическая ценность.

Вещественными памятниками могут быть не только памятники архитектуры, но и другие продукты человеческой деятельности, и существенной разницы в воздействии их различных видов на человека нет. Поэтому, признавая чрезвычайно большую роль памятников архитектуры в этой их функции, мы должны все же учесть, что не это их значение является ведущим в определении основного понятия. То же следует сказать и о роли памятников архитектуры как «исторических источников». Во втором случае очень многие склонны, впрочем, считать именно определение памятников архитектуры как исторических источников основной составляющей понятия, поскольку сама история искусства немыслима без наличия памятников его. Но в итоге мы должны все же признать, что основным компонентом понятия «памятник архитектуры» из перечисленных является его способность эмоционального воздействия на зрителя, его художественная ценность, поскольку специфика эстетического воздействия памятников архитектуры существенно отличается от специфики других видов искусства и других «памятников».

Итак, «памятником архитектуры» следует признать всякое «произведение архитектуры» (т. е. воплощенный в соответствующую форму творческий замысел), ценное вместе с тем как «исторический источник» и обладающее свойствами «вещественного памятника», т. е. стимула прогресса. Это произведение архитектуры может обладать объективно присущей ему красотой, но может ею и не обладать. Но в этом произведении архитектуры безусловно должна наличествовать способность эстетического воздействия на социально детерминированного зрителя, т. е. оно должно возбуждать у человека чувство прекрасного, или ощущение творчества, или хотя бы эстетическое восприятие древности, или все три вместе.

В соответствии с этими основными определяющими «памятника архитектуры» и сказанным ранее таковой может предстать перед нами (и сохраняться) и в виде руин, и в виде здания, получившего многочисленные (но художественно ценные) наслоения или изменения, и в виде цельного, законченного по первоначальному замыслу произведения (Биржа в Ленинграде и т.п.).

Хотя для определения самого понятия ведущим, как сказано, является художественное значение памятников архитектуры, в каждом конкретном здании может преобладать любое из этих трех его главных определений.

Так, в Софийском соборе в Киеве при наличии в нем всех трех компонентов главным, очевидно, является его значение «вещественного памятника» (его значение «исторического источника» ослаблено позднейшими наслоениями), Золотые ворота в Киеве ценны прежде всего как «исторический источник», Адмиралтейство в Ленинграде — прежде всего как «произведение архитектуры» и т. п.

Проблемы охраны памятников архитектуры очень сложны, и когда возникает вопрос о сохранении чего-либо построенного ранее или о сносе его, приходится производить «естественный отбор». Но следует с особенной настойчивостью подчеркнуть, что определение, например, художественного значения конкретного здания прошлых веков под силу только ученому, поскольку указанные выше особенности постройки в очень многих случаях оказываются скрытыми под позднейшими наслоениями и обнаруживаются только в итоге исследований, которым обычно предшествует изучение литературных источников и необходимые архивные изыскания.

Еще сложнее определить художественные достоинства только что построенного здания, при восприятии которого ощущение «новизны» обычно заглушает все сопутствующие ощущения, а часто затушевывает или даже искажает и восприятие «прекрасного». В качестве примера можно отметить, что только по истечении 30—35 лет мы смогли по-настоящему, зрело оценить и эстетическое значение некоторых построек 20-х годов, и их роль как стимулов прогресса, т. е. как «вещественных памятников». Гораздо труднее установить ценность конкретного здания как «исторического источника».

Вместе с тем восстановить уничтоженный «по ошибке» памятник архитектуры, во всяком случае, в его эстетическом значении, в его значении «исторического источника» и «вещественного памятника», уже невозможно. Но в его дидактическом значении, в социологическом аспекте, а также когда данное здание является лишь частью значительного целого — ансамбля или большого градостроительного замысла, — во всех таких случаях он может быть восстановлен и заменен копией, даже при полном его уничтожении.

На основе сказанного становится очевидным, с какой высокой степенью общей культуры и ответственности должны подходить соответствующие учреждения, как и сами проектирующие архитекторы-градостроители, к решению судьбы каждого встречающегося им на пути древнего здания. Классификация памятника архитектуры, т. е. его внесение в государственные списки, является лишь частью большого сложного и кропотливого процесса охраны сокровищ зодчества, является лишь одной из его стадий, устанавливающей всестороннее и научно обоснованное общественное признание неприкосновенности уже изученной и исследованной постройки. Классификацией определяется тот незыблемый минимум сохранившихся сооружений прошлого, который не должен подвергаться опасности ни при каких условиях. Дело образованного, культурного и творчески одаренного архитектора — суметь включить в композицию реконструируемых частей города памятники архитектуры, ценные хотя бы одним из трех указанных их важнейших качеств.

Итак, мы установили, что памятником архитектуры является всякое «произведение архитектуры», имеющее вместе с тем значение как «исторический источник» и как «вещественный памятник». Но что же следует понимать под «произведением архитектуры»?

Произведение архитектуры — это не всегда только здание, но и его связи с окружающим пространством, окружающими зданиями, с ландшафтом. Это вместе с тем и сам природный ландшафт (насаждения, скверы, сады, парки), организованный человеком и приспособленный для его нужд. Таким образом, произведением архитектуры могут являться и улица, и площадь, а порой и целый район города. Так, бесспорно, произведением архитектуры, законченным и художественно полноценным, является центр Ленинграда, Старый город в Таллине и т. п.

Уже с эпохи Возрождения, когда возникли проекты идеальных городов, сложилось представление не только об отдельных ансамблях, но и о целом городе как о произведении архитектуры. И мы действительно знаем образцы таких «произведений архитектуры» — художественно организованные, эстетически полноценные, совершенные творения градостроительного искусства, над созданием которых последовательно трудились многие поколения зодчих, — это Венеция, Флоренция, Париж и т. д. Такие законченные создания творческого гения человека тоже, разумеется, должны охраняться.

Охрана города как «памятника архитектуры» ставит перед архитектором очень сложные задачи, и часто этот аспект градостроительного искусства упускается из виду. Вместе с тем здесь нужно ценить и сохранять не только старую застройку, но и планировочную сеть, древнее ядро города и т. д. Например, при проектировании реконструкции Минска большой ошибкой явилось то, что древний центр города — Замчище — не был обыгран в проекте планировочными или ландшафтными средствами, что была забыта известная издревле река Немига и древние улицы этого старинного города 13 .

Архитектура как создаваемая человеком искусственная среда отвоевывает у природы все большие пространства, захватывает все новые территории. Но это процесс не только территориального роста, но и творческого развития замысла, что нужно учитывать, говоря о городе в целом.

В прошлых столетиях архитектура развивалась сравнительно медленно. Каждый из новых стилей добавлял к городу небольшое число зданий и ансамблей, а самое возведение их длилось достаточно долго, чтобы архитектор мог найти внестилевые формы и приемы для согласования и композиционной увязки нового со старым. Развитие архитектуры в руках талантливого мастера связано с дополнением и развитием созданного раньше, как это делали Кваренги, Росси, Захаров и другие гениальные зодчие. В наше время, стремясь сохранить замечательные, оригинальные и усиливающие красоту города произведения (каковыми являются и его исторический центр, и древние районы), нужно ориентироваться на создание ансамблей или художественно полноценных комплексов новых и древних районов исторически ценных городов. Этого требуют не только простая охрана и защита созданных ранее ценностей, но и художественные принципы и требования самой архитектуры как явления искусства.

1 Инструкция о порядке учета, регистрации, содержания и реставрации памятников архитектуры. М., 1949.

2 В известной мере эта мысль проводится в статье В. Глазычева «Памятник внутри нас». «Декоративное искусство СССР», № 135, 1969 г., стр. 16—18; еще больше — в его же статье «Среднерусский Диснейленд». Обе статьи, впрочем, написаны скорее в социологическом, чем в философском плане.

3 Н. В. Гоголь. Поли. собр. соч., т. 6, М, 1952,. стр. 64.

4 А. Я. Гуревич. Время как проблема истории культуры. «Вопросы философии», № 3, 1969, стр. 106.

5 Там же, стр. 115.

6 L. Vitet. Monographie de l"eglise Notre Dame tie Novon Paris, 1845, p. 2 etc.

7 И. Е. Забелин. История и древности Москвы. М., 1867, стр. 29.

8 «Античные мыслители об искусстве». 2-е изд. М, 1938, стр. 153.

9 По Аристотелю: порядок, соразмерность и определенность. Metaph. XIII, 3, 1078 а, 34.

10 Н. Г. Чернышевский. Поли. собр. соч., т 2, 1949, стр. 40.

11 Здесь имеется в виду не абстрактный, а социально детерминированный зритель, т. е. субъект, выражающий в своих поступках и суждениях не только свое «я», но через него и господствующее общественное сознание своей эпохи.

12 М. Горький. Избранные литературно-критические статьи. М., 1941, стр. 297.

Мы мало задумываемся о значении памятников культуры: о живописных полотнах художников, архитектурных сооружениях, памятниках старины, церквях, усадьбах, храмах… Как правило, мы видим в них культурную ценность, напоминание о давно ушедших эпохах, не более того. Но есть еще одна грань, о которой знают немногие: памятники культуры – это резервуары высоких (тонких) энергий, которая веками наслаивалась на стенах архитектурных строений, на полотнах великих мастеров, на предметах искусства… Иногда говорят о намоленных иконах, о местах силы, о храмах с высокой энергетикой, но почему-то не продолжают аналогию на памятники культуры. Именно они аккумулируют высокие чувства и энергии восхищения, которые возникают у людей при встрече с прекрасным. Эти эманации, веками накапливаясь в пространстве культурных творений, одухотворяют планету, насыщают ее бесценным кислородом высших сфер, незримо облагораживают нашу жизнь, превращают серые будни в бытие, незаметно приобщая человека к более высоким сферам, вводя его в жизнь мира горнего.

Сила вдохновения самого творца играет в этом процессе важнейшую роль. Являясь своеобразным магнитом, она собирает родственные энергии, которые по принципу созвучия концентрируются в пространстве произведения, живут и взаимодействуют с окружающим пространством. Не зря говорят, что полотна, находящиеся долгое время в запасниках, теряют свою привлекательность и красоту, как бы энергетически блекнут и выцветают. Им как живым существам необходимо общение со зрителем, тот постоянный энергообмен, который незримо, но вполне явственно, наполняет их жизненными флюидами, без которых произведение энергетически умирает.

Не понимая истинного значения памятников культуры, мы относимся к ним, как к красивым, но, в общем-то, ненужным атрибутам, хотя подлинная роль этих произведений вряд ли можно переоценить. Представим наши города без памятников, музеев, церквей, великих полотен художников… На что будет похож наш мир? Пустыня. Мертвое пространство. Как в жутковатых фантастических фильмах о будущем.

Именно поэтому в нашем реальном будущем памятники культуры будут являться энергетическими (и географическими) центрами городов. Они, как музыкальный камертон, будут задавать архитектурную вибрацию, на которую станут звучать все строения города, жилые и деловыечасти. Разумеется, главным элементом своеобразия будет умение соединить уникальность самого памятника, как свидетельства прошедшей эпохи с современными стилем и формой.

.....................................................................................................................

1. Бердяев Н. А. Философия творчества, культуры и искусства / предисл. Р. А. Гальцевой. М.: Искусство; Лига, 1994. Т. 1. 274 с.
2. Большой энциклопедический словарь: в 2-х т. / гл. ред. А. М. Прохоров. М., 1991. Т. 2. С. 104.
3. Боярский П. В. Введение в памятниковедение / Сов. фонд культуры. М.: Центр "Культура и Мировой океан", 1990. С. 41.
4. Главный Информационно-вычислительный центр Министерства культуры Российской Федерации [Электронный ресурс]. URL: http://givc.ru/projects/passportculturalregions/519/item5829/ (дата обращения: 12.10.2012).
5. Дьячков А. Н. Памятники в системе предметного мира культуры // Памятники и современность. Памятники в контексте историко-культурной среды. М., 1990. С. 41-42, 47.
6. Золотая обитель Будды Шакьямуни [Электронный ресурс]. URL: http://khurul.ru/?p=11299 (дата обращения: 12.10.2012).
7. Иванов Вяч. Родное и вселенское. М.: Республика, 1994. С. 226.
8. Кирьянов И. Я. Классификация, принципы отбора и выявления памятников трудовой славы советского народа // Памятники трудовой славы советского народа: тез. докл. к областной науч.-методич. конф. Горький, 1979. С. 5-7.
9. Конвенция об охране всемирного культурного и природного наследия (Париж, 16 ноября 1972 г.) // Историко-культурное и природное наследие: хрестоматия / сост. Н. М. Маркдорф, В. В. Сенкус, И. П. Рещикова. Новокузнецк, 2006. С. 24.
10. Кулемзин А. М. Охрана памятников России как историко-культурное явление: дисс.. д-ра культурологии. Томск, 2001. С. 83-84, 109.
11. Лихачев Д. С. Памятникам - свой хозяин // Советская культура. М., 1988. № 5. С. 2.
12. Лосский Н. О. Характер русского народа // Условия абсолютного добра. М., 1991. 273 с.
13. Международные нормативные акты ЮНЕСКО: Конвенции, Соглашения, Протоколы, Рекомендации, Декларации / сост. И. Д. Никулин. М.: Издательская фирма "Логос", 1998. 241 с.
14. Рудаков В. Г. История изучения селитренского городища // Российская археология. 2000. № 2. С. 180-191.
15. Свод памятников архитектуры и монументального искусства России: в 6-ти т. М., 1998-2006.
16. Селезнева Е. Н. Историко-культурная среда как среда памяти // Памятники и современность. Памятники в контексте историко-культурной среды. М., 1990. С. 10.
17. Селитренское городище: история изучения и перспективы исследования: тезисы доклада // Взаимодействие и развитие древних культур южного пограничья Европы и Азии: материалы международной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения И. В. Синицина (1900-1972) (Саратов - Энгельс, 14-18 мая 2000 г.). Саратов, 2000. С. 201-204.
18. Сорокин П. А. Человек. Цивилизация. Общество / отв. ред. А. Ю. Согомонов. М.: Политиздат, 1992. 543 с.
19. Чернявская Е. Н. Ценность и оценка памятников архитектуры // Памятники и современность. Памятники в контексте историко-культурной среды. М., 1990. 215 с.
20. Шмидт С. О. Памятники в системе науки и общественного сознания // Музееведение. Музеи мира: сб. науч. тр. / Науч.-иссл. ин-т культуры. М., 1991. С. 98, 110.